Ролевик: Рунолог. Мелочь пузатая

— Они, моими скриптами. Невероятное стечение обстоятельств.

— Вероятное, только не очень. Я нужную ветку три года тащила. Значит, не зря надрывалась. Самое вероятное было — гибель всех вместе. Еще, кстати, возможная вероятность. Так что давай, побыстрее восстанавливайся, нам еще кучу вопросов решать.

Я села поудобнее, вошла в транс, вниманием коснулась источника, стряхнула с него излишние ограничения, перенесла сознание, посмотрела на себя из него. Обалденное чувство. Словно я-сама себя-саму освобождаю от пут, выпускаю на волю, и тут же — я-сама себя-саму питаю, лечу и просто утешаю-радую. Когда вышла из транса, Альфлед внимательно смотрела расфокусированным взглядом вокруг меня — так первокурсники учатся видеть ауру, особенно будущие боевики, у которых с восприятием тонких материй туго.

— Ты не человек.

— Конечно, — отвечаю. — Жуткая межрасовая помесь.

— Не-а. Я не об этом. А я все думала — почему твои пути везде прорастают?

— Как плесень, что ли?

— А это — не пути... Это нити силы. Влияния. Давай дружить?

— Да мы, вроде, и не враждуем.

— Ты мне не доверяешь.

— Доверяю больше, нежели многим другим. Ты — властитель, я — исследователь. У нас разное мышление, разные цели. Мы не можем идти вместе, только рядом.

— Да. Но есть же союзнический договор, образца довоенных времен. Хочешь?

— Хочу, — говорю. — С одним условием. Поклянемся предвечным Хаосом.

— Согласна.

И вот две чумазые девчонки, в самом центре Кугро, в закутке между запертой дверью и проломом, быстро заполняющимся морской водой, объединили свои судьбы союзническим договором, один в один повторяющим тот, что связывал когда-то Райвана Убийцу и четырех сильнейших магов Ирайи. И потом ни разу об этом не пожалели. Где-то глубоко в сути этого мира заскрипели и сдвинулись шестеренки, застучал маховик, где-то совсем в другом месте — ветви набухли соком, выпустили цветочные почки, где-то — разомкнулась окружность, завертелась винтом Архимеда, где-то вздрогнул задремавший Зритель и уставился на экран — «и что тут такого? какие-то оборванки...», а хитрый мужичок в ватнике застыл на минуту с бычком, прилипшим к губе: «Интересно девки пляшут! На ходу подметки рвут».

— Пошли, — сказала Альфлед. — Время.

Эту дверь я вынесла тем же корявым способом, что и предыдущую, жалкого малефика-ревенанта (не дотягивает до магистра, аднака!), который выскочил с двумя тупыми зомбями откуда-то сбоку, упокоила тем же скриптом, только сдвоенным, вот, не ожидала от него такой действенности, оказывается, эта раскривулька, если ее как следует запитать, почти мгновенно разлагает любую мертвую материю... Осматриваюсь всеми своими ощущениями, шарю по углам «руками» источника. Тааак, все под контролем, Альфлед — входи. Вон там — что-то живое, но, кажется, оно уже почти дохлое. Какая-то жертва вивисекторов.

Принцесса туда рванула, как спринтер. И остановилась с перекошенной физиономией.

— Хю... Иди сюда.

Подхожу. Каменная ванна длиной метра три, а в ней, в мутной жиже (хорошо, от запахов фильтр помогает) что-то шевелится. Наверно, я ошиблась. Этот ллири не может быть жив, а эманации живого дают мириады червей, копошащихся в его плоти. Ноги уже практически съедены, там кожа висит на костях и из многочисленных дыр сочится красноватая гадость, на руках пальцев нет, а предплечья раздуты, как две гнилые колоды, и из них торчат пульсирующие червячьи задницы: одним концом жрут, другим — испражняются. Плечи заселены пореже, на туловище тоже скопление червей не такое густое и более свежее: не так глубоко забурились.

— Это его ты искала?

— Да, — Альфлед не просто разочарована, она в ужасе, лицо осунулось, глаза как плошки. — Он должен выжить. Я же вытянула его нить! Он не может вот так умереть! Хюльда!

