Грациозность взрослой Бибианы была около 180 — для тех времён превосходный результат. Она входила в Пуси-Раут, в котором примыкала к группировке Оляпки Взвизгиной-Задериножки, но в решающие моменты держалась за хвост Верховной. Это делало её положение шатким в обоих лагерях, однако в нём были и определённые преимущества. Так, в мемуарах известной интриганки Чезарии Боровицкой упоминается личное награждение Бибианы декоративным наколенником с розовым бантом и другие знаки внимания Верховной Обаятельницы.
Что касается литературы, то первые опыты дю Шарио были в основном эпистолярными. Тем не менее, она выпустила сборник стихов и эпиграмм "Солёные каштаны", пользовавшийся некоторым успехом, а также политический памфлет "Трава у дома", посвящённый проблеме личных выпасов. Идеи памфлета были заимствованы из речей Взвизгиной-Задериножки, хотя литературная обработка придала им больше убедительности. Стоит отметить, что закон о выпасах был в конце концов принят — и что декоративный наколенник дю Шарио получила сразу после его принятия. Современницы — да хотя бы та же Чезария — усматривали в этом попытку Верховной вбить небольшой клинышек между Оляпкой и её сторонницами; однако для самой Бибианы это был успех.
В конце концов Бибиана была представлена к Полированному Стремени за сына Мартина, знаменитого производителя, четырежды удостоенного звания "Рекордсмен породы" на конкурсе Чистая Линия. Увы, к тому времени отношения между дю Шарио и Верховной были непоправимо испорчены. Поэтому Верховная под разными предлогами задерживала награждение, пока не удалила Бибиану от двора. Уже в изгнании дю Шарио родила сына Амура, тоже известного производителя, чьи гены присутствуют в линии самой Мимими Первой. К сожалению, природа обделила Бибиану Бомбилью дочерями: в своей ветви семейства она оказалась последним звеном. Нынешние дю Шарио происходят либо от её двоюродной сестры Бибианы, Данаши Синдереллы Резистанс, либо от её тётки Сюиты "Тыгдым-Тыгдым" дю Шарио-Багатель.
Причины этого удаления слишком хорошо известны. Пребывание Бибианы в полусвете было отмечено не столько политическими интригами и литературными экзерсисами, сколько многочисленными скандалами, связанными с бурной личной жизнью. Венцом и завершением её, если можно так выразиться, интимной карьеры стала связь с совсем ещё юной, но уже ставшей предметом всеобщего вожделения красавицей Вах Вах Пэрсик, которую удостоила своим вниманием сама Верховная. Дальнейшее достаточно подробно освещено в литературе. Что касается дю Шарио, она была вынуждена покинуть полусвет и удалиться в своё поместье. Последние двенадцать лет жизни она прожила вне публичного пространства, удовлетворяясь, по её собственным словам, "обществом самой себя и немногочисленных подруг".
Обстоятельства её смерти доподлинно неизвестны. Однако, судя по более чем прозрачным намёкам в воспоминаниях современниц, причиной стал алкоголизм и зеркальная болезнь в запущенной стадии.
Тем не менее, Бибиана Бомбилья вошла в историю эквестрийской литературы именно благодаря этому вынужденному уединению, в котором и расцвёл её литературный талант — неглубокий, но яркий. Именно в этот период она написала такие сочинения, как роман "Мариула, или Дебютантка в сетях полусвета", философский диалог "Сейрис, сиречь Цепь рассуждений о целебных свойствах сенных дрожжей и иных любопытных предметах", неоконченный трактат "О грешноватости", а также ряд небольших текстов, в основном посвящённых нравам.
Разумеется, по условиям того времени ни одно из этих сочинений не могло быть опубликовано — во всяком случае без цензурных вмешательств. Это категорически не устраивало авторку. При этом Бибиана охотно делилась рукописями своих книг. Они распространялись в списках, наряду с сочинениями таких писательниц, как Санди Таймс или Фауна Дефлоранс, причём существенно обгоняя их по популярности. Стоит заметить, что экземпляры опусом Бибианы были обнаружены даже в личной библиотеке А.Б.-Ж.II.
