Собственно процесс поглощения пищи описывать смысла нет. Кроме одного момента.
Судя по моей блеклой памяти, пищу я поглощал либо с помощью тёти, которая буквально вкладывала в мой рот пищу посредством ложки. Либо, зажав в кулачке по детски ложку совал с разной степенью удачи её себе в рот, иногда даже забывая зачерпнуть ей кашу. Суп мне не давали. Кусковую пищу мне давала тётя. Как-то так. Ну хоть жевал и глотал сам.
Ну и удивил я их ещё разок.
Взяв вилку и накалывая кусочки уже нарезанной ветчины самостоятельно. И отправлял их по назначению с успехом. Так же почти уверенно справился и с горкой кукурузы с зеленью, обложенной по краям тарелки кусочками рыбы. Почему "почти"? Ну так у этого тела с навыками бедно как-то. Поэтому контролировал разумом каждое движение. Иногда взятый кусочек падал обратно в тарелку. Но я был настойчив. Есть хотелось, знаете ли. Оченно. Руками. Жадно разрывая зубами мясо. Гм.
Спокойствие, только спокойствие.
Сородичи кушать закончили раньше меня, но из-за стола не вставали. Дадлик гонял по пустой тарелке одинокую кукурузину, дядя Вернон положил на стол газету и, читая её, медленными движениями подносил чашку с чаем ко рту. Тётя зеркалила своего мужа, только смотрела в журнал модный. Ага, а ожидающие взгляды бросаемые в мою сторону я не замечал.
Ну я и не стал разочаровывать. Отложив приборы в сторону, окинул опустевшее поле битвы хищным взглядом и с видом "ну раз у вас ничего больше нету" сказал:
— Спасибо тётя Петунья, очень вкусно. Было. — выделил я последнее слово. Намекнул, так, невзначай. Но с неясным выражением лица. А то ещё не то чёнить подумают.
Встал и ... гм, а дальше-то чего? Не помню, куда там дальше обычно Поттера задвигали. И на лужайку возле дома под зонтик сажали, пока тётя занималась любимыми цветами, сунув очередной набор кубиков. И в гостиной комнате напротив телевизора. Изредка "вешали" кузена на "шею" Дадли и тот делал вид, что играет со мной, под грозным взглядом отца. Несколько раз в гараже у дяди проводил время. Не посуду же меня заставят сейчас мыть, видя мою проявившуюся адекватность. Рановато вроде, мелковат-с.
Вот и замер я в непонятках. Собственно чего я торможу -то, надо с собой как-то разбираться.
— Тётя, можно я пойду с кубиками поиграю? — с застывшим лицом спросил я. А нефиг их сильно расслаблять. Пусть малость опасаются пока меня встраивать в более традиционную канву поведения.
— Конечно, Гарри. — мягко ответила Петунья.
25
Позже, сидя с очередным деревянным кубиком с цифрой 7 в руках, для конспирации(а может уже и не нужно), я опять смотрелся в зеркало. Шрам на лбу действительно не производил впечатление полностью зажившего. Вернее шрам производил впечатление не до конца зажившего. Странно. Или не странно, а канонично?
Глаза зелёные, две штуки. Про зрение я уже говорил. Оно не совсем плохое, но так на минус один наверное уже тянет. Насколько помню из книжки, оно у него к одиннадцати годам будет гораздо хуже. Неприятно, надо будет потом вопрос этот решать.
Довольно лохматый. Попытка расчесать волосы или пригладить предварительно намочив эффекта не дала. Точнее результат был кратковременным. Минут на пять где-то. Не то, чтобы волосы дыбом стояли, нет. Скорее вечное впечатление, что ты только что встал после долгого сна. Эдакий, почти художественный, беспорядок.
А, да. Чего я собственно перед зеркалом уселся-то. Я пытался сконцентрироваться на ощущении магии внутри себя. Уловить движение маны. Мысленно выделить в ней полупрозрачный поток ментальной составляющей и направить его в голову. Омыть изнутри череп и его содержимое, и вывести ману через глаза, тренируя таким образом каналы в них. Видеть магические линии — очень важно. А мне так вдвойне. Все подсказанные мне практики и тренировки опирались эффективностью в возможность видеть потоки энергии.
