Кочевница

― Это, пожалуй, единственное, что будет трудно сделать. Но опасности почти нет. Она боится выкладываться на всю катушку. Техника словно дана ей от природы. А сила... Сила точно есть. Я же говорю — притягивает как магнит. Но всё время чего-то опасается. Пытались рассекать волны, песок, камни... А она их будто гладит.

Только всего этого Мария не знала, и, видя как далека от непревзойдённого мастерства Элизабет, теряла уверенность в себе.

Очень часто Лизи и Мария теперь оставались на ночь в школе. Ведь занимались в основном ранним утром и по вечерам. Днём вокруг было много чужих глаз, да и мадам Элизабет вынуждена была посвящать время другим ученикам. И Мэри скучала. Скучала без Елены, с которой сдружилась и нуждалась в её постоянной поддержке; скучала без увлекательных занятий с Эдуардом, без его всезнающей натуры; скучала без болтовни с Молли на кухне. Она ведь ладила со старушками — умела увáжить, и потому ей часто доводилось с пониманием выслушивать сетования тётушки Молли на боли в коленках и высокое давление, на то, что даже магия теперь почти не справляется с одышкой и мигренью.

Скучала Мария и без Орландо. Она не много общалась с ним в домике у моря, но его присутствие как всегда ощущалось, и без этого присутствия становилось пусто и бессмысленно почему-то.

...Мария лежала на тёплом берегу и слушала первозданный шум прибоя, старясь не замечать звуков, что доносились из школы. Она уже привыкла к тому, что могла слышать самые далёкие звуки, и научилась не замечать их, если в этом не было нужды. Звёзды так близки, что хотелось протянуть руку и запустить её в самую гущу млечного пути. Лёгкий морской бриз рассказывал истории своих странствий и нежно ласкал уставшее тело. Она уже совсем не ощущала рукоятки хлыста за спиной, и хотя бы это достижение радовало Мэри.

Вдруг уже знакомая пустота образовалась в голове — предвестник нового пророчества. Мария боялась пророчеств и, вместе с тем, ждала их с нетерпением. Они часто бывали источником хоть и не всегда приятных, но довольно полезных сведений. Исчезли звуки и куда-то унеслись мысли. Только сердца стук — всё реже и реже...

Перед её мысленным взором — фантом — человек из сплетения нематериальной сущности медленно определятся на звёздном небосводе и приближается к ней, накрывает её всю и прижимает к земле. Так сладко и совсем не страшно ощущать его на себе, чувствовать ласковые прикосновения толи движущегося воздуха, толи его рук. Его невидимое лицо так близко, что глаза закрываются сами собой. Его руки крепнут и подчиняют своей силе. Ещё мгновение, и она просто перестанет существовать. Он поглотит её всецело, и такая смерть станет самым прекрасным, что будет в её жизни. Прекратилось дыхание... Рот обжигало страстными поцелуями. Она тонет, идёт ко дну, падает внутрь себя. Вдруг — толчок, удар обо что-то на самом дне и стремительно — вверх, как на батуте.

'Что это за пророчество? О чём оно? Кто этот человек'? Ярость поднялась в душе. Неужели никогда она не станет достойной своего великого рода и судьбоносного предназначения, связанная по рукам и ногам бесконечным неведением, бесплодными поисками? Она вырвала из тела хлыст и начала рассекать им воздух вокруг себя, и песок, и камни... Плеть взмыла в небо, угрожая превратить его в лоскутное одеяло. Неожиданно правую руку пронзила нестерпимая боль. Мария выронила хлыст и стала таращиться во вдруг образовавшуюся темноту. Лёгкое свечение озарило клубы пыли, разруху: вспоротый песчаный берег, забросанный каменными глыбами, свежие водоросли и медузы, тающие на этом берегу. Чуть в стороне стояла Элизабет. Она держала свой хлыст и рукоятку Мэри. Только теперь Мария почувствовала, как вместе с рассыпавшейся плетью из её тела стали уходить силы.

Она упала на колени и, уронив голову в ладони, зарыдала.

