— You're alive, мистер Шикамару... как же это напряжно, — иронично проговорил он и, снова закрыв глаза, погрузился в сон, оставив все дела до следующего пробуждения.

Не люблю больницы, и не потому что там стерильно и скучно, а потому, что туда пускают посетителей. Вот лежал я себе спокойно, словно в коконе, опутанный всевозможными проводами для регистрации состояния организма, никого не трогал, никого ни о чем не просил, даже есть не просил, в капельнице все есть, думал о прошлом и будущем. Было так тихо, так уютно, я бы даже сказал мило, так нет, давайте к нему посетителей разрешим пускать, да не на минутку-другую , а на часов этак с десять. Чтобы уж точно пациент в мир иной отошёл, раз до этого никак не получилось. Так вот, благодаря несомненно добрым и заботящимся обо моём физическом здоровье врачам, я уже добрых три часа в окружении всех мало-мальски знакомых мне людей (читай вообще не знакомых, я их всех лет как пятьдесят назад забыл), пытался уверить себя в том, что побег с шестого этажа рыбкой не самое умное решение. Настолько меня уже достала в витающая в палате атмосфера и потоп слёз из трёх пар глаз абсолютно незнакомых мне людей, на чистой дедукции я смог понять (с попытки пятой не меньше) что первая из них, что едва не задушила меня это моя мать. Вторая, с фиолетовыми волосами, это мой учитель в этом мире, а третья я так и не понял кто, вот не могу понять и все. А вставить слово, чтобы поинтересоваться, кто же все остальные такие, я не могу, банально некогда... и так уже три часа подряд. Напряжно.

Опа, женщины успокоились и наконец-то замолчали, это шанс. Сейчас или полёт рыбкой!

— Это все конечно очень интересно, но позвольте спросить, вы вообще кто? — С присущим мне непробиваемым спокойствием спросил я у всех них и, похоже, поставил их своим вопросом в тупик.

— Шика, ты шутишь? — Очень нервно ответила мне вопросом на вопрос женщина, что исполняла в этом мире роль моей матери.

— Почему же шучу, я очень и очень серьезен. Я никого из вас, повторяю, вообще никого не помню, хотя точно знаю, куда и как нужно ударить, нажать, надавить, чтобы убить вас всех меньше, чем за два стука сердца. Вот и интересуюсь с целью заполнить пробел в своей памяти, — хм, может я ответил слишком резко? Да нет, тон был вежливый, говорил не быстро, но и не медленно, посторонних жестов не делал. Так откуда столь острая реакция. Слишком большой шок, непонимание и доля неверия в мои слова.

— Шика... ты вообще ничего не помнишь? — С надеждой на отрицательный ответ спросила та же женщина.

— Ну почему же, я помню как нужно шифровать тайные документы, сварить яд, способный всего одной каплей уничтожить немаленький город, как и куда нужно воздействовать, чтобы причинить максимум боли с минимум повреждений, как убивать, выслеживать, шпионить, подставлять и тихо ликвидировать. Все это я прекрасно помню... А ни одного из вас — нет, не помню.

— Дорогая! — Подхватил один из мужчин резко покачнувшуюся женщину, а второй, схватив стоявший на тумбочке возле меня стакан с графином воды, наполнил его и вложил в руки женщины, судя по белому халату, это был один из работников госпиталя, где я сейчас находился, а первый видимо был мужем женщины, если судить по его восклицанию и последующих действий.

— Какой интересный случай, — покивал головой "доктор", оценивающе посмотрев на меня. — Будь ситуация иной, я бы поздравил родителей этого ребёнка, вырастить образец эталона шиноби достойно гордости, даже после трёх клинических смертей и полуторагодичной комы, знания о том, как нужно действовать шиноби, остались на месте. А все воспоминания, что мешают быть "идеальным шиноби" просто-напросто стерлись из памяти тела. В этом же случае ничего кроме сочувствия я выразить не могу, не хотел бы я оказаться на вашем месте, Йошина-сан, Шикаку-доно, — на последних словах он поклонился двум держащимся вместе людям и сочувствующе поглядел сначала на них, а затем на меня.

