Вот со стороны Замошского болота начала бить батарея подлецов, которые не желали давать защитникам родной земли право на жизнь. Один из шальных снарядов угодил в людей: облако дыма, пыли и грязи... Как подкошенные падали убитые и раненые. 'Будь проклят Гитлер!' Кого-то отбросило и оглушило, но он дальше ползёт из окружения. Выползает, не выходит. У кого остаются силы, стараются помочь вконец обессиленным. Таково советское воспитание добра: 'Сам погибай, а товарища выручай!'
4-я гвардейская стрелковая дивизия двумя полкам при поддержке танков 7-й гвардейской танковой бригады Шнайдера после полудня атаковала восточнее реки Полисть на север вдоль Безымянного ручья для расширения 'коридора'. Шансов удержаться на 'дороге жизни' у гитлеровцев более не осталось. Все их подходящие сюда небольшие подразделения очень быстро уничтожались, а крупные части они не могли подвести из-за сильнейшего артиллерийского огня. Т-34 практически не вели огня. Они как бульдозеры сносили ДЗОТы, поднимая фонтаны болотной жижи и обломков своими широкими гусеницами, закапывали пулемёты и орудия...
Чу! Перед окруженцами впереди простор всё шире — герои прошли 'дорогу жизни'. Впереди шум боя. И вот навстречу четыре родненьких аккуратненьких танка Т-34 с десантом. Все ликуют. Раненые и истощённые без оружия, кто покрепче — вышел с винтовками и другим вооружением. Один пожилой солдат вынес на себе ротный миномёт, ручной пулемёт и свой карабин. 13-летний мальчик вынес на спине трёхлетнюю сестрёнку.. Шёл окровавленный боец — ему оторвало руку, он нёс её с собой... Боец 1240-го полка кроме документов полка вынес пулемёт с тремя дисками и ТТ. Вот это воины! Богатыри! Ни одно соединение 2-й Ударной армии не утратило боевого знамени! В таком аду! Ни одно!
К 9:30 из окружения вышли более 10 000 бойцов и командиров. Их встречали как героев. Молча совали в руки сахар, сухари, масло, глядели сочувственно, сострадающе, с солидарностью и сопричастностью к общему делу.
Штаб Власова располагался в урочище Дровяной Двор в 5 километрах восточнее Новой Керести между Глушицей и Полистью. Он снова попал под бомбёжку. Из строя вышли начальник артиллерии, замначальника ВВС, начальник 8-го отдела, комиссар разведотдела и много других командиров. Начальники родов войск доложили Власову о том, что техника уничтожена. Только незначительная часть орудий и автомашин попали в руки врага в исправном виде. Военный совет армии решил, что штабу армии следует разбиться на группы и примкнуть к штабам бригад и дивизий, чтобы выходить вместе с ними. Власов распорядился весь начсостав своего штаба разбить на три группы. Назначил старших, которым следовало вести группы вместе со штабами соединений арьергардов по 'коридору'.
Военный совет армии, Особый Отдел, Власов, Зуев, Виноградов, Белишев, Афанасьев и другие, всего 120 человек решили примкнуть к штабу 46-й стрелковой дивизии полковника Чёрного и под охраной роты Особого Отдела и роты охраны штаба идти за отрядами Чёрного. Выход штаба армии и штабов арьергардов — ночь на 25 июня под прикрытием 57-й стрелковой бригады. Отделы разошлись по местам. Рации дали сигнал о перемене места.
Тем временем с запада от совхоза Кречно в авангарде войск группы армий 'Север' по лесу севернее просеки наступал II батальон 505-го пехотного полка 'прусской' дивизии, III батальон 506-го пехотного полка капитана Вайеля из этой же дивизии наступал южнее. Захватчики шли по линии узкоколейки и по лесу по обе стороны от неё.
Власов, устранившись от командования, не предпринял ни малейших действий, чтобы организовать здесь оборону. Отчаянное сопротивление по своему почину оказывали отдельные группы советских бойцов, занимая позиции вокруг платформ с различным воинским имуществом: противогазы, полевые кухни, ящики с гильзами, палатки, котелки, валенки, шинели, ёмкости для горючего и воды. 'Группа Венделя' — части 61-й и 254-й пехотных дивизий вели бой уже юго-восточнее Кречно. Они шли к западному входу на 'дорогу жизни', выталкивая перед собой оставшиеся советские отряды и толпу местных жителей.
