Это правда. Чтобы что-то действительно изменить, здесь нужно менять все. А именно этих я выбрал из оставшихся от человека представлений о том, что правильно, и что нет, пожалуй.
— Ты права. Между преступниками нет разницы, они все нарушают закон, вне зависимости от причин. И это не мое дело, я им не судья. Но мой выбор связан с... С человеческими представлениями о том, что правильно, а что нет. Я могу мириться с существованием контрабандистов, пусть они и доставляют товар, который становится причиной других преступлений. Но эти ублюдки мне просто отвратительны.
Да, эмоции во мне все еще есть. Вот только все они сугубо отрицательные. Оракул молчала достаточно долго, но заговорила снова:
"Я правильно понимаю? Ты помнишь свою прошлую жизнь?"
— Да, помню.
"Какой она была?"
— Это долгая история, наверное.
"У нас есть время, если ты будешь идти так же, как сейчас"
Какой она была? Сложный вопрос, пожалуй. Как передать и объяснить?
— Тебе просто любопытно?
"Да" — призналась павлин. — "Я не представляю, какого это, помнить, что ты уже прожил другую жизнь"
— Это странно...
Я еще некоторое время молчал, собираясь с мыслями, но все же начал:
— Живя здесь, я считал, что меня отличает от других опыт прожитой жизни. Но это не так. Там, в другой жизни, в другом мире... там все было неоднозначно. Место, где я родился, было не то, чтобы плохим. Скорее бедным. Я очень быстро осознал, что там мне не светит ничего. Там у меня не было будущего, которое мне было нужно. И я воспользовался единственным способом выбраться оттуда, единственным шансом чего-то достичь, какой у меня был. Сейчас, пожалуй, я понимаю, что были и другие варианты. Но тогда я не имел возможности ими воспользоваться. И я пошел в армию. Мне не нравилось быть солдатом, но через службу я мог получить образование, и рассчитывал соскочить при первой же возможности. Не нравилось мне, куда двигалось наше государство. И я не ошибся в предположениях.
Помолчал немного, вспоминая далеко не самые приятные годы своей прошлой жизни. Впрочем, там у меня светлых и не было.
— Государственный переворот и гражданская война, вот, что нас ждало. Паршивая война. Наша страна стала плацдармом для разборок двух сверхдержав. Поэтому правых и виноватых там не было. Мы верили, что пытаемся сохранить целостность страны, не позволяя разорвать ее на части. Они верили, что борются за свободу. Мне не нравилась та война, но я был хорошим солдатом. Слишком хорошим. А по обеим сторонам баррикад встречались настоящие выродки и отморозки. Проблема в том, что с нашей стороны гражданских отвели от зоны соприкосновения, а с их стороны отводить было не куда. Так получилось, что их уродам себя проявить было негде, разве что в боях, но там это даже на пользу, а вот уроды по нашу сторону отрывались.
Снова пауза. Не те воспоминания, которые я хотел бы помнить.
— Я не хотел воевать и пытался уйти от войны. Занимался чем угодно, чтобы держаться подальше от фронта, чтобы не замараться в крови своих же братьев. Всеми возможностями пытался добиться перевода в тыл, куда угодно, но подальше. А вместо этого получил что-то вроде наказания. Командир посчитал меня слишком прытким, и решил повязать кровью. Меня закинули в один из карательных отрядов, к тем самым уродам.
Если бы мог улыбнуться, то улыбнулся бы.
— Я знал, что война, рано или поздно, закончится. Что все мы еще ответим за все, что там происходило. Это было неизбежно, я был в этом уверен. И потому... Я передал детали операции на ту сторону. Сдал своих, в каком-то смысле, чтобы не позволить карательной акции состояться. Карательный отряд попал в засаду и был уничтожен. Меня-то знали, и не пристрелили. В конце пустили пулю в брюхо, аккуратно, чтобы гарантировано выжил, но был надолго отправлен в тыл, лечиться. Так и произошло. Я попал в госпиталь, а потом в тыловую часть, война уже сходила на нет, и не высасывала свежую кровь.