Часть сочинений Бибианы дю Шарио был опубликован при Вах Вах Пэрсик, которая, как известно, дозволила к печати практически всю неблагословенную литературу прошлых эпох, а к своей старинной подруге и наставнице относилась, судя по всему, особенным образом. К сожалению, тексты печатались по копиям, сохранившимся в семействе Обновленских — чью уникальную коллекцию книжных раритетов иногда именуют "поняшьим Сундуком Мертвеца", подчёркивая значимость этого собрания для культуры Эквестрии. Увы, именно сочинениям Бибианы Бомбильи не повезло: они были представлены в собрании Обновленских весьма выборочно и в не самом исправном виде. В частности, в корпус переписки попало несколько апокрифических писем крайне непристойного и оскорбительного содержания (в одном из них даже приводилась якобы подлинная дата рождения Верховной!). Сейчас подложность этих писем считается доказанной; однако Верховная приказала остановить дальнейшие публикации до выяснения всех обстоятельств. Этот запрет, отменённый только при Мимими Первой, привёл к тому, что весьма значимая часть текстов дю Шарио так и осталась вне научного и культурного обихода.
Это относится и к обсуждаемому здесь опусу — с которым Вах Вах Пэрсик была, несомненно, знакома, и которое, возможно, повлияло на некоторые административные решения, ей принятые.
Увы: именно этому сочинению не повезло особенно. Оригинал его до сих пор не обнаружен; не существует и сколько-нибудь достоверных копий всего опуса.
Первой публикацией можно считать текст, помещённый в XVII Эквестрийском Историческом Вестнике от июля 302 года. Оно печаталось со списка Обновленских и содержало лакуны, также в нём полностью отсутствовали авторские примечания. К сожалению, эта публикация до сих пор остаётся единственной.
Мы публикуем текст эссе по списку, недавно обнаруженному в личном архиве семейства Крыжелобзасских. На сегодняшний момент он является самым полным из всех известных. В частности, в нём имеются авторские примечания, а также разделы "О случной шлее" и "Об украшении шлеи", отсутствовавший в списке Обновленских.
Копия списка была предоставлена нам в числе прочих документов, полученных от эквестрийской стороны в рамках программы по культурному обмену. Мы выражаем благодарность Департаменту культурного сотрудничества Эквестрии и лично Верховной Обаятельнице Мимими Софт-Пауэр Второй за этот дар, и надеемся на дальнейшее плодотворное взаимодействие.
Несколько слов о самой публикации. Мы воспроизводим сохранившуюся часть текста полностью, вместе с примечаниями авторки, которые отмечены звёздочками. Отдельно идут примечания публикатора, которые отмечены цифрами и находятся в конце текста.
Квощ Лещора, альбатрос,
заместитель научного редактор журнала "История и современность" (Директория).
О шлее вообще
В руководствах по этикету обыкновенно отмечается, что из пяти видов классического убранства наиболее сложным в ношении и при этом самым уязвимым для недоброжелательной критики является шлея. В тех же источниках содержатся предостережения для юных особ относительно уместности шлеи в тех или иных ситуациях. Обыкновенно все советы сводятся к тому, что юной, неопытной кобылке и вовсе не следует пытаться украшать себя шлеёй, во избежание дурной молвы. В лучшем случае даётся несколько случайных, противоречивых указаний, старательно обходящих самую суть дела.
