— Она огромна, — сказал Ной.
Чику улыбнулась. — Достаточно большая для слонов.
Она показала Ною на передний отсек капсулы. Как только дверь закрылась, внутрь хлынул воздух. Чику сняла перчатку и привела капсулу в движение. Вскоре красные обручи заскользили мимо со все возрастающей скоростью.
— Вот маршрут, по которому мы идем, — сказала она, проводя пальцем по одной светящейся нити на карте в консоли. — Думаю, мы окажемся где-то недалеко от передней части "Занзибара". В этом есть смысл, не так ли?
— Больше нигде нет места, — сказал Ной. — Не для такой большой камеры, как ты описала. Но в переднем конусе много твердой породы, которая защищает от столкновений.
— Да, достаточно сырой массы, чтобы впитывать частицы и высокоскоростные удары, вот почему там нет жилых помещений или какой-либо критически важной инфраструктуры. Если бы вам непременно нужно было найти место для потайной камеры, вы бы поместили ее именно туда.
— На каком-то уровне, — сказал Ной, — сам "Занзибар", должно быть, знал об этой дополнительной дыре внутри себя. Такая большая недостающая масса, отсутствие камня размером с гору там, где ему положено быть — это, должно быть, изменило динамику голокорабля на какую-то измеримую величину. Но мы никогда этого не замечали!
— Тот, кто это сделал, подготовил книги на очень глубоком уровне, — сказала Чику. — Они спроектировали камеру с самого начала, а затем убедились, что она не будет видна ни на одном уровне, независимо от того, насколько тщательно мы смотрели.
Путешествие в комнату Юнис показалось более быстрым, чем раньше, — обычный обман восприятия, который Чику следовало предвидеть. Как только капсула остановилась и выровнялось давление, они оказались в вакууме и проверили функциональность скафандров, прежде чем продолжить. Все было хорошо.
— Теперь уже недалеко, — сказала Чику, чувствуя прилив гордости за то, что она немного знакома с этим местом по сравнению с Ноем.
В воздушном шлюзе на верхней площадке трапа одновременно могло поместиться только по одному человеку. — Я пройду первой... — начала Чику.
— Нет, я окажу тебе эту честь, если ты не возражаешь, — сказал Ной. — По крайней мере, на этот раз.
Он ждал ее с другой стороны и уже снял шлем, зажав его под правой рукой. Он, конечно, слышал ее рассказ, и показания приборов его скафандра подтвердили бы, что воздух пригоден для дыхания, но поспешность Ноя по какой-то причине нервировала ее. Она пожалела, что он не дождался ее разрешения, прежде чем снимать шлем.
— Здесь хороший воздух, — сказал он между большими глотками. — Как-то по-другому. Эта камера не связана с остальным "Занзибаром", не так ли? Ни одна из этих молекул раньше не проходила через мои легкие.
Чику пожала плечами, удивляясь, откуда, по его мнению, она могла знать такие вещи.
В Тридцать седьмой палате был день, небо было светлым, за исключением черных полос там, где обвалились элементы потолка. Чику указала вниз по долине на возвышающийся берег с густой растительностью, который, казалось, отмечал границу камеры. — На этом все не заканчивается. Там есть соединение, горловина, просверленная насквозь, ведет в другую часть. То же самое на другом конце. Юнис передвигается на самолете.
— Она знает, что мы здесь?
— Вполне вероятно. Она довольно быстро узнала о моем прибытии.
Все еще прижимая к себе шлем, Ной направился вниз по тропинке, поднимая каблуками клубы охряной пыли. Чику сняла свой собственный шлем и последовала за ним, внимательно следя за тем, что происходит у подножия долины. Она познакомилась с танторами в присутствии Юнис, и Юнис заверила своих друзей, что Чику не представляет угрозы. Трудно было предположить, что произошло бы, если бы она наткнулась на них сама, но она сомневалась, что это закончилось бы для нее хорошо.
— Это потрясающе, — воскликнул Ной, обводя свободной рукой все вокруг. — Все это место, все это — все это было здесь, с нами, все это время, а мы понятия не имели. Представь, что мы могли бы с этим сделать!
— Превратили бы в другую камеру, точно такую же, как остальные тридцать шесть, — печально сказала Чику. — Дома, парки и школы. Мы бы все равно жаловались на нехватку места! И что бы мы сделали со слонами, которые уже были здесь?
— Вот там, — сказал Ной, ухмыляясь. — Наша хозяйка, если я не ошибаюсь.
Чику проследила за линией его руки. Там был самолет, "Сессна". Он приближался с противоположного конца камеры, не с того, как во время ее первого визита. — Это она.
— В этом нет никакого смысла — летать на этой штуке.
— Думаю, именно поэтому она это делает.
Ной рассмеялся.
Самолет прогудел над ними. На этот раз Чику стояла на месте и помахала фигуре в кабине пилота. Юнис помахала им крылом, а затем по спирали спустилась на дно долины. Крошечная белая машина нашла полоску открытого грунта и поцеловала землю так же изящно, как стрекоза. Когда самолет остановился, из-под белого взмаха высоко посаженного крыла появилась еще более крошечная фигурка Юнис.
