Тайна деторождения: практика и теория

— Имею. Вообще-то, по традиции, он мне должен первым сказать.

— Ах, извините... Вы что-то имеете сказать своей...

— И таки я ей скажу, — под хихиканье Вари, болтающей уже пустой корзиной. — Любимая, клянусь тебе в своей преданности. И обещаю оберегать от всех несчастий.

— Ты еще хотел...

— Что, Варя?

— Ты еще...

— Я помню. Агата, ты — моя Дама сердца навеки.

— У вас — всё?

— Я могу еще...

— Я понял. А вы теперь имеете...

— Да. Я теперь "имею" все, чего только хотела. Ты со мной и это — самое главное. Все остальное мы разделим напополам, но, душа моя без остатка — твоя... Ма-ма...

— Я не буду, доча, не буду...

— Тетя Гортензия, тетя Нинон, тетя Софико... у меня столько платочков нет...

— Ну а теперь, пока мы не потопли в общем море восторга и умиленья, поставьте свои подписи вот здесь и здесь, обменяйтесь кольцами и... а... ну... можете и с заключительного поцелуя начать... Чего уж там? И так не свадьба, а полная оккупация города...

— Ну, хватит вам опять целоваться... Как всегда...

Как вместил нас целиком, всей "оккупацией" ресторан родителей Ника — загадка, но танцевали мы в шатре во дворе. Кстати, во время танцев всплыла очередная наша семейная традиция, оглашенная мамой. Я весь процесс еще пыталась... нет, не контролировать, просто, отмечать, но вот момент ее появления почему-то просмотрела. Просто, вынырнула прямо ниоткуда и заголосила:

— А теперь платный танец!

— Кому мне заплатить?!

— Людвиг, не со мной танец, а с Агатой. И... не мешай. Кто первый?!

— Мама?

— Доча, традиция... Так-так, господа, в очередь.

И куда это Ник теперь делся? Это ж — беспредел. Но, танцевать, все ж, пришлось. И, если бывшие коллеги мои это делали без ущерба для ног, то вот с родственниками довелось потерпеть. Зато в конце концов, познакомились (дядя мой, тот, что в детстве упал, из Либряны оказался. Ювелир... хороший, наверно). А когда очередь дошла и до Глеба...

— Вы позволите мне?

И вот как же хорошо, что он меня в этот момент поддержал. Буквально. Потому что тот, кто стоял сейчас при полном параде, улыбаясь самой модной в Ладмении улыбкой, мог одним видом скосить не хуже чумы.

— Да-а.

— Добрый вечер, Ваше Величество, — сделал некромант учтивый шаг в сторону и назад, оставив меня дурой торчать перед ним.

— Вы меня извините, я — без приглашения, — выдало Оно... Его в накрывшей, кажется весь Бадук тишине. — Но, с подарками. За танец с вами ведь платить надо?

— Да-а, — дура, рот закрой!

— Так я заплачу! — развернулся Василий Второй на каблуках. — Господин Главный канцлер! — тысь моя ма-майка, и этот тоже здесь. — Мою папку... Так. Во-первых, указ о повышении в ранге рыцаря Прокурата, Николаса Подугора до звания "Старший рыцарь" с назначением его на должность начальника Пятой комтурии!.. А где он сам?

— Временно отсутствует, — прищурился в замершую разноцветную кучу Глеб.

Его Величество понятливо оскалилось:

— Бывает... Во-вторых, заверенная копия письма из береднянской госканцелярии о снятии с гражданки этой страны, Стэнки Дивнич, судимости, а так же полном восстановлении ее "доброго имени"! И, в-третьих, — неожиданно понизил он голос. — Лично для вас, госпожа Вешковская-Подугор. Дарственная на дом в нашей столице. Я думаю, вы примете от меня этот знак признательности за проявленные вами и вашим супругом заслуги? Ведь вы его примете?

— Да-а... Спасибо, Ваше Величество, — не то прошептала, не то прошипела.

Однако он расслышал:

— Вот и замечательно. Я танец ваш заслужил?.. Кстати, а где музыка?

И хорошо, что музыканты наши оказались на высоте. В смысле, духу у них дуть в трубы хватило. У меня вот на танец этот... уж лучше бы по лесу от дрибз. Или...

— Мне жаль, что вы, Агата, решили оставить свою службу.

Вблизи он оказался не таким уж и высоким. Так что вопрос прозвучал в аккурат в мое ухо.

