Впереди, замерцав и защёлкав, включился один единственный фонарь, висевший над входом в какое-то учреждение. Вокруг сразу же заплясали кривые тени, отбрасываемые мутантами, бродящими поблизости. Неприкаянные, находившиеся ближе всех к фонарю, остановились, и как один уставились на него, наперебой воя: "А-а-а-а-мо-о-о!"

Демонические аисты разбежались подальше от освещённого участка. Но спугнул их вовсе не свет. Откуда-то сверху метнулась гигантская извивающаяся змея, которая наугад выхватила из толпы первого попавшегося неприкаянного, и уволокла его куда-то наверх. Ольга бросила беглый взгляд вслед за ним, и едва не упала от новой волны накатившего на неё ужаса. Над головой шевелилось бесчисленное множество вьющихся и переплетающихся щупалец разной длины и толщины. Сначала показалось, что щупальца растут прямо из неба, но, приглядевшись, стало понятно, что над улицей зависло нечто вроде колоссального спрута. Точнее, это был даже не спрут, а именно гидра, чья голова, не менее десяти метров в поперечнике, обрамлялась многочисленными щупальцами, раскрывавшимися на манер цветочных лепестков, и затягивающих добычу в центр чудовищного венца, где, очевидно, располагалась пасть великана.

Раскинувшийся над улицей купол из щупалец, способный запросто покрыть собой футбольное поле, покачивался на толстой шее, изогнутой вопросительным знаком. Необъятное тело эндлкрона, нечётко вычерченное в лунном свете, поднималось откуда-то из-за домов, высоко над их крышами, и оставалось только догадываться, где мог завершаться его исполинский хвост. Поочерёдно спускаясь к земле, щупальца выхватывали копошащихся внизу существ, и утягивали их наверх, отправляя в бездонную воронку ротового отверстия кошмарной гидры.

Петляя между неприкаянными, Ольга уверенно пробиралась вперёд. Когда она пересекла середину проезжей части, из темноты раздался рычащий вопль, за которым последовал грохочущий топот, порождающий ощущение, что в сторону Ольги мчится тварь по комплекции соперничающая с динозавром.

-Поднажми, подруга! К тебе направляется мясник! -с тревогой сообщила Лиша.

Ольгу не нужно было подгонять. Одно название её словно плетью по спине хлестнуло. Растолкав столпившихся на пути неприкаянных, она понеслась к дверям напрямик. Вырвавшись из темноты, наперерез убегающей Ольге мчалось внушительных размеров существо пятиметрового роста. Его объёмную бугристую тушу несла пара крепких коротких ног, похожих на слоновьи. Руки гиганта были длинными, жилистыми, и каждая кисть завершалась тремя метровыми пальцами. Низко посаженная голова мясника выступала прямо из грудной клетки. Лицо заменял постоянно разинутый рот, из которого выступали огромные, вытянутые вперёд зубы, сросшиеся друг с другом наподобие роговых пластин, сильно напоминавших клюв попугая. Глаза располагались по бокам головы.

Уродливый облик, ко всему прочему, дополнялся необычайной агрессией, которую отвратительный мутант буквально излучал. Он расшвыривал по сторонам неприкаянных, оказавшихся у него на пути, с необычайной жестокостью. Размахивая своими непропорционально длинными ручищами, он сносил им головы, а то и сразу полтуловища, разбрызгивая их бурую кровь густыми фонтанами. Ноги-тумбы обрушивались на упавшие тела, расплющивая их в лепёшки, и разбрасывая во все стороны брызги кровавых внутренностей.

Скорость движения мясника была столь стремительной, что он быстро догнал Ольгу. Их разделяла лишь небольшая группка заартачившихся мутантов. Одним широким взмахом своей правой руки, мясник буквально смахнул их с пути, а последнего, стоявшего чуть позади остальных, он схватил, поднял над своей головой, и с яростным рёвом разорвал напополам, обливая себя кровью.

