"Так поступают братья"

Я получил пять голосов за и один против.

— Добро пожаловать в Семью... — Константин снял с пальца золотое кольцо с бриллиантом и подозвал меня. Я протянул руку. Он перевернул ее ладонью вниз и надел кольцо на указательный палец, почти как обручальное, — братишка.

Я поднял на него глаза и прищурился. Потом бросил ему револьвер. Константин поймал его и продолжил:

— Я знаю, как ты относишься к членам семьи. Мы в надежных руках. Хочешь выпить?

— Мне нужно быть в другом месте. — Я смотрел, как Ники подает ему виски со льдом. Руки его дрожали, еще пара миллиметров — и напиток двадцатилетней выдержки выплеснулся бы на ковер. Константин накрыл руку Ники ладонью и притянул его к себе. Взяв стакан, он обнял юношу за плечи.

— Утром я пришлю Николаса к вам. Уверен, Уилбер сможет придать ему лоска. В конце концов, Уилбер был твоим учителем, и посмотри, как все обернулось. Из него выйдет хороший инструктор. Ты будешь слишком занят, чтобы заниматься Николасом, как мне того хотелось. Всего хорошего, мистер Уильямс. Передайте Уилберу пожелание скорейшего выздоровления.

Ники едва заметно поморщился, когда Константин стиснул его плечи.

— Доброй ночи, мистер Уильямс.

— Видишь, хорошие манеры — это совсем не трудно, Николас. Навык мастера ставит. Как я уже говорил, Николас, Брант — идеал. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь добьешься того же, но я хотел бы, чтобы ты попытался.

И меня отпустили.

Боже. Я развернулся и вышел из кабинета. Я должен был разваливаться на части. Меня должно было трясти и корчить. Живот крутило от боли, но внутри я был совершенно спокоен. Безучастен. Выйдя из лифта в фойе, я увидел Терри и Рика. Их лица на миг озарились, а потом они заметили мое бесстрастное выражение и блеск золота на моем пальце. Они обменялись выразительными взглядами, хотя ничего не сказали.

— Сэр. — Терри придержал для меня стеклянную дверь, и я вышел из "Мода Монд Логистикс".

— Мне нужно видеть Уилбера.

— Да, сэр.

"Не думай. Не думай ни о чем. Ты не можешь расклеиться. Не думай о том, что только что сделал. Не думай", — повторял я себе. Машина плавно остановилась перед домом Уилбера. Терри открыл дверцу. Майки распахнул парадную дверь. Не помню, как я понимался по ступенькам, но, должно быть, все же как-то это сделал, потому что обнаружил себя на втором этаже в спальне Уилбера.

Никогда не видел его таким старым. Старым и хрупким... и таким неподвижным.

Таким же неподвижным он был, когда напивался до чертиков. Мои глаза ловили каждую деталь. Последний раз я видел его на свой день рождения. Он был таким сильным и полным жизни. Он дарил мне чувство безопасности. Он похудел — хотя никогда и не был особо крупным. Лицо его было землисто-бледным. Я стоял в ногах кровати и смотрел на него. Уилбер никогда не был слабым. Он был моей опорой. Моей силой.

Оцепенение, сковавшее меня, дало трещину. Я почувствовал, как из глаз покатились слезы. Его не было на моем слушании, потому что он был здесь... вот так. Один. Он всегда приходил мне на помощь, а когда помощь понадобилась ему, я не смог прийти.

Я поднял руку и прикрыл глаза. У меня нет права плакать. Рука задрожала. Дыхание перехватило, и в носу начало покалывать. Мои ноги вдруг ослабли, и я слегка пошатнулся, качнув кровать.

— Гот-бой. — От звука его голоса плотину наконец прорвало.

Я просто стек на пол у кровати и разрыдался. Я застрелил отца пятерых детей. А он благодарил меня за это! Это какой-то бред.

— Брант. Встань. Иди сюда. — Я закусил губу и сел, стирая слезы тыльной стороной ладони. Золото кольца заиграло в тусклом вечернем свете.

— Брант... - Разочарование? Нет... в его голосе прозвучало смирение.

— Ты знал, что Константин собирается это сделать?

