Проспала я, глубоко и спокойно, как Штирлиц, не менее десяти часов и проснулась совершенно отдохнувшей, хотя комары, пользуясь случаем, изожрали мне всё лицо, как я ни прятала его в подстилку. Светящихся личинок, конечно, и след простыл. Ветер трепал кроны пальм, но внизу было по-прежнему душно и ни одного дуновения. Зверски хотелось есть. Я живо вскочила на ноги и недоуменно огляделась. Что за чертовщина? Ах да, я же без линз!

Пристроив контейнер на широком листе пальмы, я пополоскала руки в ручье — скорее для очистки совести, конечно — и надела линзы. Теперь, когда глаза отдохнули, линзы совсем не ощущались, что было приятно. Я со вкусом потянулась, но зашипела, когда боль в плечах снова дала о себе знать. Достала из кармана кусок вяленого мяса и, откусывая от него, начала шарить по кустам вокруг дерева, рассчитывая найти какие-нибудь плоды — вчерашний ужин индейцев подействовал на моё воображение. Однако ничего, кроме нескольких слегка подпорченных манго и бананов, найти не удалось. И то хлеб. Валялись и ещё какие-то незнакомые плоды, но я не рискнула их есть, хотя они и были поклеваны птицами. Это не показатель — есть птицы, организм которых совершенно нечувствителен к ядам, содержащимся в определенных плодах.

Утолив голод, я заново обмазала руки, лицо и лодыжки слоем глины и, надежно защищенная от комаров, снова уселась под деревом и принялась, от нечего делать, сооружать себе юбочку из травы. Пробираться к индейцам днем казалось мне нелепой затеей. Да и надо дать Джеку время полностью оклематься.

Внезапно со стороны стойбища послышался какой-то шум и крики. Потом пронзительный женский визг. Я вскочила на ноги. Что у них там творится? Прикинула на взгляд высоту дерева, под которым сидела. С него стойбище должно быть видно, как на ладони...

Но когда я сделала попытку залезть на дерево, то поняла, что это бесполезно — и не из-за боли в суставах. Боль я бы как-нибудь уж пережила. Руки просто не держали нагрузку. Они даже поднимались с трудом, и мне не удавалось долго удерживать их в горизонтальном положении. Вчерашний мой подъем на дерево усугубил ситуацию. Я беспомощно огляделась по сторонам. Встать бы на что-нибудь...

Крики впереди не прекращались, даже как будто усиливались. Вопили индейцы, я узнала их гортанный выговор. Мне оставалось только стоять и слушать, бессильно кусая пальцы. Постепенно, однако, всё успокоилось.

Очень странно. Надеюсь, эта разборка не стоила никому из моих друзей жизни...и ещё очень надеюсь, что индейцы не обнаружили пистолет Джека и шпаги, спрятанные на берегу.

В конце концов, я снова уселась под дерево и вернулась к прерванному занятию. Я оплетала свой кожаный пояс травой, таким образом, чтобы часть травы свисала вниз, образуя юбочку. Зачем мне это надо, я не представляла, потому что расставаться со штанами больше не собиралась, мне хватило одного раза. Но надо же было чем-то занять эти томительные дневные часы!

Я уже почти закончила свои труды праведные, когда слева от меня зашумели кусты, и знакомый голос насмешливо произнес:

— Рукодельничаешь, цыпа?

Я вскочила на ноги, не в силах сдержать возглас радости.

Передо мной собственной персоной стоял капитан Джек Воробей.

— Джек! — в порыве чувств я чуть не бросилась на шею пирату, но в последний момент удержалась.

— Тссс! — прошипел Джек, — ты что — хочешь, чтобы индейцы порадовались вместе с тобой?

Он быстро оглянулся и, схватив меня за руку, потащил за собой.

— Идем, скорее!

Привыкнув повиноваться ему без вопросов, я послушно подхватила свой жилет и пояс, увитый травой, и последовала за Джеком. Он быстро перебрался через ручей и двинулся по джунглям вокруг стойбища, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться. На мой взгляд, всё было тихо.

