"Логично", — согласился дух.
"А то. Зря ты меня, что ли, мордой в этот треклятый сборник законов тыкал? И вообще, если я не изрисовываю пометками каждую страницу прочитанной книги, это не значит, что я при надобности не вспомню её содержание... кстати, прекращай это делать — я только сегодня сообразил, что Кай наверняка сунул туда нос... и, вероятно, сделал соответствующие выводы. Так вот, должно быть что-то ещё. Ещё одно поручение, скрытой целью которого будет заставить меня нарушить законы Морровинда. Причем преступление должно быть таково, чтобы даже при отсутствии веских доказательств от меня отвернулись все".
"Угу, завести постоянного любовника, например, - поддел его дух. - В Морровинде это как раз запрещено. "Тридцать Шесть Уроков Вивека", проповедь тридцать третья".
— Ни за что! — подпрыгнул Элемар, едва не стукнувшись головой о стрелку указателя.
И, спохватившись, перешел обратно на мысленную речь:
"Чтоб ты знал, мне после приюта еще года три кошмары снились, как меня одному из "постоянных спонсоров" продают! Я и от наставника Жоффрея чуть не сбежал, когда он пришел меня забрать, потому что он прикинулся очередным "достойным господином", пришедшим купить себе мальчика под видом усыновления! Рваные жопы соседей по комнате, знаешь ли, очень быстро отучают верить в лучшее в людях".
"Что ж, мои поздравления твоим наставникам, — мрачно произнес Второй. — Им почти удалось превратить недоверчивого приютского волчонка в преданного и послушного пса ордена. К счастью — только почти".
Альтмер промолчал, понимая, что "сосед" прав. Кто знает, как бы все обернулось, не появись Второй. И кто знает, как ещё обернётся... Однако вдумчиво заняться самокопанием ему не дали.
"Так что ты там все-таки надумал?" — поинтересовался дух.
"Что? — встрепенулся он. — А... о чем это я?.. Ага! Так вот, мне пришло в голову, что новое поручение должно нарушать законы Морровинда. Причем именно те, которые опираются на исконно данмерские традиции и ценности. Таковых я сходу могу назвать две — Трибунал и культ предков. Против Трибунала меня не погонят. А вот культ предков — достаточно поручить мне обнести пару данмерских гробниц. Да даже одной хватит за глаза, если она чем-то знаменита. Если об этом узнают — местные меня сами закопают. Или что они там делают с осквернителями".
Второй промолчал. И молчал так долго, что Элемар начал подозревать неладное.
"Эй... я что — угадал?" — осторожно спросил он.
"Охренеть... — наконец, выдал дух. — Что ж ты раньше-то мозгами не пользовался, умник? Или ты специально идиотом прикидывался?"
"Не без того, — признал альтмер. — До тебя мне, конечно, еще далеко, но я учусь. А вытянуть из тебя что-нибудь интересное порой можно было, только прикинувшись идиотом".
Ответом ему стал поток отборной площадной брани — мгновенно пришедший в ярость дух многословно и в подробностях рассказал ему, что он думает по этому поводу — неожиданно перешедший в веселый заливистый смех.
"Во имя всех богов, — все еще посмеиваясь, произнес, наконец, Второй, — а я ведь уже начал думать, что мне и впрямь достался инфантильный необучаемый идиот. Рад, что это оказалось не так".
"Если бы я сам старательно не убеждал в этом окружающих, я бы обиделся, — хмыкнул альтмер. — Но, как я уже сказал, до твоего уровня мне действительно далеко. И дело вовсе не в том, что ты наперед знаешь, что нас может ожидать. Я давно понял, что ожидающее нас — да, именно нас — будущее ты знаешь, в лучшем случае, в общих чертах, а сведения о мире у тебя отрывочны и неточны. Важно другое — ты мыслишь совершенно иначе. Твои заметки на полях — это нечто, — хихикнул он. — Из них я узнал больше, чем из текстов, которые ты комментировал".
