Мы подошли ближе, и я внимательно рассмотрел замерших истуканов. Каждый, словно спал, с широко открытыми глазами и ни на что не реагировал. Но эти живые мертвецы продолжали дышать. Илья подошёл к одному кругу и положил ладони на плечи рослого мужчины.

— Есть присказка, будто у кота девять жизней, -сказал лев, — у нас будет десять. Одна своя и ещё девять — взятых взаймы. Больше, к сожалению, не получается. Бери ту группу и делай, как я. Чувствуешь?

— Тепло, — задумчиво пробормотал я и тут меня будто пронзило, — о чёрт! Я их всех вижу! Всю девятку! В моей голове. Но зачем?

— Постарайся оставить их образы в голове. А теперь медленно отпусти руки...Продолжаешь видеть?

— Да, — я потряс головой, — немного бледнее, но там же.

— Это — наши запасные жизни, — Илья улыбнулся, но как-то невесело, — именно поэтому я спрятал их так далеко, чтобы до них никто не сумел добраться. Теперь мы можем умереть десять раз. Одиннадцатый — будет настоящим.

— А кошки? — я схватил его за плечо.

— Я пробовал, с Галей — не получается. Похоже, на них это не действует. Придётся кошечек поберечь. А тебе — Зару — вдвойне.

— Она будет жить! — сказал я, сцепив зубы, — даже если я умру, то не позволю ей отправиться следом.

— Такой упрямый тупица способен на что-то, в этом духе, — хихикнул Илья, — думаю, ты даже смерть способен пришибить своей чугунной головой. Живи и пусть твоя Зара живёт. Она, действительно, чудо! Никогда не говори Гале, но в постели, она твоей львице не соперница.

— Знаю, — сказал я, ухмыляясь, — сейчас я тебе кое-что расскажу...

Заброшенная тропинка, петлявшая через парк, осталась такой же, какой я её помнил: те же ветки, корни деревьев и листья, хрустящие, под ногами. Тонкие лучики солнца, изредка, задевали лицо и тогда, я видел мгновенные ослепительные вспышки. Вероятно, вся наша жизнь — всего лишь молниеносная вспышка в глазах бога. Он даже не замечает каждого такого сполоха и продолжает идти дальше. Пойдём и мы.

Лёгкий ветерок не уставал упрямо гнать небольшие волны, которые, с тихим шелестом, атаковали, поросший травой, пологий берег. Я немного постоял у мостика, потом запустил маленький плоский камень, и он запрыгал по воде, звонко хлопнувшись о каменистый островок. Смешок, донёсшийся до моих ушей, подтвердил — старания не остались незамеченными. Я безмолвно согласился с присланным в мою голову посланием и быстрым шагом преодолел разделявшее нас расстояние.

Зара была там. Ждала меня в беседке, откуда и прислала свой зов.

Кошка была такая маленькая, такая несказанно прекрасная, что у меня замерло сердце. Тёмные глаза прятались в белоснежных потоках волос, но я ощущал на себе их внимательный взгляд. Не было нужды о чём-то спрашивать. Я просто обнял девушку, и мы долго молчали, любуясь картиной тихого озера, окружённого деревьями.

— Мы ведь умрём? — тихо спросила Зара.

— Скорее всего.

Как можно соврать части тебя самого?

— Ты боишься?

— Нет, — она ещё сильнее прижалась ко мне, — совсем-совсем не боюсь. Главное, чтобы ты был рядом. А если победим, то останемся вместе навсегда. Знаешь, Илья рассказывал: у нашей любви нет таких ограничений, как у людей. Нет ревности, нет скуки, нет доминирования, поэтому, наша любовь — вечна.

— Ох уж этот Илья, — боюсь, я не смог удержаться от некоторого сарказма, — ну, всё он должен разложить по полочкам. Когда вы занимались сексом, он не пытался объяснить, в каком именно порядке, всё должно происходить?

— Нет, — она хихикнула, — но, вроде бы, определённые правила у него есть. Галя рассказывала. А с тобой, сказала, всегда, как в первый раз. Это — так.

Мне почудилась лёгкая дрожь в её голосе и я осторожно убрал с лица прядь волос. Маленькая слезинка бриллиантом сверкала на матовой коже.

