— Вот и я об том жеж, — согласился Пристегнивесло. — Об том жеж самом. Да вы сидайте хлопчики, разговор у меня хучь и недолгий, да ни к чему ноги зазря трудить. А скажи мне, Стеслав... Вы со своим драконом до замка Летописного полетите скоро ли?
— Сегодня вечером полетим, — признался Стёпка. И посмотрел на пристроившегося тут же Збугняту. Молодой вурдалак всей душой рвался в ополчение, но понимал, конечно, что никто его туда не пустит. Да уже не пустили. Отец, уезжая, его за старшего оставил, строго-настрого наказал дом и семью беречь. И теперь Збугнята, услышав, что и Стеслав вскоре улетает к замку, вообще помрачнел. Всё самое интересное пройдёт без него!
Тролль довольно кивнул.
— Дело у меня есть до тебя, Стеслав. Весточку нам потребовалось поскорейше своим передать. Шибко важную весточку. Об том, понимаешь, что оркимаги в Проторе объявилися, про боярах наших, которые, как мы узнали, давно уже от Оркмейстера грамоты жалованные получили... Ну и ещё об кое всяком. Думали мы рекой гонца отправить, а тут вы подвернулися. Ты как?
— Хорошо, — Стёпка, понятное дело, даже не раздумывал. — Отвезём, конечно. Дракон до замка быстро долетит. А кому весточку передать? Дядьке Неусвистайло? Он, наверное, уже до замка доехал.
— Хучь ему, хучь Сушиболоту. Сынам его тоже можно. Там они?
— Там. Мы к ним позавчера в гости ходили.
— Вот и добре, — кивнул тролль, вытаскивая из-за пазухи обвязанный бечёвкой небольшой пергаментный свиток. — Зашурыге Оглоухичу такожде можно, он в ополчении не из последних, сообразит что к чему. Пасюте Согнидубу ещё... Да любому из проторских ясновельможных панов, коли на то пошло.
Стёпка посмотрел на пацанов. Нет, Ваньке было всё равно, он хоть сейчас готов был лететь хоть в замок, хоть в Усть-Лишай. Смакла тоже не воспротивится. Вон на пару с Вяксой сидят, уши навострили. Быстро как спелись, что неудивительно. И возрастом схожи, и внешне чуть ли не братья родные. Оба смуглые, лохматые, щекастые... Вякса, правда, похудее будет и пошебутнее, глазами смоляными так и стреляет по сторонам.
— Смакла, а давай ты один туда слетаешь. У нас тут ещё кое-какие дела есть, а ты как раз к вечеру и вернёшься. Ты как, согласен?
Он, конечно, это не с бухты-барахты предложил. По меньшей мере две причины у него на то имелось. Во-первых, уже обещал помочь Збугняте с переездом, а во-вторых, давно подумывал о том, что нужно понемногу приучать Смаклу к самостоятельным полётам, чтобы потом, когда демонов рядом уже не будет, гоблин не растерялся и не запаниковал. Пусть учится, пока мы здесь.
Смакла расплылся в счастливой улыбке. Ещё бы он не был согласен. Во-первых, лететь на драконе. Самому. Далеко. Во-вторых, выполнять самое настоящее взрослое поручение. Он уже мысленно представлял, как приземляется на драконе посреди лагеря, на виду у всего ополчения и важно сообщает, что он, мол, не просто так заявился, а весточку важную доставил и не всякому-кажному её отдаст, а токмо в надёжные руки... Где тут у вас тролличьи старшины обосновалися? Да поживей, поживей, дракон ждать попусту шибко не любит, могёт и огнём пыхнуть, ежели чего...
— Ясно, — сказал Стёпка. — Значит, так и сделаем. Только ты к вечеру обязательно возвращайся. Нам тоже в замок нужно. Там завтра турнир будет. Мы посмотреть хотели.
— Точно, — поддакнул и Ванька. — Турнир, это круто. Так что ты не опаздывай.
— А можно, я Вяксу с собой возьму? — спросил вдруг Смакла.
Вякса охнул и такими глазами посмотрел на Стёпку, что тот с трудом удержался от улыбки. Тролль понимающе хмыкнул.
— Ты не у меня спрашивай, — сказал Стёпка. — Ты у его мамки спроси, отпустит она его с тобой или нет.
