Сияние жизни

— Синдзи.

— Мисато. Сан. Пожалуйста, уйдите.

"А тут хорошо", — вдруг подумал он. Тьма, мрак, отрешенность от тусклого, мглистого и освещенного лампами да взрывами мира. Синдзи вдруг понял, что едва ли не впервые не ждет томительного момента снятия бинтов. "Зачем? В ЕВЕ я и так все, что надо, увижу напрямую".

— Младший лейтенант Икари Синдзи. Встать.

"Ого... Это не участие, это уже приказ". Он пожал плечами и встал с лавки, прижимая руки к бокам.

— Держись за мое плечо, — все тот же жесткий тон, рука в перчатке уверенно стискивает ладонь. — Следуй за мной.

— Есть, госпожа майор.

Осторожно идя вслед за Кацураги, Синдзи сжимал ее плечо и отрешенно думал о том, что, быть может, если бы эта женщина бросила взгляд на радары, прежде чем скомандовать третий залп, то в худшем случае он сейчас шел бы хоронить Хьюгу. Шел бы с Рей.

"Если бы... Быть может... Если бы..."

Если бы Мисато-сан не была вымотана атакованной базой, она бы сориентировалась быстрее. Если бы мутанты не прорвали периметр, майор Кацураги командовала бы атакой на свежую голову. Если бы Ангел... Синдзи непроизвольно скривил губы в гримасе: "Если бы... Быть может... Если бы..."

Он опомнился уже на улице, понимая, что на него напялили маску и одели пыльник. Его вели, а вокруг бушевала жизнь. Сочно лязгали гусеницы, бухали сапогами солдаты, урчали вездеходы, где-то вдали выл заходящий на посадку самолет... База жила, и пытливый слух тщетно силился найти хоть что-то, что говорило бы о смерти — укрепрайон всей своей железно-напалмовой душой радовался тому, что вновь — уцелел.

Сдавленный шепот, хруст гальки под переминающимися с ноги на ногу людьми сказали ему, что они уже на месте. Рука Мисато-сан сняла его ладонь с плеча и подвинула к кому-то. Синдзи напряг слух: слева кто-то сдавленно шипел респиратором и ковырял чем-то камешки, не произнося ни слова.

"Аска. До сих пор с костылем".

Справа ему на плечо легла чья-то рука, и он, ощущая отвращение, хотел ее сбросить, но она сама ушла во тьму, больно сдавив напоследок. "Тодзи? Айда?.. Да похер..." Шепоток прекратился, послышалось клацанье магазинов караула. "Жаль, будут холостые. И не по мне".

— Я не хочу ничего говорить, — громко сказала Мисато-сан. — Просто помните. Мы лишились еще одного человека.

Синдзи вдруг вздрогнул. "Человека. Не солдата. Не надо делать вид, что вы что-то понимаете".

— Караул... — чуть тише начала Кацураги и вдруг крикнула. — Смирно!

— Отставить, полковник.

"Полковник? Повысили, Мисато-сан? Что ж вы меня не исправили?.." — успел со злостью подумать Синдзи, прежде чем узнал этот голос. Голос, приказавший ему эвакуироваться. Голос, сопротивляться которому он не мог.

Голос главнокомандующего группы армий "NERV" Гендо Икари.

И вот теперь стало по-настоящему тихо, настолько тихо, что шаги отца и его спутника отдавались едва ли не ударами ступней ЕВЫ. Звук на мгновение стих напротив Синдзи, и он замер, теряясь в противоречивых ожиданиях. Но мгновение истекло, и сдвоенный стук подкованных сапог прошел мимо.

— Она сделала слишком большой вклад в победу там, где это казалось уже невозможным.

И все. "Отец..."

Залп. Щелчок затворов. "Все во имя победы".

Залп. Щелчок затворов.

Залп.

* * *

Синдзи стоял перед невысоким столбиком, на котором лаконично значилось все то, что мир хотел знать о Рей Аянами. Кенотаф. Икари кивнул сам себе: почему-то это казалось очень правильным. Вокруг расстилалось огромное кладбище, и под большей частью памятников не было тел. "Такая уж тут война".

