— Джеффри... — начала Санди.
Он проигнорировал ее. — Слоны рождаются не в вакууме: они появляются в сложном, заботливом обществе с сильной материнской иерархией. Клан слонов может насчитывать от тридцати до ста особей, и между ними также существуют прочные межклановые связи. То, что вы здесь делаете, равносильно помещению человеческих младенцев в изолированные кубики!
Рука Санди лежала на его плече. Она усилила хватку. — Они не в неведении об этих проблемах, брат.
Чама, казалось, нисколько не обиделся на вспышку гнева Джеффри. — С того момента, как были задуманы эти места обитания, мы знали, что слонам понадобятся суррогатные семьи, чтобы обеспечить условия для развития. Поэтому мы разработали наилучший способ обеспечить это суррогатное материнство. С того времени, как они были эмбрионами, эти животные росли с нейромашинами в головах. Это не должно тебя ужасать, не так ли?
— Не обязательно, но это зависит от того, что вы будете делать с этим оборудованием, — сказал Джеффри.
— Этим слонам нужен контекст для общения, — ответил Глеб. — Итак, мы предоставляем его. Нейромашины посылают галлюцинации в их сознание посредством прямой активации зрительного, слухового и обонятельного модулей. Мы создаем вымыслы — другими словами, стадо призраков — чтобы обеспечить стимул и руководство. Слоны двигаются в дополненной реальности точно так же, как двигаемся мы, когда играем в чинг.
— Разница в том, что мы знаем, что выдумки есть выдумки. У слонов нет когнитивного аппарата, чтобы провести такое различие.
— Если бы они это сделали, то выдумки были бы бессмысленны, — сказал Чама.
— Вымыслы сгенерированы компьютером, но они основаны на миллионах часов наблюдений за социальной динамикой в реальных стадах, — сказал Глеб. — Та же база данных убеждает нас в том, что ответы гномов полностью соответствуют тому, чего можно было бы ожидать, если бы выдумки были реальными. Это не обедненные в плане развития существа.
— Что ж, если у вас нет никаких сомнений...
— Я не говорил, что мы достигли сияющего совершенства, — возразил Глеб.
— Созданные компьютером вымыслы могут обеспечить своего рода стабилизирующую основу, — признал Джеффри, подбирая слова с точностью канатоходца, — но слоны — это индивидуальности. У них есть воспоминания, эмоции. Они не могут быть смоделированы бездумным программным обеспечением. Может быть, эти гномы не вырастут в монстров. Но и в полностью социализированных слонов они тоже не превратятся.
— Нет, — согласился Чама. — Но вы могли бы помочь делу так, чтобы оно пошло.
— Помочь вам? Да я на грани того, чтобы настаивать на вашей экстрадиции на основании биопреступлений первого уровня!
— Мы в курсе вашей работы, — сказал Глеб. — Мы прочитали ваши статьи. Некоторые из них довольно хороши. — Он позволил этому рассчитанному пренебрежению повиснуть в воздухе, прежде чем продолжить: — Мы знаем, что вы делали со стадами Амбосели.
— Если вы знакомы с моей работой, — сказал Джеффри, — то должны были догадаться, что я не был бы слишком увлечен всем этим.
— Мы также увидели, что вы могли бы предложить возможное решение, — сказал Чама.
Джеффри засунул палец за пояс. — Мне очень приятно это слышать.
— Мы знаем о вашей матриархине, Матилде — мы следили за ней с помощью пассивного чинг-наблюдения. Она великолепна. У нее также есть нейромашины, как и у большинства твоих слонов.
— Как инструмент мониторинга, и ничего больше.
— Но та же самая нейромашина, с несколькими изменениями конфигурации, могла бы обеспечить дополнительный уровень.
— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните. — Но он был уверен больше, чем хотел признаться даже самому себе.
