— Знай, батальон тобой гордится, Такаяма. Свое звание ты получила слишком быстро, но совет офицеров его признал, ты рикугун сё:и по праву. На наших можешь положиться в любом раскладе. На этих, — он глазами указал вслед разведчику, — с большой оглядкой. В Кэмпейтай тебя не любят, всегда это учитывай. Слишком уж ты непредсказуемая. Перечень товара получишь завтра в десять часов утра на факс Академии. Сможешь принять? Отлично. Прощай, Такаяма Рэнге. Надеюсь, еще увидимся.
Военные удалились, а вслед за ними засобирались и все остальные. Не то чтобы нам больше не было, о чем поговорить и что обсудить, нет. Было, конечно. Но каждой, пережившей сегодняшний день, требовался перерыв. Смена обстановки, переключение на другую деятельность. И так слишком много всего свалилось на наши головы.
Но, к сожалению, покой нам пока еще только снится. Мари предстояло сопровождать отца и провожать отбывающую восвояси комиссию. Анзу, Тие и Цубоми — объяснять родственникам, что все далекоидущие планы с их участием накрылись звонким медным тазом. А нам с Ингрид и Юбари — развозить вновь поникших подруг по домам и оказывать им моральную поддержку.
Еще и ящик этот неприподъемный со стреляющим хламом не забыть. А также папки с досье, офицерские удостоверения, чековые книжки, коробки из-под орденов, школьную форму Гого и всю ту груду бумаг и документов, которой мы сегодня обросли. Много всего набралось, заманаешься перетаскивать.
В конце концов, глядя на гору барахла, мелкая психанула и разгунделась, как будто ей предстояло кантовать нажитое непосильным трудом в одно лицо. На служанок и Йокояму надежды вообще не было, хорошо, что в обморок не валились, а то пришлось бы и их на себе транспортировать.
Мы с Куриямой переглянулись, одновременно выдохнули: 'Да ну нахер!', я плюнул на правила и сгонял за машиной. Да, другим нельзя, а мне теперь можно. Раз уж угораздило влипнуть в ближний круг Президента Тайного студсовета, глупо не пользоваться маленькими привилегиями. Охрана, к слову, и не пикнула, когда открывала ворота.
Первой забросили в родовое гнездо Анзу. По дороге она хорохорилась изо всех сил, но чем ближе мы подъезжали к ее дому, тем более вымученной становилась улыбка на лице нашей второгодки. А уж когда доехали и она вышла из салона, то видок имела — краше в гроб кладут.
Договорились, что подхватим ее на обратном пути. Вновь выехали на Центральный проспект, но далеко не уехали. Крякнула сирена, мигнула люстра, и пришлось останавливаться. Хорошо хоть опять попался знакомый экипаж, и мозги нам полоскали недолго.
— Так, уважаемые, почему без номеров куда-то крадемся по городу? Что замышляем, что перевозим? — Раздался голос Сары после хлопка дверей притормозившего сзади патрульного автомобиля. — Выходим из машины, не совершаем резких движений, начинаем каяться.
— Сара, это я. — В свою очередь выпрыгиваю из кабины и разворачиваюсь анфас к собеседнице, совершенно позабыв про то, в каком виде сегодня щеголяю. — Понимаешь...
— Ух, епт! Миллиган! Джон! Оторви жопу от сиденья! — Вытаращилась патрульная на мой иконостас. — Иди сюда, ты такого чуда никогда не видел!
Вот так и поговорили. Пришлось рассказать про награждение, все равно это секрет Полишинеля, кто не знает о нем сегодня, тот узнает про него завтра. Рода Курихара, Мидорикава, Шираки о нем знают, еще какие-нибудь местные аристократы тоже оповещены. Армейская и морская разведка, мой батальон, дворцовая администрация наследного принца — да проще сказать, что в курсе все, кто дал себе труд поинтересоваться. Так что нет смысла скромничать.