— Я не дам тебе уйти, — прошептала Зара, — даже если умру — не позволю тебе уйти за мной.

Я крепко обнял её, и мы безмолвно замерли, наблюдая беспечные воды озера, по которым медленно скользила лёгкая рябь. Казалось, будто вся реальность всколыхнулась от невидимого камня и это волнение усиливается с каждой секундой. А лёгкий ветерок, мгновение назад, ласкавший кожу нежными прикосновениями, набирает силу, превращаясь в лютый ураган, способный разорвать ткань бытия в клочья и унести ошмётки далеко-далеко.

Лишь мы, двое, оставались чем-то постоянным, в центре начинающегося безумия. И мы сохранили внутри себя картинку тёплого солнечного дня и крохотной беседки, посреди спокойного озера, окружённого шелестящими деревьями.

Где-то, глубоко-глубоко, далеко от всех бед и безумия вселенной, в беседке стояли двое, прижавшиеся друг к другу. Там они и останутся.

Навсегда.

— Люблю тебя, — сказала Зара.

— Люблю тебя, — я поцеловал её.

Купола, начинённые смертельно опасными тварями, ждущими часа пробуждения, казались спящими хищниками, которые вот-вот проснутся и набросятся на нас. Страха не было. Львы не умеют бояться. Был азарт охоты и ожидание боя. Нет, я всё же опасался, но не за себя, а вот за это прекрасное создание, стреляющее в меня искорками, из-под пелены белоснежных волос.

Зара была воистину великолепна, Галя ей, впрочем, не уступала. Ну, разве, совсем чуть-чуть. Длинные ноги обеих львиц облегали высокие сапоги, на тонких шпильках, а крохотные шорты соперничали по ширине с поясами, которые их поддерживали на узеньких талиях. Ну и топики, как же без них? Не смущать же наших доблестных охотников, угрюмо ожидавших около центрального купола.

Ага, и Галин любимчик тоже здесь, немного смущён, однако глаз не сводит с гордо вышагивающей кошки. О, та почтила его благосклонной улыбкой! И ручкой, ручкой, Чара позлить. Карр попунцовел ещё больше, но в остальном, Галины старания пропали втуне: командир охотников, не отрываясь, смотрел на свою бывшую супругу. Зара, снисходительно кивнула ему, и человек прикусил побелевшую губу. Ничего, всем нам уже недолго осталось терпеть другу друга.

— Когда приступим? — осведомился я и приблизившись к усыпальнице, постучал по серо-зелёной поверхности, — тук, тук!

Чар, с ощутимым трудом оторвал взгляд от Зары и глыбой придавил меня к куполу: его взгляд казался физически ощутимой величиной, способной расплющить менее прочные, чем я, объекты. Потом человек медленно запустил руку в карман комбинезона и достал часы на цепочке. Потребовалось некоторое усилие, чтобы опустить взгляд.

— Скоро, — проскрипели белые губы, — ещё немного...

— Будет небольшая фора, — жизнерадостно сообщил Илья, которому все наши сердечные дела были побоку, — сначала откроется главный купол, потом, спустя короткий промежуток — все остальные. Мы успеем войти, а вы — занять оборону.

Чар ничего не ответил, лишь молча спрятал часы и очень долго застёгивал непослушный клапан кармана. Рука у него дрожала. Похоже, наш бравый солдатик немного расстроен.

— Не хочешь подбодрить муженька? — спросил я у кошки, вызвав у неё приступ веселья, — подари ему поцелуй, что ли...

— А можно и я? — попросила разрешения Галя, строившая глазки, совершенно пунцовому Карру.

Охотники были заметно на взводе, поэтому наши смешки вызывали у них явное недоумение. Это, да ещё похотливые взгляды на совершенные тела львиц, вот и вся реакция на Зару. Из этого я сделал вывод, что Чар решил утаить столь незначительный инцидент, как переход одного из людей на тёмную сторону силы. Ха! И как он объяснит её исчезновение потом? Львы сожрали? Бедная, бедная Зара...