Наконец, на очередной остановке он опять взял меня за руку и усадил рядом с собой прямо на толстый ковер преющих листьев.

— Ну, рассказывай, только покороче! — велел он и жадно добавил, — еда у тебя есть?

Я поспешно достала последний кусок черепашьего мяса и протянула ему. Он впился в него зубами, а я тем временем рассказывала, как обнаружила, что он, Уилл и Элизабет попали в плен, как отправилась за ними по следам и вышла к стойбищу, как благодаря счастливой случайности встретилась с Уиллом и передала ему оружие...

При упоминании о кинжале Джек поморщился, но ничего не сказал. Выглядел он неважно — лицо сильно осунулось, глаза запали и горели каким-то лихорадочным блеском, несвойственным Джеку, волосы спутаны, одежда вся в грязи. Но двигался он свободно, и было ясно, что боль, по крайней мере, его больше не беспокоит. Мой медальон висел у него на груди, в вырезе рубашки.

— Джек, как же тебе удалось сбежать? — спросила я в свою очередь, закончив свой сбивчивый рассказ.

Джек опять поморщился. Похоже, теперь это было его любимое выражение лица.

— Я, в общем-то не сбежал, а так...отлучился ненадолго. Уилл сказал, что ты где-то здесь, поблизости, вот я и предпринял эту небольшую прогулку в расчете встретить тебя. Индейцы особо меня не караулят — думают, что уже ни к чему, смекаешь?

— Ага. Но тебе же лучше?

— Да вроде ничего...но им лучше об этом не знать.

— Ещё бы! — я стиснула тонкую ладонь Джека, — как же я рада тебя видеть, капитан!

Темное лицо Джека слегка смягчилось.

— Взаимно, цыпа! Давай сделаем так, чтобы это свидание стало ещё более радостным, причем не только для нас?

— Как например?

— Например, обсудим план побега из этого гостеприимного места. Помнишь те хижины на берегу — ты ещё спрашивала меня о них?

— Конечно, помню.

— Там, за хижинами, лежат снятые с корабля шлюпки — я заприметил их, когда мы таскали оружие на мыс.

— Ах, вот они где! — невольно вырвалось у меня, — и что?

— Ты вернешься на берег, спустишь одну шлюпку на воду и снарядишь её. Возьми всю еду из наших запасов, порох и свинец. Из оружия — одно ружье и пару пистолетов для Уилла...

— Джек...— перебила я его.

— Что?

— Я не смогу спустить шлюпку на воду, мне не хватит сил столкнуть её в одиночку.

— Хорошо, тогда просто переверни её — это ты сможешь? И снаряди всем необходимым. Весла, главное, не забудь...

— Хорошо, а что потом?

— Потом — жди нас, — Джек немного подумал, — до захода солнца ты управишься?

Я прикинула про себя — дорога часа три, не меньше, собрать всё там — часа два.

— Наверное, успею, Джек.

— Чудно! — и он поднялся на ноги.

Я тоже вскочила.

— Ты куда?

— Как куда? Обратно! — моя непонятливость его явно раздосадовала, — и лучше бы мне вернуться побыстрее, иначе индейцы начнут гоняться за мной по лесу, а это плохо кончится для меня, да и для тебя тоже. Смекаешь?

— Да, — произнесла я упавшим голосом. В этот момент я охотно пошла бы даже в рабство к индейцам — лишь бы вместе с Джеком. Перспектива возвращаться в одиночестве через джунгли к берегу меня совершенно не прельщала.

И снова Джек каким-то непостижимым образом угадал моё состояние.

— Ну-ну, цыпа! Знаешь, в шторм иногда надо убрать паруса и отдаться на волю волн, а иногда — держаться до конца. Сейчас как раз последний случай. Ты уже так много сделала — неужели тебе не будет обидно, если все твои усилия пропадут даром?

И он улыбнулся так заразительно, что я невольно поймала себя на том, что тоже улыбаюсь. Но новая мысль стерла с моего лица улыбку.

— Джек...а что там случилось, в стойбище? Я слышала крики...

