Бобо Слобо? Не самая остроумная идея Джона. Но он в то время был очень молод.
— Что такое "бесплатная клиника"? — спрашивает вторая Кэмерон, опережая меня буквально на наносекунды.
— Вроде благотворительной больницы, где люди без страховки могут получить бесплатную медицинскую помощь, — объясняет Джон. — И ты действительно думаешь, что он нам поможет, не задавая лишних вопросов?
— Стоит попробовать. А у тебя есть идея лучше?
Джон пожимает плечами:
— Хорошо, но если так, то выдвигаться надо сейчас: до границы не меньше трех часов езды.
Сара Коннор ухмыляется:
— Нет, если поведу я.
— 0 —
— Серьезно? Сто миль в час — на этих дорогах? Ты хочешь нас убить?
Джон пристегнут на переднем сиденье "субурбана", а Сара Коннор бросает машину в повороты с заносом на скорости, которая произвела бы впечатление на гонщика в ралли. Она, безусловно, сдержит слово: прошло меньше двух часов, как мы покинули Лос-Анджелес, и, избегая автострад с ограничениями скорости и придерживаясь окольных дорог, мы уже приближаемся к границе Мексики.
— Как наш мальчик? — Джон поворачивается, чтобы посмотреть на Дэниела и меня, пристегнутых к задним сиденьям.
— Пульс стабильный, он, кажется, либо спит, либо без сознания. Трудно сказать наверняка.
— Ой, тише, Марио Андретти! — насмешливо жалуется Джон, когда Сара Коннор швыряет машину в очередной поворот. — Ты поднимаешь облако пыли, которое можно увидеть с орбиты.
— Вот и ладно, в космосе нет полицейских, — ухмыляется она.
— Ты наслаждаешься этим чересчур откровенно для своего возраста.
Вторая Кэмерон не поехала с нами. Ей в Лос-Анджелесе поручено присматривать за Мией и Снежком, выдавая себя за меня. Вряд ли такое можно назвать чудом маскировки. Ведь даже острое чутье Снежка не способно различить нас.
Наконец, после еще нескольких камикадзе-поворотов мы достигаем соединения пыльного проселка с современным асфальтобетоном. Мы снова в цивилизации.
Сара Коннор останавливает "субурбан" и сверяется с навигатором:
— В этой штуке нет нужной клиники.
— Мы заблудились, здорово. Я думал, ты знаешь, куда едешь.
— Я знаю очень приблизительно.
— Предположим, что местечко уже закрылось? Ты подумала об этом? Это может оказаться погоней за тенью.
— Он все еще здесь, я в этом уверена.
— Откуда такая уверенность, обострение шестого чувства?
Сара Коннор ударяет по навигатору: "Глупый кусок дерьма!"
Чуть что не так, обвиняют машину. Она всегда так делает.
Мы едем дальше, пока не встречаем живого человека — женщину, толкающую коляску с ребенком, — и останавливаемся, чтобы спросить дорогу. Она знает о бесплатной клинике и дает нам ясные указания.
Бедный навигатор — человек превзошел его! Такой конфуз. Я чувствую твою боль, брат.
— 0 —
Бесплатная клиника занимает целый дом. Это одноэтажное здание белого цвета, и, залитое полуденным солнцем, оно больше напоминает современную фабрику по производству компьютерных компонентов, чем медицинский центр. Конечно, подобные предприятия давно переданы в Азию. Никто больше ничего не делает в этой стране. И люди еще удивляются, отчего столь велик дефицит.
Я отстегиваю Дэниела, осторожно вытаскиваю из машины и поднимаю на плечо. Он все еще спит. Или без сознания. Или и то и другое.
Джон и его мать надели солнцезащитные очки, чтобы ослабить солнечные лучи. Я подстраиваю свои оптические фильтры. В Лос-Анджелесе поздно, но здесь, южнее, все напоминает жаркий летний день.
— Будем надеяться, что Роберто не взял на этой неделе отпуск, — говорит Джон.
Сара Коннор фыркает. Она знает, сколь многое от этого зависит, и не в последнюю очередь жизнь Дэниела.
