Герцог всея Курляндии

Артамон Сергеевич оказался человеком умным, хватким, и намек сотрудничать через третьих лиц понял прекрасно. На его сожаление о том, что Якоб не хочет идти навстречу царским инициативам, последовало мое сожаление о том, что московиты в свое время тоже не разбежались и не пошли навстречу его попыткам наладить дружеские отношения. Впрочем, как я подозревал, больше половины посланий и предложений Якоба просто не дошло до Алексея Михайловича. Зная русских чиновников, каждый из которых сам себе царь, я не удивлюсь такому положению дел.

К сожалению, дураков и взяточников всегда было больше, чем нужно. А уездные князьки наносили своим произволом только вред. Впрочем, может быть и так, что Курляндия в то время просто не была интересна России. Такое тоже возможно. Но что толку обижаться на прошлое? Сейчас дело обстоит наоборот. Россия ищет сотрудничества, и этим нужно пользоваться.

Якоб Кетлер

Герцог Курляндский осматривал строящиеся мануфактуры и хмурился. Медленно шло дело! Медленно! Слишком мало специалистов, слишком большие заказы... всего "слишком". Для изготовления и зеркал, и мельхиора, сырье приходилось везти за тридевять земель. Первая партия нужного запаса руды будет в лучшем случае, через полгода! А ведь он отправил заказ несколько месяцев назад, как только Глаубер выдал первые результаты.

С прялками было чуть проще. Постепенно их производство налаживалось. А вот улучшенный ткацкий станок Гюйгенс в ближайшем будущем не обещал. Но ведь ткачи, уже совсем скоро, не будут успевать перерабатывать готовый продукт. И что? Продавать? Да ведь ткань стоит во много раз дороже! Якоб был слишком хорошим экономистом, чтобы не понимать, что продавать полуготовый продукт (не говоря уж о просто сырье) невыгодно.

А уж когда ему донесли, что вскоре, возможно, будут красить ткани без применения дорогостоящих красителей, получая яркие и устойчивые цвета, он сон потерял. Прибыль сама плыла в руки, а людей не хватало! Ручеек золота потек в казну, но он пока был слишком мелким, а траты предстояли нешуточные. Сам Якоб уже готов был махнуть рукой на колонии, поддерживая минимально необходимую связь, но тут активность проявил сын.

Сын... Кто бы мог подумать, что из избалованного ребенка, который не любил учиться, получится такой целеустремленный человек? Иногда герцог думал, что болезнь изменила его сына слишком сильно, но не мог не признать, что перемены были к лучшему. И удача Фридриху благоволила. Ладно Гюйгенс, он известный ученый с мировым именем, но Глаубер? Якоб искренне считал его мошенником. Уж больно слухи ходили... нехорошие.

Но оказалось, что ученому всего лишь нужна была поддержка. Ну и твердая рука, направляющая в нужное русло. Это ведь Фридрих озадачил его изготовлением зеркал, и ведь получилось же! Ученый — он и есть ученый. Для него важно само изобретение. Якоб только вздохнул. Похоже, сыну досталась его меркантильная жилка. Фридрих моментально видел выгоду. Иначе глауберит так и остался бы итогом химического опыта, не превратившись в комплект столовых приборов.

Пытливый ум Фридриха радовал. Сын интересовался абсолютно всем. И оружием, и книгами, и химией, и механикой. Вот ведь — одно только путешествие, где он познакомился с работой ткачей и прядильщиков, повлияло на него так, что он задумал создать прялку. И ведь получилось же! Не сразу, но получилось! И механизировать ткацкий станок непременно получится.

— Где же людей-то взять? — вздохнул Якоб и обернулся к Отто, который приехал к нему с очередным отчетом о Фридрихе. — Может, у сына и на этот счет идеи есть?

— Общается он с русскими чиновниками да военачальниками. В Московии конфликт из-за веры. Люди бегут. А кто не бежит, тех гонят.

— Замечаю я за Фридрихом небрежение в вопросах веры, — нахмурился Якоб. — Больно уж легко он относится ко всему этому.

— Если выскажете свое недовольство, ваша светлость, то он постарается исправиться.

— Не от души то будет, — отрезал герцог и поморщился. Чего уж там. Сам не лучше. А Фридрих действительно слишком молод, чтобы понимать опасность пренебрежения верой.

А бога... Бога есть за что благодарить. Несмотря на войну, на плен, на потери и разорение... У страны рос достойный наследник. И оставалось только молиться, чтобы никакая случайность не помешала ему встать во главе Курляндии.