Наконец он начинает качаться через пропасть, ворча и задыхаясь, как какое-то дикое животное, выпущенное в джунглях. Это не слишком конструктивно, но по крайней мере помогает.
— О, здорово, я никогда не захочу это повторить! Это было безумно страшно!
— Ты повторишь это. Мы возвращаемся тем же путем.
— О, черт! Почему мы не можем выйти через парадную дверь?
— По той же причине, по которой мы не могли через нее войти.
Честное слово, похоже на разговор с ребенком.
Спускаемся по черной лестнице, стараясь производить меньше шума. На седьмом приземлении на пол нас встречает неопрятная груда мусорных мешков. Я обследую их и объявляю:
— Мистер Блэйк снова выбрасывает мусор на лестничную клетку.
— И что?
— Это нарушает соглашение об аренде, предусматривающее пользование мусоропроводом для утилизации мусора городскими службами.
— Вот дела. Желаешь, чтобы я подождал здесь, пока ты прикончишь бедного парня?
— Это кажется чрезмерным наказанием.
— Думаешь?
Мы продолжаем спуск.
Фрэнк, управяющий, живет на третьем этаже в квартире с выходящим на юг балконом, где в летние месяцы он выращивает помидоры в горшках. Избыточный урожай он распределяет среди своих привилегированных жильцов, в списке которых и я. Помидоры мелкие, не крупнее вишни, и их легко спустить в туалет. М-м-м, восхитительно.
Дэниел деликатно стучит в дверь и шепчет: "Фрэнк, вы не спите? Фрэнк?"
— У нас нет времени.
Я толкаю дверь, ломая замок. Ни звука, ни попытки защититься. Фрэнк не способен ни к тому, ни к другому. Обычно дом — безопасное место, а он — бывший солдат — полагает, что может о себе позаботиться. Он, вероятно, прав. Я знаю из предшествующих наблюдений, что в квартире есть два пистолета: испорченный старый револьвер, он хранит его, главным образом, по сентиментальным причинам, и более современный пистолет, который лежит в обувной коробке на дне гардероба. Фрэнк признался мне, что не стрелял из оружия годами. И сейчас не подходящее время начинать.
Спальня темная с задвинутыми шторами. Фрэнк — неясное пятно, лежащее под покрывалами. Он живет один, его жена умерла несколько лет назад. Лулу спит, свернувшись в импровизированной постели из старой картонной коробки. Она шевелится, видя меня, и начинает тявкать. Я тоже рада тебя видеть.
Хватаю Фрэнка за воротник пижамы и волоку в гостиную. К моменту, когда я привязала его к стулу пластиковыми стяжками, он полностью проснулся.
— Эй, Фрэнк, сожалею об этом, — нервно говорит стоящий рядом Дэниел. — Мы пришли только за собакой и больше тебя не побеспокоим.
— Как вы вошли? У всех дверей солдаты.
— Да, мы знаем. Мы прошли по верху, так сказать. — Дэниел оглядывается. — У вас тут хорошо. Никогда не был здесь прежде.
Фрэнк не в настроении для милых бесед:
— Военные сказали мне, что тебя разыскивают за убийство двух человек, — холодно говорит он.
— Я никого не убивал, клянусь. Оружие, которое они нашли, даже не мое.
— И они нашли в твоей квартире оборудование для создания бомбы.
— Ладно, ну, в общем, технически это — мина. Я понимаю, все это очень странно...
— Они сказали мне, что Сэм мертв. Ты убил его?
— Что? Нет! Конечно нет. У него был сердечный приступ. Я был с ним. Это были естественные причины.
— Ты был с ним?
— О, да. Место в первом ряду. Верь мне, мы сделали все возможное.
— Он умер, по-видимому, в Орегоне. Сэм говорил мне, что уезжает во Флориду, дом в Бока-Ратоне. Он показывал мне фото. Стоит прямо на пляже.
— Да, ну, в общем, он едва ли мог сказать вам правду, не с Большим Братом на хвосте.
— Да, они сказали, что он был предателем, продавшим секретные данные нашим врагам.
— Сэм был патриотом, он помог спасти мир, — заявляю я с убеждением. — Человечество должно гордиться им, а не клеветать на его имя.