Уилбер улегся обратно и похлопал по матрасу рядом с собой.

— Я скучал по тебе, малыш. — Я осторожно вытянулся рядом с ним на постели, пытаясь не шатать кровать и не прикасаться к нему. Он поднял руку и обнял меня за плечи. — Знал бы ты, как я скучаю, когда тебя нет рядом.

— Я даже не знал, что ты болен. Никто мне не сказал. — Мой голос прозвучал хрипло.

— Константин всем приказал молчать. Это была проверка характера. Он хотел посмотреть, как ты поведешь себя, если будешь думать, что все тебя бросили. Ты был с ним столько лет, а он так и не понял, да? — Уилбер поднял мою руку и посмотрел на золотое кольцо с бриллиантом. — И ты прошел проверку. Теперь ты управляешь моим Районом. Ты пролил кровь и стал частью Семьи. Теперь ты важный человек в Организации.

— Я убил...

— И я тоже. И Константин. И все Братство, которому ты теперь принадлежишь. Ты превзошел все ожидания. И хотя сейчас ты плачешь, знай, я горжусь тобой, Брант. — Уилбер застонал и повернулся ко мне. — Поцелуй меня, а потом я немного отдохну, если ты не против. Мне уже лучше, но я очень устал.

Я не знал, можно ли ему двигаться, поэтому перегнулся через него и заглянул ему в лицо, встретив его взгляд. Может, его тело и ослабело, но помните, что говорят о глазах? Они зеркало души. И его душа ярко пылала. Да, сейчас он слаб, но это ненадолго. Он стер большим пальцем слезы с уголка моего глаза. — Я думал, что больше ничего не чувствую. Внутри было так холодно.

Я пригладил ему волосы. Не помню, чтобы когда-нибудь видел его таким растрепанным.

— Я зову это ощущение "зоной", мой мальчик. Иногда ее называют "зоной убийства". Я надеялся, что тебе никогда не придется его испытать, но знал, что чтобы выжить в моем мире, оно тебе понадобится.

Уилбер прижал ладонь к моей щеке. Я повернул голову и потерся о нее. Мне так не хватало его прикосновений. Его запаха. И теперь я здесь. И он тоже.

— Брант.

Я открыл глаза.

— Уилбер?

— Я соскучился по твоим волосам.

Я улыбнулся сквозь слезы. Мне не нужны костюмы, сшитые на заказ, Не нужен пентхаус с видом на город. Уилбер и без них показал, как я ему дорог.

— Я тоже по ним соскучился. Я их снова отращу.

— Только не ради меня.

— И ради меня тоже. За ними легче прятаться, когда волнуешься. А эта маска — от нее внутри все немеет.

Я наклонился и коснулся его губ своими. В его глазах зажглось желание большего, но он был еще слишком слаб.

— Я скучал по тебе, Уилбер Кассиус Броуден.

Его глаза медленно закрылись, но широко распахнулись, стоило ему услышать второе имя.

— Где, черт возьми, ты его слышал?

— У федералов. — Я скользнул к краю, поднялся и поправил покрывала там, где лежал. — Как тебя называли, когда ты был маленьким? Не могу представить тебя Уилли или Касси.

Губы Уилбера едва заметно изогнулись.

— Это сходит тебе с рук, только потому что я устал. Меня звали Браун, по крайней мере, те, кому духу хватало.

— Мне нравится. Тебе идет. Я посижу с тобой. — Я подтащил к кровати кресло и сел. — Можешь спать, Браун.

Он что-то недовольно проворчал, но губы его дрогнули, и Уилбер все-таки улегся поудобнее. Им быстро завладел исцеляющий сон. Теперь, когда шок от того, что я увидел Уилбера таким больным, почти прошел, я заметил, что щеки его уже не такие бледные. Я посмотрел на его руки. Костяшки были крупными, словно ему ломали пальцы. Я заметил бледную полоску на указательном — там, где раньше было такое же золотое уродство, что сейчас на моей руке.

Константин лишил его Района. Эстафета передана. Я протянул руку и потрогал его пальцы. Они крепко сжали мои. Я поднял глаза. Он крепко спал.

