Из-за мощного артобстрела оборона 1-го полка SS Polizei-Division на 500-метровом участке распалась на отдельные изолированные группы. Под ураганным обстрелом I батальона 220-го пехотного полка 58-й 'нижне-саксонской' пехотной дивизии потерял половину солдат, командир тяжело ранен. В который раз 'Долина смерти', как её назвали немецкие солдаты, стала для них огромной братской могилой. Солдаты в этом аду удерживались в боевых порядках только за счёт угрозы отправки в штрафные части 'испытательного срока', расстрела отказников и дезертиров офицерами и фельджандармами.
Атака по уничтожению линии обороны оккупантов началась совместно с запада и востока. Северней узкоколейки 6 танков Т-34 с востока как по маслу разрезали оборону III батальона 408-го пехотного полка 121-й 'прусской' пехотной дивизии. 13 танков Т-60 шли следом, поддерживая Т-34 и занимая позиции фронтом на север, для отражения неминуемой контратаки. Экипаж подбитых машин не оставляли их, продолжая вести огонь с места. I батальон 408-го пехотного полка 'пруссаков' оказался разгромлен. Свою лепту в разгром внесла конечно же артподготовка, из-за которой выбыло из строя сразу три ротных командира I батальона. Также оказался разгромлен III батальона 90-го моторизованного полка 20-й моторизованной дивизии.
Из-за сильного миномётного огня фашистов пехотное прикрытие отстало, но танкисты нашли выход. Т-34 и Т-60 действовали теперь группами и танки прикрывали друг друга. Фашисты не могли более к ним приблизиться. При этом сапёрные противотанковые мины Tellermine 35 снова продемонстрировали свою неэффективность вне жердевых дорог. Они либо сами детонировали из-за сильнейших обстрелов, или тонули в болотистой местности. Безжалостное истребление подлецов гусеницами, пулемётами и осколочными снарядами продолжилось.
Гитлеровцы уже несколько дней накачивались шнапсом и наркотическим препаратом 'Pervitin', и поэтому оказывали упорное сопротивление. Они повелели контратаки двумя батальонами с юга и батальоном с севера. Бой в переломном снарядами горящем лесу несколько раз принимал характер рукопашных схваток. Здесь бойцы действовали чаще всего вне присмотра своих командиров, часто один на один с врагом. Но все контратаки фашистов отбиты. Только что переброшенные в 'Долину смерти' войска фашистов, срочно надёрганные из разных дивизий, уничтожены или критически ослаблены: I батальон 45-го полка 21-й пехотной дивизии из 850 человек по штату имеет в строю всего 150, III батальон 377-го пехотного полка 225-й пехотной дивизии — 100 человек, II батальон 407-го пехотного полка 121-й пехотной дивизии — 105 человек...
Власов ещё не знал об успехах наступления с востока и сообщил своему заместителю Алферьеву, ведущему своей группой из остатков нескольких дивизий и бригад оборону по реке Кересть, что он не может силами своей восточной группой прорваться на плацдарм: 'Восточная группировка армии из-за полного выматывания личного состава, больших потерь и нехватки боеприпасов за последние дни не смогла добиться успехов в новых попытках прорыва'. Понятно, что Алферьева и его командиров это вовсе не воодушевило. Однако грохот боя с востока всё приближался. Вести от отрядов 46-й стрелковой дивизии, малочисленных групп из 22, 25, 53, 57, 59-й стрелковых бригад, наступающих с запада, тоже обнадёживали.
В 2:00 ночи советским героям буквально по трупам оккупантов удалось ценой исключительного напряжения сил восстановилось движение по 'дороге жизни'. Путь вновь свободен! Но поскольку оккупанты простреливали северную и центральную просеку, для выхода годилась только трасса узкоколейки. Ширина 'коридора' вдоль узкоколейки — 800 метров. У Полисти — 1000 метров. Это как три длинны Красной площади а Москве, да ещё среди леса, укрытого дымами пожарищ и туманами болот... Выходить можно...