Остановился, потому как отчетливо ощутил город. Уже недалеко. Если напрячься, можно найти Сигурэ.
— Но вот закончилась эта история совсем не так, как я бы хотел.
Оракул меня не перебивала, просто слушая. Для нее это просто история, она ведь даже не человек. Она не может в полной мере понимать меня, и тем более не может понимать реалии другого мира.
— Война закончилась. Тогда я не знал, почему, но сейчас знаю. Всю страну продали, в общем-то. Государство, в котором я родился и жил, которому я даже служил, полностью перешло в сферу влияния одной из сверхдержав. И пусть я не знаю, какой ценой этого удалось достичь, это не важно. Солдат одной стороны назвали героями и борцами за свободу и независимость, солдат другой полностью оправдали и признали, что те тоже за правое дело сражались. Вот только и про военных преступников никто не забывал. И карали их очень жестоко, припоминая все их зверства. На кого-то нужно было свалить всю грязь, что там творилась. Вспомнили и про меня, и про единственную мою операцию в составе уничтоженного карательного отряда. Вспомнили, и назвали меня предателем и убийцей. Я пытался сбежать, но не сумел.
Если бы мог улыбнуться, то улыбнулся бы.
— Меня настиг боевой товарищ. Он сумел не замараться, повезло парню. И он знал, что меня ждет, если поймают. Ничего хорошего меня не ждало. Поэтому он поступил милосердно. Так и сказал. Единственная милость для предателя — мгновенная смерть.
Постояв еще немного, я снова зашагал к городу.
— Когда я проснулся в этом мире, и как-то припомнил свое прошлое, еще не осознал ничего. Не понял. Потом, когда оказался на самой грани жизни и смерти, и почему-то вернулся обратно к живым, я осознал. Что не мог убежать от войны там. И не могу сделать этого здесь. Я могу лишь отсрочить момент, после которого моя жизнь превратится в череду разрушений и хаоса. Да и то не факт.
Пару минут мы двигались молча, прежде чем Оракул снова спросила:
"Из того, что я слышала, могу сделать вывод, что твоя судьба в некоторой степени повторилась"
Чуть качнул головой:
— И да, и нет. На самом деле то, что произошло в итоге, было неизбежно. Я был слишком ценен, чтобы от меня избавляться. Но в то же время слишком неуправляем, чтобы держать меня рядом с собой. То, что произошло в тюрьме, то, что меня едва не убило, в Конохе не рассчитывали на это. Скорее они сами были не рады, что так все закончилось. Но хватит о прошлом. Его не изменить, можно лишь принять, как случившееся. У меня на руках девочка, которую надо спасти. И война, в которой нужно победить.
* * *
Кресло-каталка поскрипывало колесами. Гранд-магистр отказывался менять свое кресло каждый раз, когда то начинало поскрипывать и изнашиваться. Улыбался и говорил, что все вещи имеют свойство стареть, как и он сам. В этом нет ничего плохого, и это не повод их выкидывать. Воины Ордена прикатили кресло к комнате и остановились. Они безмерно уважали магистра и мастера. Орден существовал давно. Но именно этот старик сделал столько, сколько не сделали все его предшественники вместе взятые. Поэтому его уважали так, как вообще можно уважать человека. И его приказы выполнялись без вопросов и сомнений.
Поэтому в комнату к Джокеру Гранд-магистр въехал один.
— С пробуждением, — поприветствовал своего нового подчиненного старик.
Джокер ухмыльнулся. Кожа парня побледнела, под глазами появились темные пятна, волосы выцвели и приобретали зеленоватый оттенок из-за раствора, повышающего живучесть.
— Старый хер. Кто-нибудь вообще помнит твое имя, кроме меня?
