Первое, что бросается в глаза — однородность людской массы. Нет ярко выраженных очагов концентрации по национальным или иным признакам. Хотя, может и есть. Тут почти все белые. Пойми, кто француз, а кто австралиец.

Второе — подобие геометрической расстановки или как минимум отсутствие хаоса в этом вопросе. Сказывается две тысячи лет европейского общежития.

Прилично народу собрали, я бы тысяч семь-восемь предположил смело.

Не успев толком осмотреться в местных реалиях, упираюсь в северный КПП.

Ого, а тут все по-взрослому. Поскромнее, чем на Базе, но без поддержки серьёзной брони и тут ловить нечего.

Я так понимаю, прикинувшаяся капониром бронетехника — классика местного архитектурного стиля.

И еще занятная деталь — площадка перед КПП и уходящая в сторону городской застройки улица вымощены камнем. Добротное такое мощение, не хуже улиц старой Риги или Таллина. Яркий пример того, что с асфальтом проблемы, а нормальную улицу иметь хочется.

Мне опять налево, на трассу в сторону местного фатерлянда.

Хм, с северной стороны города табор практически отсутствует. И свалка отсутствует. Ощущается присутствие белого человека. Что меня смущает — практически полное отсутствие отечественной техники. Где тут мои соплеменники кучкуются?

А вот и они, накаркал, называется. Сбрасываю скорость — надо присмотреться к народу.

Десятка два разнокалиберных джипов, два 131-х ЗиЛа и "шишига" составляют местный автопарк.

Группа раздетых по пояс поджарых мужиков, отсвечивая синевой расписных торсов, играет в карты, на составленных вокруг стальной бочки пластмассовых стульчиках.

Не рубится и не режется, а именно играет. Бесстрастные лица, скупые движения и непередаваемый НЕРВ напряжения внешне спокойных игроков. Судя по выкладываемым на бочку патронам, играют именно на них.

Хе-х, деньги на бочку, это как раз про подобный контингент.

За грузовиками десяток рыл "быков" принимают на грудь, под шашлычок.

Хмурый парень в камуфляже чистит "СВД", соседи ему определенно не нравятся.

Последними стоят два полноприводных микроавтобуса с девицами, внешность которых не оставляет сомнений в их профессии.

Нет уж, я лучше к белым людям за периметр, чем к подобным "соотечественникам". Должны же где-то быть и нормальные русские люди.

Выданная немцем карта говорит, что мне осталось совсем немного. Десять-пятнадцать минут хода по тракту. Проехать топливный завод. И сразу сворачивать с тракта на проселок, ведущий в сторону моря.

Все. Я на финишной прямой. Еще усилие и я увижу клетчатый флаг сегодняшнего заезда.

Обнесенный стандартной фортификационной линией топливный завод остается по левую сторону.

Архи-стратегический объект, по местным меркам.

Я ожидал от него большего. Стройных рефракционных колонн, пузатых емкостей под готовое топливо, бетонной стены по периметру и вкопанного танка на КПП.

А по факту, всей фортификации: окоп, насыпь, жиденькие ряды колючей проволоки, да пара сторожевых вышек по углам.

Сам завод — здоровенный каменный сарай под ржавой металлической крышей, дюжина разнокалиберных баков по периметру, пяток сараюшек поскромнее и заправочная станция на две колонки.

Над одним из баков вьется облачко пара — греют что-то, но без фанатизма так, подогревают скорее.

Выполняя малопонятные операции, по двору заводика ползает обшарпанный погрузчик.

Чувствую себя немного обманутым.

Заскочить, цены на топливо глянуть?

Или ну нафиг — успею еще.

Пока я прикидывал, заезжать или нет, проскочил поворот на завод. Расцениваю это как знак свыше и начинаю высматривать отворот направо — к морю.

Нормально немец окопался. Замки по холмам громоздить, это у тевтонов в крови.