Днём Власов вышел на связь со штабом фронта и согласовал общее время для следующей совместной атаки в 'коридоре' — 22:30. Власов получил и передал командирам дивизий и бригад предупреждение Мерецкова: 'Это будет последняя атака и поэтому нужно проявить всю смелости и решительность в движении вперёд!' Последняя не потому, что Мерецков бросал Власова на произвол судьбы, а потому, что фашисты уже подтягивали к Глушице миномёты и подводили танки, чтобы расстрелять и раздавить тысячи людей на пятачке 800 x 800 метров. Мерецков больше не имел войск для ещё одного пробития 'коридора', если его закроют большими силами, а оперативное окружение Власова стало уже тактическим — войска сбились в кучу на крохотном пятачке в качестве живой мишени для снарядов, мин и бомб. Либо прорыв — либо расстрел артиллерией! Управление остатками войск Власов в значительной мере уже утерял, несмотря на большое количество начальников в его распоряжении.
В течение дня Luftwaffe бомбило не только войска и беженцев у 'дороги жизни', но и тылы войск на Волховском плацдарме и переправы через Волхов. Впервые за последний месяц стервятникам удалось повредить мосты у Селищенского посёлка и Шевелёво. Мост у Шевелёво восстановили быстро, а мостом у Селищенского посёлка предстояло возиться сутки. Истребители ВВС Волховского фронта и два истребительных полка Балтфлота успешно срывали большинство налётов. Ju 87 и Ju 88 часто уходили от цели и сбрасывали бомбы куда ни попадя, лишь бы увеличить скорость для бегства. В воздушных боях над Долиной смерти' за день сбито 7 бомбардировщиков Ju 88, 2 'лапотника' Ju 87, 6 'худых' истребителей Bf 109. Зенитчиками и пехотным оружием сбито 4 самолёта. Всего 19. Лётчик одного из самолётов взят в плен.
Налёты Ju 87 по-прежнему не могли уничтожить танки, которые обороняли 'коридор', не давая подлецам подойти к центральной просеке. По ней продолжался выход войск и местного населения, но уже не колоннами и даже не подразделениями, а небольшими отдельными группами по собственному почину.
'Группа Яшке' в попытках подойти к 'дороге жизни' с севера надорвалась. Все подчинённые ей 26 батальонов имели боевую численность от 50 до 150 человек. Чем же им перекрыть просеку 'Эрика'? Линдеманн требовал от Яшке наступать и наступать, будто тот имел полноценные батальоны в 850 человек! Смена войск не проводилось — людей нет! Но как же, фон Кюхлер наблюдает за сражением! Вот и приходилось отправлять в 'Долину смерти' штрафников и добровольцев, накаченных метамфетамином 'Pervitin'. Смертников навьючивали пулемётами и патронами как мулов. Не многие возвращались назад, поскольку на них охотились группы советских бойцов, желая подавить кочующие огневые точки...
Остатки 305-й 'московской' стрелковой дивизии и 59-й 'саратовской' стрелковой бригады и те, кто уцелел из штабных подразделений, отражали атаки с юга и юго-запада. Очень мешали оставшиеся многочисленные военнослужащие армейских штабных служб, подразделений тыла армии, оказавшиеся без руководства. Решив продержаться до наступления ночи, 'москвичи' по радиосвязи просили поддержать попытку прорваться в направлении Подберезья. По воздуху они получили кое-какие продукты и боеприпасы. Но подлецы раскрыли этот план и ураганным огнём из орудий всех систем, миномётов, пулемётов сорвал эту попытку.