— Они спрашивали о Крисси, — очень тихо говорит Фрэнк.
— О, дерьмо. Как они узнали о ней?
— Они хотели знать, кто посещал тебя, вот я и сказал им. Черт меня побери, если я покрываю террориста.
Крисси — бывшая девушка Дэниела, работающая в фирме по продаже продуктов Apple. Я никогда не встречала ее, хотя у главной Кэмерон была с нею краткая встреча. Ненатуральная блондинка, по-видимому. Однако, как мы можем судить? Мы ненатуральные люди.
— Крисси не имеет к этому отношения, — заявляет Дэниел, решив проигнорировать террористическую насмешку.
— Да, я не сомневаюсь относительно нее. Крисси была милой девочкой. Она всем нравилась.
— Да, все прямо-таки любили Крисси. Она не святая, хотите знать, какое барахло Apple она продавала вам напрямую со склада? Оно было комиссионным. И умела польстить за покупку старого дерьма, в котором вы не нуждались.
— По крайней мере она не делала бомбы и не убивала людей!
— Я сказал вам, что я...
— Пойди и забери свою собаку, — прерываю я. У меня нет времени слушать, как эти двое будут обмениваться оскорблениями.
Когда Дэниел покинул комнату, Фрэнк сказал:
— Они задавали много вопросов и о тебе.
— Что вы им ответили?
— Правду. Ты — образцовый квартиросъемщик. Никогда никаких проблем. Никакой громкой музыки. Никаких полночных визитов. Всегда готова выручить в делах по дому. Я упомянул, кстати говоря, что ты починила старую стиральную машину в подвальной прачечной так, что она стала работать лучше новой. Будь я проклят, если они не отсоединили ее и не увезли с собой. Спрашивается, зачем армии старая стиральная машина?
— Не знаю.
Хотя конечно... Узнав о моей причастности, они, вероятно, решили, что я использовала технологию будущего, которую можно выявить, освоить и поставить на военную службу. А все, что я сделала, — заменила подшипники и добавила машинного масла. Удачи в попытках использовать стиральную машину Zanussi в военных целях.
Дэниел возвращается с Лулу, качая ее на руках, как в колыбели. Едва завидя меня, она начинает тявкать и отчаянно пытается освободиться.
"Стоп, Лулу! Тише, девочка. Все хорошо. Это — я. Никто тебя не... Айй! Она меня укусила!"
Лулу падает на пол и торопливо скрывается в спальне. Если она поведет себя, как Снежок, то спрячется под кровать в надежде, что там ее никто не найдет.
— Дерьмо, я истекаю кровью!
Фрэнку удается сохранить серьезный вид только благодаря его врожденной благопристойности:
— В ванной есть аптечка. Не забудь промыть рану перед обработкой.
Снова оставшись наедине с Фрэнком я сообщаю ему:
— Мистер Блэйк сваливает мусор на лестничной клетке.
Фрэнк кивает:
— У него слабоумие, у бедного ублюдка. Взялся называть меня капитаном и спрашивать, когда вернется из магазина его жена. Ее вынесли двадцать лет назад.
Двадцать лет? Это очень долгий поход по магазинам.
— Что вы станете делать?
— Увещевать его всеми возможными средствами, наверное. Его медицинская страховка не покроет постоянное лечение. Но будь я проклят, если позволю ему быть выселенным. Черт возьми, он был одним из первых на берегу в Анцио.
Анцио. Давнее сражение и давняя война.
— Вы — хороший человек, Фрэнк.
— Ха. Не уверен.
Он проницательно смотрит на меня с прежней заботой во взгляде:
— Послушай, этот панк вынуждает тебя что-то делать против твоей воли? Освободи меня, и я с ним разберусь. В юности я был претендентом на Золотую Перчатку.
Фрэнк носил перчатки из золота? Впечатляет. Могу поспорить, руки ему они не грели.
— Нет, он не вынуждает меня ничего делать, — улыбаюсь я. — На самом деле, все наоборот.
