— Адам! Боже, Адам! Я думала что... Я думала... Я так рада, что с тобой всё в порядке!
Он хмыкнул, тихо рассмеявшись, а затем вдруг кашлянул и раздражённо дёрнул головой.
— Доброе утро, Руби. Вернее, — он бросил взгляд на сгущающуюся тьму за окном, — добрый вечер.
Она ярко улыбнулась, отстраняясь от него, чуть краснея и оправляя рукава пижамы.
— Что случилось, Адам? Почему — сколько времени я проспала? И почему вообще потеряла сознание? Как остальные? А город — мы его защитили?
Он замер, не готовый к обрушившемуся на него водопаду вопросов. Потом улыбнулся, поднявшись на ноги и мягко хлопнул Руби по плечу.
— Слишком много вопросов для короткой беседы, Руби.
Адам шагнул к выходу и обернулся, ловя её взгляд.
— Переоденься и спускайся вниз. Я...
Он прервался, хмуря брови.
— Я не скажу, что все ответы будут тебе по душе, Руби, потому что это не так. Но, как бы оно ни было — я рад, что ты снова с нами.
Руби неуверенно улыбнулась ему в ответ. Затем, дождалась пока дверь закроется и осторожно поднялась на ноги, делая шаг к её одежде, висящей на вешалке в открытом шкафу.
* * *
Несколькими часами ранее.
Двое мужчин сидели на кухне дома, тихо переговариваясь между собой. На столе между ними лежал один свиток. Другой — был на подоконнике окна, на втором этаже. Рядом со столом стояла бутыль коньяка и две рюмки — каждая, напротив владельца.
Тайянг задумчиво откинулся на спинку стула.
— Ну и бардак, Кроу...
Вздохнув, он помассировал виски:
— По крайней мере, за Янг будет кому приглядывать, разве не так?
Кроу, задумчиво изучавший этикетку бутыли, кивнул, а затем перевёл взгляд на старого друга.
— Согласен, но ты упускаешь одну важную деталь.
Тайянг поднял на него взгляд. Кроу ткнул пальцем в коньяк.
— Пополнение в семье будешь отмечать или нет?
Скривившись и раздражённо фыркнув, Тайянг отмахнулся от Кроу, отворачиваясь от него прочь. Кроу ехидно усмехнулся, наливая себе рюмку.
— Заткнись, Кроу.
— Нет, я серьёзно, — продолжил охотник, наклоняясь вперёд, опуская руки на стол и не отрывая взгляда от Тайянга, — тебе повезло — в этот раз на памперсы и пелёнки можешь не тратиться. Готовая ячейка общества, считай.
— Заткнись!
— Кроме того, — ехидно продолжил Кроу, — осознаешь, что всё это может быть и правдой? Ты не только с Рейвен и Саммер шашни крутил, за все годы нашего обучения — уж мне ли это не знать?
Тайянг замер, переводя на него взгляд.
— Этого не может быть, Кроу.
— Почему?
— Потому, что этого никогда не может быть, Кроу! — шёпотом рявкнул Тайянг, сжимая кулак, но всё же опасаясь ударить им по столу и поднять шум. У фавнов был острый слух.
Кроу согласно закивал.
— Ну да, ну да. А хотя постой, помнишь ту деревню, когда мы были на втором курсе? Ну, ту, на северных границах? Ты с дочкой трактирщика в тот вечер шашни крутил. Фавн, рыжие волосы. И вроде рога у неё тоже были...
Тайянг резко закаменел лицом. Встал, отодвигая стул. И вышел из комнаты на улицу, хлопнув дверью. Кроу утомлённо вздохнул.
— Оленьи рога, Тайянг. Оленьи. Стареешь, друг...
Он опустил взгляд на бутыль с коньяком, и пожал плечами, придвигая её ближе.
— Не то, чтобы я жаловался, с другой стороны...
