— Как скажешь, — перешёл на нормальный тон синий грифон, облачённый в лёгкую лётную броню, проявляясь рядом с пони. — Но мне действительно жаль, что у грифонов не приняты подобные проявления единства. Всё же мы — жуткие индивидуалисты...

— И собственники, — напомнила Сансет, правым передним копытцем укладывая немного растрепавшуюся гриву.

— И собственники, — подтвердил магистр артефакторики (хотя, как говорила Себриз, Тени рассматривают его как возможного архимага-зеркальщика, пусть и лишь в перспективе), посмотрел на кобылку и весело подмигнул, добавив: — Прямо как люди.

— Ты опять?.. — единорожка шумно выдохнула через нос, переступила всеми четырьмя ногами, чтобы стоять к собеседнику передом, а не боком, и заявила: — У нас с Тони ничего нет.

— Верю, — поднял передние лапы в защитном жесте грифон. — Но знаешь, как говорят люди? "Вода камень точит". Что уж говорить об огне...

— Гррр, — топнув правым передним копытцем, Шиммер резко успокоилась, дёрнула ушками и улыбнулась. — Мне будет тебя не хватать.

— На твою свадьбу я точно выберусь, — заверил собеседницу Жак, за что был стукнут копытцем по плечу (пони хотела бы отвесить ему подзатыльник, но из-за разницы в росте это было неудобно). — Обнимемся?

— Чего это ты?.. — удивилась ученица Селестии подобному предложению, даже сделав шаг назад.

— Я читал книгу "Психология пони", — гордо задрал клюв синий грифон, когтем правой передней лапы указав в потолок. — И перевёл её для Старка. Так что — жди от него странных поступков. Хе-хе-хе...

— Беру свои слова назад: я не буду по тебе скучать, — прикрыла глаза левой передней ногой Сансет, удручённо покачав головой.

— Разумеется не будешь, — с выражением самодовольства на морде заявил магистр. — Тони тебе скучать не позволит.

— Придурок, — констатировала огненногривая единорожка, вставая на все четыре ноги.

— Я предпочитаю термин — "Альтернативно одарённый индивид"! — парировал Жак, затем уселся на задние лапы и развёл передние в стороны. — Ну так что? Я долго так могу сидеть...

— Пфф... — зажмурившись и помотав головой, Сансет растянула губы в улыбке, затем поднялась на задние ноги и, потянувшись, обхватила передними шею голубого грифона, тут же ощутив как её обхватили крепкие лапы и широкие крылья.

— Если понадобится помощь — зови, — негромко произнёс крылатый хищник.

— Учту, — хмыкнула в ответ Шиммер.

— Вот она — дружба народов, — прозвучало приглушённо со стороны той части платформы, где столпились пони.

— Альтернативно одарённый индивид... Такой момент испортил, — вздохнул рядом кто-то ещё.

Грифон и пони разорвали объятья, отстранились и отступили друг от друга. После этого эквестрийцы стали готовиться к перемещению, а в процессе этого к ним присоединились и имперцы, ведомые самой Хельгой.

...

Обратный путь по зеркальной тропе прошёл как-то незаметно: вот они только ныряют в серебристую поверхность вслед за голубым грифоном, а вот уже выходят на каменный пол в просторном ангаре, залитом ярким солнечным светом. В первые секунды пони даже растерялись и, словно не бывалые бойцы, а стадо жеребят, сгрудились перед зеркалом, оглядываясь по сторонам. Впрочем, офицеры, где тычками, а где и крепким словцом, заставили своих подчинённых принять вид пристойного построения.

Словно бы только этого и ожидая, большие ворота, расположенные в дальней стене открылись, а затем в помещение хлынули гвардейцы из почётного караула, быстро распределившиеся вдоль боковых стен, после чего на фоне прямоугольника золотого света появился высокий крылато-рогатый силуэт, спустя пару ударов сердца превратившийся в принцессу Селестию.