— Эти карликовые слоны уже взаимодействуют с галлюцинациями, — сказал Глеб. — Вместо того чтобы иметь дело с компьютерными вымыслами, почему бы им не заняться плодами воображения Матилды и ее клана? Нет никаких причин, по которым Матилда и ее слоны не могли бы воспринимать лунных гномов как физически присутствующих в бассейне, как еще одну семью или группу сирот, нуждающихся в усыновлении. Точно так же лунные гномы могли взаимодействовать в режиме реального времени с настоящими слонами Амбосели, как если бы те были здесь, на Луне.
Джеффри не нужно было вдумываться в технические последствия. Чама и Глеб, несомненно, учли все возможные нюансы. Он печально покачал головой.
— Даже если бы это можно было сделать... это бы не сработало. Мои слоны никогда не сталкивались с карликами, а ваши слоны никогда не сталкивались с полностью взрослыми особями. Они бы не знали, что думать друг о друге.
— Разница в размерах не имеет значения, — сказал Чама. — Это можно отредактировать с помощью чинг-связи, вместе с морфологическими различиями между двумя популяциями. Каждая группа воспринимала бы другую как совершенно нормальную. Это можно сделать, Джеффри. Это за гранью тривиальности.
— Мне жаль, — сказал он. — Мне потребовались годы, чтобы установить доверительные отношения с Матилдой и ее семьей. Я не могу предать это доверие, манипулируя их базовым восприятием реальности.
Чама не сдавался. — С точки зрения Матилды — с точки зрения всей ее семьи — это была бы незначительная деталь в общем порядке вещей. Три новых слона, вот и все. Сирот обычно усыновляют семьи, не так ли?
— А иногда оставляют умирать, — сказал Джеффри.
— Но это действительно случается — это не что-то странное и чуждое по слоновьим меркам, — сказал Глеб. — Между тем, все остальные сложные взаимодействия в стаде протекали бы совершенно нормально. Однако польза для сирот была бы неисчислимой. Выросшие в условиях стабилизации, сироты затем смогли бы стать наставниками второго поколения лунных гномов вплоть до совершеннолетия. Очень скоро у нас была бы основа для полностью независимого и самосохраняющегося общества слонов здесь, на Луне.
— Помогая нам, — сказал Чама, — вы можете стать частью чего-то героического.
— Зеленый расцвет?
— Отложим это пока в сторону, — сказал Глеб. — Просто подумайте об этих слонах и о том, кем они могли бы стать. Какие чудеса. Какое дружеское общение.
— Дружеские отношения? — Джеффри изо всех сил старался не усмехнуться. — Вы имеете в виду, в качестве домашних животных?
Чама покачал головой. — Как когнитивно равных. Подумайте обо всех преступлениях, которые мы совершили против их вида на протяжении всех кроваво-красных столетий. Зверства, несправедливость. Резня и жестокость. А теперь подумайте о том, что взамен мы дарим им звезды.
— В качестве чего? Воздаяния?
— Это даже близко не уравновесило бы наши проступки, — сказал Чама. Затем в его голосе появилась мягкость. — Но это было бы уже что-то.
Санди с облегчением увидела, что на старом месте было не так многолюдно, как она опасалась. — Есть какие-нибудь шансы найти столик в японском модуле? — спросила она, когда они вошли в грязный, угловатый, грязновато-белый интерьер Международной космической станции.
— Следуйте за мной, — сказал сотрудник в синем комбинезоне, на плечах которого были вышиты нашивки различных едва запоминающихся космических агентств.
Это была идея Санди встретиться снова им всем, включая Чаму и Глеба, когда они закончат свою дневную работу. Работники зоопарка могут быть невыносимы, пока вы не выработаете достаточную толерантность к их воздействию. Санди миновала этот рубеж много лет назад: более дикие проявления их мечтательного идеализма теперь пронизывали ее, как поток нейтрино.
Кроме того, самое время было сообщить Джеффри кое-что еще: Экинья уже были втянуты в это дело.