Глава 48. Home
Было бы справедливо, если бы в этот день небо заволокло тучами. Если бы шёл снег — или расплывшиеся, бесформенные комья, валящиеся из тёмных, жирных туч, или же мелкая, твёрдая, как песок, крошка, впивающаяся в лицо. Было бы честно, если бы солнце не светило с небес, если бы природа или духи, или кто-нибудь там, наверху, подали какой-нибудь знак, если бы подчеркнули всю важность, всю горечь момента.
Но мир не был справедлив или честен, а Адам не верил в богов или духов. И именно поэтому, а может быть — просто так, небо было безоблачно, а солнце ярко светило с небес, пусть и не грея, но освещая каждый тёмный уголок. Снег, упрямо отказывающийся таять, казалось, светился сам, отражая солнечные лучи и контрастируя с тёмной или тускло-жёлтой землёй. Воздух был холоден и неподвижен, и каждый, даже едва заметный звук разносился по нему с непривычной слуху отчётливостью.
Кладбище города располагалось у одной из стен — восточной. Рядом начинался горный уступ, на котором возвышалось здание академии. Просторное поле, пересекаемое лишь дорожками из выглаженного камня, было полностью засеяно могильными камнями и небольшими статуями. На некоторых из них можно было увидеть цветы, выделяющиеся яркими пятнами на белом мраморе. На оградках или прямо на надгробиях висели разнообразные амулеты, венки и прочие безделицы — прощальные подарки или символы веры, призванные помочь духу погибшего перейти в иной мир. Среди неподвижных памятников изредка мелькали фигуры живых людей — работников кладбища или же родственников и друзей погибших, пришедших навестить их последнее пристанище. Ряд свежих, недавно установленных надгробий и могил, земля над которыми всё ещё была рыхла и рассыпчата, шёл по южной границе кладбища. Редкое зрелище — обычно могилы на территории города, защищённого стенами и крутыми утёсами, стоили дорого и были доступны лишь богачам или общественным деятелем — простые же граждане удостаивались лишь кремации.
Это было последним подарком города его защитникам, погибшим при отражении нападения Синдер — почётные похороны в земле, где лежали знатные горожане и прославившиеся герои, короли и меценаты, общественные деятели и знаменитые артисты. Здесь даже покоилось несколько фавнов — могила одной из них, прославленной целительницы Элизабет Сильвертэйл, была всего лишь в паре сотен метров к востоку.
Адам пропустил сами похороны — в тот день он лежал в больничном крыле городского госпиталя, погружённый в бредовые видения, слепой ко всему, что происходило вокруг. Но в этот день он смог прийти — в день поминок. Согласно вере Ятсухаши, в этот день — спустя ровно месяц после гибели, душа мертвеца прощалась с миром живых и уходила навсегда — в загробный мир. Он сомневался в том, что души вообще существовали — но даже если нет, это всё равно было шансом попрощаться с человеком, сражавшимся в одном бою вместе с ним.
Все остальные тоже были здесь — Блейк стояла рядом, сжимая кулаки и молча смотря на могилу, печально прижав уши к голове. Янг переминалась с ноги на ногу и кусала губы, смотря вниз и словно бы опасаясь поднять взгляд на простой мраморный блок, на котором была выведены имя и фамилия, годы жизни и простая, лаконичная надпись — "Тому, кто стоял до конца". Руби выглядывала у неё из-за спины, шмыгая носом и изредка утирая глаза рукавом. Коко и Фокс стояли рядом. Девушка молча смотрела на надгробие — чёрные очки скрывали её выражение лица, а её губы были плотно сжаты в тонкую, бескровную линию. Фокс до белых костяшек сжимал прут металлической ограды. Вельвет шмыгала носом — уши девушки поникли, практически опускаясь на голову, а футляр с фотоаппаратом был инстинктивно, бездумно прижат к груди. Другие команды — Джунипер, студенты из Атласа, Мистраля и Вакуо тоже были здесь — но никто больше не задержался надолго — в городе начиналась финальная стадия зачистки провала. Груду обломков зданий, наполовину провалившихся в землю, заливали пластобетоном, разравнивая горы битого камня и запечатывая отверстия, ведущие вниз, в катакомбы. Говорилось, что после того, как пластобетон окончательно засынет, на месте трагедии будет разбит сквер, посвященный всем погибшим во время атаки на город — как гражданским, так и охотникам.