— Ещё слово, и я заставлю тебя... — что она заставить делать этого доктора я узнать не смог, ибо её перебил её муж.

— Йошина, остынь, он не имел ввиду ничего дурного, — быстро прервал не начавшуюся перепалку мужчина по имени Шикаку. Это мой отец? Не впечатлил, совсем. В прошлом мире он бы не прожил и недели. Хотя, наверное, не в силе его сила, что-то в нем должно быть, только я этого пока не могу разглядеть.

— Да-да, меня просто удивляет столь выборочная амнезия, все знания о навыках остались по словам наследника, а вот память о людях — нет. Так бывает при естественном старении, когда мозг человека с течением времени забывает многие происшествия, факты, вещи. Как пример, насколько хорошо вы помните своих родителей? Помните, но не очень хорошо, мелкие детали уже не такие ясные, а некоторые и вообще забылись. Ведь так? Тут похожа ситуация, вот только никак не могу понять в чём причина...

— Хм, говорить обо мне, будто меня здесь нет... Интересно, необычно, ново. Стоит запомнить на будущее. Как бы то ни было, но я все ещё жду ответ на свой самый первый вопрос, — мне просто надоело ждать пока они наговорятся.

— Я думаю, что пока ничего мы с этим поделать не сможем, а потому давайте возьмём себя в руки и представимся по очереди, — спокойно и взвешенно проговорил "отец". — Пожалуй начну я. Меня зовут Шикаку Нара, я глава клана Нара и твой отец, — проговорил он и дождавшись моего кивка, указал рукой на женщину возле себя, что сейчас судорожно вцепилась обеими руками в стакан с водой, сказал: — Это, Йошино Нара, твоя мать и моя жена.

— Первая, вторая?

— На счастье первая, — несколько даже опасливо ответил он, поглядывая на свою жену рядом с собой. Интересно.

— Я запомнил. Братья, сестры? У меня.

— Младшая сестра, — мягко улыбнулся он.

— Сколько? Имя?

— Год и один месяц. Юи.

— Я запомнил. Дальше, — перевёл я взгляд на до этого серыми тенями стоящие возле дальней стены людей, женщину, девушку и две девочки близняшки, за спинами которых стояла ещё одна синеволосая девушка. И абсолютно потерял интерес к первым двум людям, что как оказалось действительно были моими биологическими родителями.

— Кирей Акитцу, твой сенсей, — просто представилась фиолетововолосовая женщина. Хм, что-то знакомое... Ммм?... О!... Оу!... Ясно.

— Знакомо... Даже не так, скорее я вас... тебя помню. Да. Первая тренировка, не чётко, совсем размыто и урывками. Первое задание за пределами Конохи... ликвидация. Хм, я признался вам в любви? Оу, да. И даже официально предложил стать моей женой... Неожиданно, — действительно, неожиданно, что я смог вспомнить такое, хотя до этого момента был свято уверен, что ничего не помню. Хм, это ревность или зависть? Не могу понять, какие взгляды на неё бросает "мать" и почему в них столько агрессии.

— Ты тогда всего лишь шутил, — попыталась она смягчить мои слова, а её лицо при этом порозовело. Смущение? Почему? Возможно, что все было как я предполагаю, а не как говорит она? Все может быть.

— Тогда почему вы покраснели от смущения? В чем причина? — Прозвучал тихий смешок от синеволоски... странно.

— Просто о таком не говорят в присутствии родителей, — хорошо, считай прогиб засчитан.

— Оставим на потом.

— Хи-хи, в прошлый раз ты сказал то же самое! — Не сдержалась девушка.

— Поясни?

— Минако Мей. В прошлый раз, когда ты почти додавил из неё ответ "да", вас прервали, и ты решил отложить это на потом, — озорно блеснула она двумя синими глазами.

— Прошлый раз? "Да"? То есть я с ней вместе планировали пожениться, но не успели?

— Нет!!!

— Да!