В общем, я и намереваюсь наряду с налаживанием отношений с семьёй маминой сестры заниматься тренировками по развитию ядра, энергоканалов и, самое главное, магического зрения. С упором на последнее. Ибо перенагружать первые два пункта мне не стоит. Только стимуляция. То же и с физическими упражнениями.
За неспешной тренировкой и размышлениями меня догнала мысль, что в пять лет британские детки идут в начальную школу. А мне как раз сия дата и стукнула.
Упс.
Осень близко.
Мда. Опять в школу.
26
Август пролетел. Со свистом.
В школу меня вели вместе с кузеном. Точнее вёз дядя на своей машине. Ну и тётя тут же обреталась, куда без неё.
За предыдущий месяц ничего сверхъестественного не произошло. Тренировался, спал и ел. Ел много. Вес почти не набирался. Не знаю, радоваться или печалиться. С одной стороны энергия явно тратится не без пользы, с другой — я всё такой же тощий. До болезненности. Пожалуй немного пересмотрю режим. Физику сокращу с тридцати-сорока минут в день на десять-пятнадцать. Упор сделаю на растяжку и реакцию со скоростью.
По энергетической части прорывов пока не произошло. Кажется, что-то такое чувствую при попытках гнать ману, какой-то тёплый движ есть.
Возможно это и самовнушение.
Будем наблюдать.
Четырежды встречался с психиатром. Ещё дважды с детским педиатром. С инспектором соответствующей службы. Оказывается я был на контроле. Инсп сказал, что я редчайший случай.
Сеансы лечения и осмотра. И домой к нам приезжали, и в клинику ездили. Частную.
Дядя крут, денег это стоит немалых. Должок перед ним в мысленный блокнотик записал.
Выяснил, что готовились меня отдать на обучение в школу для "особенных" детишек.
Вовремя я в себя пришёл.
В итоге признали меня вполне дееспособным.
Прописали, впрочем, витамины и общение. Итог я уже выше описал. Еду в школу вместе с Дадликом.
Эх, а ведь придётся.
Главное пока для меня не привлекать к себе ещё большего внимания.
Нужно заниматься собой, а не борьбой с окружающими. Как говорится — не забыть. И записать на лбу, с внутренней стороны, чтобы не потерять наказ самому себе, а то я чувствую как детство во мне играется. Хочется идти доказывать всем и всё.
Прежде чем вести переговоры, нужно подготовить переговорную площадку и аргументы, желательно повесомее и потяжелее. А на время подготовки прикинуться ветошью.
Скучно. Немножко грустно. К маме хочу. К обеим.
Блин, детское тело с бесконечной гормональной настройкой с ума меня сведёт.
И всё равно грустно.
27.
Похоже, первый класс начальной школы ничем принципиально не отличается от средней группы в обычном и привычном мне, из позапрошлой жизни, детском саду. Игрушки. Игры. Обучение в виде игр. Работа с памятью. Цифры, буквы, новые слова. Постановка речи. Логопед, пусть и платный. И тому подобное. В порядке вещей или за дополнительную плату.
Дядя с тётей денежки не зажимали. Ни на пухляша, ни, что всё ещё удивляет, на меня.
В конце второй недели учёбы мне даже цирюльника оплатили, чтобы прическу в порядок привести. В смысле в парикмахерскую нас с братом отвезли. Раньше тётя сама меня стригла. Волосы изрядно укоротили, уложили и подбрили. Хватило до вечера.
Волосы отрасли взад.
Получилась бесполезная трата времени и денег. И нервов. Оно само. Не контролирую.
— Тётя, — глубокомысленно глядя на ближайшую родственницу выдал я, — они вернулись как было.
От подобного факта Петунья впала в уже слегка подзабытое состояние ступора. Не должно, видите ли, так быть. Ранее, когда я был "без сознания" волосы вели себя более естественно.
