Русский хан

— Прекратить огонь — радист прильнул к микрофону. — Передай минометчикам, перенести огонь в глубину вражеского войска.

Пулеметы замолчали, а минометчики сделав залп доложили — расстояние великовато.

— Минометы убрать — и минометчики на повозках юркнули в наш тыл.

Над равниной раздался многоголосый волчий вой — тяжелая конница монгол пошла в атаку. Вышка ощутимо подрагивала. Конница шла, быстро набирая скорость — в атаке участвовало сорок тысяч всадников. Красиво идут. Победно развевались бунчуки и знамена, в глазах рябило от разноцветья халатов. Монголы с диким визгом скакали в атаку, казалось такую лавину ничто не остановить. Первые ряды монгол достигли отметки четыреста метров — пора.

— Огонь.

Настал час, которого я так долго ждал, КПВ валил конницу по всему фронту.

— Да, плохо без сменных стволов, раньше надо было думать — нелепые обрывки мыслей путались у меня в голове.

Я толкнул Семена:

— Ты чувствуешь исторический момент?

— А то! — промычал он.

Приходилось буквально кричать, иначе не услышать собеседника, такой грохот и шум стоял на поле брани. Пулеметные очереди пробивали по несколько монгол сразу, а то и разрезая человека пополам. Стоявшие неподалеку русские ратники нещадно крестились, сдерживая всхрапывающих лошадей. Хоть и предупреждал заранее, но многие дружинники были не в себе, мои гвардейцы предусмотрительно заткнули уши кусочками войлока. Монголы с упорством, достойным уважения, накатывали волна за волной на четырехсотметровый рубеж. Трупы людей и лошадей образовали два вала, всю равнину перед нами залило кровью. Полусотня всадников чудом прорвалась через огненный шквал, безумно вопя, понеслась на пулеметы. Длинная очередь, до железки, вычеркнула невменяемых монголов из списков живых. Лошадей и всадников просто порубило на кровавые куски.

Самая грязная работа по жизни — война. Я более чем уверен, если иной писатель, написал свое произведение о войне честно и реально, не приукрашивая и главное не замалчивая факты, то редактор любого издательства не договор бы с ним заключил, а постарался упрятать в сумашедший дом. Те, кто прошел через пекло боевых действий, вряд ли озвучат ее мерзостную изнанку. Наверное человек так устроен — старается из жизненного печального багажа, вспоминать только хорошее. Не вовремя отвлекся.

От тяжелой конницы монгол остался пшик — в наличие не более тумена. Оглохнув от какофонии битвы, глянул на часы, не может быть. Прошел час, а по внутреннему ощущению, все пять. Да когда они перестанут атаковать, у нас ведь пулеметы заклинит. Как в воду глядел — вражеская конница отхлынула.

— Василий, прекратить огонь.

Пулеметы смолкли, от наступившей тишины я оглох окончательно.

— Радист, связь с минометчиками. — Пусть выдвинутся на триста метров и по пять выстрелов по неприятелю. — Затем вернутся на старые позиции. — Василий, передай, темникам ногайцев — в завале перед нашим войском расчистить двадцать широких проходов.

Ногайцы копошились, как муравьи, и через полчаса басмач-темник доложил о выполнении задания. Минометчики отстрелялись, я разделив их на двое, послал на фланги — там они нужнее.

— Хакке, пулеметные расчеты вперед, пусть пройдут завалы и огонь на поражение.

Повозки рванули внутрь вала из мешанины всадников и лошадей. За валом наши тачанки развернулись и пошла ураганная стрельба — КПВ ревели рассерженными носорогами. Через несколько минут башкирские темники сообщили — их атакуют.

Акт второй — враг пытается вырваться из окружения. Пулеметы на флангах открыли стрельбу. От наших пулеметчиков пошли доклады о выходе из строя нескольких КПВ, видимо перегрелись.

— Хакке, микрофон. — Всем пулеметным расчетам по фронту — очистить дорогу для конницы. — Внимание, говорит хан Владимир, Тимоня, ты слышишь меня?

Половецкий темник — мой гвардеец Тимоня, отозвался сразу.