Помимо их команд, у могилы стояли ещё два человека. Первый — невысокий, худой мужчина — оказавшийся в городе монах из монастыря, в котором провёл детство Ятсухаши. Он не был одет в монашеские робы или отделанные меха, не носил с собой посоха или курильницы — он выглядел, как простой горожанин, в немаркой куртке и штанах, с короткой стрижкой и тёмными волосами, в которых проглядывала едва заметная седина. Вторая — рыжеволосая девушка, с мягкими, домашними чертами лица, одетая в простое, утеплённое платье и немаркий жилет. Её волосы прикрывал тёмно-зелёный платок. Ассия Слои — девушка Ятсухаши.
Он не был знаком с ней — Адам подозревал, что с ней не был знаком никто, кроме команды Коко. Судя по взглядам, которые она бросала на него — полных горечи, обиды и молчаливого обвинения, будет лучше, если они и дальше останутся незнакомцами.
Девушка винила его в смерти Ятсухаши. И у неё был повод его винить — это была его идея, попытаться задержать Синдер до прихода подкреплений. Именно его действия привели их в ловушку Синдер — и именно он остался в живых после их схватки.
Он ожидал, что в своей речи, монах упомянет духов и души, загробный мир или богов, но этого Адам не дождался. Вместо религиозных восхвалений или пустых обещаний внеземного блаженства, речь монаха была простой и честной — воинской. Почти такой же, как и те последние слова, что говорил он сам или Сиенна, провожая в последний путь своих братьев, погибших на операциях, от когтей гримм, болезней или несчастных случаев. Слова монаха были коротки и честны — он всего-лишь описал жизнь Ятсухаши, не преувеличивая подвигов, но и не принижая достижений. Упомянул черты характера — его стойкость и хладнокровие, его бережное, аккуратное отношение даже к самым простым фразам, готовность помочь ближним и до последнего защищать то, во что он верил.
Монах замолк спустя несколько минут после начала своей речи, постоял, молча склонив голову, а затем озарил их усталой, едва заметной улыбкой, развернулся и пошёл прочь, к выходу из кладбища.
Ассия стояла у ограды, молча смотря на могильный камень и смаргивая с глаз слёзы. Коко сделала шаг ближе к ней, а затем положила руку Ассии на плечо. Та мотнула головой.
— Я сейчас, сейчас...
Девушка сделала глубокий, прерывистый вдох, и резко развернулась спиной к могиле, скривившись и зажмурив глаза. После нескольких секунд молчания она резко выдохнула, открывая глаза и развернулась к Адаму, зло кривя губы и сжимая кулаки. Он молча встретил её взгляд и Ассия отвернулась, сердито моргая и пошла по дорожке прочь, не сказав ни слова на прощанье. Коко проводила её взглядом и тяжёло вздохнула.
— Бедняга ищет, кого бы обвинить. Не могу сказать, что не понимаю её, но то, что она делает сейчас — бессмысленно.
Фокс согласно хмыкнул, всё ещё смотря на могилу. Вельвет промолчала. Руби и Янг тихо переговаривались между собой, а Блейк молча наблюдала за ними.
— В чём-то она права, — тихо пробормотал Адам, провожая девушку взглядом, — в этом есть и...
Коко резко выбросила руку вперёд. Он прервался отступая назад и восстанавливая равновесие после тяжёлого толчка ладонью и встретил взгляд девушки. Коко опустила солнцезащитные очки, пальцем придерживая дужку и смотря на него с утомлённым раздражением.