Выйдя из госпиталя после снятия бинтов, он понял, что ему некуда идти. В пустой квартире было слишком пусто, даже Аска съехала к своим. В столовой и в собрании делать было нечего, на тесты не нужно. Тут, собственно, он тоже был не нужен.

Синдзи поднял маску к низкому небу. Оказывается, одиноко теперь не только внутри. Сзади послышались шаги и стук костылей, и он вспомнил, что Аске, вроде, тоже должны были снять сегодня бинты.

— Все вижу, а мир как был отдельно, так и остался — сам по себе, а я — сам по себе, — сказал он, не оборачиваясь. — Правда, Аска?

— Нет. Это всего лишь ты — сам по себе.

— Да ты что? — Синдзи деланно изумился, чувствуя, как что-то нехорошо постукивает в сердце будто бы снаружи. — С чего такая философия?

— Ты слаб, дурак, — резко произнес голос позади. — Не хочешь признать, что она и впрямь умерла. Умерла, как солдат.

— Аска...

Стук усилился, разгоняя кровь.

— Что — "Аска"? Да, она погибла не просто спасая твою слезливую задницу, а чтобы мы все протянули еще чуть-чуть.

Синдзи, наконец, обернулся к ней. Укутанная в бесформенный пыльник фигура, жалко подпирающая себя костылями. Безликая маска, одна из тысяч. Просто солдат, хоть и пилот. "Сколько их — таких, как она?" — подумал Икари, с удовольствием чувствуя ярость в груди. Да, это ярость.

— Полагаю, это ты в благодарность за спасение издеваешься надо мной у ее могилы?

— Да иди ты в жопу, сволочь! — сорвалась девушка. — Она погибла из-за меня!! Я! Понимаешь, слизняк, я, я не успела!!!

Он с холодным интересом смотрел на нее: "Так вот что ты за человек, Сорью..."

— Из-за тебя, говоришь... Мы все, Аска, облажались. Ты слишком быстро рванула из укрытия, Мисато-сан не посмотрела на радар, я... — он запнулся. — Я просто — просто! — ничего не сделал... Единственным человеком, кто сделал все правильно...

Синдзи взмахнул рукой, указывая себе за спину, чувствуя, как выворачивается все внутри, протестуя против того, что он хочет сказать. Но ярость довершила дело вполне успешно.

— ...И вот ее даже тут, под памятником, нет. Как ты думаешь, Аска, может, кому-то из нас стоило тоже сдохнуть? Хотя бы ради справедливости?

— Справедливости нет, Икари. Это война.

"Да ты просто мудрец сегодня, мать твою".

Синдзи подошел к ней и одним ударом в лицо сбил с ног. Костыли нелепо вскинулись, падая на девушку сверху. Очень хотелось уйти, не глядя на это жалкое создание, которое тщилось быть самым-самым — и в пафосе в том числе. Уже пройдя мимо нее, Синдзи услышал тихий всхлип и обернулся.

Аска вставала, поднимала костыли и сдавленно сопела, пряча всхлипы.

— Ты... Ты... Ты свинья, идиот Синдзи. Я никогда не понимала, что она такого видела в тебе...

Синдзи замер: Сорью пыталась утереть, очевидно, разбитую губу, слепо мяла респиратор и бубнила, бубнила, бубнила...

— ... Она, наверное, была дурой, которой выжгло мозги, раз любила тебя, дурой! Да, дурой!..

Аска вдруг расплакалась навзрыд, обвисая между костылями:

— Tausend Teufel!.. Ну как?! Как я могла не успеть?!!

Он вдруг понял, что крепко сжимает ее плечо, а всхлипывающая маска смотрит на него.

— Когда захочешь, вернись, пожалуйста, Аска.

Девушка кивнула и отвернулась к памятнику. Синдзи поправил респиратор и ушел. Домой. Там его ждал только джаз, и Икари уже знал, в чем именно хочет забыться: он так и не услышал пластинку, купленную по сумасшедшей цене на Гавайах.

