Омонье, похоже, была убеждена лишь наполовину. — С чего бы этому посреднику понадобилось впутывать клиента?
Дрейфус пожал плечами, как обычно, и, казалось, еще глубже вжался в кресло. — Возможно, это было раскаяние продавца. Возможно, они думали, что м-маска будет использована для совершения какого-нибудь обычного преступления, а не для массового убийства свинов и нищенствующих. Я говорю, что это ниточка, за которую нам нужно потянуть, даже если она никуда не ведет.
— И кого же вы предлагаете мне выделить для выполнения этой задачи, учитывая, что мы и так уже работаем до изнеможения?
— Что бы это ни было, мэм, — вмешалась Талия, даже не успев сесть, — я могла бы разобраться с этим, особенно если это касается Сферы милосердия.
— Нет, Нг, у вас и так забот более чем достаточно. — Омонье кивнула в сторону другого префекта. — И у вас тоже, Спарвер. Передайте это дело местным правоохранительным органам, Том, и посмотрите, что найдут констебли. Они могут получить удовольствие от того, что в кои-то веки возьмутся за дело по-крупному, и если обнаружат, что у Солтер-Риджентс есть что-то стоящее, то Броня может вмешаться, наделив полномочиями конфисковать и прочесать все, — она стукнула кулаком по столу. — Теперь перейдем к главному. Не скажу, что это должно быть отлично, Нг, но...
Дрейфус хрустнул яблоком. — Давайте посмотрим, что скажет Тал, хорошо?
Талия заняла свое место. Спарвер устроился поудобнее и ободряюще кивнул ей.
— Ну? — потребовала ответа Омонье.
— Я обнаружила аномалию в инциденте с Мизлером Кранахом. Полагаю, что это выставляет дело в несколько ином свете, заставляя нас...
— Без церемоний, Нг. Просто переходите к делу.
Талия послушно кивнула. — Мэм. Если позволите?
Царственный жест. — Продолжайте.
Талия спроецировала резюме своего компада на деревянные стены тактического кабинета. Старшие чины и аналитики, сидевшие спиной к стене, заскрипели сиденьями, издавая различные подсознательные звуки недовольства.
— Первые восемьдесят девять секунд полностью соответствуют установленному сюжету, мэм, поэтому я их пропущу. Все меняется только в последнюю секунду.
Омонье спросила: — Что мы видим?
— Сопоставленные потоки данных с разных точек зрения, с разным качеством захвата и эффективной частотой кадров. Я сопоставила их вместе. Это было... сложно.
— Не нужно льстить себе, — ответила Омонье. — Продолжайте.
Проекция показывала корабль Мизлера Кранаха в нескольких ракурсах, как раз перед тем, как он перестал существовать. На девяностой секунде орудия Вальско-Венева открыли по нему прицельный огонь.
Талия увеличила изображение, затянув последнюю секунду.
— Здесь есть промежуток, когда корабль подвергается обстрелу, но еще не поврежден до такой степени, чтобы он не мог продолжать свою собственную атаку на лемуров. Мизлер начинает терять контроль над оружием: угол его обстрела отклоняется, вызывая излом в цепочке повреждений, которые он наносит орбиталищу.
— Да, из-за обстрела из самого Вальско-Венева, — сказал Клирмаунтин. — Из-за схождения их орудий, попадающих в катер под разными углами. — Он взглянул на свой браслет, как бы говоря: — Ты для этого нас сюда притащила?
Талия собралась с духом. — Это не так, сэр.
Она вернулась назад и увеличила изображение еще больше.
— В эти несколько миллисекунд, сэр, мы видим, что катер уже теряет контроль над целью. Это было до того, как его задел огонь с Вальско-Венева. — Талия прочла сомнение и неуверенность на их лицах, даже Джейн Омонье это еще не убедило. Она представила, как Джейсон Нг стоит позади нее, нежно положив руку ей на плечо. — Я могу быть полностью уверена в этом анализе. При правильной корреляции различные потоки данных не допускают двусмысленности. За эти миллисекунды что-то произошло, что-то, инициированное Мизлером Кранахом.