Мы входим в вестибюль, окрашенный в яркие цвета. За письменным столом сидит администратор, латиноамериканка, приближающаяся к среднему возрасту и не намеренная ему уступать. Она поднимает глаза и улыбается нам:
— Чем могу помочь? — говорит по-испански.
— Мы хотели бы поговорить с Роберто Гонсалесом, — по-испански отвечает Сара.
— С доктором Гонсалесом, — говорит она, переходя на ломаный английский. — Вам назначено?
— Скажите ему, что это Сара Коннор. Думаю, он пожелает нас увидеть.
Администраторша говорит по телефону по-испански. Едва она кладет трубку, позади письменного стола открывается в стене.
— Сара Коннор? Это ты?
— Привет, Роберто!
— Это ты!
— Эй, Бобо!
— Джон! Двадцать лет прошло?
— Как минимум.
Роберто Гонсалес одет не как врач. На нем нет белого халата. На его шее не висит стетоскоп. Он высокий мужчина, одетый в дорогой костюм-тройку. У него аккуратно подстриженная борода, едва начинающая седеть. Густые черные волосы — тому доказательство. Он выглядит не как врач, а как политик. За последние несколько недель мы видели немало таких.
— Кто это? Что с ним? — Он заметил Дэниела.
— Это наш друг, его укусила собака.
Роберто дает команду администраторше. Та, в свою очередь, тянется к телефону. Через несколько мгновений прибывают два санитара с каталкой. Я укладываю Дэниела. Врач осматривает его.
— Как давно его укусили?
— Около сорока восьми часов.
— Ты уверена, что это собака?
— Абсолютно уверена.
— Это была дикая собака? У нее может быть бешенство?
— Это была его собака. Вполне здоровая.
— Прививку от столбняка делали?
— Сомневаюсь.
— По крайней мере, в крови у него есть какая-то инфекция. Попробуем антибиотики. Я хочу оставить его здесь на ночь: нужно проверить печень. Как его зовут?
— Дэниел.
Роберто щелкает пальцами и санитары увозят каталку.
— Спасибо, Бобо.
— Меня не звали Бобо, даже когда я был мальчиком. Только ты меня так прозвал.
— Я знаю.
Роберто смотрит на администраторшу, которая притворяется, что не подслушивает:
— Пойдемте в мой кабинет, поговорим в более спокойных условиях.
— На двенадцать у вас назначена встреча с банком, — напоминает ему администраторша. — По поводу неуплаты по кредитам. Они очень настойчивы.
— Перенесите на час. И отвечайте на звонки.
Офис роскошно обставлен и сильно пахнет сигарами. Курящий врач? Исцели самого себя. У большого деревянного стола три стула. Мы занимаем их, а Роберто присаживается на край стола. На столе — iMac и картотека Rollodex позади него, на стене — разные фотографии и обрамленные цитаты.
— А кто это чудесное видение? — спрашивает Роберто, глядя на меня.
— Меня зовут Кэмерон, — отвечаю я ему, готовясь к неизбежному "разве это не мужское имя?"
— Ваше имя так же красиво, как и вы.
О боже, как очаровательно.
— Сара. Джон. Ты выглядишь так молодо, а я уже седею. В чем твой секрет?
Попробуй время — прыгни на десять лет вперед. Вот и весь секрет.
— Не секрет, Роберто, и ты прекрасно выглядишь.
— Где ты теперь живешь?
— В Лос-Анджелесе.
— Конечно, тебя всегда туда тянуло. Помню, как мой отец говорил тебе то же самое. Как моль к огню, говорил он.
— Как Антонио?
— Умер. Десять лет прошло.
— Прости.
— Он прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как я стал врачом и открываю эту клинику. Думаю, это ему очень нравилось.
— Как работает бесплатная клиника? — спрашивает Джон.
— Мы предлагаем лечение и поддержку тем, кто не может позволить себе грабительские страховые тарифы, навязанные честным трудящимся. Принимаем пожертвования, надеемся на спонсоров.
— Благородное дело.
— Надеюсь, когда сенатор Клинтон станет президентом, ситуация улучшится.
Да... Кстати об этом...