В 20:00 по приказу начальника тыла 92-й 'дальневосточной' стрелковой дивизии майора Бегуна весь оставшийся личный состав дивизии, всего около 300 человек, двинулся по центральной просеке на Мясной Бор. Вместе с ними пошли колонны из других бригад и дивизий, численностью до 3000 человек. Прошли от поляны Дровяное Поле около 3-х километров, когда на колонны обрушился шквальный пулемётный и арт-миномётный огонь. Поступила команда отойти назад на 50 метров. При отходе возникла паника и бегство по лесу. Колонны распались на мелкие группы и разбрелись, не зная, что делать дальше. Чувство страшной опасности леденило сердце, но растерянности чаще всего не вызвало. Это новобранец думает: 'Такого со мной не может случиться'. Солдат, побывавший под огнём не раз и не два, считает иначе: 'Это может со мной произойти, потому надо быть осторожнее'. Тот, кто неоднократно видел смерть своих товарищей, осознает: 'Это должно и со мной случиться. Но не случится, если только меня здесь не будет'. Каждый человек или маленькая группа решали свою дальнейшую судьбу самостоятельно. Единое руководство утратилось. 1/3 из остатков 'дальневосточной дивизии в 100 человек решила идти другим путём — по узкоколейке. В результате с некоторыми потерями группа прошла через зону шквального огня.
К 20:00 III батальон 506-го 'прусского' пехотного полка Вайля вышел к Глушице. Здесь подлецы натолкнулись на яростную оборону группы 'воронежцев' из 100 человек, подошедшей с севера и занявшей хорошо укреплённые позиции. 'Пруссаки' попали под мощный обстрел и предприняли обходной маневр. Батальон прошёл ещё 600 метров и остановился перед входом на 'дорогу жизни'. Никаких значительных групп войск Вайль здесь не обнаружил! Далее завоеватели волховских лесов и болот двигаться не могли — на флангах 'дороги жизни' располагались густые минные поля, гитлеровские и советские. II батальон 505-го 'прусского' пехотного полка из-за этого свернул за батальоном Вайля на юг и стал пробираться по 'просеке Фридрих'.
Власов к этому моменту утратил какие-либо рычаги для организации обороны. Остатки войск оборонялись самостоятельно. Новый командир 305-й 'московской' стрелковой дивизии майор Силыч в 20:00 донёс в штаб фронта, что связался с Власовым, который одобрил план его выхода через Большое Замошское болото. Для обеспечения выхода привлекли артиллерийскую группировку из 200 орудий с плацдарма. Она открыла такой интересный огонь по южной просеке и поперечным просекам, где окопалась 58-я 'нижне-саксонская' пехотная дивизия, что несколько гектаров леса утонули в непроницаемой пелене водной взвеси, пыли и дыма. Полковые залпы сделали 'Катюши'. После этого несколько взводов 154-го пехотного полка 'нижне-саксонцев' без вести пропали, в двух батальонах не осталось офицеров старше лейтенанта. Связь с КП полка прервалась. Затем последовала не менее сокрушительная атака боевых групп 'москвичей'. 'Нижне-саксонцы' дрогнули и побежали к просеке, которую они назвали просека 'Крайпе'.
Не прекращали настойчивых ударов по артиллерии и миномётам оккупантов штурмовики Ил-2 из 569-го штурмового авиаполка Заклёпы. Лётчики всё эти дни выполняли по 4-5 вылетов в сутки. Жили в палатках поэскадрильно. В палатках ставили кровати, но как в казарме спали на белье. Подъём всегда ранний. Лето. Умывались под открытым небом, одевались, шли в столовую на завтрак. Кормили сытно: котлеты, каша, хлеб, масло, чай. Потом шли на аэродром, на КП, вместе с лётчиками стрелки. Комполка ставил задачу эскадрильям. Командиры эскадрилий уже конкретно ставили задачи на вылет. Готовились: наносили маршрут, делали расчёты. На КП ждали команды на вылет. Вот команда! Разбегались по самолётам. Механик помогал застегнуть парашют и сесть в кабину. Красна ракета! На взлёт! Эскадрилья взлетала, на петле ведущий собирал группу, и на высоте 1200-1300 грозные машины шли к цели.
После боевой работы сели, отрулили на посадку. Все вылезают. Доложили комэску. Потом все обсуждают вылет. Стрелки отдельно собираются, лётчики перед самолётами. В кружок встанут, скручивают цигарки. Руки у всех от усталости и нервного напряжения трясутся, все молчат. Прикурили и пошёл разговор.