Как правило, истинные причины подобного отношения к этому элементу убранства деликатно оставляются без освещения, хотя они общеизвестны. Увы и ах! — известны уже и за пределами Эквестрии. Желающие могут убедиться в этом, открыв какой-нибудь иллюстрированный журнальчик непристойного содержания — хотя бы из тех, что в изобилии издаются ныне в Хемуле или иных подобных местах, в коих и благопристойность и безнравственность равно на посылках у чистогана. Пролистав подобный журнальчик, — ну конечно же, с интересом только лишь познавательным, — вы, вероятно, среди прочих соблазнительных картинок обнаружите и поняш в откровенных позах, а то и в пикантных ситуациях. И что же? Я больше чем уверена, что вы не увидите ни на одной из героинь даже узды, не говоря об иных украшениях. Действительно, трудно ведь ожидать, что в подобном издании вам покажут поняшу в попоне. Но весьма вероятно, что на ней будет шлея.
Что же представляет из себя сей пререкаемый и соблазнительный предмет туалета? О, всего лишь длинный ремень или полоса из нескольких слоёв прочной ткани, кругообразно охватывающая корпус от груди до её естественной противоположности. Этот ремень, обыкновенно именуемый ободочным, удерживается системой иных ремней, прикреплённых к нему и перекидываемых через спину поняши. Обыкновенно используются шейный и откосный ремни, также дозволяется носить шлею и с третьим, спинным ремнём. Откосный ремень может имеет продолжение и затягиваться понизу живота. Сверху конструкция соединяется жёстким ремнём-нахребетником. Основным декоративным элементом является именно шлея в собственном смысле, то есть ободочный ремень, украшаемый разнообразными способами. Вот, собственно, и всё; казалось бы, к чему столько уводящих вдаль недоговорок?
Что ж, мы откроем и вполне осветим сию mystères de la nature. Но прежде подсластим ханжам этот хапок небольшим историческим экскурсом.
Как и все части нашего классического убранства, шлея восходит к прадревним временам, когда наши далёкие предки получили из рук Людей драгоценный и прекрасный дар цивилизации — одежду. Мы, поняши, по праву гордимся тем, что тела наших пращуров обряжались, умащались ароматами и украшались драгоценностями ещё в те времена, когда прародители ныне гордых родов и семейств голыми бегали по лесам, а то и произрастали в них. Однако же не стоит забывать и о практическом предназначении сих одеяний. Так, шлея появилась как средство удержания на конской шее хомута при спуске с горы или при резкой остановке, когда инерция повозки толкает хомут вперёд, как бы сдирая его с шеи. Аналогичную по задачам конструкцию мы используем при запряжке першеронов, потаскунчиков или иного электората, используемого для поездок, в особенности по пересечённой местности. В ней имеется подобие — а точнее, вариант — ободочного ремня, обычно опускаемого ниже седалищных бугров, дабы не затруднять движение при спусках. Никакой зрелищной или другой задачи этот ремень не несёт вовсе.
То же самое можно сказать и о тренировочных шлейках, используемых в детских садах для отработки аллюров у малышни. Несмотря на их популярность среди любительниц незрелых плодов (выразимся так, чтобы не оскорблять ничью стыдливость), цель их весьма практична и как нельзя более далека от фантомов развращённого воображения. Состоит она в постановке правильного аллюра путём ограничения возвратного движения задних ног юной поняши — или, как говорят берейторки, "для подведения ножек под корпус". Разумеется, это ограничение весьма условно и никоим образом не подобно тому сладостному плену, в коем мы все временами так нуждаемся. Впрочем, ниже мы вполне осветим и этот вопрос; дайте только время.
Итак, обратимся же к нашему классическому убору — парадной шлее. Первое, что мы замечаем в нём — это положение откосного ремня. В отличие от чисто технических крепёжных ремней в упряжи электората и в детской упряжи, у нас он располагается более прихотливо. А именно — согласно требованиям этикета и канонам портновского искусства, он должен проходить близь или через естественную впадину у бугра крыла подвздошной кости (именуемом у портных и модельерок маклоком). Обычно этот ремень резко отличается по цвету от родной масти поняши, и чаще всего совпадает с цветом шлеи. Иными словами, откосный ремень и шлея вместе выделяют и чётко очерчивают некую часть тела пони, которая и является главнейшим нашим украшением — а отнюдь не бубенцы или драгоценности.