Может форсировать? Мне нужно понимание и время. Лучше будет договориться? А вдруг они "постучатся" бородатому очкарику? Будут ли они что-то обсуждать с малолетним племянником?
О да. Это звучит странно. Опасность запороть будущее общение. У меня нет информации. Почему Роулинг именно так описывала жизнь мальчика? Вернее его взаимоотношение с ближайшими родственниками? С самого начала отношение было таким или же изменения к худшему произошли позже? И что стало причиной? Только ли нелюбовь дяди с тётей всего ненормального? С другой стороны, мы помним, что Петунья писала Дамблдору письмо с просьбой принять её в Хогвартс. Ревность, глубокая обида, отрицание и как последняя стадия — агрессия?
Мда, что делать ... ?
Возвращаясь к ситуации с причёской, знаете, что мне тётя ответила?
Ничего.
Просто развернулась и на деревянных ногах вышла из кухни, где я её навестил в информационных целях перед ужином.
Из гостиной, куда она пошла, послышался невнятный бубнёж. Видимо до мужа добралась. Теперь обсуждают и утрясают новые обстоятельства. Главное чтобы пока посторонних бородачей не привлекали к решению наших семейных вопросов. На это, судя по всему, и придётся давить. Я уже убедился, что понятие "семья" для них на первом месте при построении отношений.
Своим — всё, чужим — закон.
Шучу. Почти. Но принцип, я полагаю, вы уловили. И мне нужно оказаться среди своих. Я и так свой, по праву родства. Но немножко не такой. Мда.
Эта их боязнь и неприятие ненормальных — серьёзная проблема для меня. Критическая фобия. И пока она не проросла корнями во все наши взаимоотношения её нужно подломить. А лучше выкорчевать. Вопрос как?
Для моего будущего спокойствия и обеспечения лояльности родственников.
Лично я определился, по крайней мере на данный момент, со своим к ним отношением. Респект. Вот так.
Они не похожи на долбанутых истериков из канонов. Как книжного, так и кинематографического.
Вполне вменяемые люди. Пока ещё. Постараемся зафиксировать "и углУбить", как говаривал один неудачник.
По окончанию ужина состоялся серьёзный разговор. Пятилетка и два взрослых. Как бы дело не закончилось поркой и чуланом.
Надо сосредоточиться. Мне это разговор не нужен. Не время.
— Гарри, видишь ли ... — начала было тётя, но осеклась видя мою поднятую руку.
— Я помню как кричал папа. — мой голос заставил её замолчать в замешательстве. — И мама кричала. — я не стал говорить о том, что она кричала. Это были явно не мольбы. Впрочем, я сам не знаю что.
— Там был страшный чёрный человек. Он кинул в маму зелёный огонь и она упала. Потом мне стало больно, вот тут ... — Я коснулся шрама на лбу.
Я замолчал. И что-то мне не по себе от взглядов родственников. Не пойму я куда их качнёт. Но сбить их с настроя получилось. Теперь нужно прервать этот разговор. Рано им по поводу меня выводы делать и далеко идущие намерения.
Я просто встал и пошёл в свою комнату.
Меня не остановили.
Бородатого директора не позвали. Не знаю правда, есть или нет у них такая возможность. И насколько оперативная.
Не удачно как-то всё получилось. Коряво.
Пять лет. Это и плюс, и минус. Относятся снисходительно и в серьёз не воспримут. А убедить их нечем. Я пока никто.
Надо придерживаться плана. Не отсвечивать.
Чертовы волосы. Хорошо хоть в школе новой причёски не видели. Не надо будет объяснять ничего. После "пробуждения" мои волосы всегда одной длины и укладки. Хы.
Бесит всё. Последствий разговор не имел. Вообще. Просто все сделали вид, что не было ничего.
28.
Люблю май. Всё вокруг сочно зелёное. Назойливых насекомых почти нет. Дадли удрал к своему приятелю в гости, в доме напротив. Дядя работает. Тётя занята своими нужными делами. А я сижу, подставив лицо свежеумытому солнышку.