"Да, я заметил, что в разговоре с Антаболисом сегодня ты очень удачно копировал меня. Но не придал этому значения. Зря, оказывается. Но вообще-то я чувствую, что тело уже отдохнуло и можно двигаться дальше. К тому же мне очень не нравится вон то облачко, — дух мягко повернул голову Элемара лицом к северу, туда, где над виднеющимся вдалеке бурым конусом Красной Горы висело небольшое облако необычного красного цвета, медленно увеличиваясь в размерах. — Потому что, если это то, о чем я думаю, то к тому времени, когда оно до нас доберется, нам лучше находиться где-нибудь в укрытии. И... надень шлем. Прямо сейчас".
"И что это, по-твоему, может быть", — полюбопытствовал альтмер, вынимая из заплечной сумки хитиновый шлем.
Короткий ответ Второго заставил его вздрогнуть:
"Мор".
* * *
Альтмер лежал на скальном уступе недалеко от входа, прижимаясь животом к теплому туфу(21), и наблюдал за парочкой контрабандистов, лениво ковырявшихся в куче двемерского хлама и время от времени перебрасывавшихся парой-тройкой коротких реплик, довольно ясно различимых даже сквозь неумолчный рокот работающих двемерских механизмов. Особенно его интересовал бретонец, то и дело беспокойно оглядывавшийся на пролом, ведущий к выходу.
— Где там даэдра носят этого придурка Граниуса? — наконец воскликнул тот, раздражённо бросив обратно в кучу помятый узорчатый кубок. — Сам же говорил, что будет буря, потому что над Красной Горой с утра клубится моровое облако, и сам же шляется неизвестно где!
Его напарник, широкоплечий редгард, мрачно проворчал:
— Вот пойди и проверь, если так неймётся. Хотя я бы не огорчился, если б оказалось, что этого плешивого труповода уволокли скальные наездники.
— Да ну его на хрен, пердуна старого, — отмахнулся первый, после предложения самому пойти и проверить, мгновенно растерявший весь запал. — Сам явится. А не явится... — он снова махнул рукой.
Упомянутый Граниус, если Элемар верно истолковал, о ком речь, к этому времени уже примерно полчаса никуда не собирался являться. Причиной тому стала его безвременная смерть. И альтмер имел к этому самое непосредственное отношение...
...Когда из-за разбитой бамбуковой тележки возле дальнего края моста встал всклокоченный, словно со сна, пожилой седовласый имперец, Элемару стоило некоторых усилий сдержать смех — очень уж комичным было выражение физиономии неизвестного. Впрочем, веселье закончилось, не успев начаться: старик — а незнакомец был заметно старше Косадеса, самого старшего из виденных альтмером в Морровинде имперцев — резко взмахнул руками и... послал заклинание куда-то в сторону. Причина такого странного поведения стала ясна почти сразу — имперец оказался некромантом и, как положено порядочному некроманту, держал материал для своих магических упражнений и изысканий при себе. В данном случае "материалом" оказался человеческий скелет, с сухим пощелкиванием встающих на место костей поднимавшийся из плоского широкого ящика, стоявшего у самого края моста(22).
"Опаньки, — изобразил удивленный присвист Второй, — некромант".
Альтмер усмехнулся и встретил костяного воина простеньким заклинанием успокаивания немёртвых, относящимся к расформированной после событий "Деформации Запада" Тавматургической Школе(23) и выученным им еще в Школе Юлианоса. Против более сильной нежити оно могло и не сработать, а вот для такого случая — в самый раз.