Ольга бросилась в сторону, но там её поджидало одно из щупалец эндлкрона. Сориентировавшись в последнее мгновенье, Вершинина перепрыгнула через него, чуть не задев ногами. Щупальце прошуршало по земле, и хлёстко ударило мясника. Тот отбросил дёргающиеся половинки неприкаянного, и остановился на одном месте. Сразу после этого, щупальце обвило его вокруг туловища, попытавшись поднять, но безуспешно. Немалый вес мясника заставил поднатужиться даже могучего эндлкрона. Щупальце напряглось, стянув пояс мясника тугими кольцами, и потащило его наверх.

Поначалу чудовище сопротивлялось, упираясь ногами, и пытаясь сбросить с себя живые путы. Пока монстр дёргался, к нему потянулись новые, ещё более толстые и мясистые щупальца. Почуяв неладное, мясник заревел, и резким ударом сверху вниз, оборвал конечность, удерживающую его. Серпообразные когти, точно сабли, срезали набухшее щупальце. Из отсечённого края, как из пожарного рукава, ударил мощный напор жёлтой жидкости. Щупальца взметнулись в небо, после чего послышался такой оглушительный рёв, что Ольга получила лёгкую контузию, и едва не упала на асфальт, раздавленная этим безумным звуковым прессом.

Голос эндлкрона напоминал пароходный гудок, усиленный в сотни раз. Когда этот непередаваемый вопль затих, началось нечто поистине ужасное. Со свистом рассекая воздух, откуда-то сверху пронеслось новое щупальце, покрытое рядами загнутых шипов, и завершавшееся широкой листообразной лепёшкой шести метров в диаметре, чья внутренняя сторона так же была сплошь усеяна зазубринами, словно гигантская щётка. Взмахнув им, точно хлыстом, эндлкрон со страшной силой обрушил своё оружие на мясника, прихлопнув его будто муху этой титанической мухобойкой. Крик мутанта оборвался, завершившись оглушительным шлепком, дополняемым треском и хрустом ломаемых костей. Силища сумеречной гидры была столь неуёмной, что исполинскую тварь, способную легко заглянуть в окно второго этажа жилого здания, расплющило как жалкого таракана.

Но на этом буйство нависшего над улицей монстра не закончилось, а напротив, усилилось многократно. Разъярённый кракен принялся крушить всё и вся. Щупальца хлестали улицу, размазывая по асфальту метавшихся по ней существ, сбивая фонарные столбы, и переворачивая автомобили. К щупальцу с лепёшкой, размазавшей мясника, присоединилось ещё одно. Вместе они проносились над улицей взад-вперёд, сметая всё, что попадалось на пути — живое и неживое.

Миновав тротуар в несколько прыжков, Ольга пронеслась по ступеням, и только успела заскочить за дверь, как в фасад здания с размаха врезалось щупальце, сделав глубокую вмятину, и выбив несколько стёкол. От удара, фонарь сорвался со стены, и погас. Рёв свирепого эндлкрона оборвался вместе со стуком захлопнувшейся двери.

-Прошла, -произнесла Лиша, и умолкла.

ГЛАВА XXVI

ЛИСТЬЯ ЗАККУМА

Сердце было готово выскочить из груди. Оля, зажмурив глаза, прижалась спиной к дутой дверной обивке, и только и делала, что хватала ртом воздух. Не прошло и минуты, как за дверью послышалась какая-то возня, и кто-то попытался открыть её. Почувствовав это, Ольга тут же вцепилась в дверную ручку, потянув её на себя что было сил. Одновременно, она пыталась нащупать замок, но тот, как назло, отсутствовал. Находившийся по ту сторону двери, принялся тянуть её более настойчиво, что-то при этом бормоча.

-Не надо. Отпусти, -заговорил наушник.

Но Ольга не слушала Лишу. Она была слишком напугана и впечатлена увиденным на улице, чтобы так быстро признать факт преодоления этой жуткой полосы препятствий.

-Девушка, что Вы делаете? Прекратите баловаться, -прошамкал старческий голос у неё за спиной.

-Кто там дверь держит? Что за глупые игры? -послышалось за дверью.

Услышав это, Вершинина несколько оторопела, но дверь продолжала удерживать.

-Ты миновала портал, -сообщила Лиша. -За этой дверью нет опасности. Отпусти её.