Она шагала неспешно и величественно, плавно и бесшумно, словно белый лебедь плывущий по кристально чистому пруду. Золотые нагрудник, корона и накопытники, словно изящная оправа драгоценного камня, лишь украшали эту кобылу, не оттеняя её красоту, совмещающую в себе черты всех трёх народов пони.

— Магистр, рада приветствовать вас в Эквестрии... снова, — на последнем слове белая аликорница улыбнулась, чуть прикрыв глаза.

— Ваше Высочество, — голубой грифон, закованный в лёгкую броню, но даже так смотрящийся на фоне принцессы каким-то маленьким, почтительно поклонился. — Я рад оказаться в вашей чудесной стране... снова.

"Я чего-то не понимаю?", — сам у себя спросил Зефир, вместе с остальными "закатниками" наблюдавший эту сценку.

— Не согласитесь ли вы погостить у меня некоторое время? — предложила правительница Эквестрии. — Мне было бы интересно узнать о ваших похождениях из первых уст, распросить о старшей ученице, да и младшая моя подопечная с удовольствием задала бы пару... вопросов.

— Увы, ваше высочество, мне крайне неудобно отказываться от вашего гостеприимства, но император ждёт и мой долг требует, чтобы я предстал перед ним как можно скорее, — с искренним сожалением в голосе отозвался крылатый хищник, на что получил понимающий кивок.

— Что же, тогда мне остаётся пожелать вам лёгкой дороги, — распрощавшись с грифонами, которые вновь скрылись в зеркальной глади, белая аликорница обратилась уже к жеребцам и кобылам, ещё этим утром служившим под копытом её ученицы. — Мои маленькие пони, добро пожаловать домой.

Эти слова были сказаны негромко, без торжественности или высокопарности, но белый пегас, как и его соратники, ощутил себя так... будто бы действительно переступил невидимый порог, за которым остались беды, невзгоды, многомесячные труды. Он и сам не понял, когда начал широко улыбаться едва сдерживаясь от того, чтобы не начать прыгать и смеяться как жеребёнок...

А дальше потекли часы работы с бумагами, в которых требовалось кратко описать всё произошедшее на той стороне, потянулись разговоры с невзрачными и неприметными пони в штатском, осмотр у целителей и спор с кладовщиком, который без личной подписи кого-то из старших офицеров не хотел отдавать вещи Бриза. Вся эта круговерть закончилась только глубоким вечером, когда закат окрасил горизонт, а дворцовый парк, где обнаружили себя несколько "закатников", почти полностью опустел от посетителей.

— Вот смотрю я на синее небо, зелёную траву, жёлтое солнце... — Гринпис дёрнул ушами, поправил перемётные сумки и переступил передними ногами. — До сих пор трудно поверить, что всё это — не сон.

— А мне трудно поверить, что всё то, через что мы прошли — не один большой кошмар, — подал голос тёмно-синий пегас.

В этот момент зелёный летун наклонился к земле и прижался мордой к траве, шумно вдыхая её запах. Это могло бы выглядеть смешно, но недавние напарники, вместо смеха, повторили его действия, чувствуя, как стучат сердца, ароматы заполняют лёгкие, а солнце греет шкуры.

— Парни, я сделаю всё, чтобы Эквестрия оставалась такой, — заявил Гринпис. — Я никогда больше не хочу видеть то проклятое небо, жестокое светило... не хочу, чтобы пони мучались выбором — пить тухлую воду или умирать от жажды.

— Этого не будет, Грин, — подняв голову и взглянув на темнеющее небо, где постепенно появлялись огоньки звёзд, Зефир твёрдо произнёс: — Пока у нас есть принцессы — этого не будет. Ну а для того, чтобы с ними ничего не случилось... есть мы.

— Ты решил остаться в отряде? — удивился синий летун, тоже отрывая голову от земли.

— Нет... туда я не вернусь, — отрицательно качнул головой Бриз. — Подам заявку в Вандерболты, ну а там... Запишусь в армию. Зарплата, говорят, не очень... Но мне много и не надо.

