— Чтоб его рогатый забрал, — проворчала Тина, подхватывая обувь Альена Литина и убираясь с палубы.
Мадемуазель Лоет вернулась в каюту нанимателя, размахнулась, собираясь запустить обувью куда подальше, но все же аккуратно поставила ее на прежнее место и огляделась, отыскивая себе новое дело. Обнаружив вчерашнюю рубашку, так и лежавшую на стуле, хотела взяться за нее, но вовремя опомнилась и поспешила отмыть руки от ваксы. Затем собрала белье, которое требовало стирки, кривясь и фыркая. Никогда еще ее руки не знали подобного занятия. Бывало, конечно, что Тина пыталась в речке убрать пятна со своих платьев, но от головомойки это не спасало, и девушка бросила это дело, предпочитая отдать испачканное платье Лисси. А тут, здрасти вам, бери и стирай.
Неожиданная мысль пришла в голову выдумщицы. Она запихала одежду хозяина в свой заплечный мешок и поставила у входа, решив поговорить с Альеном, когда он появится. Настроение как-то сразу приподнялось, и Тина, напевая одну из папенькиных песен, занялась стиранием пыли, помыла пол в каюте, затем оценила результат и осталась довольна.
— Время обеда, — услышала она, когда собралась передохнуть.
Господин Литин прошел в каюту, и взял в руки кусочек душистого мыла, выжидающе глядя на своего слугу. Отставив швабру, Тина взялась за кувшин, вспоминая, что вылила остатки воды на свои руки.
— Воды нет, господин Альен, — сказала она.
— Куда же она делась? — полюбопытствовал молодой человек.
— Она утекла, — с философским спокойствием констатировала мадемуазель Лоет. — Должно быть, вода нашла иную цель, другие длани.
— Как любопытно, — Альен отложил мыло и вытер руки о полотенце. — Чьи же длани показались воде более... подходящими для утекания?
— Сдается мне, что вы имеете честь смотреть на них, — Тина отставила кувшин и скромно потупилась.
— Правда? — оживился молодой человек, подхватывая ее руку за запястье и поднося к глазам. — Пять пальцев, под ногтями чернота... — затем приставил свою руку рядом с изучаемой пятерней Тины. Она вздохнула и отвела глаза, но тут же вновь скосила, рассматривая изящные пальцы молодого человека с аккуратно подстриженными ногтями. — Впрочем, понятно. Вода предпочитает те длани, которым она нужней.
— Должно быть так, — согласилась девушка.
Альен Литин отпустил ее, взял в руки кувшин и ткнул им в живот мадемуазель Лоет:
— Истратил воду, принеси снова, — отчеканил он. — Эмил, неужели даже такую мелочь нужно объяснять?
— Я не успел! — возмутилась Тина.
— Ты об этом даже не подумал, — усмехнулся Альен. — Скажи мне, Сверчок, неужели за все свои тринадцать лет ты все еще веришь, что мир существует для твоего удовольствия? Эта демонстрация твоего усердия, когда ты чистил мою обувь, вся эта уборка — хочешь сказать, что ты исполнял свои обязанности? Нет, Эмил, ты всего лишь хотел, чтобы я отпустил тебя не берег, и завтра ты вновь забудешь о том, что должен делать. Ты делаешь только то, что считаешь нужным, стараешься, когда это касается тебя. Тебе плевать на тех, кто окружает тебя, тебе безразличны чужие чаяния. Эгоизм недопустим, и нам придется над этим работать. Занятия по фехтованию откладываются до тех пор, пока я не увижу, что ты взялся за ум.
— Но... — мадемуазель Лоет потрясенно смотрела на своего нанимателя. — Я же старался!
— Разовая акция меня не впечатляет — отмахнулся Альен.
— Я хотя бы могу отнести ваши вещи прачке, когда мы придем в Порт-Дайон? — нервно спросила Тина.
— Конечно, — широко улыбнулся господин Литин и закончил, рявкнув, — нет! Все, что необходимо, тебе предоставят на "Алиани".
— Вы... вы... — Тина едва сдерживала слезы обиды. — Катитесь дьяволу в зад! Я больше не работаю на вас! Я перехожу в команду "Алиани"!