Ной, охваченный тем, что, очевидно, было сильным интеллектуальным любопытством, пустился в стремительный, спотыкающийся бег, который так и не закончился катастрофой. Чику последовала за ним в несколько менее головокружительном темпе. Вскоре они вступили под прикрытие густой растительности, окаймлявшей нижние края долины. К тому времени они потеряли самолет из виду, но ложные созвездия на небе служили надежным компасом.
— Как много она знает о внешнем мире? — спросил Ной, когда Чику поравнялась с ним, и солнечные блики на их костюмах пробивались сквозь тончайший навес.
— Она не забыла, что такое "Занзибар", и немного знает о том, что моя семья имеет какое-то отношение к этому месту. Кроме того, это отрывочно.
— Ее ждет величайший шок в жизни, если она думает, что мир готов к искусственным интеллектам и говорящим слонам.
В конце концов древесный покров поредел, и там, к счастью, появилась "Сессна", хвостовой плавник которой поблескивал им через заросли густой травы пшеничного цвета высотой им по бедра. Они ускорили шаг, и Чику услышала слабое поскуливание, когда костюм Ноя помогал ему двигаться. Костюмы были слишком громоздкими. Чику захотелось вылезти из своего и почувствовать, как трава щекочет ее кожу.
— Привет, — окликнула Юнис, поднимая руку. — Ты вернулась, Чику. Признаюсь, у меня были свои сомнения. О, я маловерная! А кто твой красивый спутник?
— Я Ной, — сказал он со смущенной улыбкой. — Муж Чику и член законодательной Ассамблеи "Занзибара".
— Добро пожаловать вам. Компания — это одна из тех вещей, без которых привыкаешь обходиться, пока снова не почувствуешь ее вкус.
— Я хотела, чтобы Ной увидел это, пока не стало слишком поздно. Надеюсь, я не разочаровала вас, приведя его сюда.
Юнис сидела на одном из больших резиновых колес "Сессны". — Разве я запрещала тебе кому-либо рассказывать? — Когда они приблизились, она встала и протянула им руку. Ной первым пожал руку, задержав ее чуть дольше, чем того требовала вежливость, как будто искал какой-то признак — даже через перчатку — того, что это ненастоящее человеческое существо.
Чику сказала: — В Каппе дела идут довольно быстро — пройдет совсем немного времени, прежде чем вход будет перекрыт.
— Тогда мы не должны медлить. Не прокатиться ли нам? Я ожидаю, что Ной будет рад познакомиться с танторами.
Ной взглянул на свою жену. Она кивнула.
— Поверьте мне.
Вскоре они были в воздухе. В салоне было четыре места, и на этот раз она предпочла сесть сзади, позволив Ною занять место справа от Юнис. Это был третий полет Чику в самолете, и она ожидала резких скачков давления, когда самолет попадал в воздушные ямы и термальные источники. Она подошла сзади и положила руку Ною на плечо, но через мгновение он мягко убрал ее и кивнул ей, давая понять, что с поездкой у него все в порядке. На этот раз они пролетели всего пару километров по долине и вскоре снова начали спускаться по спирали к полукруглой поляне. Чику узнал это место: это была поляна у отвесной каменной стены, испещренной кропотливыми надписями.
Во время спуска был момент, когда они были почти в свободном падении — Юнис, как она подозревала, толкала машину далеко за пределы предполагаемых возможностей, — а затем они оказались внизу, спотыкаясь и подпрыгивая на пыльном пятне земли в центре поляны. Завеса высоких темных деревьев окаймляла изогнутый край полукруга, в то время как каменная поверхность определяла его прямую сторону. Самолет остановился.
Они оставили свои шлемы на сиденьях. Ной уставился на стену, его челюсть отвисла. Стена поднималась на десятки метров, привлекая внимание.
— В чем дело? — спросил он.
— Память, — сказала Юнис. — Я уверена, что Чику рассказывала вам о кибернетическом слабоумии, которым я заразилась. Это медленное действие, но совершенно безжалостное. Я была не в состоянии остановить его развитие, поэтому сохранила в камне столько информации, сколько смогла, пока еще помнила.
— Это похоже на иероглифы, — сказала Чику, но когда она подошла ближе, то поняла, что символы на самом деле не похожи ни на что, что она видела раньше. Там было множество фигурок из палочек или предметов, которые на мгновение напоминали фигурки из палочек, множество линий, спиралей и закорючек.
— Кое-что, что я подобрала на Фобосе и что, как я знала, можно было бы использовать для эффективного хранения и кодирования. К счастью, синтаксис был похоронен в той части моей памяти, к которой она не могла прикоснуться.
— Значит, ты можешь просто... читать все это, и кажется, что ты никогда ничего не забывала? — спросила Чику, проводя рукой по плотному узору сводчатого здания. Она представила Юнис, эту крошечную женщину, бегающую взад-вперед по этому каменному склону. Высекала свое прошлое на камне, даже когда ее память истлела.