The Ink Spots. "Maybe".

Глава 10,5: Послеглавье

Кроткие волны несмелыми толчками тыкались в бетон, словно напрашиваясь вглубь зараженных земель. Могучий Тихий океан был там, за пологом тяжелой мглы, а здесь царила какая-то выхолощенная, придушенная сила, ничем не напоминающая величие лазурного простора, и само представление о цвете с отвращением бежало грязно-белых вод. Северная окраина порта "Токио-3" — достойное продолжение недостойного океана — пустовала: поврежденный неудачно выведенным транспортом пирс был закрыт, и сиротливые обломки причальных конструкций тщетно взывали к низкому небу, надеясь на лучшие времена для базы.

— Присядем?

— Слушаюсь, командующий.

Двое в серых пыльниках и темно-серых масках — стандартной экипировке Тихоокеанского фронта — уселись на огромный причальный отбойник, вытащенный на берег, и один из них поставил между ногами мешок, отозвавшийся металлическим лязгом.

— Слушаю.

— Командующий, разведка Лоренца перешла к активным действиям.

— Лоренца. Не Степанкова?

— Нет. Резидентура Степанкова не при чем.

— Допустим. Дальше.

— Дальше — доказательства.

Говорящий опустил руку в мешок и вынул оттуда металлический предмет, состоящий из одной мощной гнутой трубки, оплетенной несколькими поменьше. Резьба, контактные провода и маркировка говорили о том, что это лишь небольшая деталь куда более существенного механизма.

— Что это?

— Доктор Акаги сказала, что этот узел отвечает за катапультирование пилота ЕВЫ "Тип-00". Она доложила, что в техническом отделе оказалось на одну такую деталь больше, чем положено. Между тем, без нее кабина не закрылась бы. Таким образом, в последнем бою...

— Кто исполнитель?

Из кармана пыльника вылетел небольшой листок и порхнул к командующему.

— Ясно. Задержан?

— Нет. Его пока просто "ведут". Ожидал вашего личного распоряжения, командующий.

Маска посипела немного, а потом кивнула и задала следующий вопрос:

— Что-то еще?

— К сожалению, да. Если в инциденте с пилотом Аянами этот узел ничего не решал, — атомный взрыв все же, — то вот находка лишнего узла от "Типа-01"...

Говорящий сделал паузу, но если он и рассчитывал на реакцию, то ожидания не оправдались.

— ...четко дает понять, что перед нами часть давно построенного плана. Доктор Акаги проверила машину и изучила этот блок, но он оказался заменен деталью, которая мешает отстрелу кабины. Полагаю, в "Типе-00" была такая же...

— В "Истребителе" ничего такого не нашли, — прервал Икари.

— Точно.

Командующий помолчал, а потом медленно произнес:

— Грубая работа, но тонкий расчет.

— Именно, — кивнул головой собеседник. — Убить вашего сына или его волю. Или обоих сразу. Хотя...

— Да?

— Я не думаю, что работа грубая. Лишние детали спрятали именно среди подобных, — их не вынести из ангара и не уничтожить незаметно, — и если бы я не предположил, где искать диверсию, этого могла бы не заметить даже доктор Акаги или ее замы.

Командующий направил маску прямо на собеседника:

— Кадзи, ты разбираешься в конструкции ЕВ?

— Нет, господин командующий, но я прикинул, какую функцию абстрактной боевой машины можно незаметно испортить и при этом не попасться на первой же проверке. Автоматическая катапульта в этом списке у меня была на третьем месте, плюс именно ее подтвердила телеметрия последнего боя.

— Интересно.

Кадзи вслушался, пытаясь уловить интерес в ровном голосе Гендо Икари, но ничего подобного, естественно, не нашел. Командующий отвернулся к океану и, глядя во мглу, сказал:

— Выводы.

Кадзи едва слышно хмыкнул.