"Да и премия, полученная за эту экспедицию, позволит жить безбедно несколько лет", — мысленно добавил белый летун.

Ещё некоторое время жеребцы стояли в парке перед дворцом, пока гвардейцы не начали на них недружелюбно коситься, а затем разошлись, пообещав встретиться через несколько дней.

Зефир, медленно бредя к воротам, чтобы выйти на дворцовую площадь, размышлял о том, куда ему идти. Дома не было, в казарме его не ждали, а навязываться к Флаттершай...

"Раньше нужно было думать. Впрочем, никто мне не мешает снять номер в гостинице. Наверняка же сейчас работает что-нибудь?", — ровное течение мыслей прервал шорох крыльев, заставивший рефлекторно напрячься и подготовиться к атаке, которой не последовало ни через секунду, ни через две.

— Сер-ржант Бриз, — упав на дорогу перед жеребцом, невысокий силуэт сложил крылья за спиной, рычащим кобыльим голосом приказав: — Смир-рно.

Белый пегас вытянулся по стойке, прищурив глаза всмотрелся в кобылу, на плечах которой красовались знаки отличия младшего лейтенанта, а затем удивлённо спросил:

— Дэш?

— А ты ожидал увидеть принцессу? — голосом, в котором плескались злость, обида, облегчение и ещё с полдюжины неопределяемых эмоций, съехидствовала голубая пони с радужной гривой. — Или может быть пони столь низкого полёта уже не заслуживают твоего внимания?

— Я... — хотел было возразить Зефир, ну и произнести речь, которую придумал для того, чтобы извиниться, но получил удар в скулу, от которого голова дёрнулась в сторону.

Он мог бы увернуться: атака была медленной, да и удар получился несильным. Он мог контратаковать, но вместо этого заставил свои мышцы закаменеть, не давая сработать вбитым на тренировках рефлексам. А Рэйнбоу, тяжело дыша и широко раскрыв глаза, словно бы светящиеся изнутри внутренней силой, стояла широко расставив ноги и расправив крылья, будто бы не знала, то ли нападать... то ли убегать.

— А я тебе сувениры привёз, — когда пауза стала совсем уж неловкой, произнёс первое из того, что пришло в его голову жеребец.

— Тц... И после всего, только это ты и можешь сказать? — вытянув шею и приподнявшись на задних ногах, чтобы смотреть собеседнику глаза в глаза, радужногривая летунья твёрдо заявила: — Думаешь, что сможешь меня купить подарками? Ха!..

Пронзительное пиликанье заставило крылатую кобылку замолчать, прижать уши к голове, стремительно потемнеть мордашкой от смущения. Она отступила на несколько шагов, отвернулась от Бриза и... усевшись на круп, сняла с пояса маленькое электронное устройство, начав тыкать в него копытцем.

— Как же ты не вовремя... — проворчала Дэш.

Догадываясь, что именно увидит, белый пегас подошёл к кобылке и заглянул ей через плечо. Его взгляду предстало то, как на маленьком экране, нарисованный щенок ест косточки.

— Мы с тобой не закончили, — не отвлекаясь от своего занятия, досадливо дёрнула ухом Рэйнбоу.

— Понял, — легко согласился Зефир.

— И я тебя не простила, — всё в том же стиле заявила обладательница радужной гривы.

— Ясно, — вновь не стал спорить жеребец.

— Да что тебе ясно? — вспыхнула и резко обернулась к собеседнику кобылка, правым передним копытцем ткнув его в нос. — Ты хоть представляешь, как мне было... что я чувствовала...? Да ты...

— Прости, — глядя собеседнице прямо в глаза, произнёс Бриз, сбив её с настроя. — Обещаю, я больше никогда не сделаю тебе больно.

— Обещаешь? — летунья прищурилась, а когда получила утвердительное "Да", потребовала: — Тогда уходи, и больше никогда ко мне не приближайся.

Белый пегас смотрел в глаза молодой пегаски, отчаянно чувствуя нехватку слов... да и опыта в целом. Пауза снова затягивалась и нужно было принимать решение.