По лицу Джека я увидела, что именно этого вопроса он ждал и менее всего был расположен отвечать на него.

— Насколько я понял, дело в Элизабет, — жестко произнес он, — она приглянулась кому-то из индейцев...

— Черт, этого-то я и боялась! И что?

— Что, что...наш храбрец Уилл, естественно, бросился защищать честь дамы! — по раздосадованному лицу Джека было видно, что уж он-то не сподобился бы на такую глупость, — выхватил кинжал и всадил его этому горе-ухажеру между лопаток...

Сердце у меня болезненно сжалось.

— Они его убили?

— Да вроде нет. Хотя по голове он получил, конечно. Ну да это не в первый раз, — легкомысленно произнес Джек.

Я только головой покачала.

— А Элизабет?

— Вот уж не видел, что с ней сталось.

— Джек, и как же мы теперь?

— Не паникуй, цыпа. Придумаем что-нибудь, — он взял меня за руку, — пошли, я отведу тебя на то место, где оставил — как истинный кавалер, заметь! А то ещё собьешься с пути и не доберешься до берега, — он оглядел меня с ног до головы и снова улыбнулся, — ну и видок у тебя, должен сказать! Напусти тебя сейчас на дикарей — разбегутся, а мы вернемся на берег прогулочным шагом! Сама придумала обмазаться грязью или просто мыться было лень?

— Это не грязь, а глина...и, думаешь, ты выглядишь лучше? — огрызнулась я на манер Элизабет.

Джек улыбнулся ещё шире.

— Я не думаю, я ЗНАЮ, что не лучше. Но до тебя мне далеко! Идем же, время не терпит.

Не теряя ни минуты, мы вернулись на место моей стоянки; переходя ручей, Джек жадно напился и быстрым движением смочил лицо и волосы. Я протянула ему оставшиеся сухари, и он ловко засунул их за кушак, потому что карманов в его штанах не наблюдалось — равно как и в моих — а жилет благополучно лежал на берегу под кустом, среди прочих наших вещей.

— Они не давали тебе еды?

— Они мне и воды не давали, — хладнокровно произнес он, снова припадая к ручью, — к чему такие мелочи умирающему пленнику, от которого больше не будет никакой пользы?

Я медлила — страшно не хотелось расставаться с Джеком. Самостоятельности последних суток мне вполне хватило. Сделав несколько шагов, я обернулась. Джек уже стоял на берегу, торопливо убирая мокрые волосы с лица и заново перевязывая их банданой.

— Иди, иди, цыпа, — произнес он, встретив мой взгляд, и вдруг усмехнулся, — кстати — моя шляпа тебе очень к лицу.

— Ой! Извини, Джек! — я поспешно сдернула шляпу с головы и протянула ему.

Ухмылка его стала ещё шире. Он взял шляпу из моих рук и нахлобучил обратно мне на голову.

— Сбереги её для меня, хорошо, цыпа? Смотри, не потеряй!

Я с трудом проглотила застрявший в горле комок. Господи, как же хотелось уткнуться головой ему в грудь и зареветь! Рассказать, как я испугалась, оставшись одна на берегу, как жутко было ночевать в джунглях, пожаловаться на нестерпимый зуд от комариных укусов, на боль в плечах. Умолять его пойти со мной, ведь я больше не вынесу одиночества!

— Ну, ступай, — негромко произнес Джек, глядя мне в глаза, — и помни — жди нас возле шлюпки. Во всяком случае — не теряй её из виду. Если мы придем, а тебя не будет, мы вынуждены будем уплыть без тебя, смекаешь?

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Быть может, я вижу его в последний раз!

— Будь осторожен, Джек. И...удачи тебе.

— И тебе тоже. Сегодня ночью она ни для кого не будет лишней, — с этими словами он повернулся ко мне спиной и нырнул в заросли, не оглядываясь.