— Следи за языком, Адам. Ещё немного и я могу подумать, что ты или считаешь нас всех кучкой детей, неспособных принимать решения за себя. Или хуже, вдруг решил, что мир вращается вокруг тебя единственного. Бред круглого идиота что в одном, что в другом случае.
— Что... — он озадаченно моргнул, встречая взгляд Коко. Затем перевёл взгляд на Фокса, молча качавшего головой и на тихую Вельвет, искоса наблюдавшую за разговором. После секундной паузы Коко утомлённо вздохнула.
— Ты что, решил что после всего этого мы все дружно проклянём твоё имя? — встретив его взгляд и найдя в нём невысказанное подтверждение, Коко приложила руки к вискам и раздражённо зашипела.
— Боги, что за идиот. Блейк, я рассчитывала, что хотя бы ты вправишь ему мозги!
В ответ, Блейк лишь отвела глаза. Коко выдохнула, сжала руку в кулак и отошла к ограде, делая глубокий вдох.
— Вы, двое. Хватит жить в грёбанных мелодрамах! Добро пожаловать в реальный мир!
— Его смерть произошла из-за моего решения! — Адам повысил голос, делая шаг вперёд, а затем тут же кашлянул и болезненно поморщился, неосознанно массируя грудь.
Коко молча покачала головой, стоя у ограды могилы, спиной к нему, а затем тяжёло вздохнула.
— Из-за моего тоже. Из-за решений всех нас, Адам... — она невесело хмыкнула, опуская взгляд на надгробную плиту.
— Знаешь, мне было бы куда легче винить тебя, если бы после вашей схватки на тебе не было бы ни царапины. Но... — Вздохнув, Коко поправила прядь волос, упавшую на глаза, — после того, как я увидела что от тебя осталось, я надеялась лишь на то, что у нас будет один мертвец, а не два.
Устало вздохнув, Коко опёрлась на ограду локтями, молча смотря вперёд.
— Не думаю, что Ятсу это бы одобрил, — Фокс пожал плечами, — в смысле, то, что мы сидели бы кружком и тыкали пальцами друг в друга, пытаясь спихнуть вину. Не собираюсь оскорблять его память, знаешь ли.
Затем, Фокс обернулся к Вельвет. Та промокнула глаза платком, зажатым в руке и покачала головой.
— Ребята правы, но... Мне всё ещё тебя тяжёло видеть. Извини, просто... — она прервалась и покачала головой. Адам молча кивнул. Блейк прошла мимо, становясь между ним и Вельвет и успокаивающе улыбнулась девушке.
Некоторое время, Коко молчала. Потом выпрямилась, тряхнув головой и развернувшись к Адаму.
— Как у тебя с восстановлением?
Он на секунду замолк, хмуря брови, а затем дал наиболее точный и правдивый ответ.
— Никчёмно.
Без лекарств любое упражнение могло перейти в приступ кашля. Он начинался быстро, внезапно и без всякого предупреждения, не давая Адаму ни малейшего шанса продолжить или перехватить контроль, подавив приступ. Лекарство заставляло кашель отступить и давало краткий прилив сил и бодрости — благодаря чистому кислороду, попавшему в лёгкие. Но этот прилив энергии не длился долго — жалкие две-три минуты, а после силы покидали его так, словно он пытался заниматься прямо посреди тяжёлой болезни. Сила мышц его не покинула — но толку было с этой силы, когда Адам начинал задыхаться всего лишь после нескольких минут пробного спарринга? Пара стычек клинок-на-клинок и дыхание начинало вырываться из его груди с сиплыми, шипящими выдохами, а лёгкие начинали гореть, словно после многокилометрового бега.
Коко оглядела его с ног до головы и кивнула.
— Восстанавливайся. Пока что мы заняты на защите города, так что время у тебя есть. Месяц, может два. Должно хватить.
Адам фыркнул, бессознательно потирая грудь.
— Не думаю, что это так просто.
Вздохнув, Коко снова посмотрела на него поверх дужек очков.
— Простой вопрос, Адам. Ты хочешь прикончить эту суку?
