Оловянная корона

— Не отставайте, — крикнул психокинетик и зашагал вперед.

Дождь словно почувствовавший перемену в отряде, изменился сам. Теперь он яростно хлестал их лица своими косыми тонкими бечевками, силясь изрезать лица. И, казалось, от своего бессилия злился еще больше. Туров, занятый своими мыслями, шагал вперед, не оборачиваясь на своих путников. Он даже не сразу услышал короткий крик Фергуса, но успел развернуться как раз вовремя, чтобы остановить несколько камней, летящих в их сторону.

Это были они. Иван не видел лиц, но разглядел две мощные, будто слепленные из камня, фигуры. Кинетики. Один чуть впереди, другой поодаль. Туров махнул рукой, говоря своим, чтобы отошли за спину. Только теперь он заметил, что телепатов среди них нет. Неужели они уже мертвы. Но как?

В любом случае, думать было некогда. Ваня подобно гигантскому экскаваторному ковшу зачерпнул горсть земли, перемешанную с камнями, и запустил в неприятеля. Тот что впереди даже не двинулся. Не дернулся. Не поднял руку, чтобы защититься или отразить удар. Однако огромный ком летел все медленнее и медленнее, распадаясь на части, становясь все меньше и меньше. Достигнув кинетика, он рассыпался у его ног, не более.

Тогда Иван собрал всю свою силу, на которую сейчас был способен. Дорога стала вздыматься, словно под ней передвигался гигантский крот, расшвыривая обломки камней в разные стороны. Но и теперь кинетик не отреагировал. Турову показалось, что незнакомец только чуть-чуть наклонил голову. Всего лишь. Крот почти добрался до врагов, но тут кинетик хлопнул в ладоши. Просто хлопнул в ладоши! Ваня своим глазам не поверил — его "крот" исчез.

Он не сможет с ними совладать. Это не его уровень, даже близко. Ему не победить их. Иван в панике оглянулся на своих попутчиков и быстро поднял руки вверх. Он не осознавал, что делает. Больше всего Турову хотелось спрятаться, скрыться. Ваня даже не сразу понял, почему его со всех сторон начинает обступать земля. Он слабел все сильнее, а шар — теперь стало понятно, вокруг него образуется именно шар, — становился больше. Когда Туров уже подумал, что теперь он в полной безопасности, ему вдруг сильно влепило по голове. На деле никакого удара не было, но Иван ощутил его кинетически. Защита не сработала, теперь противник был совсем рядом.

Прямо перед ним стоял здоровенный некрасивый мужчина, похожий на уголовника. Круглый массивный череп с короткой, точно стриженной под машинку, прической, крупные выступающие скулы, небрежно приляпанный к лицу нос, узкие злые глаза. Кинетик презрительно посмотрел на него и беззвучно зашевелил губами. Туров силился что-нибудь разобрать, но слышал лишь густой и зычный колокольный звон. Голова раскалывалась на части.

Вот Халиль, судя по всему, все понял. Он отпустил руку девочки и плюхнулся на грязную землю. Иван все смотрел и смотрел на шевелящийся рот кинетика, поражаясь, насколько тот неприятен. А незнакомец тем временем сердился все больше. Туров почувствовал флюиды ненависти, исходящие от монгола (про себя он прозвал кинетика именно так). Ивана подхватила невидимая волна и ударила о землю, подхватила и ударила снова. Только тогда он принялся сопротивляться.

Никогда раньше он не сталкивался с подобным противником. Кинетик силен, уж точно выше его шестерки, но дело даже не в этом. Там, дома, боже упаси использовать способности во вред человеку. Если что-то несерьезное — понижение уровня. А прямое членовредительство, будь то сломанные конечности или глубокое рассечение без смягчающих условий, — полное обнуление, плюс реальный срок.

Туров вспомнил разорванного на клочки человека в своем мире и слова милиционера: "Бывает и хуже". Похоже, у этого монгола предостаточно сил устроить это самое "хуже". Даже хоронить не придется, потому что нечего. Ваня вложил в свою защиту последние силы. Давление на долю секунды ослабло, давая незначительную передышку, а потом возобновилось с новой силой. Только теперь защищаться было уже невозможно.