Кошка склонила голову и хитро взглянула на меня. Потом, плавно покачивая крутыми бёдрами, подошла к бывшему мужу. Тот, белый словно мел, неподвижно стоял, опустив руки по швам. Пока человек изображал столб, хитрая Галя подмигнула своему протеже и тенью скользнула мимо меня.

— Чар, — прошелестела Зара и прогнувшись, лизнула охотника в ухо, — Чар, ты хочешь меня?

У того заклекотало в груди, а взгляд стал абсолютно безумным. Я хрюкнул и посмотрел на Илью: того происходящее тоже веселило, но смотрел он так, словно исследовал нечто, имеющее чисто научный интерес. Хм, неисправим. Тем временем, Галя прижала молодого охотника к стене купола и активно действовала кистью в области ниже поясницы. Остальных людей всё это несколько беспокоило, но они не решались предпринимать какие-либо действия, без команды начальника. А того, в это время, било мелкой дрожью и заливало потом. Зара возложила ладони на плечи бывшего супруга и прижалась к нему грудью.

— Чар! — прошелестела она, — я вся горю!

К сожалению, представление оказалось сорвано: в самый напряжённый момент: оглушительный вой сирены разорвал напряжённую тишину и стены купола содрогнулись, отряхиваясь от серой пыли. В щербатой поверхности появилась прямая щель и начала раздаваться, обнажая тёмное нутро строения.

— Все назад, — негромко скомандовал я.

Зара, ещё раз, лизнула командира охотников в ухо и кувыркнулась ко мне. Галя отпустила, тяжело дышащую, жертву и волной схлынула назад. Мгновение — и все мы стояли перед входом, вглядываясь в пыльный мрак.

И тут сирена взвыла вновь. Черепахи малых куполов начали дрожать, исходя пылью. Не такая уж и большая фора.

— Удачи, — пожелал я, совершенно обалдевшему Чару, — она вам потребуется. Пошли.

— Стой! — охотник вцепился в мою руку, — ведь ещё не поздно всё вернуть? Можно вернуть, а?..

Какими выразительными иногда бывают человеческие глаза. Сколько в них мольбы, надежды и чего-то ещё. Ах, да — глупости.

— Конечно же, нет, идиот! — рассмеялась Зара и спросила у Гали, — и как ты этим с ними можешь заниматься? Они же воняют!

— Потом объясню, — пообещала львица, — ну как, идём?

— Я найду способ! — заорал Чар нам вслед, — найду!

— Очень настойчивый зверёк, — прокомментировала Галя и кошки дружно засмеялись.

Наш путь вёл совершенно прямо и вверх. Никаких украшений на серых стенах коридора — только тусклые светильники, едва пробивающие пыльную тьму. Стоило задуматься, почему, когда в моей жизни намечается поворотный момент — это происходит в месте, полном этой мягкой забивающей глаза, дряни? Почему мир людей, этой своего рода пыли, полон пыли настоящей?

— Пришли, — тихо сказал Илья и повернулся ко мне, — за этой дверью должна быть усыпальница. Думаю, сейчас Акка уже проснулась. Помни — она уже не львица, пусть и продолжает напоминать нас.

— Всё помню, — я отмахнулся от него, — наши шансы ничтожны, противник — всесилен и мы все умрём. Дверь открывай!

Лев покачал головой, глядя на меня, потом ухмыльнулся и повернувшись, начал ощупывать узкую прямоугольную щель, обозначающую проход. Как я не глядел на неё, но так и не смог различить никаких запирающих механизмов. Судя по озадаченной физиономии нашего кота учёного, ему это тоже не удалось.

— Ну-ка, отойди, — попросил я и повернулся к львицам, — смотрите, как это нужно делать.

— В своём репертуаре, — проворчал Илья, но отступил в сторону, — глядите, глядите, как это делает высокоразвитое существо, пользуясь интеллектом.

— Бух, — сказала Галя.

Я, изо всех сил, пнул ногой пластину двери и она, с грохотом, улетела внутрь, освободив нам проход. Галя принялась хлопать в ладоши, а Зара поцеловала меня в щёку. Илья взялся за голову. Завистник.