Справа овраг с текущим по дну ручейком. Слева обрыв к морю. Между ними зажата ровная площадка размером с половинку футбольного поля. Традиционная каменная стена метра полтора высотой. Откатные ворота, изготовленные из отрезанной от морского контейнера боковой стенки, приветствуют надписью "MAERSК". Солидных размеров каменный дом с панелями солнечных батарей на черепичной крыше. Внушительный каменный сарай, неизменный ветряк. По двору разбросаны несколько единиц автотехники различной степени комплектности. И тишина.

Мне тут явно не рады.

С подножки машины разглядываю двор.

Хм, будка собачья есть, а собаки не видно. И что характерно, не слышно. Странно все это, собака лаять должна.

Сую АПБ сзади за ремень — большой зараза, нужно кобуру срочно покупать, и яйца не отстрелить бы.

Обрез оставлю в машине, светить оружием в руках не хочется, а скрытно пристроить его некуда.

Эх, Муха, как бы тут твое собачье чутье пригодилось. Словно прочитав мои мысли, Муха просовывается в дверь и тяжело спрыгивает на землю.

— Долг превыше всего — вот это по-нашему, — чешу псину за обрезками ушей.

— Муха! Да ты линять начала. Выдергиваю клоки густого зимнего подшерстка. — Попозже вычешу тебя основательно. А пока поработай немного, милая.

Псина подходит к щели между воротами и забором. Нос сморщен, верхняя губа натянулась в легком оскале. Кто-то там явно есть. Сидит прямо за воротами и делает вид, что его там нет.

Стучу в ворота.

Тишина.

Придется лезть на стену.

А не хочется, неуютно на стене.

Но придется.

С молодецким — "Хак!" запрыгиваю на верхушку стены, впритирку с воротами.

И сразу присесть. Нечего отсвечивать.

С не менее молодецким рыком, Муха запрыгивает на стену рядом со мной.

И сразу морду вниз, под стенку.

Поняв, что ее позиция раскрыта, из тени забора выходит немецкая овчарка, именно такого засаданца я и ожидал увидеть.

Не хотел бы я с такой собачкой один на один сойтись. Не рычит, не дергается, не выглядит напряженной. Вот только, взгляд не замирает на одном месте ни на секунду и чуть дергается нос.

— Оцениваешь, кто опасней? Я или Муха. Так мы оба не подарки.

В глубине сарая колыхнулась тень. Еще один диверсант в засаде?

Третьего засаданца опять спалила Муха — сделав стойку на старую "Татру". С полминуты там ничего не происходит. Потом, на секунду, мелькнула коленка. Причем коленка явно детская.

На ломаном немецком, пытаюсь донести до сидящих в засаде на меня любимого, или не на меня, что не добавляет оптимизма.

— У меня груз от Гюнтера для его брата Вольфа.

А в ответ тишина.

Еще попытка.

— Ребята, заберите груз по-хорошему, отдайте двести экю и расстанемся друзьями.

Опять тишина. Только овчарка выбрала приоритетную цель. И эта цель — не я, обидно понимаешь, не ценят меня.

— Я сейчас уеду в Порто-Франко. Ночь уже скоро, мне пожрать и баиньки пора. А не акробатом по заборам тут скакать. А вы, ебитесь, как хотите, Гюнтер груза напихал на десять тысяч экю. Продам, мне как раз хватит сезон дождей пережить. С вином и шлюхами.

Надо же, я даже вспомнил, как шлюха на немецком.

— Пап, мы тут долго стоять будем? — моим детям давно хочется поразмяться, целый день в кабине это очень непросто для ребенка. Для ребенка, у которого в роддоме забыли достать шило из попы — пытка.

— Сейчас поедем, — реально достало клоуна изображать. Вижу, что у Вольфа дома проблемы, но это его проблемы — не мои.

Проблемы Вольфа не заметит только слепой: рассыпанные на подъезде к дому гильзы, свежие пулевые отметины на стенах, изрытые тяжелыми колесами подъезды к дому. Определенно, совсем недавно тут стреляли. На полноценный бой не тянет, так перестрелка, но перестрелка это в любом случае нездорово.