Неожиданный гость

Этот случай на берегу ни Мария, ни Лизи старались не вспоминать. Возможно, Элизабет делилась впечатлениями с Еленой или Орландо, но с Мэри о случившемся не говорила никогда. Кочевнице было стыдно за минутную слабость, а Элизабет начала опасаться неконтролируемой ярости своей ученицы.

Занятия в школе военного мастерства скоро начали приносить свои плоды. Осенью Кочевница стала довольно приличной воительницей: умела вести бой, в совершенстве владела хлыстом и своим телом, научилась рассчитывать силы. Под всеобщее одобрение срывала по вишенке с дерева своей плетью, не сбив ни одного листочка, на довольно большом расстоянии, таком, что и вишенки-то было совсем не разглядеть. Орландо больше не говорил, что Мария 'никакая' воительница. Он восхищался её успехами. Наконец-то нашёлся повод для общения с Орландо. Он показывал Мэри какие-то только ему известные приёмы ведения боя, помогал отрабатывать удары. Орландо был очень хитрым воином. Мог обмануть любого одним только взглядом, так искусно и непринуждённо. Этим донимал Марию и восхищал. Они выходили на лужайку, кромсали траву и клумбы, а тётушка Молли бранилась из окошка, призывая всех себе в союзники, потом становилась посередине лужайки и как фокусник лёгкими движениями рук приводила всё в порядок. Удивительно, как после таких стрессов островки зелени по-прежнему цвели и благоухали.

Из Хайхилла пришли хорошие новости: Нэнси родила дочку. Малышка была здоровой и, по словам Елены, очень хорошенькой девчушкой. Нэнси казалась счастливой и наконец-то начала возвращаться к жизни, с рождением Рози почти распрощавшись с непролазной тоской по ушедшему мужу. Появление на свет девочки внесло некую ясность в вопрос о Хранителе Ключа. Им по-прежнему оставался Сэмюель. Мальчик стал замкнутым и серьёзным. Старший Роланд советовался с ним по многим вопросам и считался только с его мнением. Женщины, в том числе и Нэнси, почти не имели влияния на братьев. Они на удивление смирились со своим положением и всецело вверили жизни в руки мужчин. Разборки учиняли только друг с другом, но по пустякам, чем только слегка разбавляли невесёлую жизнь в лесу.

Семья не возвращалась в Хайхилл. Голубка Елены принесла Сэму письмо из Рива, в котором молодые волшебники сообщали, — Сэм, оказывается, умел читать, — что землянка, в которую судьба забросила беглецов в ту роковую ночь, — бывшее убежище Кочевника. Находясь в ней, семейство неуловимо для всевидящего ока Берингрифа. Кочевник сумел заколдовать лесное жилище, как и чердак на постоялом дворе.

Пищу добывали в лесу: охотились, ловили рыбу, собирали ягоды и прочее съестное, чем мог накормить голодного лес. Роланд лишь иногда, когда позволял Сэм, выходил из леса, чтобы заработать что-нибудь в близлежащих селениях, чаще в Лоухилле. И хотя приближались холода, и родился ребёнок, возвращаться к людям никто не собирался. Сэмюель говорил, что нельзя.

В те дни, когда пришла отрадная весть о рождении Рози, произошло ещё одно немаловажное событие. Марию, именно её, а не всех обитателей домика у моря, посетил неожиданный гость. Мэри прогуливалась по берегу моря, кутаясь в плащ от сырого морского ветра, что стал жёстче ближе к осени. Да и зарядившие вот уже целую неделю дожди напитали его влагой и серой унылостью. Дома хлопотала только Молли. Остальные с утра разлетелись по делам. Надо сказать, приближалось кое-что приятное для всех — свадьба Эдуарда и Елены. Девушку было не узнать: несвойственная ей рассеянность, романтичность и какая-то загадочность в словах и поступках. Эдуард напротив стал сдержанным и уверенным в себе. Шутка ли, будущий глава семьи! Елена выбирала наряды, а Эд занимался организацией торжества.

...Сзади шаги, едва слышны: 'шух' и 'туп', 'шух' и 'туп'...