— Здесь я, Светлый хан.

— Тимоня, ты идешь первым. — Курбаши следом. — Тахир, твои булгаре вслед за ногайцами. — Атака.

Пошли наши тумены, миновали проходы. Монголы, увидев прущую на них лавину конницы, предприняли контратаку. Сшиблись. Началась жестокая сеча. В грохоте боя слышался лязг железа, визг обезумевших лошадей и людей. Монголы постепенно перемалывали наши тумены. Семен, давно теребил меня:

— Отдай приказ гвардии, хан, пора.

Я, молча, отмахивался.

Монголы, сняв часть конницы с флангов бросили ее в атаку, в лоб.

— Вот теперь пора. — Радист, связь с гвардией, потом Ильяса и Мусу . — Савелий, мы идем в атаку через пять минут, с нами дружина русичей. — Ильяс, когда мы начнем, ударишь с правого фланга, там тяжело приходится. — Муса, со своим туменом идешь за нами. — Атака, пленных не брать.

.....

С саблями наголо и карабинами наперевес, тронулись первые сотни гвардии, пора и нам. Мы с Семеном скатились с вышки, сели на поданых лошадей. Оделись диковато — поверх кольчуг разгрузки-лифчики. Сенина придумка, в таких штуках воевало его поколение, во всяких горячих точках. Довольно удобно, есть куда что разложить. К двум "стечкиным" взяли по автомату, для ближнего боя в самый раз. В окружении охраны и спецназа, встали в тысяче гвардейцев. Стрела, дымя устремилась в небо. Земля задрожала от многотысячного удара копыт, прошли завалы расстрелянной тяжелой конницы неприятеля. Впереди отчаянно рубились булгары. А вот и мы, с приветом от тети Моти. Гвардия, ножом в масло, прошла порядки монгол. Сынок, порыкивая, бежал между мной и Семеном. Есть первый контакт с противником. Чья то сабля нависла надо мной слева, короткая очередь, следующий. Передо мной возникает пятеро монгол. Одного снимает из "стечкина" Семен, Сынок ударом лапы отрывает вражескому всаднику голову. Длинной очередью, сшибаю остальных с лошадей. Замечаю, перед нами широкий коридор — монгольские лошади, в истерике бросаются в разные стороны, сбрасывая всадников наземь — пугаются Сынка очевидно. Вперед. Замечаю, все начинают двигаться невероятно медленно, наши лошади замерли — пошел скоростной режим. Жестом даю понять Семену — дальше на своих двоих. Бросаем лошадей, начинаем свой бег, тигр несется рядом, у него реакция будь здоров, он почти не уступает мне в скорости. Бой пошел на уничтожение, монголы только сейчас поняли, что происходит и дрались с отчаянной храбростью обреченных. Наша троица целеустремленно пробивалась к белому шатру Батыя. Метров через двести Семен получил стрелу в спину, не помогла кольчуга. Хорошо, что вошла неглубоко и под правую лопатку. Дождался спецназовцев, те потащили его из боя, оказывать первую медпомощь. Заставил тигра лечь на брюхо, залез на спину и ухватился за ошейник.

— Работаем Сынок.

Наших лошадей увели в тыл. Охрана следовала за нами, хотя для них мы исчезли, они нас не видели. Для тигра дело привычное таскать меня на спине.

До главных бунчуков оставалось всего ничего, когда заклинило автомат. Бросил его, вытащил "стечкин", опустошил один магазин, второй. Дернул за ошейник:

— Сынок стой.

Ждем гвардию, начали появляться участники битвы.

— Ага, обычный режим.

Подскочил отряд русичей с Егорием Окоротом:

— Хан, ты живой, слава Богу. — Мы их сейчас на куски порубаем и указал мечом на личную тысячу Бату-хана.

— Погодь, воевода, зачем лишние жертвы, с ними мои гвардейцы разберутся.