Гоблинов тут же, как ветром сдуло.
— Эй, а грамотку-то! — крикнул в след Стёпка. — Вот балбесы. Им лишь бы полетать.
— Не сплошают они, Стеслав? — улыбнулся Пристегнивесло.
Стёпка взлохматил волосы, улыбнулся в ответ:
— Не сплошают. Оба в серьёзных делах проверены, так что не сплошают.
* * *
Получив подробные наставления, гоблины вскарабкались на дракона, дружно пришпорили его пятками и унеслись, провожаемые завистливыми взглядами ребятни, в промытое до белизны утреннее небо. А завидовать было чему. Мало того, что в даль летят несусветную, мало того, что ножи на пояса понавесили, ну, ровно ополченцы какие, так они же к самому замку Летописному направились, туда, где не всякий бывал, а посмотреть ужас до чего хочется.
— Не переживай, Збугнята, — успокоил поникшего вурдалака Стёпка. — Полетаешь ещё на драконе. Он же здесь останется. Мы его с собой забирать не будем.
— Уйдёте, значит, да, Стеслав?
— Уйдём, — согласился Стёпка. — Но не сегодня и даже не завтра. С вами ещё побудем немного.
Понимая, что орклы всё равно от корчмы не отступятся, мать Збугняты твёрдо решила перебраться в дом своей сестры. Заодно и утварь с прочим барахлом перевезти. Работы было много, и всё пацаны, каких только удалось собрать, с готовностью согласились подмогнуть. Даже Щепля, который, впрочем, не столько помогал, сколько почём зря чесал языком.
Сестра жила далеко, по ту сторону боярского холма, и перевозить барахло приходилось на телегах. До обеда успели съездить два раза, потом дружно подкрепились, чуток отдохнули и с новыми силами продолжили.
...Телега неспешно катилась по узким улочкам. Ванька сидел, свесив ноги за борт телеги и изображал из себя крутого охранника, зорко стрегущего хозяйское добро. Стёпка лениво поглядывал вокруг. Вот здесь, кажется, они с Миряной проскакали на коне, а вон за тем поворотом, чуть подальше, она с ним попрощалась. Хорошую они тогда суматоху устроили...
Лёгкий порыв ветра шевельнул волосы, взвихрил на дороге пыль, заставив прикрыть глаза. Зашумела листьями склонившаяся на убогой избушкой берёза... И вдруг все звуки словно отрезало. Уши заложило, как после внезапного подъёма на большую высоту. Стёпка сглотнул — и не помогло. В вязкой тишине слышен был только назойливый скрип колёс.
— Неладное чтой-то, мальцы, — пробормотал Гугнила. Он натянул вожжи, и телега остановилась. Меланхоличная лошадёнка тотчас опустила морду к росшей на обочине траве.
— Ага, и тишина какая-то нехорошая — согласился и Ванька. Голос его звучал так, как если бы он говорил сквозь подушку.
— Да вы наперёд гляньте, — прошипел Гугнила, шаря левой рукой по дну телеги в поисках топора. — Выставился ктой-тось поперёк путя. Чует сердце, не к добру.
Мальчишки спрыгнули с телеги. Метрах в тридцати стояли два малоопрятных таёжных бородача предельно угрюмого облика. Встретишь таких в лесу — и раздумывать не будешь: разбойнички-душегубы с большой дороги. Увесистые сучковатые палки в руках яснее ясного убеждали, что мирной беседой дело не кончится, потому как с дубинами люди на переговоры не ходят и посреди бела дня дорогу не преграждают. Так что явно они тут не для поздоровкаться встали. Радовало немного, что это не орфинги и не оркимаги. И ростом мужички были пониже и статью пожиже.
— Стеслав, — громким шёпотом позвал Гугнила. — За спину глянь-ко!
Стёпка отступил чуть в сторону, посмотрел туда, куда уже таращился, вывернув голову, встревоженный гоблин.
Позади, в самом узком месте проулка стояли ещё двое! Такие же лохматые, такие же неприветливые, с такими же дубинами. Значит, отступать теперь некуда, впрочем, об отступлении Стёпка даже и не помышлял. Подумаешь, мужики с дубьём! И не с такими справлялись!
