| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Однако не следовало забывать, что именно преданность генералов и лежала у истока проблемс искусственными Пульсветами, на которые жаловались в RATH. Править должен сильнейший — этот принцип намертво въелся в их души; именно поэтому десять генералов сейчас беспрекословно повинуются Габриелю — нет, Вектору — как императору. Но стоит им усомниться в силе императора — и они вполне могут предать.
Это опасение уже воплощается в реальность.
Позавчера вечером в его спальню сумела пробраться женщина-ассасин.
Эта женщина пыталась убить императора — человека, обладающего наивысшей силой. В ее сердце, по-видимому, существовал кто-то другой, кто был для нее превыше Габриеля. В свой последний миг она назвала этого кого-то "Ваше превосходительство". И он почти наверняка был в числе тех десяти генералов, что выстроились сейчас перед императором.
Габриель задал ей вопрос, однако для нее собственный командир был авторитетнее, чем император Вектор. В таком случае это "превосходительство", вероятно, поклялось Габриелю в преданности неискренне. Если Габриель отправится на поле боя, имея этот юнит под своим командованием, есть маленькая, но ненулевая вероятность получить удар в спину.
Значит, решено: прежде чем отправиться на фронт, надо будет найти среди этой десятки "превосходительство" и избавиться от него.
Заодно показать мощь императора остальным девяти. Чтобы навечно вбить в их Пульсветы, кто здесь сильнейший.
Все это время Габриель Миллер следил, чтобы никто из десяти юнитов-генералов не отставал от остальных — необходимо было исключить даже малейшую возможность того, что Габриель вынужден будет участвовать в поединке и проиграет. Для него Подмирье было естественным развитием VR-игр, а все юниты здесь — искусственными созданиями; это восприятие прочно засело у него в голове.
* * *
Черный генерал Биксул Ур Шустер стоял на колене, опустив глаза; в голове его всплывали слова учителя. Этому воспоминанию о днях, проведенных в тренировочном центре ордена Темных рыцарей, было лет двадцать, если не больше.
"...Учитель моего учителя умер мгновенной смертью — ему отсекли голову. Мой учитель пал, когда возвращался в замок, — ему пронзили грудь. А я, хоть и потерял руку, все же вернулся живым. Не могу сказать, впрочем, что горжусь этим".
Учитель, сидя в сэйдза на блестяще-черном полу, произнес эти слова, демонстрируя Шустеру правую руку, ровно обрубленную выше локтя. Культю обвивала повязка, наложенная для остановки кровотечения, но все равно на рану было больно смотреть.
Эту рану всего три дня назад ему нанес старый враг Темных рыцарей, сильнейший мечник в мире — а можно сказать и "злейшее чудовище" — командующий Рыцарями Единства Беркули Синтезис Ван.
"Каково твое понимание смысла этого, Биксул?"
Шустер, которому тогда было лет двадцать, мог лишь озадаченно склонить голову набок. Учитель, убрав руку под одежду, закрыл глаза и продолжил:
"Я наконец-то начал понимать".
"Понимать... его?"
Юный Шустер не мог уловить в голосе даже намека на неискренность. Мастерство владения мечом Беркули действительно было ошеломляющим. Когда правая рука учителя взлетела в воздух, разбрызгивая кровь, он ощутил холод, словно струя ледяной воды прошла сквозь спину, и этот холод даже сейчас, три дня спустя, еще не прошел.
"В этом году мне будет пятьдесят. Однако махать мечом уже глупо, и я решил, что больше не возьму его в руку. Быть может, лет через пять-десять я отправлюсь к праотцам в любом случае".
Голос учителя звучал спокойно.
"...Он сражается уже больше двухсот лет, нам с нашей короткой жизнью такое не под силу. Стыдно признать, но я понял, что проиграл, сразу, как только скрестил с ним мечи. Однако сейчас я понимаю, что ошибся, сбежав после своего некрасивого поражения. Все было не напрасно... До сих пор и мой учитель, и предыдущие учителя беспрерывно бросали ему вызов. ...Биксул, что есть идеальное владение мечом?"