Я сделала всё так, как велел Джек, хотя не скажу, что это легко мне далось. Для начала я всё же сбилась с пути в джунглях и вышла на берег совсем не в том месте, где нужно. Битый час провела, отыскивая нашу бухту и корабль. Чего мне стоило с моими никуда не годными руками перевернуть шлюпку — это отдельный разговор. К тому моменту, как я сложила в неё всё необходимое, я была уже еле жива от усталости и нервотрепки, потому что каждые пять минут бросала работу и напряженно прислушивалась — не донесутся ли вопли индейцев, сигнализирующие о том, что мои друзья на подходе.

Я очень боялась, что не успею закончить до их прихода, потому что вместо обещанных Джеку пяти часов провозилась все семь, но время шло, всё уже давно было готово, а их не было. Солнце зашло, на джунгли опустилась ночь. Я не находила себе места от беспокойства.

Чутье подсказывало мне, что дело плохо. У Джека, без сомнения, был какой-то план, но что-то пошло не так.

Что же мне делать? Оставаться у шлюпки, как сказал мне Джек, или всё-таки рискнуть вернуться к стойбищу и посмотреть, что же их задержало?

В конце концов я поняла, что просто рехнусь, если останусь тут и дальше, не зная, что происходит. И я двинулась обратно, к стойбищу индейцев. В конце концов, рассудила я, индейцы так и так погонятся за ними, и если я это услышу — сразу же поверну назад и, так сказать, возглавлю отступление.

Теперь, как человек опытный, я сразу же поймала несколько светящихся личинок и запихала их в пустую бутылку из-под рома, найденную за одной из хижин. Теперь бутылка с успехом заменяла фонарь. Странно, что нам не попадались такие насекомые, когда мы шли вдоль реки — только в глубине леса, что ли, водятся?

Несмотря на усталость, я почти бежала. Проложенная индейцами "тропа" сильно помогала мне, иначе я совсем увязла бы в зарослях, как днем. Ветки хрустели и трещали на моем пути, но мне осточертело таиться. И всё равно прошло часа два, прежде чем я наконец услышала знакомое журчание ручья. Но ещё раньше до моего слуха донесся грозный звук тамтамов. Во, теперь всё очень похоже на второй фильм! А то я уж подумала, что это какие-то неправильные индейцы.

Освещая себе дорогу импровизированным фонарем, я остановилась под деревом, где провела предыдущую ночь и прислушалась. В стойбище было шумно, но шум был довольно ровный — просто гул голосов, вплетающийся в ритмичное постукивание тамтамов. Непохоже было, чтобы индейцы были чем-то взволнованны...значит, Джек ещё не начал действовать. Но, быть может, он и не мог ничего предпринять?

После минутного раздумья я спрятала свой светильник между корней дерева и закидала его травой, потом скинула рубашку — свой жилет и шляпу Джека я оставила в шлюпке. Топ был черный и сливался с ночью; к тому же я наскоро обмазалась свежим слоем глины — прежняя уже давно высохла и отвалилась. Спустилась в ручей...что-то словно подталкивало меня — скорей, скорей! — но я сдерживала себя. У меня есть только одно преимущество — то, что индейцы не знают обо мне, и глупо было его по неосторожности потерять.

На этот раз мне понадобилось всё моё мужество, чтобы вылезти из воды на берег. Перед этим я убедилась, что шпаги и пистолет по-прежнему находятся там, где я их оставила — а значит, Джек всё ещё бездействует — почему?

Я настолько в него верила, что не допускала даже мысли, что он ничего не придумал.

С берега доносился ритмичный топот босых ног и гул голосов, но всё это перекрывал стук...это были даже скорее не тамтамы, как я их себе представляла — звук больше напоминал удары палкой по выдолбленному стволу дерева — или, возможно, по нескольким стволам. Дрожа от тревоги и возбуждения, я выкарабкалась на берег и поползла вперед, стараясь проскальзывать между стеблей травы, а не приминать их. Вот и то место, с которого я наблюдала за поляной в прошлый раз.

Прижавшись как можно ниже к земле — насколько мне позволяла растяжка — я начала всматриваться в просветы между стеблями. И чем дольше я смотрела, тем страшнее мне становилось, а к сердцу мертвящим приливом подкрадывалась паника, угрожая захлестнуть меня с головой.