На прощанье получил доброе пожелание все же зарегистрировать свою тойоту в полицейском управлении. Миллиган так прямо и проворчал: мол, зайдешь к своему сослуживцу, занесешь ему пиццу, и номера тебе принесут, пока вы кофе пьете. Кстати, недурной совет, надо будет обязательно воспользоваться. В Нижнем городе всем пофиг, как ты катаешься, а вот в Верхнем еще не раз копы прицепятся. Нам же теперь много ездить придется.
У стоящих по соседству особняков Нанто и Окувака, построенных в традиционном японском стиле, припарковались минут через пятнадцать. К этому времени обе наших девочки-припевочки приобрели нежно-салатовый цвет, крупно дрожали и общались невнятным мычанием. Их бы, по-хорошему, вообще ни на какой разговор сегодня не отпускать, дать время прийти в себя и свыкнуться с мыслью о своем новом социальном положении. Однако, сами захотели отчитаться перед родителями и бабушками-дедушками, не держать же их за воротник. На этот раз из машины вышли втроем, посмотрели вслед едва ковыляющим каждая в свой дом служанкам и синхронно вздохнули.
— День сегодня какой-то черезжопно-твоюматьный. — Поделилась наболевшим Бьорк, пиная попавшийся под ногу камешек и с тоской наблюдая, как он ударяется в забор Окувака. — Надо срочно что-то делать.
— Ага. Согласна. День сегодня такой длинный, жаркий, и от начала до конца — полная херня, каждую минуту, — поддержала ее Гого, в свою очередь пиная маленький кирпичный осколок в ограду Нанто. — Пожалуй, сегодня вечером я нажрусь, вот что я сделаю.
— Да кто бы спорил. — Мне пинать было нечего, а делать шаг в сторону лениво. Поэтому я вытянул из пачки сигариллу, с удовольствием ее обнюхал. Прикурил и, глубоко, со смаком затянувшись горько-сладким дымом, задрал голову к краснеющему на западе небу, закрыл глаза и медленно повторил. — Кто бы спорил. Мы сегодня все нажремся, попомни мои слова, осталось лишь до дома добраться. Спиртного у нас — хоть залейся, а закуску купим по дороге. Главное, в запой не уйти после такого дня.
— Великолепный план, Рэнге, — хором одобрили подруги, — просто охеренный, если его придерживаться. Надежный, как швейцарские часы.
Глава 57. Беспокойный вечер трудного дня
Надо признать, с реакцией у семей Нанто и Окувака все было в полном порядке. Не прошло и десяти минут с тех пор, как потусторонне-бледные ромашки на подгибающихся ногах буквально вползли в родные гнезда, как к нам степенно вышла целая делегация. Ну а как вы хотели: мы ж не просто какие-то соплюшки-одноклассницы.
Мы — официальные хозяйки пусть не основных, но все же наследниц этих семейств. Те, кого данные наследницы сами выбрали, те, кого они на полном серьезе называют многозначительным словом: 'Госпожа'. Те, от кого в полном смысле зависит, как они проведут ближайшие годы, что будут есть и пить, чему научатся, как оденутся. Короче, не встретить нас в полном соответствии с традициями нельзя, иначе обида смертная приключится. Да и понять, с чего это любимые дочки-внучки находятся в столь плачевном состоянии, местным аксакалам дюже интересно.
— Сейчас вас будут бить. Возможно, даже ногами. — Равнодушно высказалась Бьорк, разглядывая мрачные рожи целеустремленно направляющихся в нашу сторону мужчин. О чем-то задумалась, хмыкнула, развернулась, и нырнула в кабину микроавтобуса. — Ну, вы держитесь тут. Я сейчас, захвачу кое-чего для более гладкой беседы.
— В смысле, нас будут бить? А тебя че, не тронут, что ли? — Не поняла Юбари, не менее равнодушно переводя взгляд с одной приближающейся дипломатической группы на другую и демонстративно разминая шею. — Ты че вообще куда-то сдриснула, белобрысая?
— А меня-то за что? — Отбила подачу Ингрид, на секунду прекращая свое мельтешение внутри салона. — Меня, так-то, тоже насильно в войска забрили, если что. Я не при делах, пострадавшая сторона, меня не за что бить. Меня надо пожалеть, а не бить. А вот вы обе в военной форме, значит, все претензии к вам. Так, ага, вот они куда завалились.