Я продолжал держать его за руку, хотя небо уже совсем потемнело. Майки тихо постучал и сунул голову в дверь.

— Хотите, чтобы ужин принесли наверх, сэр?

Я попытался высвободить руку. Пальцы Уилбера сжали ее еще крепче. Я понял намек и кивнул Майки.

— Он так спокоен. Пока вас не было, он с ума сходил от тревоги. Я рад, что вы дома, мистер Уильямс. — Дверь тихо закрылась.

Я поднял ладонь Уилбера и поцеловал.

— Не оставляй меня, Брант.

Я заглянул в его лицо. Он все еще крепко спал.

— Я никуда не ухожу, Браун.

— Я люблю тебя, малыш. — Я замер. Нет, он не притворялся. Он спал.

— Я тоже люблю тебя, Уилбер.

Не отпуская его руки, я откинул голову на спинку кресла. Я смотрел, как он спит, его лицо казалось таким невинным. Я приму эстафету, возьму на себя Район. Хотя за меня и проголосовали, но голосование было открытым, и волки не станут стоять в стороне. Но если они полагают, что смогут отхватить кусок моего Района, придется заставить их передумать.

У меня было двое учителей. Константин показал, что мне хватит воли добиться того, чего я хочу. Уилбер — как потом это удержать, взрастить и взлелеять. Пожалуй, Лоретта тоже сыграла свою роль. Сейчас мне понадобится любой опыт. Я отстою то, что построил Уилбер. Защищу его. Моего Уилбера. Я улыбнулся и посмотрел на наши сплетенные пальцы.

Почему?

Потому что так поступают те, кто любит.

Эпилог: Год спустя

Я принес наш заказ, кивнув Терри, который придержал передо мной двери. Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза, когда заметил, что зонт в патио наклонен так, чтобы защитить мою бледную кожу от солнца. Я поставил поднос на стол и поправил зонт.

Уилбер нарочито сердито уставился на меня, протянул руку и взял свой зеленый чай. Я хлопнул его по руке. Мы не едим с пластиковых подносов. Я поставил перед ним бутерброд со шпинатом и овощной суп, а потом осторожно снял с подноса фарфоровый чайник и крошечную чашечку.

— Я не кролик.

— Ты кролик, пока доктор не скажет, что твой уровень холестерина в норме.

Уилбер стащил картофелину с моей тарелки. Я ткнул его вилкой. Картофелина выпала, и какая-то белка подбежала и тут же схватила ее.

— Что я тебе сказал?

— Я не мог устоять. — Глаза Уилбера лукаво блеснули, он потер руку.

Мы походили на персонажей детской считалочки. "Джек Спратт не мог есть жирного; его жена — постного"*. У Уилбера был повышенный холестерин, и зная о его больном сердце, я старался следить за тем, чтобы он ел только здоровую пищу. А напротив сидел я с огромным гамбургером с булочкой-чибата, потому что страдал малокровием. Картошку же я заказал просто так.

— Брант, — тихо сказал Уилбер, и я поднял глаза. — Ты такой хорошенький.

Вот дерьмо. Мое лицо стало свекольно-красным. Он перехватил мою руку и поднес к губам. Поцеловал костяшки — словно какой-нибудь принцессе, — не обращая никакого внимания на других посетителей. Пусть в Районе все считают меня жестким, но в руках Уилбера я становлюсь мягким как глина. Я склонил голову набок, волосы мазнули по плечу, закрыв щеки.

— Ты же знаешь, что мужчины не могут быть хорошенькими.

— Кто тебе такое сказал? Кроме того, кто красовался на обложке того журнала?

— Гас тоже там был.

— И все же мне повезло больше.

К нашему столу плавным шагом подошла женщина.

— Не могу согласиться, мистер Броуден.

Мы оба обернулись и увидели чету Константинов у кованых перил, отделяющих кафе от тротуара. Гас и Камилла в сопровождении Лукаса и Энтони наслаждались осенним теплом. Несмотря на то, что эта миниатюрная, черноволосая красивая женщина собственноручно выбрала меня для того, чтобы ее мужу было на ком снимать напряжение, теперь она мне по-настоящему нравилась. Гас мог управлять Организацией, но всегда плясал под дудку жены.

