Созерцая замурованных насекомых, Ольга ощутила, как клубок тоски в её душе разрастается многократно. Чем больше она смотрела в окно — тем сильнее её тянуло туда, на волю. Пусть бесцветную и бессмысленную, но дающую ощущение свободы.
Начавшаяся вдруг суматоха заставила её отвлечься от окна, и обернуться. Причиной бурного обсуждения людей, стоявших в очередях, оказался некий пожилой гражданин, упавший со стула. Вершинина не сразу решилась приблизиться к нему. Она чувствовала, что с этим человеком случилось что-то неладное, но её останавливало практически абсолютное безразличие остальных посетителей, которые лишь перебрасывались короткими репликами, безучастно пялясь на упавшего.
-Что с ним? -обратилась она к толпе. -Он что, уснул?
-Да какой там, уснул, -поморщившись, ответил высокий парень с папкой под мышкой.
-Пьяный, что ли?
-Не пьяный он, -тихонько ответил старичок с противоположного ряда стульев, и недвусмысленно указал глазами на стул, который занимал упавший.
Ольга взглянула на пустой стул, и, ничего не поняв, вновь посмотрела на старика.
-Человеку, наверное, плохо, -пытаясь уловить хотя бы намёк на сочувствие, встревоженным тоном произнесла Оля. -Надо помочь. Надо врача позвать. Пусть регистраторы скорую вызовут, у них же наверняка телефоны есть.
-Девушка, успокойтесь! Что Вы так раскричались! -послышался из одного окошка рассерженный женский голос.
-Не нужна ему помощь, -печально добавил старичок. -Умер он. Всё, отмучился, болезный. Повезло...
-Как умер? -не веря собственным ушам, Вершинина наконец-то переборола свою осторожность, бросилась к лежащему, и проверила его пульс.
Сердце не билось. Тело ощутимо холодело.
-Этого не может быть. Этого не должно быть.
-Дочка, ты бы местечко заняла. Тяжко стоять-то будет, -стараясь говорить как можно тише, произнёс дед, вновь указывая на стул, на этот раз рукой.
-Да не хочу я...
-Садись на стул! Послушайся совета доброго человека, -сказала Лиша. -Здесь свободные стулья ценятся на вес золота. Тебе подвернулась несказанная удача. Ты ближе всех к освободившемуся стулу. На это место метят как минимум пятеро близстоящих субъектов. Не упускай момент!
Бросив взгляд исподлобья, Ольга заметила двух мужчин и одну женщину, которые, не сводя глаз со стула, поспешно приближались к нему с разных сторон. Было понятно, что интересует их именно свободный стул, а никак не преставившийся собрат по очереди.
-Чёрт знает что! -с содроганием перешагнув через мертвеца, Ольга уселась на его стул, вызвав улыбку старика и злобное шипение раздосадованных граждан, не успевших занять освободившееся место. Ворча, и одаривая Ольгу убийственными взглядами, они вновь разошлись по своим углам. Остальные люди, ожидающие в очереди, успев потерять к произошедшей трагедии всяческий интерес, попросту отвернулись.
Близость мёртвого тела беспокоила только Вершинину. Она старалась на него не смотреть, ощущая себя прегадко. Наконец, из коридора вышла пара измождённых клерков, которые без промедлений подхватили покойника с двух сторон, и поволокли его прочь, на ходу проклиная судьбу, и свою собачью работу. Очевидно, с подобными ситуациями они сталкивались постоянно.
-Как так можно? -вслух произнесла Оля. -У них на глазах умер человек, а им хоть бы хны. Всем безразлично...
-Нет, не безразлично, -услышал её слова старичок. -Просто все привыкли к этому.
-К чему? К тому, что люди умирают в очереди?
-Да. Поначалу мне тоже это казалось дико и бесчеловечно. Но потом, со временем, я, как и все, к этому привык.
-Разве к этому можно привыкнуть? Сколько времени нужно привыкать к подобному, чтобы так очерстветь?
-Меньше, чем ты предполагаешь, -ответил другой старик, который сидел с ней рядом, и без устали перебирал чётки.
Этот задумчивый старец с раскосыми глазами, жидкой бородкой клинышком, и тюбетейкой на голове, говорил с типичным восточным акцентом.