Тень из сарая материализуется в белобрысого подростка лет шестнадцати. Уже не мальчик, но назвать его парень — немного слукавить. В руках у подростка несоразмерно большой карабин "Mauser 98". Шевеление за "Татрой" превращается в мальчишку одиннадцати-двенадцати лет. В полном соответствии с канонами жанра, под мышкой у мальчугана болтается "Шмайсер" тот самый который МР-40. Эхо войны — не иначе.

— Парни у вас третьего брата, с MG, не имеется?

В рядах гитлерюгенда шутка понимания не находит.

Очень похожи, честно. Не на тот гитлерюгенд, который под названием "12 танковая дивизия" давал просраться союзникам в Нормандии и был окончательно поставлен раком моими предками в битве при озере "Балатон". А на тех мальчишек, которых с одним фаустпатроном на троих бросали под советские танки.

Нескладные подростки, с несоразмерным их габаритам оружием и огнем тевтонского духа в глазах. Закрывающие глаза челки, бритые затылки, шорты на подтяжках — хоть сейчас римейк на "Гордость нации" снимай в цвете.

Паренек с винтовкой, аккуратно положил ствол на забор и что-то высматривает у меня за спиной. Автоматчик, как полено, перехватил тяжелый для него автомат и сместился к овчарке.

Я-то вижу, что ему дико страшно, и он интуитивно ищет защиту.

Овчарка никак не поменяла своего поведения. Для нее мы с Мухой по-прежнему — цели.

Наконец убедившись, что по окрестностям не засели неприятности, парень с винтовкой подошел ко мне.

— Вы от дяди Гюнтера?

— Нет, меня Красный Крест прислал. И прицепил сзади полторы тонны барахла для вас. Мне можно во двор заехать, или отсюда будите свое барахло таскать?

Подросток прислоняет винтовку к стене и отпирает огромный замок на воротах.

— Помоги откатить ворота и заезжай. Курт, не спи, за тобой наблюдение.

Мальчишка с автоматом забирается на капот "Татры". Овчарка занимает позицию в открытых воротах. Серьезный пес.

Окрестности Порто-Франко. Волчье логово.

Сутками ранее. Руди — сын Вольфа.

От отца вторую неделю нет известий. Так бывает когда он уезжает в долину Рейна, бизнес есть бизнес. А нам с братом остается — ждать.

Заканчивается третий день, с момента как заболела мама. Вызванный по рации доктор осмотрев маму, сказал, что все серьезно и забрал ее с собой в Порто-Франко.

Мы с братом ждем, привычно выполняя работу по хозяйству и ежесекундно ожидая, когда на дороге наконец-то появится машина отца.

Мы почти взрослые. Мы не можем подвести отца. Порядок и дисциплина должны быть всегда. Чтобы не случилось, этот камень в фундаменте немецкого общества должен оставаться незыблемым.

Мы — немцы.

Обычно у нас тихо. Пробка топливной фабрики плотно затыкает единственную ведущую к нам дорогу. Мало кто осмелится безобразничать у топливной фабрики. Охранники топливного концерна крайне суровые люди и перейти им дорогу решаются лишь окончательно потерявшие связь с реальностью. А прибывший по тревоге патруль, пленных брать не будет. Найдут раненого — пристрелят или броней переедут.

И бросят гнить у дороги — в назидание.

Патрулю есть за что стараться. Благодарность топливных магнатов не обойдет патруль стороной.

Но не бывает правил без исключений. Вчера, за час до заката, две новенькие банды сцепились между собой. Им оказалось мало просторов окрестной саванны, и они затеяли свою возню на тракте возле поворота на наш проселок.

В конце сухого сезона жизнь переселенца не стоит и ломаного экю. А если за ним не стоит мощный анклав, то даже ломаный экю — слишком большая цена его жизни.

Не размениваясь по мелочам, на мордобой и поножовщину, оппоненты сразу перешли к перестрелке. Гулять, так гулять.