На этот неожиданный вопрос Шустер ответил не раздумывая:
""Меч пустого разума"".
"Именно. Путем долгих лет неустанных упражнений слиться с мечом в одно целое, рубить не думая, колоть не думая, даже двигаться не думая — вот тогда твоя техника владения мечом будет совершенна. Мой учитель этому научил меня, я этому научил тебя. Но... Биксул, похоже, все не так. Есть следующая ступень. Я это понял, когда меня зарубил тот монстр".
На изборожденном годами лице учителя появилась тень возбуждения. Шустер, тоже сидевший в сэйдза, невольно подался вперед.
"Следующая ступень... говорите..."
"Полная противоположность бессознательности. Твердая убежденность. Сила решимости, Биксул".
Вдруг учитель резко вскинул обрубленную у самого локтя правую руку.
"Смотри. Я тогда наносил удар справа-сверху. Это точно был удар "пустого разума", самый быстрый за всю мою жизнь. И я начал прием раньше Беркули".
"Я... я не сомневаюсь".
"Но... но. Честно говоря, я ожидал, что он будет защищаться от моего меча, что отобьет его в сторону, а он просто отрубил мне руку. ...Хочешь верь, хочешь не верь, Биксул, но в тот момент его меч вовсе не соприкоснулся с моим!"
Шустер потерял дар речи, потом неуклюже замотал головой.
"Это... это просто..."
"Реальность. Сама траектория его удара как будто была изменена какой-то невидимой силой. Это не Искусства. Не полный контроль над оружием. Объяснить этот феномен я могу только одним. Мой "меч пустого разума" он победил силой воли, которую оттачивал двести лет. Он нарисовал в собственном воображении слишком сильный удар своего меча, а потом воплотил его в железную реальность!"
Словам учителя Шустер не смог поверить сразу.
Сила воли и подобные субстанции не имеют формы; чтобы они могли отклонить такую твердую и массивную вещь, как меч, — это немыслимо.
Такую реакцию Шустера учитель похоже, ожидал. Внезапно встав прямо из сэйдза, он спокойным тоном приказал:
"Биксул, сейчас я покажу тебе последний секрет мечника. ...Ударь меня мечом".
"Что... что вы говорите! Особенно..."
Остальные слова Шустер мог лишь проглотить. Вдруг глаза учителя вспыхнули.
"Я уже не могу поддерживать жизнь, поэтому мне придется умереть от твоей руки. Меня он победил одним ударом; я уже не сильнейший. Если я буду жить и дальше, ты не сможешь сражаться с ним на равных. Ты должен зарубить... нет, убить меня и тем самым встать на одну высоту с ним, с Беркули!!!"
Выплюнув эти слова, учитель встал в стойку, как будто он держал меч утраченной правой рукой.
"Ну же, вставай! Пронзи меня, Биксул!!!"
Шустер ударил учителя и пресек его жизнь.
В тот же миг он понял значение его слов.
Невидимый клинок в правой руке учителя — меч по имени "воля" — столкнулся с мечом Шустера, выбив сноп искр, и распорол Шустеру щеку, оставив шрам, который не исчез за все последующие годы.
С лицом, мокрым от крови и слез, юный Шустер стоял на пороге тайны "меча воли", превосходящего "меч пустого разума".
Время потекло вперед — и остановилось на отметке пятилетней давности.
Наконец-то Шустер бросил вызов злейшему врагу Темных рыцарей — командующему Рыцарями Единства Беркули. Ему было уже тридцать семь, и он чувствовал, что его владение мечом достигло высшей точки.