Ивану было невыносимо, возможно даже хуже, чем клаустрофобу в комнате с медленно надвигающимися стенами. Его сильно тошнило, голова раскалывалась, сердце колотилось, как сумасшедшее, — того и гляди возьмет и остановится. И давит, давит, давит на него со всех сторон. Туров почему-то вспомнил свой "бой" с психокинетиком при Утесе Гроз. Ощущения были схожие, весьма схожие. Только здесь нет северного изгоя, чтобы спасти ему жизнь. Иван вытянул руку, преобразуя остатки сил, но понял — их уже нет. Он опустошил себя полностью. Полностью.

Широкое приплюснутое лицо нависло над ним. Заплясали выступающие скулы, прищурились узкие глаза. Туров силился что-то сказать монголу: дерзкое, смелое. Чтобы тот запомнил его. Чтобы его смерть вышла эффектной, с долей показной бравады, но не смог. Сдвигающиеся стены в маленькой комнате заскрипели, перемалывая его кости, и наступила тьма.

Путь в столицу

Кристиан видел трех Дамнов в своей жизни: Потрига без фамилии, Сетругладе Оттрона и Бейле Халлидея. Потриг был, как и он, бродячий сирота, только приступы мучили его чаще — до четырех раз в день. Бейле, толстый вечно напуганный подмастерье пекаря в столице, около недели подкармливал Кристиана. Он скрывал, что Дамн. Благо, с припадками раз в месяц это было не трудно.

С Сетругладе, бродячим актером из Плоскогорья, Кристиан познакомился четыре года назад, в канун дня восхождения Трех Богов. Тогда его скрутило прямо у врат храма, и лишь Оттрон помог ему. Сетругладе научил его, как переживать припадки и управлять ими. Он рассказал, что все Дамны видят будущее — кто-то больше, кто-то меньше. Чем дальше заглядывает проклятый в Грядущее, тем сильнее и продолжительнее припадки.

Кристиану было все равно — его видения сводились лишь к мутным образам. Там непонятно даже, человек это или животное, какой толк с такого "дара"? Он бы все отдал, чтобы быть как все, самым обычным. Пусть даже не сильным воином, а хоть вонючим золотарем. Даже тогда бы Кристиан был ближе к людям.

Но в его жизни появился учитель, и все изменилось. Веглас объяснил, как видеть грядущее четко и явно. Разумеется, способности Кристиана сейчас были весьма посредственные, так говорил сам Роман Валерьевич, однако их можно было развить. Сам учитель тоже начинал с малого, но постепенно достиг больших высот. Тем более если уж Роман Валерьевич заметил маленького отвергнутого миром Дамна, значит, что-то в нем да было.

Самое важное другое — Веглас научил Кристиана сдерживать припадки настолько, насколько их можно было сдержать. И теперь Грядущее хоть как-то можно было разобрать. К примеру, дня два назад он видел себя возле лежащего учителя — и что? Сбылось, когда Роман Валерьевич грохнулся в припадке. Или взять другое наваждение — когда его пекарь ударил розгой за украденную булочку. Кристиан посмотрел на длинный шрам на тыльной стороне ладони — тоже сбылось. Не верил учителю, но в действительности с каждым днем становился все сильнее. Непонятно, хорошо это или плохо.

Вот и сейчас. Шли они с Вегласом почти всю ночь по горной тропке, которая должна была вывести их на южный тракт, и вдруг Кристиан встал. Вроде, голова закружилась: перед глазами встала тьма, а в ней светлячки — то вспыхивают, то потухают. И голос учителя слышен, и шелест травы, и переливчатое пение птиц, только впереди пелена. Он ждал, сейчас начнется, должно... Перед глазами замелькали, завертелись картинки. Веглас говорил, что это похоже на "кино", но Кристиан не знал такого слова — скорее видения походили на то, как если бы он умер и смотрел со стороны.