Монголы держались стойко, мужественные ребята, но против карабинов гвардейцев им противопоставить нечего. Залп, второй — пошла отчаянная рубка. Я ворвался во вражеские ряды на тигре, стреляя из пистолета. Сражение в моем сознании распалось на отдельные фрагменты — вот вздыбленная лошадь молотит передними копытами в опасной близости от нас. Сынок, не останавливаясь, ударом лапы смахивает монгольскую лошадку вместе с всадником. Уворачиваясь от копья, стреляю монголу в грудь , замечаю, слева на воеводу насело трое. Поворачиваю тигра, монголы увлеклись и меня не видят, стреляю — один падает. Дальше щелчок, затворная рамка в крайнем положении — кончилась обойма. Саблю из ножен — на получи. Голова монгола летит прочь, а тело не замечая отсутствия самой важной части организма, продолжает махать саблей. Егорий завалил третьего противника, прорубив ему бок. Всадник без головы отвоевался — падает на шею коня.

— Спасибо, хан, выручил.

— Да ладно.

— Ты чего вперед своих дружинников прешься? — Не подставляйся зря — и мы с Сынком рванули вперед.

Наше появление на появление на врага произвело шокирующее впечатление, некоторые, спрыгнув с коней, упали на колени. Прорвавшись сквозь строй охранной тысячи, добрался до главного приза. Бату-хан сидел на вороном коне в полном боевом доспехе. Он казался внешне спокойным и только бегающие зеленые глаза выдавали его волнение. Неприятный оскал исказил его лицо:

— Ты осмелился встать на моем пути, русич, ты умрешь.

Он неуловимым движением сунул руку за пазуху халата и стал вытаскивать пистолет. Ай да Батый, позаимствовал таки у янкесов игрушку. Ему казалось что он достает пистолет очень быстро, тренировался поди сердешный. Для меня всего лишь замедленное кино. Соскочил с тигра, в несколько шагов достиг главного плохиша и вырвал у него оружие из рук. Не мудрствуя лукаво — сдернул с Батыя за ногу с лошади. Достал саблю и от души врезал по шее чингизида. Голова Бату-хана хлопала глазами, отделенная от туловища. Сынок в один прыжок оказался рядом, шлепнул его по его боку — падай. Он прилег на траву, я сел, примостившись к нему. Боевой режим кончился, башка монгола отлетела в сторону, из шеи ударил небольшой фонтанчик крови и тело завалилось на землю. На шее у трупа что-то блеснуло. Интересно, надо глянуть. Я снял золотую цепь с замшевым мешочком.

— Он никак горсть земли родной Монголии с собой таскал? — Не тот психотип.

Раскрыл мешочек и ничего не понял. — Потом разберусь, в более спокойной обстановке. Я обнял лежащего тигра за голову и сказал:

— Мы сделали их, Сынок, ты молодец.

Тигр в ответ коротко рявкнул и лизнул меня в лицо. Достал портативную рацию:

— Ильяс, как твои дела?

— Нормально, хан, идем вперед.

— Хорошо, продолжайте.

Шум битвы перемещался к Волге. Монголы в плен сдавались, да их никто не брал — наши воины знали, убить нужно всех. Такую нехитрую установку, войска получили перед сражением. Зашел в шитый золотом большой шатер. В укромном месте стояли четыре больших сундука и один поменьше габаритами. Не иначе казна Батыя, весьма кстати — пойдет на помощь семьям погибших и пенсион увеченным воинам. Половину подоспевшей охраны, оставил сторожить казну. Битва распалась на отдельные хаотичные схватки, трещали карабины, где-то тявкали пулеметы. Орда агонизировала, полный писец.

— Гвардия вперед — я махнул саблей в сторону Волги.

Тысяча гвардейцев и неполный полк русичей с ревом полетели в последнюю атаку. Монголы дрогнули и побежали — их рубили на скаку, стреляли из карабинов, топтали лошадьми... и вот берег. Несколько десятков конных монгол, бросились вплавь. В сторону беглецов прошлась одна пулеметная очередь, другая.

— Немедленно прекратить стрельбу.

Гонцы помчались по берегу Волги. Подскочил Егорий — воевода русской дружины:

— Светлый хан, уйдут ведь нехристи, добить надобно.