Скелет подпрыгнул, замер, словно в раздумье, и неторопливо заковылял в сторону сыплющего проклятиями хозяина, раздраженно упокоившего его молнией. Элемар двинулся следом, готовясь в случае чего отпрыгнуть в сторону с траектории следующего заклинания. Однако имперец снова поднял только-только упокоенного прислужника. С тем же успехом... правда, костяной вояка на сей раз, едва успев собрать себя, получил отпугивающее заклятие. И немедленно рванул прочь от "угостившего" его оным альтмера, закономерно получив от разъяренного повторной неудачей призывателя еще одну молнию. Только на этот раз, вместо того, чтобы раскатиться набором костей, звонко простучав черепом о металл моста, бедолага осыпался кучкой сизого праха, вызвав тем самым новый шквал проклятий. А Элемар, пробежавший под его прикрытием почти две трети длины моста, не дожидаясь, пока противник опомнится и придумает что-то еще, запустил в него уже зарекомендовавшим себя огненным шаром и бросился вперед, на ходу доставая меч.
Имперец оказался более вертким, чем можно было ожидать от человека его возраста, и почти сумел увернуться. Почти. Лишившийся половины волос и покрытый ожогами некромант, сорвавший с себя загоревшуюся рубаху, был страшен. Вся левая сторона туловища, рука и часть лица были покрыты сочащейся сукровицей черно-красной коркой. Правый глаз имперца буквально светился от ненависти, а левый... на левую часть лица противника альтмер старался не смотреть. Чтобы не утратить боевой дух.
Взревев от смеси боли и ярости, некромант вновь вскинул руки, вокруг которых начало формироваться уже знакомое свечение. Альтмер быстро, чтобы не терять противника из поля зрения покосился на стоящий неподалеку ящик, но тот оказался пуст. А имперец вынул из воздуха копье. Чёрное, с цепочками горящих алым светом даэдрических глифов вдоль древка и на устрашающей формы зазубренном наконечнике, и окутанное едва заметной сиреневой дымкой.
"Дурак, — прокомментировал Второй выбор противником оружия. — Кто же с покалеченной рукой копье призывает?"
Элемар подумал, что некромант мог просто не знать других заклинаний призыва. В конце концов, Школу Колдовства, как отдельную ветвь магической науки, основали тогда же, когда расформировали Школу Тавматургии. А до того вошедшие в нее заклинания были разбросаны по всем остальным ветвям. Какие именно и где, он не знал, но это и не имело особого значения. Нацеленное в его сторону призванное копье в ходящих ходуном руках обожженного некроманта волновало его куда больше. Поэтому альтмер, изогнувшись и мысленно проклиная свой высокий рост, поднырнул под летящий в него наконечник и ухватился за неприятно теплое, слабо вибрирующее под ладонью древко. И тут же резко дернул его к себе, заставив имперца сделать пару торопливых шагов вперед, чтобы не лишиться оружия.
То, что выпустить копье из рук было бы, пожалуй, разумнее, некромант понял только, когда увидел двемеритовое лезвие, торчащее в его собственной груди. Хотя альтмер допускал, что выражение изумления в смеси с обидой могло означать и что-то другое. Копье с гулким звоном исчезло, а сам имперец завалился на спину и, слабо дернувшись, затих.
— Вот и все, — пробормотал Элемар, стянув с головы шлем и вытирая меч о валяющийся тут же драный камзол, принадлежащий, судя по всему, убитому некроманту.
Легкий ветерок вдруг бросил ему в лицо пригоршню колючей пыли. Альтмер выругался и заморгал. Однако стоило ему протереть глаза, как новый порыв ветра несильно, но ощутимо толкнул его в бок. И еще один. И еще.
"Так, — мрачно протянул Второй, — а ну-ка бегом назад!"
"Куда — назад?"
"На ту сторону фояды, дубина! Шевели мослами!" — рявкнул чем-то встревоженный дух.
Элемар повиновался, со всей скоростью, на которую был способен, прогрохотав сапогами по металлическому настилу на противоположный край моста. Однако стоило ему шагнуть на утоптанную землю старой дороги, как Второй остановил его и велел обернуться. Эльф послушно уставился, куда было сказано, и оторопел: противоположный край фояды и пространство за мостом скрыла красная песчаная круговерть...