— Вы слишком много считываете за несколько миллисекунд, — предупредила Бодри.
— Да, — согласилась Талия. — Именно поэтому я и пошла искать подтверждения.
Теперь внимание всех в кабинете было сосредоточено на ней. Это было ощутимо, перемена в настроении была такой же явной, как если бы освещение только что изменило температуру.
— Что вы обнаружили, Нг? — спросила Омонье.
— Один поток данных, мэм. На нем был запечатлен четкий, ничем не загороженный вид на задний шлюз катера. Никто из остальных этого не видел, потому что никто другой не мог этого видеть.
— Видел что? — спросил Клирмаунтин.
Талия выделила соответствующий канал. На стене появился катер, а в правом нижнем поле медленно обновлялась временная метка. Затем это появилось и исчезло.
Белое перышко, вылетающее из воздушного шлюза.
— Произошла разгерметизация, — сказала Талия.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Дрейфус отправился из тактического кабинета прямо к Хафдис, прибыв туда раньше, чем было условлено, но не удивился, обнаружив, что она уже подготовилась и ждет его.
— У меня здесь мой послужной список и рекомендации, если вы хотите их посмотреть.
— Просто приведите себя в порядок, — сказал Дрейфус.
Он повел ее немного окольным путем в комнату для кандидатов, и у него было достаточно времени, чтобы дать ей кое-какие указания, прежде чем бросить в полымя. — Ловро Брено станет для вас самым трудным препятствием, — признался он, когда они ехали на одном из цветных конвейеров по лабиринту туннелей и вращающихся секций, которые образовывали внутреннюю часть скалы.
— Я никогда не научусь ориентироваться в этом месте. Могу поклясться, что мы уже дважды проходили через это.
Дрейфус улыбнулся, вспомнив свое собственное раннее замешательство. — Вы удивитесь, как быстро освоитесь с этим. Астероид имеет более километра в поперечнике, но мы используем лишь малую часть его внутреннего объема. Вам потребуется не больше нескольких недель, чтобы сориентироваться.
— Какой смысл во всем остальном, если это не используется?
— Называйте это страховкой. Мы не всегда являемся самыми популярными фигурами в Сверкающем Поясе. Один или два раза некоторые граждане были достаточно неразумны, чтобы обратить свое оружие против Брони. Если и когда это случится снова, вы будете рады, что между вами и внешним миром лежит несколько сотен метров скалы.
— Поверю вам на слово, сэр. — Затем, развивая его предыдущее замечание: — Кстати, кто такой Ловро Брено?
— Еще один префект и человек, отвечающий за программу кандидатов. Не стоит недооценивать его только потому, что это похоже на административную функцию. Когда мы не занимаемся обычными выборами кандидатов, префект Брено занят полевыми действиями по всему Сверкающему Поясу.
— Я бы и не подумала недооценивать кого-то. — Как бы опровергая свою точку зрения, она добавила: — Не сейчас, когда я только начала. Брено не против того, что я здесь?
Дрейфус указал, на какую полосу им нужно было перебраться на одном из переходов в невесомости. — Да, он прекрасно воспринимает ситуацию. Редко бывает, чтобы кандидатов брали между обычными приемами, но прецеденты были. Брено будет справедлив во всех вопросах, но он не позволит вам уйти безнаказанно, если вы допустите хоть один промах. Вы должны быть к этому готовы. — И твердо добавил: — Второго шанса не будет.
— Я не прошу никаких одолжений, — сказала она, — но вы смогли бы оспорить мое дело, если бы до этого дошло?
— Оспорить, да. Но мнение Брено будет окончательным. Даже верховный префект не стала бы его отменять. Это одна из ее сильных сторон: когда она делегирует полномочия, она делает это от всего сердца.
— Я бы хотела с ней встретиться.
— Уверен, что со временем встретитесь. Она очень уважала вашу мать.