Вот он и учитель, стоят посреди дороги. Дамн удивился, какой же Веглас маленький рядом с ним. Перед ними человек — грязный, жилистый. Тот не разговаривал с ними, только знал Кристиан — это разбойник. Стоит, смотрит на них, улыбается. Даже сейчас, хоть Дамн и знал, что видит лишь Грядущее, которое даже не сбылось и расчерчено во времени косыми тонкими линиями, парень почувствовал страх. Разбойник, все также противно скалясь, медленно вытащил из-за пазухи старый кинжал с зазубринами и двинулся на них, подволакивая правую ногу. Шаг, еще один, еще. Он размахивается и...

Кристиана вытряхнуло обратно. Да так сильно, что Дамн не удержал равновесие и плюхнулся на колени.

— Видение? — подал ему руку учитель.

Кристиан кивнул. Припадок был очень слабым, Дамн даже сознания не потерял. Он принялся рассказывать все, что видел, поднимаясь и отряхивая испачканные в пыли штаны. Пересказывал в точности каждую деталь: кривая ухмылка, нож с зазубринами, небольшая хромота. Учитель говорил, что в видениях не бывает мелочей, просто все нужно именно правильно понять, истолковать в нужном смысле. Только тут чего понимать? Все ясно.

— Ты слишком зацикливаешься на себе, — объяснил учитель. — Поэтому и все, что видишь, связано с тобой.

— А у вас не так?

— Конечно, нет. Хороший ясновидец должен видеть всю ситуацию в целом, а не только одну часть. Я тебе докажу.

— Что вы хотите, учитель?

— Где было солнце, в видении?

— Не знаю, может, в зените.

— То есть, у нас еще пару часов. — Веглас положил руку на плечо Кристиану и уставился вдаль.

Окинешь взором со стороны — задумался человек, не иначе. Но Дамн знал, учитель "смотрит". Случалось так, когда Роман Валерьевич заглядывал в Грядущее, как он говорил "целенаправленно", то есть сам, не подвергаясь припадками. Его глаза становились мутными, а тело наливалось тяжестью и превращалось в жесткое высушенное дерево. Веглас тоже когда-то объяснял "природу этого явления", но Кристиан уже подзабыл путаные толкования Романа Валерьевича.

Стоял учитель долго. Намного дольше, чем происходил припадок Дамна. Оно и понятно — Веглас запоминал мельчайшие детали, просматривал все возможные линии и вероятности будущего. Иногда Кристиану казалось, что именно в такие моменты Роман Валерьевич менял ход событий в нужную ему стороноу. Пусть и долго стоял учитель, зато в себя пришел почти мгновенно, резко сорвавшись с места.

— Куда мы, учитель? Расскажите, что случилось?

— Я лишь хочу показать тебе кое-что. То, о чем говорил сегодня. Пойдем быстрее, он скоро уйдет с тракта, мы можем его не нагнать.

— Но ведь... Это и к лучшему.

— Пойдем, пойдем, — поторопил его Роман Валерьевич. — Не болтай лишнего. Успеть бы.

Кристиан только головой покачал. Получается, они должны поторопиться, чтобы успеть встретиться с разбойником, который их... Только уважение и доверие Дамна к Вегласу всех ветров заставляло парня слушаться. Роман Валерьевич был мудр. Порою мудрыми становятся в старости, пережив многое и накопив громадный опыт. Иногда виной становится происшествие, перевернувшее всю жизнь. Но Кристиану казалось, что учитель мудр от рождения. Наверное, даже маленьким мальчиком он был слишком серьезен и непохож на всех.

А что если Веглас тронулся умом? Не прошел бесследно припадок в Рюгене, и теперь тот не соображает, что делает. Ведет их прямо в руки какому-нибудь отъявленному мерзавцу в надежде что-то доказать. Кристиан не без содрогания отогнал от себя темные мысли. Нет, с Романом Валерьевичем все в порядке. Он сильнее всего этого.