— Я уверена, что не пожалею... Ваше Величество.

— В жизни всякое бывает, госпожа Вешковская-Подугор.

— Но, есть ценности, в которые...

— Хочется верить, как в вечные? — насмешливо выдул он мне туда же.

— Да.

— Вы еще слишком юны и полны идеалов. Но если, вдруг, разочаруетесь, знайте, что у вас есть преданный друг, благодарный вам. И где его найти, вы, Агата, знаете.

Тысь моя майка...

— Тысь моя майка... — несколькими минутами позже выдохнула я, стоя между канцлером Исбургом и некромантом, и потрясла головой. — Тысь моя...

— Я знаешь, что сейчас думаю? — сосредоточенно почесал за ухом Глеб.

— Что? — подняла я на него шальные глаза.

— Если отбросить все наши обстоятельства и мотивы... хорошо, что ты из Главной канцелярии ушла... Подальше тебе надо быть.

— От чего?

— От королевского гнева и королевской милости, — буркнул канцлер. — Полностью с вами согласен, господин Анчаров... Полностью.

— Вы меня сейчас так не... Ник! Где ты был?!

— Я? — недоуменно оглядел весь притихший шатер мой муж. — А что здесь... мне кто-нибудь расскажет?

Еще через несколько минут мы, расширившейся на одного компанией, сплотившись за столом, пили вино. И осмысливали... Но, потом...

— Доча! Счастье-то какое! Николас! Я вас так... поздравляю!

— Агаточка, а чего сидите-то? Давайте дальше гу-улять?

А потом мы на это дело плюнули... и продолжили гулять. Вплоть до последнего раунда семейных традиций. На этот раз — раздачи подарков молодым.

Я к тому моменту решила "наплевать" и на все странности в течение грядущих ста лет. Поэтому очередной "подарок судьбы" встретила во всеоружии безразличья:

— Это что? — лишь глазами резкость навела.

А вот мама моя, наоборот, сильно взбодрилась:

— Хобье веретено, — и слово-то такое откуда? — Откуда? Кто принес? Передал? Точно, не свои подарили.

Мужчина в форменной одежде официанта недоуменно скривился:

— Полчаса назад с посыльным занесли.

— А в чем дело-то? — уставились мы на пару с Ником в шкатулку. Шкатулка, как шкатулка. Правда, дно — зеркальное и на нем — одинокий белый лебедь.

— Агата, это... — выдохнула тихо Софико. — Нельзя это дарить. Запрещено.

— Кем?

— Примета запрещенная. И зеркало, и символ птицы. И... я, кажется, знаю, от кого, — хлопнула она глазами.

— Ага-а... — а мне, кажется, открылся мой "знак" из сна. — От Ксю?

— Ну да. Она когда-то и рассказала нам с тобой. А потом я сама и слышала и читала.

— Значит, так? — распрямил плечи мой муж.

— Ник, я знаю средство, — выпалила Софико. — Понятия не имею, как у вас, у магов эта гадость "снимается", но, у людей...

— Элементарно выдиранием косм? — оскалилась я.

— Нет. Деньги за подарок послать. Ты мне медень дай, я сама ей, тоже — с посыльным.

— Да нет, — скривился Ник. — Спасибо, конечно, но, лучше, при личной встрече.

— А еще лучше, знаешь что, муж мой? — развернула я его к себе. — Пока и об этом тоже забыть. А то, не свадьба у нас с тобой, а сплошные... "традиции".

— Доча, а они-то тут причем?

— Традиции, говоришь? — хмыкнул Ник. — Госпожа Катаржина, последней из них у нас что?

— Ой... Провожаем молодых! — неожиданно огласилась их главный хранитель. — Молодых провожаем! Все сюда!

И нас, наконец-то, "проводили". Хотя меня заставили глаза закрыть. А когда я их распахнула... Свечи на всех каменных выступах, полках и по углам. В центре — пылающий костер, а сразу за ним — предел всех моих сегодняшних невестиных грез — широкая супружеская кровать:

— Вот значит, ты куда отлучался? — потрясенно развернулась я к Нику.

— Угу, — обхватил он меня руками. — Ты же сама хотела? Или...

— Да. Именно так, в твою Отшельничью нору. Всё правильно. Всё... О-ох...

— Любимая? — оторвался он от моих губ.

— Да?

— И... кричи, сколько хочешь...

Октябрь — Ноябрь 2013 года

Продолжение приключений Агаты Вешковской — в книге "Игра на Цезаря"