Учитель вернулся живым ценой потери руки, Шустер же в случае поражения продолжать жить не намеревался. Потому что он еще не выбрал себе ученика, последователя. Он убил своего учителя, и ему самому была уготована участь пасть когда-нибудь от руки своего ученика; он не был готов взвалить такую ответственность на молодых людей. Он принял решение ценой собственной жизни разорвать эту кровавую цепь.
Собрав всю свою решимость, "силу воли", и влив ее в свой меч, он бросил вызов мечу Беркули; и он не сломался после первого же удара. Правда, у Шустера тут же возникло предчувствие поражения. Он не думал, что сможет выдержать еще один столь же тяжелый удар.
Однако Беркули, сцепившись с ним мечами, негромко рассмеялся и прошептал:
"Хорошая техника. Если бы твой клинок был пропитан жаждой убийства, он не принял бы моего. Когда ты поймешь, что это значит, — лет через пять, — приходи еще раз, мальчик".
После чего командующий Рыцарями Единства разорвал дистанцию и спокойно удалился. Его спина была совершенно открыта, но напасть Шустер почему-то не смог.
Чтобы понять значение слов Беркули, времени понадобилось много. Однако теперь, пять лет спустя, Шустеру казалось, что он понял. Если бы в тот раз он вложил в клинок лишь ненависть и жажду убийства, вероятнее всего, он бы проиграл. Он смог держаться на равных и отбить тот удар, потому что вместо жажды убийства его сердце переполнялатяжкая готовность.
А еще — благодарность к предшественникам, ценой жизни обучивших его всему, и молитва, обращенная к юным продолжателям его дела.
Поэтому Шустер, как только получил известие о смерти первосвященника, тут же решил начать мирные переговоры. Он был убежден, что этот Беркули наверняка примет такое предложение.
По той же причине —
Ему необходимо было отсечь голову императору Вектору, который, внезапно появившись из ниоткуда в замке Обсидия, тут же собрался развязать войну, не дав никому и рта раскрыть.
Стоя на колене и глядя в пол, Шустер готовил свой разум к тому, чтобы обнажить меч и убить.
Возродившийся спустя несколько веков отсутствия император был молодым мужчиной с белой кожей и светлыми волосами, как у жителей Мира людей. В его телосложении и чертах лица не ощущалось какой-то силы.
Однако невероятно синие глаза показывали, что император — не обычный человек. В этих глазах была пустота. Весь попадающий в них свет тонул бесследно, как в бездне. В этом человеке таился громадный злобный голод.
Если натренированная сила разума просто всосется, утонет в пустоте императора, то меч его не достигнет.
И тогда Черный генерал Шустер, скорее всего, погибнет. Но его воля должна быть передана тем, кто придет следом за ним.
Лишь одно сожаление его глодало. Из-за того, что минувшей ночью Липия не показалась в его комнате, он не передал ей своего решения. То ли она была сверх меры занята военными приготовлениями, то ли отправилась к дорогой для нее "семье".
Если бы он поведал ей, что намерен убить императора, она бы вызвалась его сопровождать, даже не дослушав. Так что, может, это и к лучшему.
Шустер медленно вдохнул и задержал дыхание.
Кончиками пальцев левой руки притронулся к своему бесценному мечу — тот, отстегнутый от пояса, лежал сейчас рядом с ним на полу.
До трона мелов пятнадцать. Такое расстояние он покроет в два прыжка.
Враг не должен успеть заметить начального движения. Нужно нанести удар с пустым разумом.
До предела сосредоточив силу разума, он через кончики пальцев стал вливать ее в меч. И его тело стало заполняться пустотой.
Левая рука почти подняла меч за ножны —
Как вдруг.
Император твердым, но гладким, точно стеклянным голосом буднично произнес:
— Кстати, вчера вечером в нашу спальню проникла некая особа. В волосах она прятала кинжал.
Атмосфера в гигантском зале от общего изумления едва ли не ощутимо содрогнулась.