Не жарко, но тепло. Кра-со-та. Настроение выше радуги. На которую я и пялился раскачиваясь на плетёном кресле-качалке на небольшой веранде, после школы. Тётины вьющиеся розы перекрывали обзор при наклоне вперёд и открывали шикарный вид на разноцветье при обратной амплитуде.
Меня стали наполнять радость и изумление. Как же этот мир прекрасен и как здорово жить!
Моё трезвое "я" отстранили от руководства, задвинув на самые задворки сознания, поставив наблюдателем.
Я засмеялся. Заливисто, с восторгом. Вскочил с кресла и стал подпрыгивать от избытка чувств, вскинув руки и уподобляясь сбрендившей мельнице.
И я снова видел. Видел бесконечное цветное безумие вокруг себя. Цветные нити, ленты и канаты пронизывали пространство вокруг меня, преломлялись, дышали и разбрасывали сотни отражений.
Из меня самого вились как волосы десятки нитей. Со стороны, наверное, я был похож на фантасмагоричного ежа. Вернее ёжика. Только мои "иголки" были длинными и гибкими, различной толщины. От тончайшей волосинки, заметной только из-за её свечения, до среднего размера камышинки выходящей из верхней части живота и идущей подобно водяному шлангу к голове, ну или крану, в данном сравнении.
Впрочем, это я уже потом "препарировал" воспоминания, довольно смазанные, кстати.
А в тот момент я был самим воплощением счастья.
Особо прыткие нити, светло-синего оттенка, не голубого, а именно светло-синего!, стали закручиваться вокруг меня в беспорядочном танце, удлиняясь и задевая предметы вокруг.
Вот полетело вверх ведёрко, в которое тётя сложила часть своего садового инструментария и которое с грохотом известило округу о победе магии над здравым смыслом.
Опрокинулось кресло на котором я перед этим сидел. Потом соседнее. А после и стол на веранде сказал прощай своему обычному монументальному состоянию.
Вьющиеся розы, гордость тёти, только-только начавшие набухать бутонами вдруг налились ярко малиновым цветом и светом, увеличились в размере вдвое от природой положенного, почти одновременно стали распускаться озаряя мир багряным сиянием.
Позади послышался стук двери.
Я-Гарри обернулся и увидел стоявшую на пороге Петунью.
Лицо её было не передаваемо. Искажённое страхом и сильнейшим волнением переходящим.... переходящим в такое же сильное раздражение, если не сказать больше.
В этот-то момент мне-Гарри причудилась вместо тёти её сестра и я-он закричал в восхищении:
— Мама, смотри как красиво!
И подбежав схватил её за руку, потянув к кустам роз.
Напрягшаяся было рука Петуньи обмякла, пальцы разжались и из них выпала ложка.
Обыкновенная такая. Деревянная. Желтоватого, приятного цвета. Видно на кухне готовила что-то вкусное. Талант у неё на это дело.
Я потащил ставшую вдруг вялой тётю, как буксиром судно требующее помощи. Подтянув её к ближайшему цветку, оторвал нежно только-только начавший распускаться бутон и протянул его ... маме. Да, в тот момент я видел только маму на её месте.
И прошептал почему-то:
— Смотри какая они красивая. Пускай она поживёт немножко у нас? — просящим тоном попросил я, поднимая глаза к лицу мамы.
Облик стоящий передо мной женщины приблизился, она встала на колени возле меня, её черты принимали попеременно данные от природа на такие узнаваемые из снов и воспоминаний.
— Конечно, маленький мой. Пусть поживёт с нами. — Так же не громко произнесла она. Слёзы градом катились по её меняющемуся лицу.
Мда. Вот как-то так и произошёл перелом. В отношениях, я имею ввиду. Хрупкая доброжелательность сменилась материнской заботой. Даже Дадли иногда перепадало. Не, не подзатыльников. Но отчитать его могли за недоброжелательное отношение ко мне только так.