Фрэнк выглядит разочарованным, как отец, дочь которого только что призналась ему, что наслаждается безудержным сексом с командой по американскому футболу. Возможно, так он и представляет меня: суррогатная дочь, всегда готовая помочь по дому, вежливая, организованная, никогда не доставляющая неприятностей. Открытие, что я замешана в каких-то преступлениях, должно быть настоящим шоком. Он, вероятно, предпочел бы безудержный секс.
Возвращается Дэниел, рука замотана белой марлей. Она не золотая перчатка, но кровотечение остановила.
— Тебе стоит сходить к врачу и сделать прививку от столбняка, — советует Фрэнк. — Рот собаки изобилует всеми видами бактерий. Ты можешь подцепить тяжелую болезнь. Я видел, как это бывает.
— Я буду в порядке. Лулу кусала меня постоянно, когда была щенком.
— Жди здесь, — приказываю я. — Я пойду за твоей собакой. Надену пакет на челюсти, и она не сможет никого укусить.
— Нет. Ты не можешь этого сделать, ты испугаешь ее еще больше. Я... Я думаю, что мы должны оставить ее с Фрэнком. Здесь ей будет лучше.
— Ты уверен? Это будет безвозвратно. Ты никогда не сможешь вернуться в Сиэтл.
— Я уверен. Она так или иначе проводит больше времени с ним. Она — больше его собака, чем моя.
— Очень хорошо. Иди в спальню и принеси галстук.
— Зачем мне галстук? Я ношу футболку.
— Не тебе. Завязать рот Фрэнку.
— О. Верно.
Он возвращается с ворохом галстуков. Это что, выпускной бал? Я выбираю полосатый галстук, тот, который странно знаком.
— Почему я знаю этот галстук? — спрашиваю я.
— Это — мой полковой галстук, — объясняет Фрэнк. — Я ношу его на встречи выпускников.
Конечно. Фрэнк был солдатом. Он служил во Вьетнаме.
— Теперь вспомнила. Я видела, как солдаты носили их в семидесятых.
Откровенный смешок:
— Я искренне сомневаюсь, что ты уже жила на свете в семидесятых.
Ой...
— Вы правы. Я перепутала. Виновата.
— Она иногда так легкомысленна, — нервно смеется Дэниел. — Она забыла бы голову, если бы она не была привернута.
Едва ли. Она приварена.
— 0 —
Во второй раз Дэниел пересекает промежуток между зданиями еще медленнее — последствие его травмированной руки. Я ничем не могу помочь, только ждать. Сплетенные кабели не выдержат оба наших веса. Завершив наконец переход, он склоняется и баюкает руку у груди как в колыбели, будто она — маленькое раненое животное.
— Позволь мне посмотреть.
— Все нормально. Просто дай мне минуту.
— Позволь мне посмотреть, — настаиваю я.
Он неохотно позволяет мне исследовать руку.
Зубы Лулу оставили четыре отличные колотые раны. К счастью, нет никакого разрыва, сухожилия не повреждены, и плоть уже заметно не кровоточит.
— Эта травма не опасна для жизни, и не искалечит тебя. Потеря крови минимальна, таким образом, ты вряд ли ею истечешь.
— Надо же, спасибо за диагноз, док, могла бы пустить в ход и долю врачебного такта.
Травма, кажется, не нарушила его тенденцию к сарказму. Жаль.
— 0 —
Мы едем на грузовом лифте в подвал, откуда будем выбираться наружу.
Парковка подковой окружает здание, автомобили жильцов аккуратно стоят в пронумерованных рядах. Современное светодиодное освещение заполняет все резким белым светом. Что случилось с галогеном? Свет был бы теплый оранжевый, как утренний восход солнца. Я скучаю по галогену.
Украдите автомобиль, любой автомобиль...
— Этот сойдет, — объявляю я, указывая на серебристый седан BMW.
— Ты собираешься повторить ту жуткую штуку с пальцем, да?
— Ты можешь не смотреть.
Я откусываю кончик своего мизинца, обнажая колтановую кость. Она достаточно тонкая, чтобы войти в замок BMW. Мой центральный процессор быстро подавляет примитивную сигнализацию, одновременно открывая двери и включая двигатель. Я плюю на крошечный кусочек псевдоплоти и бросаю на землю, где он похож на маленькую часть неусвоенного хряща.