— Итак, — сказала она, когда они выпили по первой порции, — что ты думаешь о Чаме и Глебе?
— Они многого достигли, — сказал Джеффри. — Я не обязательно одобряю все это, но не могу отрицать проблемы, на которые они пошли, или риск, на который они пошли.
— Но тебя все еще беспокоит вся эта история с Панами, — сказал Джитендра, держа в руках огромную кружку пива.
— Боюсь, я не большой знаток культов или сектантов.
— Послушай, — сказала Санди, — есть кое-что, что может представить ситуацию в ином свете. Нравится нам это или нет, но мы уже вовлечены.
— Кто это "мы"?
— Мы. Семья. Сейчас я говорю о древней истории, но это правда. Ты слышал о женщине по имени Линь Вэй?
Джеффри не делал видимых усилий порыться в своей памяти. — Не могу сказать, что помню.
— Она — Главный Пан, женщина, которая давным-давно положила начало всему движению. В то время было много радикальных мыслителей. Внеземляне. Трансгуманисты. Долгожители. Часы долгого времени. Марсианское общество. Дюжина других видов космической пропаганды, с которыми — на первый взгляд — не так уж много общего. Линь Вэй все же заставила их всех сесть и прийти к общему мнению. Некоторые из них сказали "нет, спасибо" и пошли своей дорогой. Но Линь находила точки соприкосновения с другими, разделяла цели. Она была очень харизматичной. Из этого возникла Панспермийская инициатива и основа для ОВН.
Джеффри мило улыбнулся. — И к чему ты клонишь?
— Линь Вэй и Юнис были лучшими подругами. Вот к чему я клоню.
— О, — сказал он.
— Юнис никогда не была Паном, ни на каком формальном уровне, но эта связь существовала на протяжении всей ее карьеры. Паны были активными сторонниками чего-то под названием Окулар. — Она сделала глоток вина. — Ты слышал об этом?
— Напомни мне.
— Окулар стал первым шагом на пути к колонизации экзопланет. Телескоп, достаточно большой, чтобы запечатлеть особенности поверхности планеты, похожей на Землю, за пределами нашей Солнечной системы. Что ж, они его построили — почти. Проект развалился на полпути, и это стало началом большой размолвки между Линь и Юнис.
Интерес Джеффри, казалось, возрастал. — Что случилось?
— Трудно сказать, кроме того, что это как-то связано с Меркурием. Именно там они собирали детали для телескопа и запускали их в космос. Мы помогали с поставкой материалов и ноу-хау. Правда, не бесплатно: Юнис и Линь, возможно, и были подругами, но это был бизнес. Паны не платили нам напрямую. В обмен на наши услуги семья Экинья получила поддержку своего собственного стартапа на Меркурии.
— Какого рода предприятие?
— Вот тут-то все и становится мутным. Я член семьи, но даже не могу докопаться до сути того, что пошло не так. — Санди не смогла удержаться и понизила голос: это был бессмысленный, но неизбежный ответ. — Мы построили там объект, подключенный к той же солнечной энергосистеме, которую Паны использовали для своей установки по сборке и запуску Окулара. То, что мы делали в этом месте... ну, это нелегко выяснить. Прикрытием были исследования в области физики, что в некотором роде имеет смысл: мы занимались проектированием двигательной установки, и потребовалось бы много энергии, чтобы сделать что-либо стоящее в этой области. Но, похоже, это была всего лишь дымовая завеса.
— Хотел бы я, чтобы моя семья была хотя бы вполовину такой интересной, — сказал Джитендра. Он принес с собой пластиковые украшения и складывал их в маленькие загадочные конфигурации вокруг влажного круга, оставленного его кружкой.
— Поверь мне, — сказала Санди, — тебе действительно не нужна такая интересная семья, как наша.
— Дымовая завеса? Для чего? — спросил Джеффри.