Она развернулась и выбежала из каюты, утирая кулаками злые слезы. Посмотрите на него! Да что он о себе возомнил? Тоже еще нашелся воспитатель. Да от этих воспитателей уже не продохнуть! Папенька воспитывал, дед воспитывал, в пансионе воспитывали, еще какой-то Альен Литин будет воспитывать! Ну уж нет.
— Капитан Верта! — закричала Тина, выйдя на палубу. — Я хочу поговорить с вами!
Капитан с вежливой улыбкой кивнул и замер, ожидая, пока мадемуазель Лоет подойдет к нему.
— Это серьезный разговор, — важно начала девушка.
— Разумеется, господин Мулер, — не менее важно кивнул мужчина. — Что вы хотели?
То, что капитан перешел на "вы", Тине не понравилось. Еще более ей не понравилось, что уголки его губ то и дело подрагивают. Девушка привычно шмыгнула носом, и мужчина с пониманием заметил:
— Сквозняк.
— Что? — опешила Тина.
— Я говорю, в дьяволовых дырах бывают сквозняки, — пояснил капитан, и губы его скривились в попытке удержать ухмылку.
— Р-р-р, — отчетливо зарычала мадемуазель Лоет.
— Неужто проснулась особь? — забеспокоился капитан Верта.
— Какая, к чертям собачьим, особь?! — взвилась Тина.
— Как же, господин Мулер, то самое морское чудовище, что живет в Дьяволовых дырах, — на лице мужчины появилось фальшивое возмущение.
— Хватит! Хватит повторять глупости! — заорала взбешенная девушка. — Единственное чудовище, которое есть в этом море, сейчас сидит в своем логове и упивается самолюбованием!
— Отчего же, — послышался за ее спиной насмешливый голос. — Оно покинуло логово, желая, чтобы им любовались все. Стоит заметить, чудовище совсем мелкое, вы не находите, капитан Верта.
— Да, особь могла бы быть и крупней, — охотно поддержал капитан. — Так что ты хотел, дружок? — с улыбкой спросил он у побагровевшей Тины, из ушей которой уже шел пар.
— Дружок желает работать на вас, господин Верта, — вместо нее ответил Альен Литин, скрестивший руки на груди. — Что вы ответите этому ветреному созданию?
— Отвечу, что моя команда в полном составе и господин Мулер нам не нужен. Слишком молод, слишком непостоянен. У меня нет доверия человеку, который не сумел честно отработать свой хлеб однажды.
Мадемуазель Лоет хватала ртом воздух, пылая от возмущения.
— Но я же хорошо исполнял все, что мне говорили! — воскликнула она.
— Не спорю, — согласился капитан. — Но это отвечало твоим желаниям, парень. Как только ты найдешь занятие поинтересней, нас постигнет участь господина Литина. Нет, меня не устраивает такой матрос. — Мужчина потер подбородок, раздумывая о чем-то, затем вновь вежливо улыбнулся и добавил. — Господин Мулер, хочу предупредить вас. Если вы не работаете на господина Литина, и я отказываю вам в найме, то вы должны знать, что вам необходимо внести оплату в размере пятидесяти санталов. Вам предоставлено место, вы получаете завтрак, обед и ужин, и наша компания предоставляет вам услуги перевозки. Вы готовы оплатить ваше путешествие на "Алиани"? Если нет, то мы ссадим вас в Порт-Дайоне, и вы вольны выбирать способ, которым вернетесь назад. Решать вам.
Тина охнула и беспомощно взглянула на Альена. Он развел руками:
— Прости, но ссудить эти деньги я тебе не могу, у меня нет уверенности, что они вернутся ко мне. Единственное, что я могу для тебя сделать — это выплатить жалование за те дни, что ты служил мне. Если у тебя есть остальная сумма, то твой вопрос будет решен тотчас. Если же нет...
— Чтоб черти жрали вашу печень, — всхлипнула Тина.
Она отвернулась от мужчин, некоторое время справляясь со слезами. Позволить оставить себя на чужом берегу, будет величайшей глупостью. Это мадемуазель Лоет понимала. Верта не возьмет ее, это уже ясней ясного. Скорей всего и в фехтовании ей откажут. Остается одно... Молча развернувшись, Тина покинула палубу. Вскоре она уже несла кувшин с водой. Затем принесла обед, накрыла на стол и вернулась на палубу.