Мария резко обернулась, между высокими стволами пальмовых деревьев — тень. Остановилась. Кто? Свои так не крадутся. И странные шаги. Хромой, что ли? Из-за деревьев вышел человек и поманил Марию рукой к себе. Это был Кривой Билл. Мария от неожиданности опешила, но пока шла навстречу гостю, старалась взять себя в руки и придать значимость фигуре.

Старик поклонился, сняв шапочку и обнажив блестящую лысину:

― Простите, мадам, что потревожил вас в вашем уединении.

― Для этого должна быть весомая причина. Не так ли?

― О да, госпожа. Я никогда не осмелился бы беспокоить вас по пустякам, великая Кочевница...

― Достаточно говорить 'мадам'. Ближе к делу, Билл.

― Не позволите ли вы, мадам, для нашего разговора воспользоваться одной из комнат в доме? Это секретный разговор, — шёпотом добавил Билл.

― Ты задаёшь сложные вопросы. Не знаю, кого мне следует более опасаться: тех, кто может подслушать нас здесь на берегу, или тебя, впустив в своё жилище?

― Без сомнения, у вас нет оснований доверять мне. Но и причин не доверять — тоже нет.

― Предостаточно.

― Вы о чём, мадам? — округлил свой единственный глаз Кривой Билл.

― Как ты объяснишь, что файрбонинги пощадили твой дом в Оттеле, когда все строения в округе были уничтожены ими?

― А-а-ах... — как-то неловко пропел Билл. — Вы об этом. Случайность. Чистая случайность. Я наложил заклятие...

― Думаешь, я не знаю силу заклятий против всадников Берингрифа? — повысила голос Мария.

― Простите, простите, мадам... — залепетал Билл и наклонился так низко, что едва не упал, зацепившись негнущейся ногой за торчащие из песка корни. Он довольно долго оставался в этом положении, боясь взглянуть на Кочевницу. Мария тоже выжидала. Когда пауза затянулась настолько, что старик вынужден был облокотиться на близлежащие стебли лиан, — иначе упал бы, — Мэри тихо сказала:

― Говори. Хватит разыгрывать роль пса с поджатым хвостом. — Мария позволила себе хамство: она была уверена, что хозяин постоялого двора из Оттела так или иначе связан с Тёмным Лордом. Сомнений не оставалось.

― Великая... Простите, простите. Я хочу сказать, что вы в праве не доверять мне. Но, когда вы узнаете, почему я здесь, то, возможно, смените гнев на милость. Я прибыл сюда с риском для жизни. Если он узнает... Мне не сносить головы.

― Хорошо. Я буду в гостиной. Через пару минут незаметно проникни в дом. Там старушка на кухне. Она очень глазастая. Так что, постарайся. — Мария перенеслась.

...В комнату очень тихо вошёл Кривой Билл. Он осмотрелся по сторонам и выглядел заговорщиком: неловко улыбался и тихонько подтягивал покалеченную ногу, помогая себе рукой. Мария сидела в кресле, но Биллу присесть не предложила. Он остановился на середине комнаты и запечатал её.

― А ваши друзья. Они не скоро будут?

― Это пусть тебя не беспокоит.

― Да, да. Хорошо. Конечно. Я не буду скрывать от вас ничего, госпожа. У меня нет выбора. — Билл говорил быстро, будто опасаясь забыть слова. — Вы видите мой глаз и эту ногу. Они такие после встречи с вашим незабвенным предком. Каюсь, я пытался в своё время противостоять его справедливой воле. Однако Кочевник был так великодушен, что оставил мне жизнь. Я благодарен ему. Вы можете не поверить. Только эти увечья спасли меня от вечного полонения в замке Тёмного Лорда. Хозяину... Простите. Ему не нужны калеки.

― Меня мало интересует твоя судьба.

― Конечно. Но Берингриф по-прежнему доверяет мне. — Билл перешёл на шёпот. Он попытался приблизиться к величественной особе в кресле. Та пренебрежительно остановила его. Он глупо заулыбался и продолжил:

― Я знаю, каково ваше предназначение, мадам. В нашем мире. — Кривой Билл замолчал.