Два синхронных выкрика, первый от матери и сенсея, а второй от веселящейся девушки, которая явно наслаждалась моментом.

— Мей, ещё слово, и тебе будет не до смеха! — Прошипела угрозу Акитцу. И почему на язык лезет имя Анко?

— Молчу-молчу, но ведь задело, да? — Хитро сверкнула она своими глазами и быстро спряталась за близняшками.

— Ясно. Дальше, — перевёл я взгляд на последних трёх.

— Шао Учиха, твоя сокомандница и... подруга, — представили старшая из них и, показав на двух близняшек, произнесла. — Мои двоюродные сёстры Акио и Саки. И мы очень хотим сказать тебе спасибо за то, что спас нас, — синхронно низко поклонились.

— Хм? И почему я вдруг чувствую досаду, обречённость и злость, но злость как на зло неизбежное и давно понятное?

— Хо! Подружка, а он не меняется! — Мей криво усмехнулась.

— ...?

— Ты раньше её никак, кроме как обузой и балластом не называл, да и вообще относился к ней достаточно холодно, это наверное из-за этого, — она выразительно провела рукой по горлу, от чего Шао вздрогнула и бросила на меня затравленный взгляд.

— Это должно было мне сказать о чем-то?

— Ну в принципе да, просто так уж получилась, что вот она, — тычок кулаком в сторону Шао, — когда тебе было девять, едва не убила тебя, перерезав горло, — и улыбка. Мне нравится эта её манера: говорить о смерти с радостной улыбкой может не каждый.

— Часть твоих слов обрела для меня смысл, — кивнул я Мей и по-новому взглянул на Шао, заново оценивая её и угрозу, которую она представляет. Раз она пыталась убить меня, а я после этого выжил, то почему она жива? И почему я тогда её спасал, а я точно помню, что погиб в результате спасения её жизни, хотя имени и не помнил. Вот только почему вспомнить не могу.

— Эй, не смотри на неё такими глазами! Между вами мир, любовь и понимание! — Правильно расшифровав мой взгляд воскликнула Мей.

— А по-моему это нормальная реакция на слова, что моя неудавшаяся убийца стоит напротив меня. И тебе не кажется, что слишком уж много женщин, между которыми у меня была любовь? — Изогнул я свою левую бровь.

— М-да, даже потеря памяти тебя не изменила, — покачала головой та в ответ.

— Мне вот интересно, почему она сейчас молчит, все же говорим мы непосредственно о ней, где защитная реакция в виде попыток оправдания себя?

— Оу, это просто ты на неё так действуешь. У вас очень и очень запутанные отношения, первое время тебе было на неё наплевать, а она тебя ненавидела, потом ты отправил её в больницу с тяжелыми травмами, вместе с её братом, затем она тебя начала панически бояться, а ты тихо недолюбливать её, потом в её куцых мозгах что-то с чем-то переклинило, примерно через год, и она начала жутко смущаться от любого твоего взгляда на неё, а ты на неё обращал внимания ровно на ноль и одну сотую, да и вообще был очень холоден с ней. А потом ты её спас от верной смерти, при этом сам загремел в кому. В общем, как я и говорила, у вас все очень сложно! — А можно было потише и без бессмысленного махания руками и непонятных рисунков?

— Ты знаешь, что ты слишком шумная? И да, на кролика я совсем не похож, — указал я взглядом на её рисунки, где я был стилизован под чёрного зайца в маске и с мечем в руке. Почему у меня в голове появился маленькой девушки в чёрном кимоно с мечем на поясе и подобными рисунками в руках, и при чем там клубника?

— Да. Нет. И не смей порочить моё искусство.

— Искусство — это Взрыв, женщина! — К чему это-то я только что сказал? Но чувство, будто так и надо было сказать. — И яды! Без них никак.

— М-да, как я уже сказала даже потеря памяти тебя не изменила, как был повернутым на ядах пироманьяком, так им и остался, — тяжело вздохнула она.

— Просто за эти тридцать секунд, что ты тыкала цветным карандашом по бумаге, я чётко осознал, что ты понимаешь в искусстве ровно ничего.