К моменту, когда обе тройки встречающих объединились и остановились, не доходя до нас пяти шагов, мелкая выскочила из машины, хлопнула дверью и оказалась рядом со мной. Понятно, что она там искала — документы. В очередной раз подумал, как мне с ней повезло. Я вот не сообразил, что говорить, объяснять и что-то предлагать с позиции героического офицера гораздо проще, чем с позиции пусть отмеченного наградами, но все же солдата.
Разумеется, никто никого лупить вот так сразу не собирался. А напряженные лица... Да тоже все понятно, ситуация-то сложилась нестандартная, мало ли, чего от нас ждать. После обмена церемонными поклонами и очень вежливого приглашения посетить дом Окувака, мы оказались в просторной японской гостиной.
Сели на циновки за низкий столик, выпрямились и, в ожидании положенного в таких случаях чая, стали изучать друг друга. Молча. Время для разговоров еще не настало. Переводя взгляд с одной застывшей напротив фигуры на другую, не мог отделаться от мысли, с насколько колоритными персонажами меня свела судьба.
Что три монументальных деда, что единственная в их компании исполненная величия бабушка — те еще... нестандартные личности. Сразу видно: такие и рыбку в море поймают, и взятку вороватому чинуше всучат, и через границу с Камбоджей с тяжелой корзиной за плечами незаметно перейдут, и башку какому-нибудь наглецу с плеч смахнут без раздумий. Очень-очень занятные люди с весьма непростой судьбой.
Глядя на них, все вопросы о том, как Цубоми с Тие догадались смастрячить нам с Ингрид передачку в тюрьму, отпали сами собой. Тут надо удивляться не тому, что они в нее положили крайне осмысленный набор полезных вещей, или как смогли сплести кистени в виде простонародного украшения. Поразительно, что скромные девочки нам какую-нибудь аркебузу из ножки стула, куска водопроводной трубы, гвоздя и резинки не предложили. С зарядом из спичечной серы, сахара и милых заколок в виде поражающих элементов.
Напиток и традиционные японские сладости внесли тихие женщины, взрослые копии наших служанок. Матери или родные тети, что не может не радовать. Хороший знак. И то, что угощения занесли ближайшие родственницы, и то, что на столе появился не только чай. Значит, относятся к нам серьезно и особых претензий в наш адрес высказывать не планируют.
Подавальщицы отошли к стене, неслышно уселись на колени и сделали вид, что их тут нет. Старики-разбойники, неторопливо отпив положенный глоток и отставив глиняные чайные чашки в сторону, наконец-то сочли долг гостеприимства исполненным, церемонно представились и завуалированно поинтересовались: кто мы такие есть по жизни. А то, мол, слышать про нас — слышали, но вот, так сказать, хотелось бы получить информацию из первых рук.
Тут и пригодились прихваченные из машины документы. Мы, как вежливые гости, тем более младше по возрасту, встали, поклонились и двумя руками протянули вперед свои удостоверения. Каждая свое, разумеется, чтобы путаницы не возникло. Выпрямились, сели обратно, многозначительно звякнув наградами.
— Слыш, Игараши, а ведь раньше лейтенанты как-то по-другому обозначались. Или форму опять поменяли, а мы в нашей дыре, как всегда, все пропустили? — Нарочито покряхтывая, поинтересовался один из аксакалов у своего соседа, разглядывая мою книжечку. — Так-то раньше, вроде, дзе:то:хаи выглядели. А тут вон оно че написано, рикугун сё:и, все дела.
— Ты, старый пень, не у меня спрашивай, а вот у уважаемой гостьи поинтересуйся, что и как. — Скрипуче проворчал вопрошаемый Игараши, вертя в руках ксиву Гого. — Вот в этом все, как надо написано. Итто:суйхэй Курияма Юбари. Вот, читаю — матрос первой статьи. Вот, вижу, сидит матрос первой статьи. Что характерно, с наградами. Сидит, чай пьет. А что там тебе на старости лет мерещится — даже знать не хочу.