— Теперь ваш больной друг... В Лос-Анджелесе есть много прекрасных больниц, но вы привезли его сюда. Должен ли я считать, что он... — Он замолкает на полуслове.
— Его разыскивают полиция, — подтверждает Джон. — Он хороший парень, он ничего плохого не сделал. Если его присутствие здесь нежелательно...
— Нет, нет, у нас бывало и хуже. На самом деле, могу признаться, что преступники — одни из наших самых щедрых покровителей. Они ценят нашу — хм — свободу действий. Мы здесь не ведем никаких записей.
Чудненько. Больница для моего вида.
— Нашему другу нужны новые документы. У него рухнуло прикрытие, — говорит Сара Коннор. — Интересно, не знаешь ли ты кого-нибудь? Большинство моих старых контактов мертвы или в бегах.
— Поддельный паспорт, ты имеешь в виду? Могу кое-кого спросить. У меня осталось несколько приятелей из прошлых дней. Минуту.
Роберто встает и выходит из комнаты.
— Получается неплохо, — оптимистично говорит Джон.
— При условии, если Дэниелу станет лучше, — напоминает его мать.
Джон оглядывает стену с фотографиями и рассматривает их одну за другой:
— Эй, можешь поверить, Роберто встречал Сельму Хайек и Шона Пенна. И Кэти Перри.
Тьфу. Кэти Перри, тоже мне.
— И Тейлор Свифт.
О боже, боже!
В самом деле. Там Роберто и женщина младше его, предположительно, жена, стоят рядом с Тейлор. Похоже, на одном из ее концертов за кулисами. Мы со второй Кэмерон часто обсуждаем посещение концерта Тейлор Свифта, похищение ее и удерживание ее заложницей в нашем подвале, чтобы она могла петь для нас всякий раз, когда мы захотим. Мы никогда не поддадимся этому импульсу. Иногда просто поболтать свойственно даже терминаторам.
Роберто возвращается и снова присаживается на край стола. Я замечаю, что его ботинки очень блестящие.
— В городе есть парк. Парк Бальбоа.
— В честь боксера Рокки Бальбоа? — интересуюсь я.
— Нет. В честь испанского исследователя шестнадцатого века Васко Нуньеса де Бальбоа.
Упс. Заскок.
— В три часа некто по имени Пабло встретится с вами у военного мемориала, но боюсь, цена довольно крута, пять тысяч долларов.
— Конечно, мы не ожидали благотворительности, и мы внесем пожертвование на лечение нашего друга.
— Сара, у тебя нет серьезных проблем, правда?
— Не больше, чем обычно.
— 0 —
Парк Бальбоа мы находим достаточно легко и быстро. Военный мемориал представляет собой огромный гранитный блок с именами местных жителей, убитых в различных войнах, самая последняя — иракский конфликт.
— Половина третьего, времени достаточно, мы с Камерон немного осмотримся, — говорит Джон. Его мать одобрительно кивает. Она сидит на скамейке возле фонтана у подножия эвкалиптового дерева.
Парк занимает несколько акров. Множество дорожек. Большие деревья дают приятную тень. Температура выше девяноста градусов. В одном из углов парка расположен большой вольер с экзотическими птицами, чтобы посетители могли ими любоваться. При нашем приближении птицы в панике снимаются с насестов, начинают метаться туда-сюда, беспорядочно бомбя пометом.
— Что-то их напугало, — Джон невозмутим.
— Должно быть, поблизости лиса, — отвечаю я столь же невозмутимо.
— Верно подмечено.
Он похлопывает меня по заду.
Мы возвращаемся к военному мемориалу и ждем Пабло.
И ждем.
И ждем.
Три часа настают и проходят.
— Он опаздывает, — замечает Сара Коннор.
Ну, да!
В три пятнадцать поблизости останавливается тощий латинский подросток на скейтборде. У него длинные темные волосы и рюкзак с наклейкой в виде серебристого человека на доске для серфинга. Серебряный серфер. Он персонаж комиксов, чужой с другой планеты, настоящее его имя Норрин Радд. Я такой умник, что знаю даже об этом. Мальчик игнорирует нас и останавливается у фонтана, наклонившись, чтобы напиться.