Один из первых добровольцев был другом Гранд-магистра. Точнее даже не добровольцем. Старик Саймон точно знал, что не переживет превращения. Но это было не важно, потому что память его сохранится. И каждый следующий Джокер будет начинать свое превращение с опыта преданного воина Ордена, отдавшего служению всю свою сознательную жизнь. И гранд-магистр не стал препятствовать этому.
— Нет, наверное. Мне же уже памятник в Цитадели поставили. Даже не стали дожидаться, пока я, наконец, помру.
Джокер кивнул, оскалившись. Этот был немного не похож на остальных. Спокойное выражение лица, расслабленная поза. Сразу после превращения остальные чувствовали возбуждение, много двигались, без конца хохмили.
— Да. Жаль, я своими глазами так это чудовище и не увижу. Мне рассказывали, что тебя попытались воспроизвести в образе доблестного воина. В доспехах, с клинком, и в героической позе. Ослы педальные. Они бы еще церемониальный костюм использовали для образа.
Гранд-магистр улыбнулся, качая головой. Практически каждый их первый разговор так или иначе затрагивал эту тему.
— Что? Никаких истерик? На стену залезать не будешь? Никаких глупых шуток? Даже простыню жевать не станешь?
Джокер перевел на него взгляд мутных серых глаз.
— Истерик? Я, конечно, всякое творил, но истерик не помню.
Магистр пожал плечами:
— Наверное, бабу использовать было все же излишне.
Джокер поморщился:
— Только женщины мне в череде воспоминаний не хватало. Она, видимо, еще жива, если я этого не помню?
Гранд-магистр кивнул, улыбаясь.
— Неужели в кои-то веки у меня получилось подобрать такого парня, которому не сносит крышу? А?
Шут отмахнулся, откинувшись на спину. Телосложение у него все еще мальчишеское. Пройдет какое-то время, прежде чем он примет свой эталонный вид.
— Ты не простого парня поймал, старый пердун. Удивлен, что ты и в этот раз сумел заговорить мне зубы. Но в этот раз я не рядовой синоби.
— А кто? — старик выразил любопытство.
— Ученик Кьюджина. Один из трех его учеников. А заодно и личный адъютант Пятой Хокаге. Теперь уже бывший, понятное дело.
Старик улыбнулся:
— Ты отстал от жизни. Сейчас в Конохе рулит Шестой Хокаге, Курохай. Один из тех, кто, по слухам, создавал легенду Кьюджина. Хотя мне будет интересно...
— Никакой легенды, — оборвал Джокер собеседника, снова садясь и глядя глаза в глаза. — Минакуро Като, позднее Яманако Като, он же безликий под псевдонимом Уингу, он же Кьюджин. Сеннин пути Павлина. Я, пока был у него в учениках, всего не знал. Но потом, когда работал с Хокаге...
Джокер оскалился, напоминая, что он тот самый неконтролируемый психопат, способный создать неприятности кому угодно и где угодно.
— Он мне тебя напоминает в каком-то смысле. Длинный список самых разнообразных достижений, и карьерный взлет, ничуть не хуже твоего собственного. Это он сейчас на посту Хокаге, я уверен. Знаю про дублера, который в столице трахает его подружку, но уверен. Под именем Курохая прячется он.
Гранд-мастер, совсем как в молодые годы, сделал стойку. Глаза вспыхнули живым интересом, лицо, несмотря на старость, демонстрировало готового к бою хищника. Или это все были мысли самого Джокера? Той его части, что знала этого старика всю свою жизнь?
— А с этого места поподробнее.
— Это он создал те костюмы, — охотно начал перечислять шут. — Первое убийство еще до окончания академии. Сразу заинтересовал безликих, и быстро к ним вступил. Разведчик и убийца, великолепный. Ни одного однозначного провала, хотя, конечно, есть не совсем успешные операции. Работал одновременно и на Корень, и на Пятую. Личная дружба с Дайме. И великолепная операция в Суне, которую он спас, буквально вытащил на себе, избежав провала. А уж какая история была с междусобойчиком старика Данзо и Тсунаде, который Като красиво расписал смертью Третьего Хокаге и бывших старейшин, роман писать можно, Джирайя от зависти удавится.