Снова чёрные от пороховой гари и крови героические воины боевых групп 22, 25, 53, 57, 59-й стрелковых бригад и 46-й стрелковой дивизии встретились со своими братьями с плацдарма. Красноармейцы походили на шахтёров, которых чудом подняли из взорвавшейся шахты спустя неделю. Многие обнимались друг с другом со слезами на глазах. Садились обессилено прямо на жерди дороги, в крошево веток и брёвен, перемешанное с трупами завоевателей. Такой он вблизи — подвиг... Пришедшие с востока, тоже со слезам на глазах, потрясённые ожесточением боя, нечеловеческим видом вышедших из ада, отдавали им содержимое своих сухарных сумок, отдавали табак, отсыпали из карманов патроны... Возникла эйфория победы. Бойцы и командиры боевых групп 2-я Ударной армии, участвовавшие в лесном штурме, бросились к Мясному Бору, перешагивая через трупы в мышиных мундирах и чёрных противомоскитных сетках, вместо того чтобы начать организацию обороны 'коридора'. Многие шли в бинтах, грязных лохмотьях, поддерживая друг друга, опираясь на винтовки как на костыли.
За красноармейцами на восток потянулись местные жители: старики и старухи, женщины, подростки, дети. Они тянули волокуши с утлым домашним скарбом — большую часть немцы и полицейские отобрали ещё прошлой осенью. Маленьких детей несли на руках. Подростки сажали тихих и серьёзных малышей себе на спины. В этот поток войск и беженцев оказались вовлечены и бойцы войск группы Мерецкова, решившие, что победа достигнута, враг полностью разгромен. Они начали возвращаться к Мясному Бору. В результате 'коридор' к востоку от Полисти обеспечивался только отдельными танками и их десантниками.
Навстречу окруженцам немедленно цепочкой двинулся караван подносчиков с огромными мешками сухарей, подвезённых заранее. Всего на сторону Власова перенесли 7 тонн сухарей — эквивалент 11 тонн хлеба. Это на 20 000 человек оставшихся у Власова выходило по 550 граммов сухарей на сутки. Но как раздать сухари в такой неразберихе?
24-я стрелковая бригада получила от Мерецков приказ развернуть свои боевые группы на северо-запад, а 374-я стрелковая дивизия — на юго-запад и занять боевые участки южнее и севернее узкоколейной железной дороги, а также параллельно ей. Группы из войск с Волховского плацдарма, прикрывающие 'коридор' с севера своим левым флангом, и группы, делающие то же самое с юга своим правым флангом, дошли до реки Полисть. Здесь выяснилось, что сообщение Власова и Виноградов о том, что они удерживают рубеж восточнее реки Полисть, оказалось ложным. 'Дорогу жизни' на 1500 метров восточнее Полисти защищали всего несколько танков и несколько групп автоматчиков. Собака лает, а караван идёт. Выход окружённых продолжался...
Взбешённые бесславной гибелью в 'Долине смерти' своих отборных войск, оккупанты принялись почём зря жечь боеприпасы, обстреливая вслепую 5 квадратных километров болотистого леса. Мягкая почва, особенно там, где ещё стояла вода, приводила к многочисленным камуфлетам мин и снарядов — они взрывались глубоко закрывшись в мягких грунт и торф, практически не давая осколком и ударной волны. Русская земля помогала своим сынам спасаться!
С учётом того, что местность вокруг просек — это густой летний лес, хотя и изрядно переломный снарядами и бомбами, ширина 'коридора' давала возможность осуществлять движения по 'дороге жизни' вне прямой видимости со стороны оккупантов. Сначала выходили отряды 46-й стрелковой дивизии и сводные пешие батальоны артиллерийских, зенитных частей. Этих ценных военных специалистов следовало спасать во что бы то ни стало. Вдоль лежнёвки и узкоколейки по-прежнему неорганизованно шли местные жители и самовольно оставившие свои части военнослужащие. В конце концов военные перемешались с гражданскими и на узкоколейке. У Мясного Бора выходящим окруженца организован приём и питание. Тут горячий чай и свежий хлеб, сахар, масло, каша с жиром, щи с мясом. Вот уж действительно — Мясной Бор! Одновременно военные строители и сапёры с двух сторон снова приступили к восстановлению узкоколейки и деревянной дороги. Связисты восстанавливали проводную связь.