— Мама немного рассказала мне о том, через что прошла Джейн Омонье, — неуверенно произнесла Хафдис, как будто ей нужно было разрешение, чтобы продолжить эту тему.
Они отсоединились от конвейера и ловко переместились в одну из вращающихся секций, где царила нормальная сила тяжести.
— Единственный человек, который действительно знает, каково это было, — это верховный префект. Однако она не зацикливается на прошлом. Если бы она это делала, то все равно осталась бы жертвой Часовщика.
— Она замечательная.
Дрейфус не нашел в этом ничего достойного критики. — Так и есть. Лучшая из нас, лучшая из тех, кем мы можем быть.
— Я бы хотела узнать о ней побольше. Подробнее о том, на что это было похоже.
— Со временем, — повторил он. Они подошли к смотровой, на которую указывал светящийся контур двери на пустой стене. — Хорошо, Хафдис. Проходите.
Хафдис протянула руку к гладкой поверхности стены. — Я никогда раньше не сталкивалась с подобным. У нас в Файнстайн-Ву не было трансформируемой материи. — Она посмотрела на Дрейфуса с внезапной тревогой. — Что, если она меня не пропустит? Не будет ли это похоже на стеклянную дверь?
— Больше похоже на стеклянный матрас. Если стена решит не впускать вас, сначала она сделает это осторожно. — Дрейфус предложил ей пройти. — Вперед. Вас ждут. Когда через час или два я закончу планировать свои проверки, то приду и посмотрю, как у вас дела.
Она нервно кивнула. — Спасибо.
Хафдис осторожно ступила в стену. Серая поверхность окутала ее, как будто она была пловцом, ныряющим в воду. Затем она исчезла. Дрейфус повернулся, чтобы уйти, его мысли уже были заняты предстоящим делом.
Хафдис высунула кудрявую голову из-за перегородки. — Сэр, они хотели бы, чтобы вы присутствовали при начале моих оценок.
Дрейфус приподнял бровь. Он не мог себе представить, чтобы Ловро Брено был в восторге от его присутствия, разве только стать свидетелем того, как Хафдис разорвут в клочья при первом же испытании. — Они?
— Это верховный префект, сэр. Она в комнате. — Хафдис выглядела смущенной. — Я этого не ожидала.
— Я тоже, — пробормотал Дрейфус.
Хафдис отступила в комнату. Дрейфус последовал за ней, отступив назад, когда Хафдис заняла наколдованный стул напротив трех старших, которые сидели рядком за узким прямоугольным столом, на котором было разложено несколько предметов.
Комната была белой, ее стены равномерно светились, прогоняя тени. Стол тоже светился с обычной интенсивностью, предметы на нем, казалось, парили в воздухе.
Дрейфус узнал в одном из них черный ящик, который они нашли в комнате Тенч.
— Доброе утро, Хафдис, — поздоровалась Джейн Омонье, сидевшая справа от Ловро Брено и Лилиан Бодри. Она подняла глаза на Дрейфуса. — Извините, что задерживаю вас, Том, но я хотела, чтобы была абсолютная прозрачность.
— Прозрачность? — спросил Дрейфус.
— Мы слишком многое приняли на веру, — сказала Омонье. — Конечно, наши записи показывают, что у Ингвар действительно была дочь, даже если она, кажется, никогда никому о ней не говорила.
— Ингвар защищала свою личную жизнь, — ответил Дрейфус. — Она не говорила о Хафдис, это правда. Это потому, что она ничем не делилась о себе, кроме своей работы.
— Тем не менее, мы должны проявить усердие. — Омонье жестом предложила Хафдис протянуть ее руку через стол.
Хафдис сделала это без колебаний.
Омонье посмотрела направо. — Лилиан, не могла бы ты?
Бодри взяла со стола один из предметов, биомедицинский стилус, и нажала им на руку Хафдис. Стилус мигнул, показывая, что он собрал статистически значимый образец генетического материала.
Хафдис убрала руку. На том месте, где стилус коснулся ее кожи, было крошечное пятнышко крови, но она не выказала ни тревоги, ни дискомфорта.