Шут хмыкнул:
— Но это не самое интересное. Когда в Конохе обосрались и попросили его ненадолго свалить, чтобы они привыкли к его существованию, он, перед уходом, через меня раздал длинный список поручений, реформировав Корень в другую организацию. Назвал ее Крыло. Могу всю верхушку поименно перечислить, и все, как один, его друзья, насколько у таких людей вообще бывают друзья. И вот тут начинаются проблемы. Потому что Крыло, собрав о нас неприлично большую подборку информации, пусть и считает нас Культом, но ставят в один ряд с Рассветом.
Гранд-мастер, будто забыв про свой возраст, поднялся и прошелся по комнате, обдумывая новую информацию. Он еще будет задавать много вопросов, уточняющих, дополняющих и раскрывающих всю картину. Но на новую информацию нужно реагировать уже сейчас.
— Это очень интересно, друг мой.
— О да! — хмыкнул Джокер. — Тебе особенно понравится другой его ученик. Мы с ним пересекались уже. Инахо зовут. Носит гордое прозвище Дрожь Земли. Мой бывший напарник, и ученик Като. Я на нем испытывал рыцарей.
— Помню, — кивнул Гранд-мастер, но тот мальчишка его теперь интересовал мало. — Список верхушки Крыла и общую структуру. Нельзя позволить кому-либо помешать нашим планам. И тебе ли не знать, что осведомленные люди представляют наибольшую опасность!
Глава 3/4.
В заведении Чиеко, в котором сейчас завтракала Сигурэ, я обнаружил пару незваных гостей. Вчерашнего наркоторговца и его телохранителя. Судя по тональности голоса жирного, диалог длится уже пару минут.
— Я могу очень хорошо заплатить! — голос толстого стал отчетливее, и я мог разобрать слова, даже не напрягаясь. — Я знаю, сколько стоят миссии высокоранговых синоби.
Знает. Стоящий за его спиной синоби это подтверждает.
— Я уже на миссии, — ответила Сигурэ. — И прерывать ее не собираюсь.
— Это не займет много времени, куноити-сан, — толстяк улыбнулся. — Или же мы сможем помочь друг другу. Услуга за услугу. Вы согласитесь помочь мне с решением небольшой проблемы, а я постараюсь помочь вам в вашей миссии.
Пожалуй, я был несколько не справедлив к толстяку. В нем есть определенное достоинство, и обхаживает он Сигурэ, видимо, из-за сложности ситуации, в которой находится. Он настойчив, но, по виду Сигурэ, не скажешь, что ей уже надоела его компания. И следующая фраза куноити это подтвердила:
— Вам придется дождаться моего напарника. Без него я не могу принимать никаких решений.
Мужчина не выказал неудовольствия и уселся за свободный столик по соседству со столиком девушки. Других посетителей не было, либо из-за раннего времени, либо из-за присутствия толстяка. А вот его телохранитель заметил меня еще до того, как я подошел к заведению Чиеко. Заметил сквозь стены. Еще один сенсор? Что-то многовато их для такого захолустья.
В этот раз дверь открылась без скрипа, пропуская меня внутрь. Толстяк, успевший отпить купленного вина, бодро поднялся, вежливо кивнув мне.
— Синоби-сан! У меня к вам очень важное дело. Уделите мне немного времени и выслушайте, пожалуйста.
Про то, что Сигурэ "почти согласилась", но сослалась на меня, упоминать не стал. Не то, чтобы это как-то повлияло на мое отношение к этому человеку, но...
— Я уделю вам несколько минут.
Он действительно может что-то знать, как человек, наделенный немалой властью. Возможно тот, кого я ищу, к нему уже обращался. Вероятность не велика, но и исключать такого не стоит.