— Для плохих машин, — сказала Санди. — Искусственных интеллектов. Как та, что залезла мне в голову, когда я упала в ту дыру. Ничего не доказано, но похоже, что мы использовали наши средства и ресурсы для переправки контрабандных изделий на Меркурий, под носом у властей, в целях реверсного проектирования и дублирования. Убедившись, что мы будем впереди планеты всей, если и когда умные головы ослабят ограничения на исследования искусственного интеллекта.
Ее брат погладил пальцем свой подбородок. — Сколько из этого — догадки?
— У Линь Вэй были свои собственные подозрения, поэтому она вела некоторый шпионаж против нас, — сказала Санди. — Внедрила промышленных шпионов в нашу организацию, узнала об исследованиях ИИ. Это было началом плохого предчувствия: мы не только солгали о своих намерениях, но и разрабатывали мыслящие машины. Излишне говорить, что Линь Вэй восприняла это как серьезное личное оскорбление. Она имела право: это было предательством дружбы и доверия всей ее жизни. Тем временем умные головы проводили свое собственное расследование. Они приблизились к Меркурию, намереваясь провести принудительную проверку.
— Что случилось?
— К тому времени, когда они ворвались в здание, оно было разгромлено. Преднамеренная диверсия, чтобы скрыть любые доказательства преступления. Последствия были серьезными; повредило нам и Панам, но и те, и другие пришли в норму. Окулар был единственной реальной жертвой. Из-за разрыва отношений между Экинья и Панами проект остался незавершенным. — Санди кивнула в неопределенном направлении потолка, на лунную породу и вакуум над их головами. — Он все еще там, все еще собирает данные, просто не так широко, как они планировали.
— И какова мораль этой истории? — спросил Джеффри.
— Только то, что мы уже в постели с Панами, брат. Возможно, сейчас никому не нравится говорить о браке, но историю не изменишь.
— Что бы ни задумала Юнис, это не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моим слонам.
— Да, но это может иметь какое-то отношение ко мне, — сказала Санди. — Может быть, они знают о Юнис что-то такое, чего я не могу узнать ни от кого другого.
Что-то промелькнуло в глазах Джеффри. — Так вот почему мы должны обедать с Чамой и Глебом.
Санди сдержала свое раздражение. Она так мало требовала от Джеффри: почему, хотя бы раз в жизни, он не мог представить себе картину в целом? — Они всего лишь второстепенные игроки, брат. У них нет ключей ко всем секретам Панов. Но если мы поможем им, возможно, они смогут найти кого-то еще, кто поможет нам. Это взаимность.
— Тот визит в зоопарк произошел не просто так, под влиянием момента, не так ли?
Санди заметила, как Чаму и Глеба подвели к столу, и они наклонились под низко свисающими поручнями и шкафчиками с оборудованием, прикрученными болтами к тому, что теперь было потолком, но когда-то было просто еще одной пригодной для использования поверхностью МКС. Санди и Джитендра подвинулись, чтобы освободить место для работников зоопарка.
Чама наклонился и взял Джеффри за руку. — Рад снова тебя видеть! — сказал он, широко улыбаясь.
Джеффри ответил на рукопожатие, но его ответ был суровым. — Я тоже рад вас видеть.
На Глебе больше не было лабораторного халата, а Чама избавил карманы своего жилета от кое-чего из их более объемистого содержимого. В остальном они не сильно изменились со времени встречи в зоопарке.
— Итак, Джитендра, — весело сказала Санди, в то время как Чама и Глеб уткнулись в меню напитков, — есть новости о Юнис?
— Санди... — сказал Джеффри.
На ее лице застыло озадаченное выражение. — Что?
— Разве нам действительно следует обсуждать это на публике.
— Чама и Глеб уже рассказали нам о своей собственной работе, — сказала Санди. — Самое меньшее, что мы можем сделать, это отплатить им тем же, не так ли?