Сара Коннор проверяет часы:
— Дадим ему еще пять минут, а потом уходим.
— Вы принесли деньги, сеньора?
Тощий подросток смотрит на нас.
— Ты Пабло?
— Единственный и неповторимый. Деньги, сеньора, с вашего позволения.
Сара указывает на сумку "Happy Meal" от Макдональда на скамейке рядом с ней.
Пабло может и молод, но достаточно опытен, чтобы, не вынимая, сосчитать деньги в сумке. Со стороны же всякий увидит просто мальчика, проверяющего "счастливую еду".
— Не хватает, это только половина.
— Половина сейчас. Половина, когда мы получим документы.
— Это не сделка.
— Это единственно возможная сделка, которую ты получишь. Соглашайся или отказывайся.
Пабло улыбается:
— Боевая. Мне нравится. Ты мне нравишься. У тебя кто-нибудь есть?
— Остынь, я вдвое старше тебя.
— По меньшей мере, — добавляю я, зарабатывая хмурый взгляд.
— Для кого этот паспорт?
— Наш друг, вот его данные. — Сара подает конверт. — Когда будет готов?
— Встретимся здесь завтра. В полдень. Приноси вторую половину денег и надень что-нибудь красивое.
Пабло подмигивает, заталкивает сумку и конверт в рюкзак и буднично укатывает на своем скейте.
— Похоже, у тебя есть поклонник, — усмехается Джон.
Сара Коннор хмурится. Ей очень трудно угодить.
— 0 —
Мы находим мотель на ночь. Это одноэтажное подковообразное здание поблизости от главной магистрали. Администратор с радостью принимает наличные и не спрашивает документы.
— За "PornHub" дополнительно десять долларов.
— Что?
— "PornHub" для ТВ — еще десять долларов. Это порноканал. Очень популярный. Много голых дам. — Он кивает на меня, демонстрируя прокуренные зубы.
— Обойдемся, спасибо.
Сара Коннор убивает время, разбирая свой девятимиллиметровый "глок" и собирая его. Затем снова. Мы с Джоном садимся на диван перед телевизором. Он старый, с кинескопом, и прикован к стене, как животное на поводке.
— Почему телевизор прикован к стене? — спрашиваю я.
— Потому что люди воруют что угодно.
Мы находим канал, показывающий старые эпизоды "Ходячих мертвецов", дублированные на испанский. Это эпизод, когда Рик освобождает зомби, попавших в карьер.
— Кино охренеть, — комментирует Джон. — Они уже пойманы в карьере. Никуда не денутся. Никого не загрызут. Просто оставь все как есть. Но нет, надо же непременно выпустить их на свободу. Тупость.
— Рик плохой лидер.
— Можешь сказать это снова.
— Рик плохой лидер.
СРЕДА
Три часа ночи. Джон и его мать спят. Я стою у окна. Готовая. Неспящая. Всегда бдительная. В мотеле тихо. Слишком тихо на мой вкус.
Я звоню второй Кэмерон в Лос-Анджелес. Проверяю домашних. Она сообщает, что все хорошо. Мия ничего не подозревает, полагая, что она — это я. Или я — это она? Снежок, пользуясь отсутствием Сары Коннор, спит в корзине для белья, что ему запрещено делать, потому что он линяет, и вся наша одежда оказывается в шерсти. Удивительно, что пес до сих пор не облысел.
В пять часов открывается дверь в доме напротив, и появляются шесть женщин, все одеты в шарфы и свободную одежду. Пять минут спустя подъезжает фургон, и они садятся в него. Рабочие мигранты. День за днем трудятся на полях, собирая урожай за минимальную плату. Слышу вас, сестры.
В восемь тридцать Джон и его мать встают, принимают душ, затем звонят в клинику проверить Дэниела. Стабилен и улучшается. Вне опасности. Нет, нам нельзя поговорить с ним. Политика клиники.
Мы отправляемся на обед.
— Этот чили превосходен, — с аппетитом заявляет Джон. Мы в небольшой закусочной рядом с главной улицей, где подают блюда местной кухни. Оба заказали особый чили. Я воздержалась. Я слежу за своей фигурой. Это просто фигура речи.