Повторялась извечная проблема, которую Wehrmacht никак не мог преодолеть ни на Волхове в отношении 2-й Ударной армии, ни вообще с начала вероломного нападения на СССР: добиваясь большой кровью своих солдат окружения крупных советских группировок, ликвидировать их полной мере он не мог. Не получалось надёжно предотвратить прорыв не только мелких, но и крупных частей. При этом сами гитлеровцы несли огромные потери, а осуществляющие окружение части уничтожались.
Южнее 'дороги жизни', перешли в наступление от впадения ручья Алексеевский в Кересть в направлении на Новую Кересть, Кречно части 'группы Хоппе' из испанских, бельгийских, немецких оккупантов. Ими командовал военный преступник штандартенфюрер SS Хоппе. В качестве тарана он использовал 5 танков Pz.Kpfw.III и IV. Через 3 километра, преследуя отходящих 'москвичей' Кошевого, захватчики попали на минное поле и полдня занимались его разминированием под огнём снайперов 65-й 'тюменской' стрелковой дивизии Кошевого.
Во время боя комполка-60 Кузнецов вызвал снайперов Орлова и Богданова и отдал приказ:
— На просеке засел пулемётчик. Уничтожьте!
Под плотным огнём снайперы вышли на просеку и стали приближаться к пулемётной позиции. Шедший впереди Орлов вдруг бросился на землю. Ложась рядом с ним, Богданов увидел фашиста, целящегося в Орлова, и выстрелил. Раненый фашист заорал. На помощь ему выскочили трое. Богданов снял одного, Орлов — двух. Пулемёт больше не стрелял.
Только к 16:00 испанские наёмники, потеряв 80 человек убитыми и 250 ранеными, достигли ручья Осьянский. Батальон ''Valentin' вместе с испанскими и бельгийскими наёмниками застрял на минном поле в лесу северо-восточнее устья Горенки, неся большие потери на минах, от огня 'кукушек' и снайперов.
'Группа Хассе' и 'группа Ванделя' на участке отрядов 259-й и 327-й стрелковых дивизий на северо-востоке ограничились сильным артиллерийско-миномётным огнём и действием разведгрупп. Артогонь подлецов как всегда оказался не очень хорош — если куда-то попадает снаряд, то достаточно чуть отодвинуться и сразу выходишь из-под обстрела, поскольку все остальные снаряды падали по тому же месту. Часто фашисты вообще подолгу обстреливали пустые места. Потерь из-за артиллерии советская пехота несла мало. С миномётным огнём всё обстояло гораздо хуже.
На западе между отрядами 'воронежской' дивизии Антюфеева и гвардейцами Буланова, отходящим на восток, возник разрыв, куда тут же устремилась толпа почти из 7000 эсэсовцев 2-й моторизованной бригады SS и военных преступников 285-й охранной дивизии. Они надвигались на 'воронежцев' вдоль узкоколейки к Новой Керести, Кречно. Командир 1098-го стрелкового полка 'воронежцев' майор Беденков, прикрывавший вчера отход товарищей, выходя из окружения со своим отрядом через болото Макарьевский Мох, попал на минное поле.
В волховских лесах и болотах царила ужасная неразбериха с минными полями. По минным заграждениям всегда оформлялась специальная документация, точные контуры заминированных участков наносили на карты. Эта документация передавалась при смене частей. Чтобы не подрывались свои, устанавливались предупредительные надписи. Там, где линия фронта более или менее длительное время оставалась неподвижной, эти правила Красная Армия и Wehrmacht неукоснительно выполняли для своих частей. Но всё менялось, когда одна и та же местность по нескольку раз переходила из рук в руки. Осенью 1941 года, когда захватчики рвались к Чудову и Малой Вишере, путь им преграждали минами советские сапёры. В январе 1942 года, отступая под ударами 2-й Ударной армии, десятки тысяч мин понаставили оккупанты, в основном противопехотные и значительно реже противотанковые...