-Чтобы не потерять рассудок, научись относиться к подобным вещам философски. Человека не стало — значит очередь впереди тебя стала меньше на одного. Значит ты продвинулась на шаг ближе к завершению этой муки.
-Жестокая позиция, -хмуро произнесла Вершинина.
-Жестокость — основа нашего мира.
-Не согласна.
-Ты — идеалистка? -улыбнулся старик напротив. -Зачем же тогда ты пришла сюда?
-По личному делу.
-Все здесь по личному делу. Нельзя ли поконкретнее? Если это не секрет, разумеется.
-Я хочу помочь своему другу, попавшему в беду.
-Поразительно. То есть, ты добровольно спустилась сюда, ради кого-то другого?
-Этот человек мне очень дорог...
-Ты не понимаешь, девочка. Здесь нет таких, кто пришёл просить за кого-то. Каждый пришёл сюда только ради себя самого.
-Выходит, что только одна я готова протянуть руку помощи близкому мне человеку, а все остальные, здесь присутствующие, пекутся лишь о собственных интересах?
-Конечно. Многие спустились сюда, якобы, ради кого-то. Но когда начинаются разбирательства, обычно выясняется, что цель их прихода заключалась отнюдь не в слепом альтруизме. Это было их личное желание. Оказать помощь кому-то лишь ради того, чтобы им самим было хорошо от этого. Видишь, как легко всё получается? Ты идёшь вступаться за кого-то не из-за самоотверженности, а лишь потому, что благополучие этого человека необходимо для твоего собственного благополучия. То есть, тебе важен покой твоей собственной души, который установится, если с дорогим тебе человеком всё будет в порядке.
-Абсурд какой-то...
-Вот простой пример. Что ты ответишь, если я пообещаю обменять жизнь твоего друга на твою собственную жизнь? Он будет жить и радоваться жизни, но тебе для этого придётся умереть. Только попрошу не лукавить... Ага, задумалась. И правильно. Значит, в твоей душе есть сомнения. Значит, либо твой здравый смысл слишком твёрд, либо человек, за которого ты вступаешься, не слишком критично дорог тебе. На самом деле, когда собираешься умереть за кого-то, то нужно задуматься, а есть ли в этом смысл? На мой взгляд, смысл есть лишь в одном случае. Когда умираешь ради детей, потому что детям суждено продолжить твой род, и вся жизнь у них ещё впереди. Когда же один взрослый человек умирает ради другого взрослого человека, то суть от этого не меняется, так как в любом случае погибнет один из равноценных элементов.
-Извините, конечно, но насчёт равноценных элементов, Вы не правы, -встряла в их разговор женщина, дочь которой распознала в наушнике Лишу.
-Это почему? -повернулся к ней старичок.
-Да потому, что это определение годится только для мужчин. Но если молодая женщина приносит себя в жертву, то это значит, что она так же жертвует своими будущими детьми. А значит, идти на заклание ради кого-то, и тем более ради мужика, для женщины не только бессмысленно, но и недопустимо. С точки зрения здравого смысла, естественно.
-Мудрое замечание. Сразу видно, толковый женский подход. Не в бровь, а в глаз.
-Мудрости тут особо никакой нет. Я рассуждаю как мать.
-И то верно. Спасибо, что поправили меня. Так вот, к чему я вёл, -старичок вновь повернулся к Ольге. -Какой смысл отдавать свою жизнь ради чужой жизни, если ты не узнаешь, как будет жить этот человек? Другое дело, если бы ты получала удовольствие от осознания того, что он будет жить благодаря тебе. Но это осознание покинет тебя вместе с жизнью. Ты бесследно исчезнешь, и не будешь знать, что там стало с твоим другом, как он живёт, плохо ему или хорошо. И какой во всём этом интерес, скажи мне на милость? Какое счастье? Счастье, это когда ты жива, и он жив. А когда один из вас умирает, это в любом случае трагедия.
-С чего Вы вообще взяли, что я собралась расстаться с жизнью? Я намерена вернуться обратно, вместе с моим другом. Никто из нас не должен умереть, -Ольгу начало доставать это бессмысленное нравоучение.