— Ну? — поторопила его Дэш.

— Прости, — выдохнул Зефир, ощущая себя так, словно бы постарел лет на десять, а затем, преодолевая тяжесть в ногах, развернулся и зашагал прочь.

— Идиот, — всхлипнула Рэйнбоу, кутаясь в крылья и сжавшись будто пружина, прижимая к груди маленькую электронную игрушку и ощущая, как под рёбрами что-то ноет, а по мордочке струятся слёзы. — Стой... Стой!!!

Отбросив игрушку, голубая пегаска сорвалась с места, будто выпущенная из арбалета стрела, двумя взмахами крыльев догнала белого пегаса и, даже не пытаясь затормозить, врезалась ему в грудь, заставляя упасть на траву. Её била дрожь, слёзы текли из глаз, копытца отчаянно цеплялись за форму на груди летуна. Сжавшись, словно ожидая удара, она дрожащим голосом произнесла:

— Ты ведь обещал... Обещал... Обещал, что больше никогда... Никогда не сделаешь больно...

Вместо ответа, Бриз укутал её своими крыльями, обнял за плечи левой передней ногой, правым передним копытом начав гладить радужную гриву. Почему-то сейчас, лёжа на траве в погрузившемся в сумрак дворцовом парке, он ощущал себя абсолютно спокойным, полноценным и... счастливым?

"Неужели, всё это время мне не хватало именно её?", — сам у себя спрашивал белый пегас, перед внутренним взором которого мелькали фрагменты прошлого, когда сестра только познакомила его со своей подругой, и когда Дэш попросила изобразить её жеребца, ради чего даже научилась готовить (обитатели колонии встретили её первое съедобное блюдо со слезами на глазах).

— Прости, — шепнул на ухо наконец-то пригревшейся и успокоившейся летуньи Зефир.

— За что ещё? — подозрительным тоном проворчала Рэйнбоу, крепко держась за ткань униформы "закатника".

— За то, что не видел дальше своего носа, — слабо улыбнулся Бриз.

— Тц... У тебя ещё и с глазами проблемы, — деланно удручённо вздохнула летунья. — И зачем ты мне такой нужен?..

Слушая разговор, постепенно переросший в шутливую перепалку, Ми Аморе дэ Каденс удовлетворённо улыбнулась и прикрыла глаза, после чего бесшумно покинула своё убежище, так и оставшись никем не замеченной. Порой её удивляло, как пони, которые искренне нравятся друг другу, умудряются расставаться просто из-за того, что говорят одно, но хотят совершенно другого...

"Иногда, два сердца нужно только подтолкнуть друг к другу и всё случится как надо. Ну а когда поступаешь правильно, пони считают так, будто бы всё произошло само собой", — улыбнувшись своим мыслям, нежно-розовая аликорница отправилась в свои комнаты, где её уже должны были ждать дорогие уже ей самой пони.

Ну а завтра, все они встретятся и начнётся совершенно новая история.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Возвращение 3

Солнце висит над далёким горизонтом и яркими лучами освещает пики гор, скрытые под пышными белыми шапками, так ярко контрастирующими с чистым синим небом. При каждом вдохе грудь наполняет чистейший воздух, буквально пьянящий разум своей свежестью, а ощущение свободы и какого-то детского восторга заставляют во всю ширь распахивать крылья...

"А ведь будь я бескрылым, то стоя на уступе обрыва ощущал бы вовсе не свободу", — весело фыркнув, поворачиваю морду в сторону Часовой Башни, гордо возвышающейся над Белогорьем, которое находится далеко внизу (с моей наблюдательной позиции, как школа магии, так и столица Империи Грифонов находятся словно на ладони).

Стоя на вершине одной из гор, зажимающих цветущую долину в плотные тиски, как никогда прежде ясно осознаю, насколько же мне стало дорого это место. Сейчас я с уверенностью могу сказать, что являюсь именно грифоном с воспоминаниями человека, а не человеком, переродившимся грифоном... пусть на первый взгляд это и кажется одним и тем же.