Они спустились с узкой тропки, ступив на южный тракт. Широкая мощеная дорога как раз взобралась на пригорок и норовила аккуратно сползти вниз. Позади остались зеленеющие невысокие горы со светлыми проплешинами и крутыми каменными склонами, уступив место яркому от полевых цветов лугу. На нем торчали редкие ели, стеснявшиеся своего старого убранства и редких новых иголок. Слева лежал здоровенный нагретый на солнце валун, по которому бегали маленькие ящерки. А справа теснились кряжистые голые деревья, только-только в спешке набросившие облачение из крохотных острых листочков.

Кристиан вздохнул полной грудью и на мгновенье забыл обо всех заботах и тревогах, тяготивших его только что. Где он только не был за все те короткие и одновременно длинные шестнадцать лет, подаренные ему Тремя Богами. И везде, в каждом уголке, находил свою особенную красоту. Люди, подолгу живущие в тех или иных краях, со временем переставали видеть то великолепие, которым владели. А ведь оно было. Везде, в любое время года. Стоило лишь захотеть его увидеть. Шире открыть глаза, и все. Кристиану даже иногда, совсем редко, приходила в голову мысль: может, это все остальные по-настоящему прокляты, а не он?

Но учитель не дал насладиться прекрасным лугом. Он настойчиво потянул Кристиана за собой, буркнув: "Уже скоро". Что скоро? Парень вздохнул и зашагал за Вегласом. Он почему-то думал, что старика надолго не хватит, но тот все топал и топал, сгорбившись и опустив голову. Только тут Дамн с запозданием понял, что место ему очень уж знакомо. Именно то самое, где они сейчас, из его видения...

Разбойник точно вырос из-под земли, точь-в-точь как видел, вернее, предвидел его Кристиан. Только теперь до парня дошло, что тот прятался за валуном. Лиходей улыбнулся, вытащил нож и пошел на них. Кристиан про себя считал шаги, заранее зная, когда разбойник остановится. Все... Парень поднял испуганные глаза — вот он, стоит прямо перед ними, еще один шаг, одно движение.

Прежде чем все случилось, парень успел повернуться к Роману Валерьевичу. Тот стоял, серьезно нахмурившись, но в его глазах не было ни капли страха. Лишь знание. Он видел все это, так же, как и Кристиан.

Когда душегуб уже изготовился для решительного действия, Дамн услышал, как от звона копыт дрожит земля. Разбойник встрепенулся испуганным загнанным зверем и припустился в сторону леска. Только куда ему было с его хромой ногой да против конных? Кристиан зачарованно оглядел сверкающие на солнце серебряные крылья, прикрепленные к дорогим доспехам. Конечно, о серебрянокрылых он слышал много — если и боялись чего-нибудь бандиты, то именно их — а вот видеть не довелось. Жилистый крепкий капитан — судя по шпорам — в два счета настиг разбойника и легонько ткнул того копьем в спину. Душегуб нелепо взмахнул руками, несколько раз перекувыркнулся и упал.

— Вы не пострадали? — капитан подъехал к ним.

Кристиан с интересом рассматривал смуглое загорелое лицо с живыми оценивающими глазами. Капитан был старше его минимум вдвое.

— Нет, — ответил учитель. — Мы ждали вас, Беккери Чейн.

— Вы знаете меня? — удивился капитан.

— Если я назвал ваше имя, то, скорее всего, я знаю вас.

— Я хотел сказать, мы знакомы?

— Нет, не знакомы. Мы никогда раньше с вами не встречались. Но вместе мы доедем до столицы, а затем расстанемся.

— Вы так в этом уверены? — развеселился капитан.

— Абсолютно. Вы очень суеверный человек и поверите в то, что я скажу.

— Да кто вы вообще такой? — насмешливость сира Беккери Чейна сменило раздражение.

Роман Валерьевич мягко улыбнулся, а Кристиан заговорил. Это был их своего вида обычай, учитель никогда не представлялся сам. Стеснялся, что ли?

— Перед вами Веглас всех ветров, плывущих в эфире и приносящих грядущее на своих крыльях.

— Витиевато, — фыркнул серебрянокрылый, — то есть ты и есть тот самый лжец с севера?

— Лжец? — удивился учитель.