— Наверно, надо снять это, — под кожистыми «волосами» ллири просматривается антимагический обруч. — И тогда еще раз просканировать. Ты умеешь?

— Ну, если есть ключ...

— Нет ключа. Давай, попробую.

На себе я колодки однажды растворила, но что у меня получится сделать это на ком-то еще, и не убить его... не уверена. Только другого выхода все равно нет — ключ можно искать до морковкиных заговень, а пострадавший, даже если еще жив, того и гляди склеит ласты. Попробую, Альфлед же вытянула его нить... Успокаиваю и скрываю в глубине свой источник. Нечего ему со всякой дрянью контачить. Закрываюсь энергетическим щитом от внешнего мира. Вхожу в состояние вампирической голодожажды. Усиливаю ее, иду против течения к черно-алым истокам, пропускаю поток сквозь себя. Приоткрываю крошечный участок, точку в щите, касаюсь ею обруча. Есть! Блокиратор не просто соединяется со мной, он становится частью меня, и, повинуясь моей воле, размыкается. И — исчезает, как когда-то исчезли мои колодки. Отсоединяюсь от алого потока, убираю его следы из себя, меняю состояние на нейтральное, потом освобождаю источник. Ощущения так себе, но голод постепенно уходит, и я наполняюсь силой и спокойствием.

Ой! По голове как кувалдой влепили. Ментальное давление скручивает тело, болевые рецепторы перегружены, щщасс сдохну... Еле удерживаюсь, чтобы не перевести боль в силу.

— Мы свои! — это я успеваю сказать до обморока, а принцесса не миндальничает и шарахает ллири полевой анестезией, самое то, чтобы не дергался.

Получилось вот что: парень пришел в сознание, не разобрался, кто перед ним (а кто бы стал это делать на пороге смерти, да еще когда вокруг — одни враги), понял, что блокиратор магии сняли — и влупил со всей дури. Хорошо, что только по мне, Альфлед осталась в сознании и быстро его успокоила. Если бы дожал — инсульт бы мне обеспечил, а так только оглушил, жить буду. Когда очнулась — он уже не буянил, Альфлед наложила заклинание бесчувствия и пролевитировала обвисшее тело на каменный стол, весьма напоминающий разделочный прилавок. Парню, если выживет, придется вовсю пользоваться телекинезом. Благо, эфирку ему не попортили, а конечностей он, считай, давно уже лишился. Знаю, есть методики регенерации, но целители, обычно, предупреждают: «результат не гарантирован». Эх, принцесса, если это — тот «акварин», с которым ты связала судьбу, я тебе не завидую.

Альфлед расстегнула и раскатала сумку, оказавшуюся этаким «мини-госпиталем» военного целителя, и повернулась ко мне:

— Пришла в себя? Эликсиров не надо? Поставь на нас полный щит и иди, Пекрито заждался.

— Кто? — вот такая она, дружба с принцессами, помогла — и поди вон, хорошо еще, что союзнический договор заключили.

— Скелет ходячий. У тебя в запасе не более получаса. Не остановишь его сейчас — будет поздно. Ты это знаешь.

Да, девочка серьезно подготовилась, куда мне до нее. Время рассчитано по минутам, нити вероятностей вытянуты и переплетены в точной последовательности, так что и спорить не хочется.

— Как считаешь — смогу? — напрямую плетельщицу спрашивать бесполезно, а вот узнать мнение... может, и скажет правду.

— Должна. Иначе зачем бы мне Иллха спасать? — и нежно, как-то по-взрослому улыбнулась.

Иллха, значит? И где я слышала это имя? Ладно, сейчас не время об этом думать, надо как-то добраться до Пекрито. Нет, не «как-то», а быстро. Для этого только один способ есть — моя фирменная телепортация.

Чем она принципиально лучше других, так это тем, что я не сразу появляюсь в выбранном месте. Сперва формирую астральную проекцию, а потом физическое тело перетаскиваю. Если что-то пойдет не так, всегда есть возможность сбежать, пусть и оставив клочок ауры в негостеприимном месте. Иногда это спасает жизнь. Как сейчас.