— Выводы... Примерно так. Во-первых, Лоренц хочет сорвать именно "Прорыв", не создавая проблем обороне фронта: потеря даже одного пилота отложит операцию. Предполагаю, его просто устраивает текущая ситуация. Во-вторых, угроза прямого устранения вашего сына теперь незначительна. Предполагаю, Лоренц рассчитывает, что Синдзи стал слабее. В-третьих, фельдмаршал подозревает вас в том, что вы знаете больше, чем говорите. Предполагаю, он считает, что объект "Табрис" рассказал вам и о содержимом Шестой Скрижали...

— А как ты сам считаешь?

Начальник разведки группы армий "NERV" кивнул и просто сказал:

— Я в этом уверен.

— Хорошо, — кивнул командующий. — Твое предположение по поводу второго пункта... Интересно. Ты считаешь, что мой сын не выполнит приказ?

Кадзи склонил голову и, видимо, задумался, но размышления не заняли много времени — Икари едва успел окинуть взглядом опустевшие склады и волглую серую бетонку, ведущую к причалу.

— Думаю, выполнит. Но я сомневаюсь, что содержимое Шестой Скрижали — простое испытание для духа. Вы ведь не планируете его готовить...

— Нет, Кадзи. И не обсуждается, — резко сказал командующий.

Во мгле, клубясь и толстея, повисло молчание.

— Я приму во внимание твое мнение, — сказал, наконец, Икари, вставая. — Хорошая работа в целом. Это за один день?

— Так точно.

— Напомни мне, я обещал тебе увольнительную?

— Благодарю, господин командующий...

— У тебя день. Потом ты мне нужен в Лондоне.

— Но...

— Полковника Кацураги я тоже на день полностью освобожу от работы.

— Благодарю, командующий.

Две фигуры уходили в туман, оставив безжизненный причал — клочок истинных Атомных земель на окраине периметра.

* * *

Командующий Икари шел по безлюдным недрам линкора "Ясима". Узкие коридоры грузового трюма, выкрашенные в грязно-серый цвет, едва освещались тусклыми красными лампами, почти не дававшими теней. Окровавленный воздух, почти бордовые стены, давящая атмосфера — все, мимо чего он проходил, напоминало о щедро разлитом жизненном соке, даже сам запах горячего металла.

Пройдя до двери в переборке, Икари дернул рычаг, и прислушался: тихое гудение за бронированной стеной стихло. Лязгнул замок, и навстречу ему вскочили часовые, чтобы воротом поднять решетку, по которой несколько секунд назад текло высокое напряжение. Он терпеливо ждал. Позади него уже остались два таких поста, но здесь решетка была куда тяжелее, к тому же прямо на ней на изоляторах висели автоматические пулеметы, нацеленные туда, куда держал путь Икари — в самые глубины трюма. Пригнувшись, он прошел под заграждением и, не оглядываясь, двинулся дальше, а позади вслед за тихим щелчком загудел вновь пущенный ток.

Последняя дверь перед его целью была наспех сварена из толстых металлических плит, облицованных свинцовыми пластинами, и тут не было ни часовых, ни гидравлики: чтобы захлопнуть дверь, достаточно небольшого усилия, а вот для открытия требовалось изрядно попотеть, вращая огромный ворот.

Командующий расставил ноги и одним махом провернул колесо на четверть оборота, слегка приподнимая конструкцию и выдвигая ее на себя. Следующие толчки дались куда тяжелее — они выжимали дверь все дальше от пазов, и высокий лоб Икари от напряжения покрылся капельками пота. Последнее усилие — и громоздкие врата отъехали в сторону.

В центре крохотного помещения под единственной лампочкой на цепи сидел одетый в мешковатый комбинезон парень. В неизменном для трюма линкора свете его волосы выглядели кроваво-красными, а скованные за спиной руки казались отрезанными и забинтованными крыльями. Парень давно уже следил за грохочущей дверью, и теперь вглядывался в лицо пришедшего.

— Приветствую, командующий Икари.

— Табрис.

Они смотрели друг на друга, и словно что-то осязаемое двигалось между ними, как маятник, словно они тяжело перебрасывались чем-то.

— Не надоело ворочать эту дверь?