"Это и есть моровая буря, о которой упоминал Антаболис?" — спросил он, торопливо надевая едва не позабытый шлем.
Видимость в нем резко упала, но перспектива опять отплёвываться от этого подозрительного песка была намного неприятнее.
"Она самая. И лучше в неё не соваться, если есть такая возможность".
"И чем она опасна? Не считая того, что песок будет не только в глазах и во рту, но даже в заднице?" — поинтересовался альтмер, наблюдая за вылетевшим из мутной красной пелены скальным наездником и гадая, та ли это тварь, которую он приметил как раз перед схваткой с некромантом, или другая.
Птицеящер, чудом увернувшийся от столкновения с ограждением моста, заполошно махал крыльями, пытаясь убраться подальше. Наконец, это ему удалось и, поднырнув под мост, наездник с радостным воплем унёсся в сторону форта Лунной Бабочки.
"Зря смеёшься. Основная её опасность — это заражение так называемыми моровыми болезнями. Что это такое, расспросишь у местных целителей. Лучше всего, при храме — они с этим сталкиваются регулярно. В отличие от Синнолиана, который хорошо, если вспомнит хотя бы названия, данмерские лекари распишут тебе все подробности", — тон Второго по-прежнему был мрачен.
"И что, заражение происходит, если попасть в моровую бурю?"
"На практике — обычно нет. Точнее, не совсем. Как правило, переносчиками служат заражённые животные — крысы, наездники, фуражиры квама. А теоретически — я не знаю, но вполне возможно. Крысы-то тоже эту заразу как-то подцепляют".
"А о каких монстрах толковал наш любитель двемерских головоломок?" — Элемар прищурился, вглядываясь в пылевую завесу.
Показалось? Или край бури сейчас действительно сдвинулся на несколько шагов дальше, чем несколько минут назад? Значит ли это, что буря отступает?
"Корпрусные монстры. Люди и меры, которым очень не повезло подцепить самую страшную из болезней Морровинда. Несмотря на то, что моровые болезни не поддаются обычному лечению, их все же можно исцелить. Если знать, как. Корпрус — неизлечим. Он разрушает разум и уродует тело. Кто-то из заболевших держится дольше, кого-то корпрус сжирает сразу... но финал один — страдания, безумие и смерть. Но, к счастью, заразиться им весьма и весьма непросто. Я знаю только один способ, и моровые бури к нему не имеют никакого отношения".
Элемар подумал... и не стал допытываться, имеет ли этот загадочный способ отношение к нему самому. Второй был прав — некоторых вещей заранее лучше не знать, одних подозрений достаточно, чтобы потерять покой и сон. Хотя, если дух молчит, значит, в ближайшее время это им точно не угрожает. А вот ту трубу ещё минуту назад точно не было видно. И если Хасфат Антаболис не соврал, то где-то там как раз и должен быть рычаг, открывающий двери в Аркнтанд...
...Нервный бретонец вдруг вскочил на ноги.
— Пойду-ка я все же проверю, где там носит этого старого пердуна. Может, и вправду свалился?
— Ну-ну, — промычал редгард, не отрываясь от сортировки трофеев.
Альтмер тихонько отполз назад и затаился за вулканическим выступом. Уцелевшие газовые светильники двемеров располагались слишком высоко, так что выбранное им место утопало в густых тенях.
Весело насвистывающего бретонца было слышно издалека — раздражающий скрежет двемерских машин здесь звучал гораздо тише, к тому же тот не думал скрываться. Доспехов на нем тоже не было — удивительная беспечность для того, кто промышляет в пустошах. Элемар аккуратно придержал заваливающееся тело. И запоздало подумал, что необходимости в этом не было — грохот, доносящийся откуда-то из толщи скал, заглушил бы звук падения даже в том случае, если бы бретонец был экипирован в стальной доспех. Точно так же, как заглушил скрежет несмазанной двери на входе, заставивший самого альтмера пережить несколько неприятных минут в ожидании явившихся на звук обитателей Аркнтанда.