Сконцентрировавшись на Пекрито, я перенесла внимание в эту область, и убедилась, что личу не до меня. Скорее всего, мое присутствие он ощутил, но отвлечься от ритуала не смог, как не может отвлечься человек, опорожняющий кишечник. «Туалета не нашел, а процесс уже пошел». Процесс и впрямь был в самом разгаре.

Когда-то, в далекой земной жизни, я с гадливым любопытством рассматривала репродукции Босха. Сколько же всякой дряни там было! Я не о его знаменитом «Саде удовольствий», я о картинках ада и чистилища. Ясно, что фантастический облик нарисованных демонов был производным от образов уродливых людей, животных и неживых предметов, переплетенных далеко не случайным образом, а так, чтобы погадливее было. Но, в самом деле, сущности, находящиеся ниже плотного астрала, не имеют формы, это мы придаем им определенный облик, собственными страхами. Не удивительно, что он настолько узнаваем. Их местообитание по плотности близко к физической материи нашего мира, но при этом гораздо пластичнее. И энергозатратнее на порядок. Поэтому там агрессивно все — и флора, и фауна, и психозоа, и даже ландшафты. Нашествия таких тварей на Ирайе помнят с доимперских времен. Пока менталисты со своим плешивым главой не взяли власть над остальными магами, то и дело какой-нибудь недоумок вытаскивал на физический план обитателя «адских» миров, а то и не одного. В результате гибли города и селения, а однажды было сожрано подчистую королевство Венея, и им бы одним не ограничилось, если бы соседние государства не наняли Райвана Убийцу для зачистки рассадника нечисти. Чем они расплачивались, история умалчивает, наверно, чтобы не портить лубочный образ далеко не светлого Райвана.

Но то, что к нам лезло в последние сто лет... Оно было неуловимо другим. Если охарактеризовать его в двух словах, то это будет «вечная гниль». Как «гниль» может быть «вечной» — непонятно, но эта именно такова. Разлагается — и никак не исчезнет, подыхает — и никак не умрет. Эта дрянь, в отличие от обитателей энергозатратных «адовых» планов, гораздо устойчивей к внешним воздействиям, а магов, сравнимых по силе и мастерству с Райваном, у нас нет. Достаточно открыть им дорогу — и Ирайя повторит судьбу своего вероятностного «близнеца» Хирайи.

Лич в данный момент делал именно это, и «схватить и отнести в Туман» я ни его, ни Зерно Хаоса не могла — его охраняло не менее сотни некромагов-ревенантов. Они образовывали большую внешнеориентированную звезду, в центре которой была платформа из обсидиана.

На ней по кругу стояли чаны с парящей кислотой. Десятков пять, навскидку, может, немногим меньше. В них, зафиксированные энергетическими путами, бились люди, с обугленной плотью, вздутой пузырями кожей, безглазые, с обнажившимися костями. Несмотря на запредельные страдания, они не умирали и не лишались сознания — малефики на Кугро свое дело знают. Энергия текла к трону, стоящему в центре платформы, но на нем никто не сидел, а стоял ларец с чем-то пульсирующим внутри. Ощущения от близости этого нечта были омерзительные, как от вида червей в живом теле, только сильнее. Так вот ты какой, пушной зверь!