Охрана топливной фабрики накрыла их из пулеметов еще до того, как гильзы от первых выстрелов упали на землю. Высадив по ленте в сбившихся в кучу бандитов. Пулеметчики перезарядились и скупыми очередями прижали бандитов к земле. Изредка, удалое тявканье пулеметов перекрывалось солидными хлопками выстрелов крупнокалиберной снайперской винтовки. Снайпер отстреливал расползавшихся по сторонам бандитов.

Фабрике необходимо продержатся меньше пяти минут. Спустя пять минут бронемашины манёвренной группы северного КПП, дав пару очередей крупным калибром, отутюжили отморозков.

Кому повезло не получить крупнокалиберную пулю и не попасть под колеса бронемашин, уложили на дороге мордой в землю.

В местах, где валялись те, кому повезло меньше, звучат хлопки отходной молитвы контрольных выстрелов.

Охрана топливной фабрики, и бойцы патруля крепко знают свое дело. Других тут не держат. Семь минут с момента первого выстрела, и боевые действия на тракте можно считать оконченными.

В самом начале заварушки пара пикапов вышла из-под огня и рванула по нашему проселку в сторону моря. То ли бандиты поумнее оказались, то ли им просто повезло. Пулеметчики с вышек не стали отвлекаться по мелочам. Уходят и ладно, им платят за сохранность фабрики, а не за бандитские головы. Тем более что проселок тупиковый. С беглецами пусть патрульные разбираются, они любят это дело.

Два мальчишки притаились за каменной оградой. Несоразмерные оружию, вспотевшие детские ладошки стискивают оружие. Руки предательски дрожат от страха, ноги наливаются слабостью.

Но, мы — немцы.

Ждать до последнего. Начнешь стрелять раньше, бандиты уйдут к побережью, отсидятся по кустам до сумерек, а потом вернутся. Так уже было.

Выстрелишь позже, пикапы прорвутся к дому. Стрелять необходимо строго, когда машины врагов втянутся в дефиле между двумя рвами, выкопанными перед домом.

Сколько детского пота и слез пролито на дно двух неглубоких — по пояс, идущих параллельно ограде дома, канав. На рытье двухсот шагов канавы у братьев ушла половина сухого сезона. Копали, естественно, в свободное от работы по хозяйству время. То есть рано утром и в обед — на самом солнцепеке. В суровом мире Новой Земли детям давали суровое воспитание.

Пацанам повезло. Неопытный, а может быть раненый, водила головного пикапа не справился с управлением и влетел передним колесом в канаву.

Второй пикап резко затормозил.

Бах!

В радиаторе заднего пикапа появилась аккуратная дырка калибром 7,92 мм.

До открытия ответного огня, Руди успевает поймать в прицел водителя головной машины.

Бах!

Руди выстрелил — цель обосралась. Неприятно, но не смертельно.

Бах, бах, бах...!

Курт дал короткую очередь в никуда и нырнул в укрытие.

Подросток с карабином сменил позицию. От пикапов начали отвечать огнем.

Бам!

Заряды дроби кувалдой ударили в сталь ворот.

Вжииик!

Впритирку к верхнему краю ограды прошелестела пуля из чего-то крупного.

Семеро бандитов рассредоточились по канаве, ставшей им окопом. Восьмой — обосравшийся, мешком вывалился за пикап.

Бах, бах, бах!

Курт высунул автомат над оградой и опять дал очередь, не глядя.

Ответные выстрелы тут же вышибают облако каменной крошки из забора.

Бах!

Парнишка с карабином не прицельно выстрелил в сторону нападавших.

На этом осада закончилась.

Появившаяся за спиной у бандитов, бронемашина патруля скупой очередью из крупнокалиберного пулемета оповестила участников перестрелки о своем появлении.

Не с целью кого-то убить, нет. А так, ненавязчиво намекнуть залегшим в канаве, что пора выходить с поднятыми руками. Дежурство подходит к концу, бравых парней из патруля ждут радости квартала красных фонарей. А тут, какие-то отморозки в войнушку поиграть вздумали — непорядок.