Беденков получил два тяжелых ранения и его сочли мёртвым. С ними остались 15 раненых. Товарищи не могли их вынести на себе из-за того, что сами еле шли, опираясь на палки. Со слезами на глазах прощались боевые друзья, передавали документы, награды, письма, патроны. Вышедшие к месту привала голландские наёмники всех раненых советских героев убили. Беденкова, находящегося на последнем издыхании для отчёта 'взяли в плен'.
Между южным флангом отходящих на восток остатков 'булановцев' и 305-й 'московской' стрелковой дивизией в районе слияния рек Горенка и Кересть тоже возник разрыв. Туда устремились разведгруппы и отряды из 'группы Хоппе', двигаясь в сторону Новой Керести, Кречно. Захвачен пленный — испанец. Как он рассказал, передовые группы формируются из провинившихся, тех, кто хочет заработать отпуск, награду или из патологических убийц, желающих вдоволь поубавить ослабленных голодом русских. Приказом германского командования разрешены любые преступления против бойцов Красной Армии, партизан и мирных жителей.
'Группа Хоппе' теперь состояла из бельгийских наёмников SS Freiwilligen 'Legion Flandern', немецкого батальон ''Valentin' из различных штрафных подразделений 20-й моторизованной дивизии при 6 танках Pz.Kpfw.III и бронемашинах, разведбата испанских наёмников с бронемашинами, III батальона 272-го пехотного полка этой же 250-й испанской 'голубой' дивизии, 232-го охранного полка 285-й охранной дивизии фон Плотто, большой артиллерийской группы из разных частей, в основном из 126-й пехотной дивизии Хоппе, других сапёрных, строительных, транспортных частей и подразделений.
Появление в тылу многочисленных групп пьяных, принявших наркотик 'Pervitin', совершенно обезумевших от страха и ненависти захватчиков, орущих, поющих на разных языках, в чёрных бесформенных сетках на головах, скрывающих человеческий облик, в чёрных перчатках, дополнительно дезорганизовало оборону. Среди тыловых работников армии Власова, влитых в стрелковые подразделения, возникла паника. Все боялись попасть в двойное окружение. Уничтожить ударные группы гитлеровцев полностью не удалось. Войскам прикрытия пришлось спешно отходить на необорудованный рубеж к реке Кересть. Здесь оборона не могла держаться долго.
На севере 'группа Гуррана' и 'группа Вюста' вели атаки совместно с танками 12-й танковой дивизии вдоль реки Кересть в направлении Новая Кересть, Кречно, до которых осталась 4 километра. Остатки 92-й стрелковой дивизии и 23-й стрелковой бригады продолжали сражаться, но между ними также возник разрыв. Туда немедленно проникли разведгруппы и штурмовые отряды 'группы Вюста', тоже двигаясь в сторону Новой Керести, Кречно.
Из-за приближения 'группы Хойна' с юга, 'группы Гуррана' с севера и 2-й моторизированной бригады SS с запада, район Сенная Кересть, Кречно оказались под ройным ударом и угрозой захвата. Власов отправил на передовую две роты охраны армейского штаба. Начался общий исход войск и беженцев из Кречно. Страшная драма отступления словно чёрная дыра втягивала в себя всё большее пространство и количество людей.
По приказу Штарма-2 бойцы взорвали у Сеной Керести, Кречно более 250 автомашин, чтобы они не достались врагу, а также часть зениток. Штаб Власова покинул свой КП, так как он уже обстреливался, и перешёл на КП 279-й стрелковой дивизии у Глушицы. При штабе в момент перемещения оставалось только 9 человек шофёров. С учётом блуждающих вокруг агентов Абвергруппы-I, дезертиров, разведывательно-диверсионных групп, более, чем опрометчивый шаг. Переход штаба Власова на новое место опять привёл к утрате контроля над ситуацией в критический момент.