У трона стоял Пекрито и пел что-то непонятное. Ради ритуала он сдвинул тембр голоса на две октавы вниз, и теперь от баса, уходящего в инфразвук, тряслись тяжелые занавеси. Когда он махнул рукой, к трону подтащили трясущегося человека, тот обмочился от страха, но не пытался вырваться из рук мертвых стражей. За ними шел палач, и в нем я признала конторского лиса, а в будущей жертве — Шоней эртен Гармета. Палач был спокоен, посол же, увидев, куда его привели, закричал, начал извиваться и пустил газы. Тогда эр Шонея сдавили с двух сторон, подняли и поднесли к трону. Палач взял его за волосы, наклонил над сиденьем, одновременно запрокидывая голову, так что я увидела перекошенное от ужаса лицо, и сделал глубокий полукруглый разрез на шее. Кровь полилась на ларец, она шипела, словно на горячей сковородке, и впитывалась без следа, а пульсация в ларце стала сильнее. Крови было слишком много, так, как если бы она шла не самотеком, а кто-то выкачивал ее из жертвы. Наконец, последние капли упали на трон, и скрюченное тело утащили мертвецы, а к палачу подвели следующую жертву. Этот тоже был наш, но из матросов. Новая жертва не извивалась и не кричала, но в глазах ее было столько запредельного ужаса, что он выплескивался на импровизированный алтарь раньше крови. За этими двумя были принесены в жертву и остальные члены посольства, а также вся корабельная команда. По мере того, как кровь впитывалась в трон и ларец, граница между мирами истончалась, и на десятой жертве уже первые твари преодолели ее и обрели кошмарные формы. Поток силы стал постоянным, теперь энергию нашего мира затягивало в тот, но жертвоприношения продолжались. Странно, что на мою астральную проекцию так никто и не отвлекался до тех пор, пока на алтарь не приволокли эр Хравана. Капитан не испытывал ужаса — он был в страшном гневе. Повернув ко мне перекошенное лицо с разрубленной наискось щекой, он крикнул:

— Да сделай хоть что-нибудь! Не медли!

— Она за нас, — не оборачиваясь, сказал Пекрито, а потом кивнул палачу. — Ну, режь.

Но конторский лис медлил, Пекрито его не поторапливал, а капитан смотрел на меня, не сводя глаз.

— Мы просто восстанавливаем историческую справедливость, — бесцветным голосом произнес лич и более настойчиво приказал конторскому лису. — Завершай же.

Но тот был неподвижен.

А что он может сделать? И что могу я? Закинуть в поток «кварковую бомбу»? Так это конец всей Ирайе, в лучшем случае, а то и двум ее близнецам-параллелям. Слишком большие энергии тут задействованы. Ошибся ты, Дерек! Не те вероятности плела, Альфлед! Я не способна остановить вторжение, не уничтожив планету. А уничтожать ее я не стану, хотя бы потому, что так остается хоть какая-то надежда для ее жителей, а с моим руноскриптом точно всем сварчокан. Отчаянье охватило меня, я погрузилась в него, как в темную воду, и тонула, растворялась, становилась отчаяньем... вечность. Кажется, эоны прошли, прежде чем сознание достигло истока и поглотило его. И тогда настала вселенская Пустота. Ничто, бесцветное и бессодержательное, безмысленное и бессмысленное. Зачем все? Лучше не быть. И я накрыла им весь зал, с его троном-алтарем и Зерном Хаоса, с истекающим из нашего мира потоком, с Пекрито, ревенантами, жертвами и палачом. Кажется, в последнее мгновение старый лис подмигнул мне и помахал рукой. Я не помню.

Разверзлась бездна, с грохотом схлопнулась каверна в эфире. Мою проекцию вышибло вверх метров на триста, и прямо там, над горами, в нее перешло физическое тело. Едва успела активировать левитацию. Источник выпустил тонкие струи и сформировал вокруг меня кокон. Что-то рвануло в огненных недрах острова, и гора медленно раскрылась, будто цветок. Я окутала себя щитом камня поверх силового кокона и ощутила, как меня подкинуло еще выше. Я не собиралась биться о стенки, и полностью экранировалась от внешнего эфиропотока. Теперь эфир обтекал сферу, не проникая в нее, а я повисла в невесомости, удерживаемая от вращения силовым коконом. Я не видела, что творится вовне, но и не могла разбиться или быть смята давлением. Словно призрак или шаровая молния, я парила в самом сердце урагана, смерча, извержения вулкана, и на душе было тихо и пусто. Если все получилось, то обсидиановый трон, Пекрито, Зерно Хаоса и многое другое оказалось сейчас в мире Остановленного Распада, а граница миров схлопнулась на месте эфирной каверны. Хорошо, если поток полностью отсечен. Хреново, если какие-то щели остались. Слишком много «если». Лучше подождать.