Из девяти вождей, выстроившихся в линию слева от Шустера, у кого-то перехватило дыхание, кто-то издал приглушенный стон, ну а кто-то поглубже укутался в плащ. И сзади, где выстроились чиновники, послышалось несколько пораженных возгласов.
Шустер тоже был потрясен. Он застыл в позе, готовой к нанесению удара, однако уделил время тому, чтобы вернуться к раздумьям.
Нашелся еще кто-то, кроме него, кто пришел к решению устранить императора. Судя по тому, что император цел и невредим, попытка, увы, провалилась, но — кто же из девяти остальных подослал убийцу?
Пятеро вождей-полулюдей исключаются. Не только великаны, огры и орки, но даже низкорослые гоблины просто не добрались бы до последнего этажа замка, оставшись незамеченными охраной.
Если переключить внимание на четверых вождей людского племени, сразу можно исключить чемпиона кулачных боев, молодого Искана, и главу гильдииторговцев и ремесленников Ленгиела. Искан — всего лишь прямолинейный юнец, который интересуется исключительно поединками без оружия; Ленгиелу же война принесет громадную прибыль.
Лидер гильдии убийц Фу За подозрителен — его люди как раз способны проделать трюк с проникновением в спальню, и понять, что именно он думает, невозможно; однако едва ли его ассасин стал бы пользоваться кинжалом.
Гильдия убийц постоянно вела свои темные изыскания; они предпочитали пользоваться не Искусствами и не оружием, а третьей силой — ядом. Люди, подобные Фу За, не благословленные ни владением Искусствами, ни умением обращаться с клинками и доспехами, ради выживания объединились в сообщество. Обычное их оружие — хорошо спрятанная игла, смазанная ядом, или фукибари. Кинжалами они не пользуются.
По той же причине исключить следует сидящую слева от Шустера главу гильдии Темных искусств Дии Ай Эль. Если ее охватит жажда власти, эта женщина вполне способна попытаться снести голову императору и единолично возглавить все земли тьмы, однако ассасины Дии воспользовались бы Темными искусствами, а не кинжалом.
Все это означает, что никто из девяти вождей не мог подослать ассасина.
Остался всего один — глава ордена Темных рыцарей Шустер собственной персоной.
Но, естественно, ничего такого он не припоминал. Конечно, сам он принял решение рискнуть жизнью ради того, чтобы устранить императора. Приказать совершить убийство кому-то из своих подчиненных — да нет, свое решение он хранил при себе; чтобы с кем-либо им поделиться — никогда...
Нет.
Нет...
Не может быть.
После слов императора об ассасине Шустер в мгновение ока пришел к этой мысли; по пальцам левой руки, держащейся за ножны меча, стремительно распространился холод.
Вся его отточенная сила воли мгновенно испарилась, сменившись другими чувствами. Сначала пришло смятение. Потом тревога. Ужас. И наконец — зловещая уверенность.
Почти тут же император Вектор продолжил:
— Того, кто подослал ассасина, мы обсуждать не собираемся. Любой, кто обладает волей и умением применять силу, может сделать это, чтобы заполучить еще большую силу. Он может в любой миг возникнуть у нас за спиной, чтобы прервать нашу жизнь.
Император оглядел зал, по которому снова прошел тихий ропот, и впервые за все время выражение его белого лица изменилось — на нем возникла тонкая улыбка.
— Конечно, вы понимаете, что у подобного рода игр есть своя цена. Например... вот такая.
Появившаяся из-под длинной мантии рука подала почти незаметный сигнал.
Шустер увидел, как дверь в восточной стене, расположенная недалеко от трона, беззвучно отворилась; в зал медленно вошла девушка-служанка. В руках она несла серебряный поднос, на котором было что-то прямоугольное — но оно было полностью закрыто черной тканью, и что там, было не разобрать.
Поставив поднос возле трона, служанка почтительно поклонилась императору и снова удалилась за дверь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