-Но ведь это же невозможно. Вернуться может только один. И то, если повезёт.
-Обычно, оно никого не отпускает, -добавил усатый мужчина, сидевший рядом с болтливым стариком. -Поэтому не тешь себя надеждами.
-Что верно — то верно. Но ведь всё зависит от стремления. И от того, что ты написала в своей анкете.
-В какой ещё анкете? -насторожилась Вершинина.
-Что значит, "в какой анкете"? Типовая форма А-618. Её все должны заполнить, чтобы потом предъявить регистратору. Разве ты её не заполняла? -удивился старик.
-Нет. А надо было?
-Конечно!
-Без анкеты тебя не зарегистрируют, -ухмыльнулся бородач. -Скажут "иди, заполняй анкету", и по новой придётся очередь отстаивать. Иди, заполняй.
-Но мне никто ничего не говорил ни о какой анкете, -упиралась Ольга.
-А кто тебе должен был о ней сказать? Правила висят на входе. Почему ты их не прочла? Там про анкету всё подробно расписано, где её брать, и как оформлять.
-Я не обратила внимания. Где можно взять эту анкету?
-Бланки анкет лежат на столике, в коридоре.
-Я впервые об этом слышу, -оправдывалась Лиша. -Честно.
-Ладно, чего уж там, -в сердцах пробормотала Ольга. -Надо, так надо. Пойду, возьму бланк...
-Подожди. Если встанешь — твоё место займёт другой.
-А что мне делать остаётся?
-Вот, возьми, -к ней протянулась рука с листочком бумаги. -Я всегда беру по два бланка анкет. На всякий случай. Вдруг ошибусь в одном — тогда не придётся идти за новым. Тебе повезло, что я заполнил всё с первого раза, и второй экземпляр мне не потребовался. Можешь взять.
Оля подняла глаза, и поняла, что её вновь выручил незнакомый старик, сидящий напротив. Приподнявшись со стула, она приняла бланк, и тут же поспешно вернулась на своё место.
-Спасибо большое.
-А писать-то у тебя есть чем? Или пальцем собираешься?
Безрезультатно похлопав себя по карманам, Ольга грустно вздохнула, и покачала головой.
-Простите, я могу одолжить у кого-нибудь ручку? -попросила она.
-На, лови, -старик бросил ей авторучку. -Эх, ты, чудачка. Занялась таким серьёзным делом, абсолютно к нему не подготовившись. Даже ручку с собой не взяла.
-Премного благодарна.
Кое-как разместив бланк на колене, Ольга принялась заполнять анкету. Несмотря на то, что листочек был небольшим, пунктов в нём оказалось очень много, причём места для текста отводилось издевательски мало. Из-за этого приходилось постоянно вылезать за пределы отведённых строчек, даже невзирая на то, что данные вписывались мизерным, убористым почерком.
Вначале шли стандартные строки: фамилия, имя, отчество, год рождения, и паспортные данные. Потом потребовалось заполнять графы об образовании, месте учёбы и работы. Сведенья о родителях, и, зачем-то, о домашних животных. После этого пошла откровенная чушь: "Как часто Вы теряли ключи от дома"; "Назовите наиболее привлекательный для Вас вид суицида"; "С какой регулярностью Вы мастурбируете", и так далее. Каждый очередной вопрос был идиотичнее предыдущего. В конце концов Ольге это надоело.
-Довольно с меня! Я не хочу на это отвечать!
-Но ты должна, -требовала Лиша.
-Зачем? Зачем им надо знать, поедаю ли я сопли из носа? Это отвратительно, фу! Тот, кто составлял эту анкету — душевнобольной!
-Ты должна отвечать честно. Иначе Заккум тебя не пропустит, -указал на неё пальцем старик, сидевший напротив.
-Закку-у-м-м-м, -протянул седобородый сосед в тюбетейке.
-Что за Заккум? -насторожилась Ольга.
-Дерево смерти.
-Это дерево посадил сам Дьявол! -произнесла старуха, сидящая через один стул от Ольги.
-Я слышал, что его семена похожи на кленовые. Только они двухметрового размера, -добавил парень из очереди, приподняв козырёк кепки. -И края у них заточены по типу косы. Летят-вращаются. Могут начисто голову срезать, если зазеваешься.