— Ну вот, что я и говорила!

Минута тишины, каждый думал о своём, я вот например о том, когда они уже уйдут, и я смогу побыть в тишине.

— У меня вопросов больше нет, может кто-то хочет что-то спросить уже у меня? — Перевал я всеобщее молчание.

— Кхм, Шикамару-сан, я хотел бы задать вам несколько вопросов, — проговорил доктор, обращаясь ко мне.

— Конечно, спрашивайте, что хотите.

— Как ты себя чувствуешь?

— Физически, морально, духовно?

— Все вместе пожалуйста, — усмехнулся врач, а остальные сосредоточили все своё внимание на мне... снова.

— Морально — хочу тишины. Духовно я почти достиг идеала, наверное только не хватает облаков, чтобы посмотреть на них, — от всех донесся дружный смешок. — Физически — нормально. Боли нет, слабости нет, ломоты нет, вообще никакого дискомфорта нет.

— То есть вы способны двигать своим телом? — Уточнил он с некой надеждой и удивлением в глазах.

— Нет, — тут же ответил я.

— Нет? Но разве вы сами не сказали, что физически вы в норме?

— Я в норме, но при этом не способен двигать ничем, кроме головы на семьдесят градусов вправо и тридцать влево, правой руки и среднего да большого пальцев правой ноги, — более развернуто ответил я.

— Ясно, и для вас это норма?

— С момента моего первого пробуждения это для меня естественное состояние, и потому оно было взято за норму, последующие два пробуждения это не опровергли, — впрочем я и просыпался все три раза всего на минуту-другую, сегодня можно сказать впервые нормально очнулся. И тут сразу такое... напряжно.

— Вот оно как, понимаю. Дело в том, что у вас, Шикамару-сан, были очень сильные повреждения спинного мозга и сердца, из-за чего вы три разы испытывали на себе клиническую смерть, прежде чем ваше состояние нормализовалось, а потом провалились в кому на полтора года. В результате чего ваш организм понес очень большие нагрузки и получил множество посттравм, особенно сильно это отразилось на вашем мозге, амнезия тому подтверждение. А травма позвоночника только усугубила ваше положение. В результате чего, до этого момента мы лишь могли подозревать о том, насколько сильно вы пострадали, но полная или частичная парализация тела была одним из прогнозов. Сожалею, но шанс того, что вы снова снова сможете нормально двигаться всем телом менее одной миллионной процента. А о карьере шиноби вам придётся забыть.

— Шиноби? Убийцы? — Недоуменно произнёс я.

— Точно, у вас же амнезия, я подумал, что вы это помните. Вам об этом потом расскажут, — отмахнулся он от моего вопроса, но вот не из-за того, что не хотел объяснять, а из-за того, что это заняло бы слишком много времени.

— Хорошо. Впрочем это не имеет никакого значения, — смотря в потолок ответил я, послышались всхлипы со стороны, мне даже смотреть не нужно, чтобы понять, кто это был. Топот ног, и двери открылись и закрылись, в комнате резко стало почти пусто. Я, врач, Акитцу и Мей — вот и все, кто остался.

— Вы, наверное устали, думаю оставить вас отдыхать пока будет лучшим решением, — поспешно проговорил врач, верно поняв, что я в полной мере осознал, что со мной, и хочу побыть наедине с собой. — Мы продолжим наш разговор позже.

— Хорошо... до встречи, — попрощался я со всеми и закрыл глаза.

— Прощай, ученик.

— Я ещё приду... С печеньем.

— Отдохните хорошенько, Шикамару-сан, — и двери закрылись с той стороны. Наконец-то тишина... это было очень напряжно.

Наконец-то я могу нормально подумать обо всем произошедшем со мной. Особенно меня волнует потеря памяти и чувство абсолютной уверенности в том, что так не должно быть и что-то пошло явно не по плану. Тело же меня не волновало, у меня есть более чем два способа заставить себя двигаться, поэтому оно меня не беспокоит. Интересно, что же пошло не так, и почему я так в этом так уверен?