Я заметил движение позади них и увидел Николаса с двумя телохранителями — они несли пакеты с покупками. Он уже давно перестал походить на сопливого мальчишку из борделя, которым был меньше года назад. На вид он был просто студентом — стажером крупной международной компании. Сегодня на нем была обычная одежда, но даже в ней чувствовался класс. По сравнению с ним, я в своих джинсах и старом коричневом свитере выглядел настоящим подзаборником.

— Добрый день, миссис Константин. — Мы с Уилбером встали.

— Сколько раз я просила звать меня "Камилла", Брант? — Она повернулась ко мне, и глаза ее сверкнули.

— Камилла, Гас. — Константин слегка выгнул бровь. Я был единственным в Организации, кому такое сходило с рук. Для остальных он всегда был мистером Константином. — Николас.

— Мистер Уильямс. Мистер Броуден.

— Милый, я хочу латте. Закажешь что-нибудь?

— Черный кофе, спасибо. — Я смотрел, как Гас наклоняется к жене и целует ее.

Наверное, другим такое показалось бы необычным: любовник, бывший любовник и жена.

Гас подождал, пока Камилла зайдет в кафе, и вернулся к привычной ублюдочной манере.

— Броуден хорошо на тебя влияет.

— Не будь задницей. Сегодня такой отличный день.

— Для тебя, Брант, и год был неплохим.

— Годовые отчеты, наконец-то, приняты? — спросил Уилбер, сунув в рот палочку картофеля. Я взял тарелку и отодвинул ее на другую сторону стола, подальше от его пальцев. — Как справляется мой мальчик?

— Лучше, чем ты, Уилбер. — Я заметил, что, всех, кто не принадлежал Семье и не занимался семейным делом, Гас называл просто по имени. Такое вот выборочное у Константина уважение. Если ты часть Семьи, ты мистер. Если нет, ты просто рядовой американец. — Вообще-то я думал, что доходы с твоего Района упадут, в основном, из-за попытки Жиарбальди. Не думал, что тебе удастся убрать его лучших людей, Брант.

Похоже, в мире Константина я во всем был исключением.

Но, если подумать, я просто взял то, чего лишился Жиарбальди. Занятно. Уверен, Главы других Районов тоже не так уж и просты, но мне "выпала честь" знать Константина лично. Я знаю об этом ублюдке больше, чем он догадывается.

Знание — сила.

Я взял стакан с водой.

— "Обращайся с другими так, как хочешь, чтобы они обращались с тобой". Видимо, Жиарбальди не знакомо такое понятие как уважение, — глаза Константина на мгновение вспыхнули, и уголок губ слегка приподнялся. Очень занятно. Кажется, я только что получил разрешение расширить свой Район за счет соперника, если пожелаю.

— Все дело в том, что им не хватало преданности.

— Преданность без уважения — нонсенс.

— Значит, ты уважаешь меня, Брант? — Гас склонился над перилами.

Я сунул в рот кусочек картофеля.

Он рассмеялся, выпрямился, поправил волосы и быстро оглянулся по сторонам.

— Ты нарушаешь равновесие, Брант. Другие Главы Районов говорят, что ты слишком много урвал у Жиарбальди.

— В моей тактике имеются свои преимущества.

— Это верно.

— Жиарбальди сам начал это. Если бы я не выстоял, неужели остальные сплотились бы под моим знаменем? Мы оба знаем, что они просто посмеялись бы над шлюхой, которая попала на вершину через постель. Мой Район стал больше... и он таким и останется.

Константин искренне улыбнулся.

— Нужно было повысить тебя раньше. Вы, мистер Уильямс, сделаете меня очень богатым человеком.

— Поделись этим богатством с Николасом.

— Опять приказы, Брант?

— Просто предложение. У меня был Уилбер. У Николаса нет ничего. Как бы выразиться поделикатнее? Иногда ты просто невозможный ублюдок.

Лицо Константина потемнело, но я не пошел на попятный.

— Ты можешь сломать его. Он всего лишь ребенок. Он работает с тем, что имеет. Если уважать его, думаю, результат тебя удивит.