И не просто выделяет, о нет. Сама шлея, приподнятая им на должную высоту, оказывает на наше тело совершенно особенное действие, которое можно назвать беспокоящим, а можно — будоражащим. Что особенно важно, будоражит оно не только шлееносицу, но и окружающих.
Но прервусь, ибо уже слышу насмешливое ржанье. Вы скажете мне, что все эти тайны и секреты поведала вам в своё время мать, а вы уже успели поговорить о том же предмете со своей дочерью. И, верно, это так! Уж если даже хемульские торговцы непристойностями знают сей secret de Polichinelle, то стоило ли ломиться в запертые ворота, когда рядом приоткрыта калитка, в которую все благополучно проходят в свой черёд, по мере взросления?
Однако ж должно же это быть когда-то déclarer en public! Ибо, не открыв цели, невозможно обсуждать и средства. И ежели в сочинениях о ношении попоны цели сего одеяния обозначены самым недвусмысленным образом — защита от холода, впитывание пота и сокрытие дефектов фигуры — то сочинения о шлее представляют сборники советов, не связанных общей идеей, а, напротив, её скрывающие и выдвигающие вперёд разные второстепенные моменты*.
О нет, я отнюдь не намерена выступать в манере упомянутых выше журнальчиков, то есть срывать все покровы и бесстыдно выставлять на свет то, чему естественнее и приличнее пребывать в уютном полумраке. Но не в полной же темноте; мрак порождает забвение, в том числе и забвение тех самых приличий, кои он якобы охраняет. Внесём же в эту тьму светильник разума.
Notes et références
* Это касается даже наилучших творений кисти и стилуса. Примером тому да послужит известный труд Матильды Парносской "Письма к Милене и Каллиопе", в коем, под видом советов дочерям, излагается весьма стройная система воззрений на то, как подобает — с учётом возраста и положения — носить классическое убранство и как избежать ошибок и неловкостей. Я сама воспитывалась на этой книжке. Более того, я и посейчас считаю данное сочинение полезнейшим чтением для юных дебютанток, особенно высокограциозных. Но всё же воцарившееся к концу предыдущего царствования ханжество останавливало стилус Матильды в самых интересных местах. В особенности это касается вопроса о ношении высокой шлеи, и связанных с этим деликатных моментов. Тут бойкий — временами даже излишне бойкий — стиль Матильды становится несколько étriqué.
О подлинных причинах ношения шлеи
Я уже упоминала о том обстоятельстве, что шлея выделяет и подчёркивает некую часть поняшьего тела. Формально, это относится не только к той части, о каковой пойдёт речь ниже, но и к другим — например, к груди, которую шлея чётко очерчивает, зрительно отделяя от стана. Не обходятся без украшения и бока, кои в последнее время всё чаще называют фланками. И всё же я имела в виду не это. Что же? — Ничего такого, чем не обладала бы самая порядочная, самая благовоспитанная пони. Нечто необходимое и в то же время излишнее; то, что, стыдясь, выставляют напоказ; то, что не принято замечать, но что первым бросается в глаза. Я могла бы продолжать и дальше, но, боюсь, не все мои читательницы будут столь же усидчивы. Поэтому подтвержу их опасения, дабы они превратились в полную уверенность: о да, я разумела то, что именуют fesses, когда хотят выказать нарочитое безразличие, и callipyge, когда стремятся преподнести изысканный комплимент. Русское наречие не снабжено этими двумя словами; зато оно богаче другими, не менее выразительными. В нём есть тяжёлое, грубоватое, напористое слово "круп", но в нём же есть и восхитительно-жеманное "попочка". А также — задок, тыл, булочки, мадам сижу, афедрон, пукля, мягкое место, пятая точка, сидальница, филейная часть, усест, гузка, ягодицы! В общем — та самая, сладчайшая и вожделеннейшая часть поняшьего тела, средоточие наших мечтаний, предмет вожделений и грёз!