— Я смотрю, а он... — начинает один.
— Я сюда, а тут... — почти прерывает его другой.
— А тут зенитка как...!!! — восклицает третий.
Все молодые. Самому старшему 25 лет. Капитан. Со стороны ничего не понять. Но они понимают. Об одном говорят. Потом всех сажают на машину и на КП, а там, может, и новая задача. Вечером летавшим по 100 грамм. Сидели в столовой. В полку был Вася-баянист, которого штурмовики 'украли' у артиллеристов. Под баян песни и танцы. Девушек в полку много: связистки, оружейницы. Тамара Кудишина летала стрелком. Тася Голованова, тоже летала стрелком вместе с лётчиком Кольниченко. Они любили друг друга. Она ему писала: 'И не увидишь синюю пилотку на моей удалой голове'. Погибли вместе...
В 22:30 остатки войск армии Власова в сумасшедшем фосфорическом свечении неба белой ночи двинулись от Глушицы к реке Полисть. Впереди у настила шли боевые группы 22-й стрелковой бригады, у жердевой дороги остатки 57-й и 53-й стрелковых бригад, вдоль узкоколейки группы 46-й и 382-й стрелковых дивизий. Как речной поток в горловину 'дороги жизни', длиной 5 километров и шириной 300-400 метров, хлынула лавина измождённых, отчаявшихся людей, утративших командование. Позади них среди толп военнослужащих и гражданских островками порядка оставались штабы соединений. Последними по плану отступали арьергарды и партизаны.
С началом движения начался обстрел с юга и севера. Земля гудела и содрогалась. Небо расчертили коричневые дуги воющих 35-килограммовых снарядов 158-миллиметровых 6-ствольных химических миномётов Nebelwerfer. В это же время по местности вдоль 'дороги жизни' открыли окаймляющий огонь артиллеристы Волховского фронта. Периодически целые квадраты леса накрывались полковыми залпами 'Катюш'. В лесных квадратах 1000 x 1000 метров уничтожались группы гитлеровцев, пытавшиеся пробраться между танков к 'дороге жизни'. Вокруг визжало, скрипело, грохотал и бухало. Лес горел. В небе вокруг свои и чужие сигнальные ракеты. Плотный, непрерывны заградительный огонь советской артиллерии, временами переходящий в ураганный, не давал подлецам подвести сколь-нибудь значимые части ближе. Однако небольшие группы, отдельные солдаты, пьяные и обожравшиеся препарата 'Pervitin', всё же рисковали за отпуск, железный крест или снятие судимости, и подходили к центральной просеке и узкоколейке, чтобы вести ружейно-пулемётный огонь. Появились вражеские 'кукушки'. Их раз за разом убивали советские пули, размазывали советские снаряды, выслеживали советские бойцы, но они лезли и лезли как тараканы, истошно вопя на весь лес:
— Рус, сдавайсь!
Пару особо вредных 'кукушек' взялись ликвидировать партизаны отряда Туваловича.
— Взводу разведчиков найти и уничтожить 'кукушек', — распорядился командир партизан.
Разведчики рассыпались в цепь и осторожно стали пробираться лесом. Впереди прогремели два особенно громких выстрела. Взяли направление на звуки. Осматривали деревья и кусты. Останавливаясь, прислушивались, но выстрелы не повторялись. Только грохотала общая канонада. Вот и опушка леса у Глушицы. 'Кукушек' не обнаружили. Прочесали лес в обратном направлении. Впустую. Возвратились к КП отряда. Вдруг в лесу рядом снова выстрелы.
— Надо 'кукушек' выследить, — предложил партизан Журов.
Выслали в засаду троих разведчиков. Они залегли и пролежали около часа. За это время ни одного выстрела. Как только ребята возвратились, 'кукушки' ожили.
— Испытаем ещё один вариант, — предложил Тувалович разведчикам. — Когда пойдёте лесом, Журовой и Лучинским пусть незаметно залягут. Остальные дойдут до опушки и возвратятся...