Мы стояли на пороге огромного круглого зала, залитого солнечным светом, проникающим внутрь через абсолютно прозрачный купол потолка. Пол устилало мягкое шевелящееся покрытие бледно зелёного цвета. Против входа, у стены, белели десять больших овальных штуковин, больше всего напоминающих яйца исполинской курицы. В настоящий момент "яйца" исходили сизым дымом и судя по всему, намеревались извергнуть наружу содержимое. Цыплят, очевидно.

В самом центре, на идеально круглом, постаменте, пускал блики гроб хрустальный. Иначе я эту хрень просто не знал, как и назвать. Прозрачный ящик, напоминающий кусок полированного льда, внутри которого, в белоснежной пене, покоилась львица, как две капли воды похожая на ту, чьё изображение висело в библиотеке нашего дворца.

По гробу, злобно шипя, струились змейки разрядов и умирали, сползая на пол. Если я не ошибался, то источником молний было неподвижное тело спящей красавицы.

За нашими спинами раздался дикий вопль, полный голодной ярости. Потом ещё один. И ещё. Много воплей. Похоже, наши неведомые, но многочисленные друзья добрались до купола хозяйки и теперь настойчиво просили пустить их внутрь. Интересно, уцелеет ли хоть кто-нибудь, из охотников?

— Ну, вроде бы всё спокойно, — сказала Галя, положив подбородок на моё плечо, — давай зайдём, убьём суку и свалим отсюда...

— Хм, — заметил Илья.

Цыплятки выбрались-таки наружу. Капсулы лопнули пополам и, в густых клубах пара, появились рослые мускулистые существа. Львы. Большие и сильные. Судя по тому, как пылают их глаза — у каждого в задницу вставили, как минимум, батарейку. У меня так не получится. По бледной коже бежали крохотные синие искорки, а выпущенные когти светились жёлтым пламенем. Весьма похоже на то, что кто-то селекционировал нашу породу. Очаровательно!

— У нас гости.

Мгновение назад она лежала в своём гробу, а теперь уже стояла рядом, разглядывая нас. Это совсем не походило на то, как перетекают мои кошки. Больше напоминало вспышки света или прыжки солнечного зайчика. Да она и была прекрасна, как солнечное сияние. Портрет не отражал и сотой доли её очарования; хотелось встать на колени и целовать ноги богини.

— Итак, кто это у нас? — она взялась тонкими пальчиками за подбородок, — учёный, понятно. Это, похоже, моя коллега — биоинженер, очень приятно. Ага, львёнок, весьма очаровательный, надо сказать! И, — она глубоко задумалась, разглядывая меня и покачивая прелестной головкой, — слышала, такие есть, но своими глазами вижу в первый раз. Оставить для коллекции? Жаль, не получится: слишком тесно связан со львёнком.

Она продолжала смотреть мне прямо в глаза и удерживать этот взгляд оказалось труднее, чем тяжёлую каменную глыбу. Потом алые губы раздвинулись, выпустив наружу:

— Убейте их всех.

— Займитесь этой десяткой, — скомандовал я кошкам, и они синхронно кивнули головами, — дайте нам время, прикончить тварь. Зара...

— Да, милый, — она улыбалась, — я тоже тебя люблю.

— Две, за одну, — едва слышно пробормотал Илья и взял меня за руку, — у тебя будет немного времени, чтобы понять, как действовать, пока...

— Пока?..

— Пока она будет убивать меня, — он отпустил руку и криво ухмыльнулся, — ты был хорошим вожаком. Прощай!

Три молнии одновременно выстрелили в разные стороны, две — обминая возвышение и третья — прямо в смеющуюся Акку. Ставка была на внезапность атаки и отчасти она сработала: кошки смяли искрящихся гигантов и начали, с шипом и воплями, кромсать их на части.

У Ильи не вышло.

Думаю, он и не надеялся на успех.

Продолжая хохотать, Акка схватила льва за грудь и легко вздёрнула над собой. Глаза львицы вспыхнули, словно два миниатюрных солнца и кот, изогнувшись, застонал.

Всё это время я, лихорадочно, пытался отыскать слабое место веселящейся твари и не мог. Она, действительно была словно свет: неощутима и неуловима. Брошенный мной тресп просто пролетел сквозь неё, звонко шлёпнувшись о стену. Акка подмигнула мне пылающим глазом и встряхнула добычу, вынудив льва глухо заворчать.