Нерешительно отпустив ручку, девушка боязливо отступила от двери подальше, не спуская с неё настороженных глаз. Дверь открылась не сразу. На пороге появился пожилой мужчина в очках с зелёными стёклами.

-Безобразие, -проворчал он, взглянув на Ольгу. -Взрослая девица, а ведёт себя как ребёнок. Не стыдно?

И он, прихрамывая, поковылял вглубь помещения. За ним следом появились другие люди, которые появлялись из той же двери, и разбредались по расходящимся в разные стороны коридорам. Оказывается, вокруг было много людей. Они слонялись туда-сюда, переходя из одного коридора в другой, казалось, без какого-либо смысла. Ольга, не без дрожи, заглянула за дверь, в которую вбежала пару минут назад, и озадаченно обнаружила, что улицы за ней уже не было. Теперь там находился длинный серый коридор, по которому так же ходили какие-то люди, ничем не отличавшиеся от обычных среднестатистических граждан. Довольно быстро их интерес к странному поведению Ольги поутих, после чего они окончательно перестали обращать на неё внимание.

-Куда я попала? -как можно тише спросила она, обращаясь к Лише.

-Добро пожаловать в ад. Это первая ступень лестницы, ведущей в мир вечного кошмара. Регистрационно-пропускное бюро. Хо обожает иронизировать над людьми и их порядками. Поэтому, чтобы проникнуть вглубь его мира, необходимо пройти изнурительную процедуру регистрации.

-А куда подевалась вся та нечисть, от которой я едва ноги унесла?

-О, забудь об этом. То была всего лишь перманентная иллюзия, за пределами мира Хо, основанная на остатках его будущих воспоминаний. Что-то вроде хвоста, тянущегося перед кометой. Ты ведь уже оказывалась в таких внештатных мирках пару раз, когда отправлялась в мир Евгения. Вспомни, зеркальную ловушку, заражённую реку. Всё это аналог того, что ты видела там — в городе-призраке. Настоящие же испытания берут начало именно отсюда.

-А в чём кроется подвох?

-Тебе трудно это понять, потому что ты привыкла к тому, что видишь здесь. Так как это широко распространено в реальном мире. Это — часть твоей жизни, неотъемлемая обыденность. Побочный продукт вашей нелепой цивилизации. Инстанции, комитеты, конторы, учреждения, палаты — великая, разветвлённая, бюрократическая паутина, которую сплело человечество, после чего, само же в ней и запуталось. Действо, охарактеризованное метким определением "бумажная волокита". Здесь не будет такой зрелищности и выброса адреналина, как там, где ты подверглась нападению жутких монстров, но зато тебя ждёт более тяжкое испытание. Ведь всякий, кто хотя бы раз оказывался в подобной ситуации, знает, насколько она изматывает, утомляет, давит на психику. Поэтому Хо и организовало эту собирательную модель тривиальной общественной инстанции. Так оно издевается над тобой, с присущим ему цинизмом.

-Чушь какая-то. Я не хочу терять время. Говори, куда мне нужно идти.

-Прямо по коридору.

Чем дальше продвигалась Ольга, тем больше народу вокруг становилось. Люди толкались возле кабинетов, спорили, бегали, роняли какие-то бумажки. Некоторые сидели на скрипучих стульях, в то время как другие стояли, подпирая стены в унылом ожидании, когда освободится чей-нибудь стул, чтобы занять место раньше другого стоящего. Бледные, заморённые клерки время от времени пробегали по коридору с кипой бумажек. Откуда-то доносился стук печатной машинки, дополняемый сонным бормотанием радио и последовательным взвизгиванием матричного принтера. Всё это дополнялось возмущёнными репликами измученных посетителей, и короткими перебранками, вспыхивающими между ними. В дополнение ко всему, здесь было очень душно. Помещение абсолютно не проветривалось, отчего воздух оставался застоявшимся и спёртым.