— Экий ты кровожадный — я усмехнулся. — А кто на родину, в Монголию радостную весть доставит?

Воевода только рот открыл, а когда дошло — заржал во всю глотку. На ту сторону руки перебралось не больше трех десятков конников.

— Сынок, теперь давай помоемся.

Лапы тигра покраснели от вражьей крови, да и белая в полоску шкура приобрела розовый цвет. Загнав его в воду, стал с песочком отмывать, потом занялся собой и только сейчас заметил порез на правой щеке. Когда и где получил — не помнил. На бережок высыпало остальное войско — полезли в воду отмывать лошадей. Подскакавшему адъютанту озвучил приказ:

— Немедля раненых вывезти в лагерь — чужих добить. С трофеями сами воины разберутся, пригляди, чтобы русичей из дружины не обделили. — Наших убитых на погребальный костер, а монгол пусть зверье жрет и глодает. — Сосчитать невозвратимые потери и раненых. — Выполняй.

Адъютант ускакал. Я пересел на свою лошадку и мы всей толпой отправились в лагерь. Сделали одну остановку — проследил за погрузкой сундуков из шатра на повозки. Батыева казна очень кстати — расходы предстоят немалые. В своем шатре переоделся, слуга вынес доспехи чистить, а я тщательно умылся теплой водой. Упал на овчину — заснул в падении. Проснулся рано, с первыми лучами солнца, слуга с заспанной рожей подал обильный завтрак. Ел за троих — много энергии потратил вчера. Пора заниматься делами и первое — раненые. Зашел к Семену, на него потратил не больше пяти минут — рана не глубокая, ничего опасного. Под навесами лежали раненные воины, в первую очередь лечил самых тяжелых. После сотни и у меня стали подкашиваться ноги — все перерыв. Обильный обед и два часа сна. До вечера удалось излечить сто десять увеченных. Три дня работал на износ, под вечер упали шторки, все.

.....

Спал сутки, приходя в себя проснувшись съел поросенка и жаренного гуся, одним махом. Пришедшие соратники потребовали прекратить издевательство над собой и грудью встали, не допуская к раненным.

— Так нельзя, Владимир, ты сгоришь, как свечка. — Тебя на всех не хватит.

Карчи помолчал и добавил:

— Что я скажу Марьяше?

Его поддержал Семен:

— Он прав на все сто, ты нам нужен живой и здоровый.

В их словах был резон и я после некоторого препирательства сдался:

— Карчи, всех лекарей к раненным, а где мой Василий?

Тот появился в шатре моментально — знал, что меня интересует в первую очередь — наши потери. Полегла почти половина войска — ранен каждый третий. Большую цену мы заплатили за нашу победу. Василий озвучил печальные цифры. Тумен половцев и два ногайцев погибли полностью, из двух булгарских туменов уцелел один. Легко отделались башкиры, у них потери составляют — пять тысяч четыреста семьдесят человек. Моя гвардия потеряла — пятьсот двадцать три бойца. Меньше всех пострадала дружина Егория Окорота — сто семьдесят четыре воина. Четыре тумена с половиной — сорок шесть тысяч воинов пали в битве, но их гибель не была напрасной. Значение победы очень велико, хотя мало кто понимает и осознает данный факт. Основную задачу я выполнил, первую часть так сказать, осталось претворить в жизнь вторую половину — создание Российского государства. Замахнулся я однако — по Сеньке ли шапка, я не имею ввиду Скуратова.

Ладно, возникающие проблемы будем решать по ходу пьесы. Выпроводив всех из шатра решил осмотреть трофейные сундуки. Два сундука засыпаны доверху золотыми монетами разных стран, в двух других сундуках — золотые ювелирные украшения с драгоценными каменьями. Алмазы, рубины, изумруды и жемчуг — содержимое малого сундука.

— Василий, зайди. — Всю трофейную казну пересчитать, сделать опись и опечатать. — Сундуки в соседний шатер, под усиленную охрану, для счета найди надежных людей. — Стоять будем не меньше трех дней. — Погодь, не беги. — Распорядись привезти на повозках те шестьдесят пулеметов, что забирали у меня.