— Братовья Ковыляи, — едва шевеля губами, выговорил Гугнила. Смуглое скуластое лицо его посерело и осунулось. — Опять за старое взялися. Угораздило же нас...
— Что за братовья? — спросил Стёпка.
— Семейка глухтырей таёжных. По дорогам шалят, душегубствуют... Давненько об них не слыхали, а они вот они, выползли, не побоялися. Их года два тому вся, почитай, Протора ловила с дрекольем и собаками. Из старшого дух вышибли, а молодшие, вишь, утекли.
Выходит, точно разбойники. Вообще-то не самый худший вариант. С разбойниками Стёпка уже встречался не единожды и ни малейшего опасливого, так сказать, уважения к ним не испытывал. Вот если бы тут непонятные орфинги стояли или, скажем, маги-дознаватели, вот тогда он ещё, может быть, и заволновался. Не столько за себя, сколько за Ваньку с Гугнилой. Порошка-то исцеляющего в карманах больше нет.
— И что теперь? — спросил Ванька. — Они нас грабить будут, да?
— Я их сейчас сам ограблю, — пообещал Стёпка. — До конца жизни жалеть будут, что с демонами связались.
— Совладаешь с четверьмя-то, Стеслав? — с надеждой спросил Гугнила. — Ежели разом кинутся — не сомнут ли?
— Совладаю — Стёпка перехватил рукоять эклитаны, подмигнул притихшему Ванесу. — Вы только под руку не лезьте.
Он и в самом деле ни на минуту не усомнился, что в любом случае сумеет и за себя постоять и друзей защитить. Гузгай-то вот он — внутри сидит, уже встрепенулся, уже приготовился без всяких лишних перепугиваний и рассерживаний. Смешно сейчас вспоминать о своих попытках (на Бучиловом хуторе) пробуждать его глупыми выкриками и просьбами. Главное — твёрдо верить, что с тобой и что он всегда поможет. Это как с умением держаться на воде. Если не умеешь — можешь утонуть даже на мели. А если хоть раз поплыл, то потом делаешь это даже не задумываясь.
Братовья тем временем двинулись к повозке. Неторопливо так двинулись, спокойно, вразвалочку. И когда они подошли поближе, оказалось, что они не просто братья, а близнецы. Четверняшки, похожие друг на друга, как горошины из стручка и различающиеся разве что косматостью давно не стриженых бород да неопрятностью засаленных рубах. На их одинаково туповатых, грубо вылепленных лицах отчётливо читалась всего одна незатейливая мысль: щас будем убивать и грабить, гы-ы!
Переулок, и без того не слишком оживлённый, незаметно обезлюдел. Праздный народ, голопузая ребятня и немощные старики и старухи попрятались и затаились, испугавшись, видимо, братовьёв. А попробуй-ка таких не испугайся! В ближайших домах все окна были закрыты ставнями — и это в ясный летний день!
Пока Стёпка прикидывал, что в первую очередь предпринять и как действовать (не бросишься же сразу и на тех, и на этих), по правой стороне улицы, как раз напротив телеги, заскрипела, распахиваясь, подвешенная на кованых петлях тяжёлая воротная створка. Не все, значит, попрятались... Однако насчёт того, что это кто-нибудь из жителей на подмогу решил прийти, у Стёпки даже и мысли не возникло. И правильно.
В проёме стоял мордатый вурдалак лет сорока, широкоплечий, в добротной, без лишних изысков охотничьей одежде. Короткие сапоги, штаны из мягкой кожи, плотная рубаха на шнуровке. На широком поясе — внушительный тесак в потёртых ножнах.
— А мы вас ужо заждалися, — весело объявил вурдалак. — Повертай разом телегу во двор.
Его тяжёлая бритая физиономия с нарочито выставленными клыками сияла показным добродушием. Этакий он был весь из себя благородный разбойник с девизом поперёк лба: "Вы нам всё отдаёте, а мы вас тады не зарежем". В висящем на выпуклой груди амулете (бронзовый диск с вычурными завитушками) предостерегающе синела живая магическая искорка.
— Чего мы там не видели? — поинтересовался Стёпка, поглядывая туда-сюда. Братовья до телеги не дошли, остановились чуть поодаль, смотрели настороженно, того гляди бросятся.