Вскоре коридор закончился, и Оля оказалась в широком помещении, разгороженном высокой стойкой с несколькими окошечками, за которыми сидели хамоватые служащие. К каждому окошечку, обозначенному порядковым номером, тянулась длинная очередь. Хвосты очередей переплетались и смешивались, в результате чего возникала неразбериха, кто к какому окошечку стоит. Клерки, снующие в этой толпе, то и дело продирались через людскую массу, время от времени, отбрехиваясь от некоторых приставучих граждан, высказывающих им своё возмущение.

-Извините, простите пожалуйста, -Ольга поймала одного из таких клерков за рукав.

Тот только что отмахнулся от очередного посетителя. Его взгляд из-под очков с мощными линзами был усталым и сердитым. Осунувшееся лицо служащего вызывало жалость и сочувствие. Этот ещё далеко не старый человек, уже имел сверкающую плешь посреди редких прилизанных волос, а кожа его, после долгих лет изоляции от солнечного света, приобрела землистый оттенок. Несмотря на свою демонстративную занятость и раздражённость, клерк всё же притормозил, вопросительно взглянув на Ольгу.

-Вы мне не подскажете, где можно пройти регистрацию? -спросила та.

-Какую именно регистрацию?

-А что, есть несколько регистраций?

-Девушка, не морочьте мне голову. Точнее сформулируйте ваш вопрос. Вам какая регистрация нужна? Регистрация индивидуального индекса, регистрация на приём...

-На приём, -подсказала Лиша.

-Вот-вот, да, -закивала Вершинина. -На приём мне.

-Так бы сразу и сказали. Второе окошко, -служащий указал рукой, и тут же исчез в коридоре.

-Кто последний во второе окошко? -громко спросила Ольга.

С первого раза на её слова никто не отреагировал. Тогда она повторила настойчивее:

-Кто последний на приём?!

-За мной будешь, -буркнул бородатый мужик, притулившийся в уголке, возле несгораемого шкафа.

-Спасибо, -выбрав местечко посвободнее, где люди не толкались, она встала у стены, и задумалась.

От скуки, Вершинина принялась разглядывать узоры на старом, затоптанном линолеуме под ногами. Края линолеума отгибались на стыках, заставляя спешащих людей спотыкаться об них, каждый раз чертыхаясь.

-Долго ещё? -тихонько спросила Оля.

-Не знаю, -ответила Лиша.

Напротив, на стуле сидели мама с дочкой. Ребёнку уже так наскучило это времяпрепровождение, что она была не в силах даже шалить, и сидела, навалившись на мать, раскисшая и квёлая. Остановив блуждающий взгляд на Ольге, девочка вдруг произнесла:

-Мам, смотри, а вон у той тёти на ухе ящерка сидит.

-Не говори ерунду, -оборвала её мать.

-Но она же там.

-Хватит, кому сказала.

Ольга с опаской дотронулась до наушника.

-Всё в порядке, -успокоила её Лиша. -Она меня видит. Это нормально. Детям свойственно видеть то, что не видят взрослые.

Ожидание продолжало своё унылое течение. Очередь двигалась необычайно медленно. Дождавшись, когда за ней займут место, Оля решила немного поразмяться. Она вышла в прилегающее помещение, в котором находилось одно единственное окно. Подойдя к нему, она положила руки на подоконник, и принялась смотреть через мутное заляпанное стекло, на улицу.

За окном виднелся огороженный участок дороги, за которым, до самого горизонта, простиралось пшеничное поле. Неизвестно, была ли тому причиной грязь на стекле, но мир за окном казался каким-то тусклым, лишённым ярких красок, пасмурным, хотя на небе не было ни тучки. Но, тем не менее, он манил к себе, звал на свои бескрайние просторы — на свободу, из тесной духоты кабинетного склепа.

Ольга попыталась открыть окно, но оно не поддалось. Форточка также была прибита ржавыми гвоздями намертво. Немыми свидетельствами бесполезности стремления на волю, наглядно служили дохлые насекомые, валяющиеся между рамами. Осы, кузнечики, мухи, пауки и мотыльки — лежали в густой перине многолетней пыли, точно в упаковочной вате, иссохшие и бесформенные, вперемешку, хищники и жертвы, объединённые единым фатальным исходом, в общем стеклянном гробу, из которого не суждено выбраться.