— Не совсем, — сказала она. — Я не могла бы начать хранить всю свою базу знаний в камне. В основном это просто указатели, дорожные указатели, как картотечная система в библиотеке. — Она слегка хмыкнула от отвращения к себе. — На самом деле это не сработало. Слабоумие затронуло те части меня, которые, как я думала, будут в безопасности. К тому времени, когда все стало наихудшим, я потеряла способность понимать больше, чем крошечную часть этих надписей.
— Значит, слабоумие пока еще не прогрессирует? — спросил Ной.
— Мне не становится хуже, но я также и не выздоравливаю. Я десятилетиями была на грани понимания самой себя, но этот момент так и не наступил.
— Тогда все эти усилия были потрачены впустую, — сказала Чику.
— Не совсем. Будучи проницательной, я установила пути многократного дублирования в наиболее важных областях знаний. Например, имя Арахна и кое-что о том, кем она была. Есть еще одно имя, которое я постаралась запомнить.
— И кто это...? — спросила Чику.
— Ее зовут... или звали... Джун Уинг.
Чику улыбнулась. — Я уже слышала это имя раньше. У нее была какая-то связь с семьей, не так ли?
— Она была другом, союзником. Когда я перестала поддерживать обычные контакты с твоей матерью, у меня все еще была линия связи с Джун Уинг. Она помогла мне добраться сюда, помогла мне жить. Я надеюсь, что она, возможно, все еще жива.
— Я могла бы проверить публичные записи, — сказала Чику. — Посмотрим, жива ли она еще в старой системе. Информация может быть не совсем достоверной, учитывая временные рамки, но это лучшее, что я могу сделать.
— Я была бы тебе признательна.
Как раз в этот момент танторы прорвались сквозь деревья.
Обширный опыт общения Чику со слонами позволил ей различать отдельных особей. Она знала приметы, которые проливали свет на возраст и силу, а также те, которые отличали одно животное от другого и раскрывали семейные узы. Однако этот процесс требовал времени, и она провела в присутствии Дредноута далеко не столько времени, чтобы запечатлеть его образ в своем сознании. Кроме того, у четырех танторов не было обычных повреждений — отсутствующих бивней, откушенных ушей, — которые были частью ее арсенала методов распознавания. Теперь она смотрела на шесть хорошо сохранившихся танторов и не могла быть уверена, видела ли она кого-нибудь из них раньше.
— Это Дредноут? — спросила она, кивая в сторону самого большого слона в группе.
— Нет, Дредноут все еще в первой доле. Это Афродита, младшая сестра Дредноута.
— Вам лучше сказать ей, что я не представляю угрозы.
— О, она уже наверняка это знает. То, что видит и переживает Дредноут, видит и переживает она.
Чику поймала себя на том, что улыбается. — Так что же еще они могут сделать? Двигать деревья, просто думая об этом?
— В мире, за которым ведется наблюдение, — сказала Юнис, — едва ли нашлось бы животное крупнее блохи, у которого в центральной нервной системе не было бы механизмов. Человечество поместило их туда, чтобы помешать матери-природе получать идеи, превосходящие ее возможности. Лев хочет тебя съесть? Ты смотришь на льва и шепчешь клятву, и лев падает замертво, каждая клеточка его мозга поджаривается прежде, чем он успевает моргнуть. Нейромашины были самовоспроизводящимися и передавались из поколения в поколение без вмешательства человека. У филетических гномов была такая же нейромашина. Танторы — далекие потомки гномов, и машины сопровождали их на протяжении многих поколений. Конечно, с некоторыми улучшениями по ходу дела.
— Сформированными вами? — спросила Чику.
— Я ничего не могу с собой поделать. Всегда была заядлым ремесленником.
Чику попросила Ноя присоединиться к ней, чтобы представиться Афродите. Подобно танторам, с которыми Чику уже встречалась, эти существа носили сбрую и системы связи вокруг своих голов и тел. Чику предположила, что население было достаточно стабильным, чтобы не было особой необходимости в производстве нового оборудования.
На экране Афродиты появились слова:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ЧИКУ
— Это мой муж, Ной, — спохватившись и вспомнив наставление Юнис не усложнять ситуацию, она добавила: — Мой друг, Ной.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, НОЙ
Ной поднял руку. — Привет, Афродита. Приятно с вами познакомиться. Где мы находимся?
Чику подтолкнула его локтем. — Ты точно знаешь, где мы находимся.
— Я хочу услышать, что думает она, а не ты.
Афродита захлопала ушами. Они были похожи на листы застывшего холста. Чику стало интересно, что означает это хлопанье ушей. Была ли это сосредоточенность, раздражение или что-то настолько присущее слонам, что выходило за пределы ее концептуального горизонта?
Через несколько мгновений Афродита сказала:
В КАМЕРЕ
— А за пределами камеры? — Ной допытывался.
СНАРУЖИ = НИЧЕГО
— Это чистая правда, — прошептал Чику. — Вакуум. Пустота между звездами.
— Они не знают о других залах на Занзибаре, не говоря уже о других мирах.
ГОВОРИ ГРОМКО
Чику улыбнулся такому отпору. — Это слоны, — прошептала она. — То, что они способны что-либо понять, довольно удивительно. — Затем, обращаясь к Афродите: — Ной хочет о многом тебя спросить.