— Погутарить с тобою хочут, — ухмыльнулся вурдалак, буравя Стёпку насмешливым взглядом глубоко посаженных глаз.
— Кто?
— Знакомец твой хороший. Заскучал по тебе, говорит... А ты, гобль снулый, попусту не сиди. Понукай кобылку-то, покудова по хребту дубиной не огрёб.
Вурдалак шагнул во двор, ухмыляясь, поманил рукой. Стёпка кивнул Гугниле: куда деваться, заезжай пока, а там посмотрим. Услышав о знакомце, он сразу вспомнил Полыню. Не иначе, подлый колдун-оберегатель за старое взялся. Два раза ему демона поймать не удалось, неужели решил в третий раз судьбу испытать? Очень, между прочим, на то похоже.
Ванька старался держаться поближе к другу. Склодомас из-за пояса пока не тянул, но руки на него уже положил. Что ни говори, а оружие здорово укрепляет дух, пусть оно даже и не совсем работающее и не совсем оружие. Стёпка, стараясь не выпускать из виду вурдалака, быстро огляделся. Ничего особенного, двор как двор. Неухоженный, заросший густой травой почти до колен, видимо, хозяева не утруждали себя излишней работой, если они, конечно, имелись здесь, хозяева. Приземистая изба с закрытыми ставнями и заросшей мхом крышей выглядела основательно, но на жилую была не похожа. Да оно и понятно: разбойники для своих тёмных дел только такие дома и выбирают, не в шикарных же хоромах безответных селян обирать и резать.
Телега остановилась. Вошедшие следом братовья ворота прикрывать не стали, выстроились поперёк прохода, многозначительно поигрывая дубинами.
— Вам чего надо? — как можно небрежнее спросил Стёпка.
— Табе надоть, — хохотнул вурдалак. — Доброй волей ручонки под вервие подставишь, али подёргаисся? Убечь не смогёшь, даже и не мысли. Братовья враз сломят. Эвон как оне на тебя насупились. Не по ндраву ты им, верно говорю. Шибко ухоженный да откормленный.
— А вы? — задал Стёпка встречный вопрос.
— Чаво мы?
— Вы куда бечь будете?
— А нам бечь несподручно, — вурдалак с хрустом потёр лопатообразные ладони. — Мы табе спеленуем да и пойдём неторопко. Денежку пропивать, душу твою загибшую поминать. Верно я толкую, братовья?
Лохматые тайгари в один голос гыгыкнули и шагнули вперёд, воздев дубины. Дружно так шагнули, почти по-военному, даром что Ковыляями прозываются.
— Ну что, малец, спужалси? — оскалился вурдалак. Клыки у него были знатные, как только во рту помещаются.
— Мы пугаться на обучены, — Стёпка раздумывал, не пора ли обнажать оружие.
— Вона вы каковские! — изобразил удивление вурдалак. В лице у него было что-то странное, некая неуловимая незавершённость. Словно бы и клыки, и недобрые глаза, и щёки эти бритые кто-то не до конца между собой скрепил, и теперь они то и дело норовили друг от друга отсоединиться.
— Не пугливые, говоришь? — продолжал вурдалак. — А мы энто дело чичас быстро исправим. Так пужаться обучим, упарисся поклоны отбивать, — он согнал с лица улыбочку и, оглянувшись на дверь избы, гаркнул вдруг во всё горло:
— А ну выходь сюды!!!
Стёпка, хоть и был готов ко всякому, от неожиданности вздрогнул. И эклитану машинально всё-таки обнажил. Потому что кто его знает, кто сейчас из избы выйдет, вдруг какой-нибудь... ну, не знаю... вампир там или мертвяк.
За дверью звякнула цепь, что-то упало, и на порог из сенного полумрака выпрыгнула... или выпрыгнуло... в общем, сразу и опознать не получилось, кто именно выпрыгнул. Вывалилось что-то бесформенное, скукоженное, человек не человек, зверь не зверь, шлёпнуло ладонями по доскам, застыло на миг... Показалось поначалу, что это горбун, родственник почти забытого Дотто. И только когда уродец этот непонятный голову поднял, тогда только и увидел Степан, с кем негаданно свела его нынче насмешливая судьба. Меньше всего ожидал он встречи вот этим именно знакомцем, лучше бы Полыня, честное слово, тот хоть человечиной не питался.