Ну, вот. Ничего особо страшного.
— 0 —
— Это не путь к межштатской.
Мы направляемся на север из города.
— Мы должны заехать в промышленную зону, где ты работал над миной. Думаю, что ты прячешь оригинал там?
Джону и главной Кэмерон удалось добыть настоящую мину Либермана из будущего. Мы пытались понять, как она устроена, чтобы изобрести ее снова. Изобрести ее снова? Путешествия во времени несомненно сопровождаются кое-какими любопытными аномалиями.
— Да, он там. И вся взрывчатка, которую вы привезли из Лос-Анджелеса, тоже. Мне казалось опрометчивым держать ее в квартире.
— Она не может взорваться без детонатора.
— Знаю. Но так лучше сплю.
Промышленная зона на окраине Сиэтла; несколько акров незатейливых зданий из шлакоблоков, отгороженных от шоссе колючей проволокой поверх сетчатой ограды. Случайно или по каким-то соображениям Дэниел выбрал маленькое сооружение на внешнем крае, стоящее в отдалении от других. Нас вряд ли будет видно.
Я останавливаю BMW на бетонной стоянке, оставляя двигатель включенным. Выхожу и, ухватив замок, срываю его легким движением запястья. Металлическая дверь свертывается с грохотом, который некому услышать.
— У меня есть ключ, — сообщает Дэниел печально.
— Берем самое необходимое. Инструменты можно заменить.
Это не занимает много времени. Большой ком взрывчатки C4 я несу одна, Дэниел брезглив в таких делах.
— Я думаю, все готово.
— Что насчет порнографии? — спрашиваю я.
— А... Еще раз?
— В нижнем ящике с инструментами журналы порнографического содержания.
— О. Верно. Да... Они уже были, м-м, здесь, когда я арендовал место.
— Ты не хочешь их взять?
— Давай просто оставим их здесь.
— Ты не хочешь закончить?
— Что ты имеешь в виду? Я же сказал, эти журналы не мои.
— Ты не хочешь закончить загрузку автомобиля?
— О. Верно. Я думал, что ты имела в виду... не имеет значения.
ПОНЕДЕЛЬНИК
4:00. Движемся на юг по межштатской. Дэниел задумчиво смотрит в боковое окно на проносящийся пейзаж, на все подряд. Ему есть, о чем подумать. В основном о собственной глупости, из-за которой он лишился прежней личности со знакомыми привычками и гарантиями, а в придачу и потерял Лулу, свою собаку. Можно немного посочувствовать.
— Как твоя рука? — спрашиваю я. Сочувствие, способность понять и разделить чувства других, присуще людям; для нашего вида, это исключительно рабочий процесс.
— Все еще пульсирует. А нужны какие-нибудь болеутоляющие?
— Как ты думаешь?
— Глупый вопрос. Мне следовало свистнуть кое-что из аптечки Фрэнка, когда у меня был шанс. Ты не поверишь, у парня есть наркотики. Бутылочки, бутылочки... Я никогда не представлял Фрэнка злоупотребялющим.
— Наркотики, вероятнее всего, нужны в связи с возрастными болезнями, а не в целях расслабления.
— Наверное. Эй, а о чем вы шептались, когда я был в ванной?
— Фрэнк подозревал, что ты сбиваешь меня с пути.
Долгий смех.
— О, это здорово! Фрэнк родился шовинистом. Недопонимание поколений. Он не способен вообразить, что симпатичная девочка может лгать и дурно себя вести. Вот почему Крисси сбывала ему то контрабандное дерьмо, в котором старик совсем не нуждался. — Он усмехается. — Чуваки, я хотел бы видеть лицо Крисси, когда правительственные суперагенты засветятся на ее пороге!
— Она может им что-нибудь сказать?
— Нет. Нет, если их не интересует, как я люблю есть яйца. Или какой мой любимый сериал.
— Тебе нравится легкая яичница. Ты говорил, что твой любимый сериал — "Ходячие мертвецы", однако использование TiVo указывает, что это на самом деле это — "Топ-модели Америки".