— Господин Альен, обед подан, — бесстрастно произнесла девушка.
— Иду, мой мальчик, — так же бесстрастно ответил Литин.
— Кажется, мы на время усыпили чудовище, — усмехнулся капитан Верта. — Любопытно, надолго ли?
— Сдается мне, сон этого чудовища краток, — заметил боцман, покручивая ус.
Капитан усмехнулся и покинул палубу вслед за своими пассажирами. До Порт-Дайона оставалось не так уж много времени.
Глава 12
Моргани — большой, но неухоженный город, встретил господина Лоета заунывным криком точильщика:
— Точу-у ножи-и, косы, вилы-ы, точу-у-у.
Трое мужчин проехали мимо него, морщась от завываний.
— Точу-у-у, — вновь протянул точильщик, и Кузнечик обернулся, запуская огрызком недозрелого яблока работяге точно в лоб.
— Гори-и в Преиспо-одне-ей, — не меняя интонации, отреагировал точильщик. — Точу-у ножи-и-и...
Вэйлр Лоет свернул за угол, разыскивая остановку дорожного экипажа. Он мчался сюда во весь опор, надеялся перехватить дочь, если и не перед посадкой, то догнав экипаж в пути. Он рассчитал время, которое понадобилось пешей Тине, чтобы добраться до Моргани, и пришел к выводу, что быстро догонит ее, передвигаясь верхом. Однако по дороге дочь ему не попалась, как и ее следы. То Самель, то Кузнечик отставали от своего капитана, наводя справки о миловидном пареньке лет двенадцати-пятнадцати, но только в Пиррете такого паренька вспомнила харчевница, в харчевню которой заглянул Самель, решив, купить готовой еды в дорогу.
Больше никто Тину не видел. Это угнетало и пугало ее родителя. Вэйлр уже тысячу раз поклялся открутить ей уши, выпороть так, чтобы мясо сошло с седалища, и столько же раз поклялся не обижать дочь и баловать ее так, как еще ни один отец не баловал своих детей. То ему хотелось задушить ее от злости, то в объятьях от любви. Несчастный отец, никогда и ничего не боявшийся, теперь умирал от страха, что с его сокровищем могло случиться что-то нехорошее. Тем более он узнал, что в этих местах разбойники нападают на путников, и отловить негодяев никак не удается.
— Голыми руками порву, — мрачно решил Лоет.
— Башку через задницу вырву, — не менее мрачно добавил Самель.
— Вспорю брюхо и станцую на их потрохах, — закончил Кузнечик.
Если бы разбойники знали, что их ждет, пожалуй, они сами бы сдались на милость полиции. Но пока они пребывали в счастливом неведении, а капитану Лоету и двум членам его старой команды было не до лихих людишек. Они все еще надеялись найти Тину и вернуть домой живой и невредимой.
— Здесь останавливается дорожный экипаж? — спросил Вэй мужчину в форме станционного смотрителя.
— Здесь, милостивый государь, — кивнул мужчина, снял фуражку и протер платком лоснящуюся от пота лысину. — Только он прибудет не раньше, чем через три дня, поломался в дороге. Пока ремонтировали, кучер запил, так что ждем.
Лоет переглянулся со своими людьми и спешился.
— Где те, кто ожидают прибытия экипажа? — спросил он.
— Те, кто с ним ехал, сидят в Мальяре, а нашенские пассажиры на постоялом дворе, кто не из Моргани, — смотритель вновь утер пот и шумно выдохнул. — Ну и жарища, скажу я вам.
— К чертям жарищу, — отмахнулся Вэйлр. — Здесь появлялся мальчишка лет тринадцати? Глаза карие, волосы по плечи, на меня похож. — Лоет повернулся к смотрителю здоровой стороной.
— Нет, мальчишки точно не было, — мотнул головой мужчина. — Со вчерашнего дня только женщина появлялась, противная такая, крикливая. Был еще хромой старик, да кузнец из соседней деревни, он частенько к брату в Кольетт ездит.
— Где этот постоялый двор? — закипая, спросил Лоет.