Дрейфус был поражен ее самообладанием.
— Вы должны убедиться, что я — это я, — заявила Хафдис с откровенной уверенностью.
— У нас в файлах нет вашей генетической последовательности, — ответила Омонье. — Общие правила запрещают нам это. Также у нас нет доступа к генетической последовательности вашего отца, Майлза Селби, или каких-либо его близких родственников. Но у нас есть генетическая последовательность вашей матери. Потребуется всего несколько секунд, чтобы установить перекрестное совпадение митохондрий, если вы действительно родственницы.
Стилус снова мигнул. В то же время раздался звуковой сигнал от компада, стоящего перед Омонье.
Она придвинула его к Ловро Брено.
— Момент истины.
Брено поднял компад огромной ручищей. Его холодные серые глаза изучали результаты анализа, выражение его лица было непроницаемым. Другой рукой он провел костяшками пальцев по рыжеватым волосам на голове, издавая резкий скрежещущий звук.
— Если она не моя мать, — сказала Хафдис, — то я впервые узнаю об этом. Я не была бы настолько глупа, чтобы думать, что могу прийти в Броню и выдавать себя за ту, кем я не являюсь.
— Ловро? — спросила Омонье.
Брено поставил компад. — Она подходит. Пятьдесят процентов их генов являются общими. Это делает ее сестрой или, что более вероятно, матерью или дочерью Ингвар Тенч. — Он легким движением руки вернул компад обратно Омонье. — Что не гарантирует ей особого отношения, на случай, если у кого-то возникнут какие-то идеи.
— Уверен, что никто из нас этого не делал, — сказал Дрейфус. Затем, кивнув на черную коробку: — Полагаю, теперь она может видеть эти вещи?
Бодри придвинула коробку так, чтобы Хафдис могла дотянуться до нее. — Это вещи вашей матери. Вы можете делать с ними все, что пожелаешь.
Хафдис подождала мгновение, затем подняла крышку и запустила руку в груду предметов, без особого любопытства роясь в них и не сводя глаз с верховного префекта. Она достала прядь волос, фотографию, расческу, карманную лупу, строгую заколку для волос, затем позволила им упасть обратно в коробку — все, кроме заколки для волос, которую надела на себя, закрепив пучок черных локонов на затылке.
— Это не может быть всем?
— Боюсь, что это так, — сказала Омонье. — Ваша мать не была склонна к привязанностям. У нее были мебель и одежда, изготовленные из трансформируемой материи, но они были переработаны. Их можно восстановить, если вы того пожелаете.
Хафдис со щелчком закрыла крышку. — Если это все, что она оставила себе, то это все, что мне нужно. Полагаю, теперь, когда вы убедились, что я говорю правду, мне можно взять эти вещи с собой?
— Они ваши, — сказала Омонье, великодушно взмахнув рукой.
— С этим покончено, — сказала Бодри, глядя на своих коллег в ожидании кивков в знак согласия. — Можем ли мы продолжить оценку?
— Можем, — сказал Брено.
Дрейфус попытался встать.
— Разве вы не собираетесь остаться на это испытание, Том? — мягко спросил Брено.
— Я бы с удовольствием, Ловро, хотя бы потому, что надеюсь, что Хафдис выдержит все испытания, которые ты можешь ей устроить. Но есть небольшая проблема — около четырехсот орбиталищ, которые необходимо посетить.
Спарвер преуспел в том, чтобы сделать эту задачу хотя бы отдаленно выполнимой, затратив на это меньше недели работы. Из тысяч мест, которые Тенч посетила хотя бы раз за годы своей полевой службы, Спарвер сократил список до пугающих, но выполнимых четырехсот одиннадцати наиболее вероятных орбиталищ. Он сделал это, исключив все места, которые Тенч посещала только один раз, а также те, которые были предметом многочисленных рутинных визитов других префектов. У него было предчувствие, что Тенч, должно быть, сделала какое-то открытие, принадлежащее только ей.