Мария понимала, что задать интересующий её больше всего на свете вопрос — значит расписаться перед этим червяком в своей беспомощности. Надо что-то говорить. Выведать. Но как? 'Помоги мне, Господи'.

― И кто тебе рассказал об этом?

― Лорд Берингриф. Он велел следить за вами, не упускать из виду в Оттеле. Он сказал, что с вашей головы не должен упасть ни один волос. Ему нужна здоровая мать его ребёнка.

Мария была близка к обмороку. Мать его ребёнка? В этом её предназначение? Этого не может быть!.. Так просто. Она рожает ему ребёнка и своей свежей кровью делает род Берингрифа неуязвимым! Ни за что. Родить ему ребёнка! Этому извергу. Разве что, он возьмёт её силой. Пророчество!!! То, на берегу возле школы. Она занималась любовью с Берингрифом! И это ей нравилось. Нет!!! Лучше умереть. Чёртова старая дева! 'Неужели я растаю от ухаживаний и ласк убийцы'?

Кажется, Билл что-то почувствовал, прочитал на лице Мэри. Он вопросительно смотрел на Кочевницу. Та молчала.

― Он скоро пришлёт за вами.

― Кто?

― Лорд Берингриф.

― А тебя прислал предупредить, чтобы я подготовила встречу?

― О нет, мадам. Меня ждёт смерть, если хозяин... узнает.

― Передай своему хозяину, что я давно готова к встрече с ним. Она будет незабываемой.

― Да. Я понимаю, — заулыбался Билл.

― Так почему же ты решил предать своего хозяина?

― Прошу вас, не говорите так. Я очень боюсь. Я бы уже давно скрылся от Берингрифа. Но есть одно обстоятельство... Да-да. Вы говорили, что моя судьба вам не интересна. Простите. Только вы знаете, что, оставив в живых, Кочевник сделал меня вечным должником. Я должен был предупредить вас, мадам.

Мария теряла последние силы. Пусть он уйдёт — этот человек, оставит её. Сейчас надо собрать все мысли. Или просто перестать думать на минуту. Потом. Потом всё решить.

― Ты предупредил. Можешь идти. Но не забывай о своём долге. Он неоплатный.

― Да, мадам. — Кривой Билл заковылял к выходу...

'Видеть её не могу'

Не скоро Мария смогла прийти в себя. Она не ужинала в этот день и ещё несколько дней не выходила из комнаты: сказалась больной. Её навещали все по очереди. Даже сэр Мэтью пришёл выказать своё почтение и беспокойство по поводу здоровья Мэри. Он рассуждал: 'Удивительное дело: кочевники имеют такой крепкий организм. Может, сказывается привычка из прошлой жизни'? Мария никогда не скрывала своё совсем негероическое прошлое. 'Такой образ жизни мог повлиять на ваше здоровье', — заключил сэр Мэтью.

Только Марию не радовали посетители. Хотелось зарыться в подушках и никого не видеть. Умница Елена — она так ошиблась в Кочевнице! Вот Элизабет оказалась абсолютно права. А как же Орландо? Мария была уверена, что чувствует что-то большее, чем доброе расположение, к парню. Теперь она станет женщиной Берингрифа. Родит ему ребёнка. Жуть!

Стоп. А как же любовь? Любовные узы? Дедушка писал о любовных узах. Она должна полюбить Тёмного Лорда. Это дитя должно стать плодом любви! А вообще: какая глупость... Ей уже 35 лет. Какая женщина может родить в таком возрасте? Ну да, конечно. Она же Кочевница. Крепкое здоровье и всё такое. Кроме того, если верить всему, что пишут в книгах и говорят чародеи, то ведьмы живут по несколько сотен лет. В свои 35 она ещё просто девочка.

А самое главное — всё сходилось по метке. Лосось — кочующая рыба. Она совершает своё рискованное путешествие, чтобы продолжить род. Вот и Мэри явилась сюда исполнить свой долг и подарить миру маленького волшебника. Кто бы мог подумать, что её дитя станет творением такой тёмной и беспощадной души.