— Так вон он, на той стороне, — узловатый палец ткнулся в старое строение с грязной вывеской. — Далеко от станции никто уходить не хочет. Мало ли пропустят экипаж. Папаша Бузо неплохой барыш с проезжих имеет. У него и харчевня тут, и спальные комнаты...
Вэй уже не слушал его, стремительно направляясь на постоялый двор. Но и там его ждало разочарование, про Эмила Мулера никто не слышал, как и про Сверчка. Приметы паренька были никому незнакомы, и осмотр окрестностей утешительных новостей не принес, Тина словно растворилась.
— Вашу мать, — протяжно вздохнул Лоет, оседая на ступени одной из лавок, куда мужчина заглянул, уже ни на что не надеясь. — Какого дьявола мне понадобилась послушная дочь? Зачем мне ее ответственность, если ребенок неизвестно где, и что с ней происходит сказать невозможно?
— Найдем, капитан, — попробовал поддержать его Кузнечик и тут же спрятался за Самеля, когда Лоет зло взглянул на него.
— Да какого дьявола?! — сорвался вдруг Вэй, вскакивая со ступеней. — Меня никто и никогда не мог упрекнуть в том, что в моей голове свищет ветер! Ада — разумнейшая из женщин. Мальчики уродились с головой. Одной Тине плевать на всех! Куда ее унесло? Во что ввязалась? Сколько можно вдалбливать ей, что мы переживаем за нее, что дорожим ею? Сколько можно издеваться над родителями? И хоть уши ей дери, хоть задницу, ей море по колено... — Он вскинул голову, глядя на Самеля. Из-за плеча кока высунулась голова Кузнечика.
Великан гулко сглотнул и произнес:
— Пьен.
— До него дней пять пешего хода отсюда, — добавил Кузнечик.
— Пьен, — повторил Лоет. — Эта мартышка могла свернуть с дороги, если шлея под хвост попала. У нее же благие мысли в голове дольше трех минут не держатся. Вернуться под домашний надзор или исполнить мечту детства?
— Маленький ангел всегда выберет то, что интересней, — улыбнулся Самель.
— Что ты лыбишься? — ядовито спросил Вэй. — Закрой хлебало, слепишь. Маленький ангел, — мужчина фыркнул. — Да ей сам дьявол в подметки не годится. Если есть в мире человек, который может обуздать это исчадие Преисподней, я готов отдать ему всю свою компанию и дочь в придачу. Вот это и будет счастливой старостью. Что рты пораскрывали? Вперед! — рявкнул капитан Лоет, первым взлетая в седло. — Найдем и... Даже не знаю, что с ней сделаю.
Вскоре трое всадников покидали Моргани, мчась в сторону Пьена. Теперь несчастного отца обуревали мысли, что его дочь может пролезть на какой-нибудь корабль тайно, и, когда ее обнаружат, может произойти, что угодно. Если капитан не законченный мерзавец, то девчонку не выкинут за борт, но, узнав, что мальчишка вовсе не мальчишка, что ждет девушку, оказавшуюся в море одна среди такого количества мужчин? От таких размышлений, Вэйлр передергивал плечами, пугая Самеля и Кузнечика зубовным скрежетом. Руки сами сжимались в кулаки, и капитан Лоет молил Всевышнего, чтобы он не позволил Тине совершить глупость раньше, чем до нее доберется ее единственный защитник — родной папенька.
Дорога до Пьена превратилась в пытку. Лошади не могли бежать быстрей, чем бежали. Более того, пришлось их сменить, потому что бедные животные уже не выдерживали заданного темпа. До порта трое всадников добрались всего за три с половиной дня. Они валились с ног от усталости, но останавливаться дольше, чем требовалось времени для очередной смены лошадей и короткого перекуса, не хотели.
Первым напряжения не выдержал великан Самель, вдруг начавший причитать, что маленький ангелок попал в беду, и они не успеют ее спасти, за что получил от взбешенного капитана, который уже сам успел вообразить всякие ужасы. После этого Самель замолчал, зато нервный чес начался у Кузнечика. Он чесался столь усердно, что в Пьен въезжал с царапинами на щеке, синяком под глазом и изодранными руками. Синяк ему поставил раздраженный Самель, должно быть, не желая сверкать таким украшением в одиночку.