-Корни Заккума уходят вглубь земли, и сосут раскалённую магму из преисподней, -продолжил старик.
Очередь начала наперебой спорить о том, как выглядит мифическое дерево. Пока их спор продолжался, Ольга успела заполнить свою анкету до конца. Она уже не вникала в суть бредовых вопросов, и отвечала на них тупо, не задумываясь. Поставив свою подпись в конце анкеты, Вершинина произнесла: "Всё, закончила".
-Могла бы не торопиться, -невозмутимо ответила Лиша. -Сидеть ещё долго придётся.
-Откуда ты знаешь?
-Да всё оттуда же. С каждым клиентом возятся по часу, кроме всего прочего, у местных служащих постоянные перерывы: операционные часы, обед, пересменки, технические процедуры. Всё это дополнительно оттягивает процесс ожидания.
-Но что же мне делать?
-А ничего. Жди.
-Неужели нельзя как-то ускорить эту заминку?
-Не-а. Можно влезть без очереди, но тебя не поймут. Взгляни на этих людей. От вечного ожидания они настолько оскотинились, что разорвут тебя в клочья ещё на подходе к окошку. Не рекомендую испытывать судьбу.
-Но время же уходит! Скоро Гена разбудит меня, и я не успею выполнить своё задание!
-Вот как раз об этом-то тебе переживать следует меньше всего. Дело в том, что время здесь и там — течёт совершенно по-разному. Что-то вроде парадокса Эйнштейна. Но ты не пугайся. Временную диспропорцию переживает только твой разум, но не тело. Поэтому ты не вернёшься в реальность постаревшей.
-Хоть это радует... А проветрить помещение здесь никак нельзя? Духотища жуткая.
-Кондиционер сломался уже давным-давно, -ответил сосед. -Да, впрочем, от него всё равно не было никакого проку. Одно тарахтение.
-Чем дольше я здесь нахожусь — тем больше меня одолевает вопрос "а зачем я вообще сижу в этой очереди"? -сквозь зубы произнесла Ольга.
-Полагаю, что Хо именно этого и добивалось, -ответила Лиша. -Чтобы ты озадачилась подобным вопросом. Зачем тебе это надо? Что ты здесь забыла? Ты можешь сидеть, и терпеливо дожидаться своей очереди. А можешь встать, и уйти. Твоя душа молит тебя покинуть это неприятное место, но твой разум держит тебя здесь якорем. Всему виной человеческая натура. Вы, люди — привыкли терпеть. За свою жизнь вы постоянно терпите что-то. Вот и сейчас, ты понимаешь, что уйдя — останешься ни с чем. А вытерпев эту бесконечную очередь — ты получишь официальный пропуск туда... (Ящерка вздохнула) Куда и так можешь пройти.
-Ты нарочно запутываешь меня?
-Запутываю? Вовсе нет. Тебе потребуется время для осознания. Немало времени. Быть может, вся жизнь.
-Рехнуться можно, -Ольга склонила голову, и сжала её руками. -Это уму непостижимо.
Время идёт. Просачивается точно вода сквозь решето. Бесполезно потраченное, упущенное. Вокруг что-то происходит, но это волнует её всё меньше и меньше с каждым часом, днём, неделей... Она превращается в вечный валун, который недвижимо остаётся на своём месте, невзирая на смену дня и ночи, времён года, будней и праздников. Этому валуну наплевать на погоду, катаклизмы, жизнь существ, копошащихся вокруг него. И Ольга становилась таким же камнем, врастая в шаткий стул, изучив до мельчайших деталей каждую мелочь, каждую чёрточку, крапинку и пылинку окружающего её помещения, точно весь мир сузился до размеров этой душной кельи.
И люди, сидевшие рядом с ней, постепенно превращались не то в членов семьи, не то в сокамерников. А сама она становилась такой же, как они — неуравновешенной обитательницей бесконечной очереди. И озлобленность, вызванная выматывающим ожиданием, затапливала её душу, порождая звериную ожесточённость, способную заставить Ольгу вцепиться в любого, кто скажет ей слово поперёк, не говоря уже о попытке занять её место, или, не дай бог, пролезть вперёд.