Под заинтересованными взглядами пришлось пояснять несоответствие в звании и знаках различия на форме. Мол, тайная операция, все дела, неожиданное повышение, не успел заменить фурнитуру перед визитом. Впрочем, весь этот разговор ни о чем и взаимное прощупывание быстро сошли на нет. И нам особо некогда рассиживаться, нас еще Йокояма ждет, и им, по большому счету, было интересно совсем другое.
В первую очередь, почему их маленькие принцессы вползают в родной дом бледные, как привидения, соскальзывают по стене в прихожей и невнятно блеют, будто бы их забрали в армию. А потом вовсе лишаются чувств, так и не утолив любопытства старшего поколения. Вот и пришлось мне брать на себя роль черного вестника, объясняя про мобилизацию ромашек, и про то, что они обе теперь солдаты моей группы.
Старики переглянулись, покивали друг другу... и начался банальный торг. Нам очень корректно намекали, какие огромные репутационные и финансовые убытки понесут рода Окувака и Нанто, отменяя давным-давно согласованные свадьбы. Как станут негодовать семьи женихов. И безукоризненно вежливо указывали мне и Ингрид на то, что по традиции госпожа всегда отвечает за свою служанку.
Наказывать нерадивую подчиненную потом можно как угодно, хоть закатать в онигири, обмакнуть в устричный соус и съесть, это дело десятое. Однако, ее оплошность хозяйка обязана взять на себя, как велят стародавние обычаи. Призыв в армию — это косяк, причем косяк того человека, которого призвали. И, соответственно, возместить все понесенные пострадавшей стороной потери за глупость наших служанок — наша прямая обязанность.
Моментально включившаяся в игру Бьорк с ангельской улыбкой отбривала любые инсинуации в наш адрес. Она внимательно выслушивала замаскированные претензии, а в ответ плела свои словесные кружева, иносказательно наводя на мысль о том, что мы вообще не при делах. Поднимая точеный пальчик вверх, деликатно указывала, в каких заоблачных высях принималось решение о мобилизации двух славных дочерей не менее славных родов. И тактично предлагала предъявлять претензии кому-то другому. Например, сразу наследнику Нарухито.
Аксакалы внимательно рассматривали потолок собственного дома, будто в первый раз его видели, уважительно кивали, слыша имя императорского сына, и все начиналось по-новой. Минут через пятнадцать все эти хождения вокруг да около мне окончательно осточертели. Ладно бы мы никуда не спешили, но ведь нет! Чую, с Анзу не все так мирно пройдет, да и моральная усталость от сегодняшнего дня давала о себе знать.
Как ни крути, а во всей этой истории с призывом Тие и Цубоми в ряды вооруженных сил Японской империи есть немалая доля нашей вины. Не связались бы они с нами — жили бы себе спокойно под чьим-нибудь крылышком, а через три года гарантированно вышли бы замуж. Можно сколько угодно говорить о том, что произошел форс-мажор или справедливо указывать на то, что решение, кого призвать, а кого нет принимали совсем другие люди.
Демоновы традиции, на которые ссылаются аксакалы Окувака и Нанто, говорят однозначно: две девочки на три года вручили нам свои судьбы и любые изменения, произошедшие с ними за это время — наша зона ответственности. Они обязались выполнять любые наши приказы, делать нашу жизнь комфортной, стать нашими тенями. А мы пообещали их беречь. От всего беречь, без исключения. Потому их смерть, болезнь, внезапная любовь, падение успеваемости, или вот, как сейчас, призыв на военную службу — наша вина, хотя мы здесь и не при чем.
Пару раз прихлопнув ладонью по столешнице, прервал жаркий спор и привлек к себе внимание. Отвесив очередной поклон, извинился за вмешательство в дебаты. Отпил подостывший чай, беря небольшую паузу. Еще раз мысленно перепроверил, что готов предложить за двух девчонок, давно переставших быть мне чужими, едва заметно усмехнулся и примирительно развел руки в стороны.
