Имя для планеты

Едва я занял нужное положение, как красный огонёк надо мной сменился синим. Через несколько минут скупые лампы под потолком погасли и я понял, что срок моего заключения начался.

* * *

Дриадская остановила взятый напрокат мобиль прямо у входа в пансионат 'Магнолия'.

— Подождите меня... — попросил Пат.

Елена кивнула. В их отношениях установилось ясность: Пат давал указания, она подчинялась. О'Доннел внимательно следил за ней, но не замечал ничего тревожного. Лишь чувство симпатии росло в ней угрожающе быстрыми темпами. Пат не раз уже ловил внимательные взгляды Дриадской, но так и не смог придумать, как на это реагировать. Решил держаться, будто ничего не подозревает, но замечал за собой, что интерес красавицы ему небезразличен. Бог знает, что она нашла в нём, но компаньон ей нравился, это было ясно. Елена ему тоже нравилась...

— Хотите поужинать со мной? — предложил он.

— Буду рада, — просто ответила Елена. — Надоело сидеть в отеле...

— Вечером я зайду, — сказал Патрик, вылезая из мобиля.

Едва он вышел из машины, как дверь объявила:

— Дорогой гость, мы рады приветствовать вас в пансионате 'Магнолия'! Позвольте рассказать вам...

Пат прошёл, не задерживаясь. Дверь за спиной разочарованно заткнулась. Он втянул воздух. Знакомый запашок... И почему в дешёвых гостиницах всегда одинаково пахнет? Будь ты в системе Бетельгейзе, в веганских прериях или на старушке-Земле, у недорогих отелей всегда один и тот же неистребимый тоскливый дух. Так пахнут несбывшиеся надежды...

Пат подошёл к терминалу регистрации, пощёлкал терминалом, посмотрел цены. Обычный отель — пристанище коммивояжеров, студентов, влюблённых парочек... Номер, снятый здесь, ни у кого не вызовет подозрения. В меру чисто, в меру спокойно. Идеальное место для встреч.

Так, ловить тут нечего. Если Маркус и его загадочная пассия и регистрировались здесь, то узнать об их встречах не было никакой возможности...

О'Доннел глянул в окно. Идеальный профиль Елены виднелся в боковом стекле мобиля. Косметон в руке, женские дела в разгаре. А ему торчать здесь не следует. Это не музей, а обычный пансионат, здесь в фойе нельзя долго находиться, не привлекая внимания. Обычно посетители проходят в номер или сваливают.

Пат вышел наружу, Дриадская тут же заметила его и спрятала косметон. Пат слышал, что у некоторых дам пунктик по этому поводу — 'их' мужчина не должен видеть, как они прихорашиваются. Выходит, он 'её' мужчина? Во влетел...

— Елена... — Пат не заметил, что впервые обратился к ней по имени. — Вы знаете город лучше меня. Где здесь можно поужинать?

— Ну... Всё зависит... — улыбнулась женщина. — Какой суммой мы располагаем?

— Хм... Ну, скажем, средней, — улыбнулся в ответ Пат.

— Тогда есть одно хорошее местечко. Я покажу?

— Конечно. Этим вечером вы — командир.

— Доверяете женщинам? — засмеялась Дриадская.

— Не всем, — веско ответил О'Доннел.

Елена смутилась.

Вечером О'Доннел заехал за ней. Место, которое выбрала Дриадская, носило немудрящее название 'Приют'. Когда они вошли в помещение, Пат удивился — здесь не было обычных кибер-официантов, посетителей обслуживали люди. Было довольно оживлённо, по-видимому, многие посещали 'Приют'.

Пат с глупым удовольствием отметил, какими взглядами мужчины провожают его спутницу. Посадив Елену за столик, он уселся напротив, так, чтобы видеть входную дверь. Это была давняя привычка, выработанная долгой жизнью поперёк закона.

Когда перед ними вырос официант и вопросительно уставился на сидящих, О'Доннел неопределённо махнул рукой. Тот взглянул на женщину, Дриадская сделала заказ сама.

— Я не часто бываю в ресторанах, — тоном извинения сказал Пат. — Давно уж забыл, что здесь и как. Так что, могу поступать против этикета, не обижайтесь. На дальних мирах, знаете ли, не до церемоний...

— Много времени провели на дальних мирах? — поинтересовалась красавица.

— Достаточно, чтобы соскучиться по цивилизованным, — усмехнулся Пат.

— Никогда там не была... Расскажите?

И Пат начал рассказывать. В его рассказе не было туристического глянца. Большинство обитаемых миров не похожи на курортные места, типа Эйфоры. Уж если там есть жизнь, то она бьёт ключом, имеет бурный, настойчивый темперамент и подчас весьма опасна, а мёртвые миры по-настоящему безжизненны. Контрабандист ни словом не обмолвился о своей профессии, но хорошо зная инопланетных существ, мог рассказать о них интересные истории. Елена слушала, затаив дыхание, не перебивая, а в мыслях её сквозил подлинный интерес.

У Дриадской было редкое для женщин качество: она умела слушать. Весь вечер она внимала его историям, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, а Пат так соскучился со времени расставания с Сержем по живому общению, что и сам получал удовольствие.

Вечер пролетел незаметно, когда они вышли на улицу, уже наступили сумерки. Незнакомые фаронские созвездия причудливым рисунком выткали небо. Пат глубоко вдохнул воздух — ему было хорошо.

— Погода прекрасная, — произнесла женщина. — Пройдёмся?

— С удовольствием, — согласился Пат.

Некоторое время они шли неторопливо, молча. Потом Дриадская негромко сказала:

— Вы мне очень нравитесь...

Пату хотел ответить то же самое, но промолчал. Странно было объясняться в любви женщине, которая всего лишь неделю назад стреляла в него. Дриадская некоторое время молчала, видно ждала ответа. Не дождавшись, предложила:

— Поедем?

— Да, поздно уже... — кивнул Пат.

Дриадская набрала на брелоке код вызова мобиля. Негромко урча, машина выплыла из полутьмы. Елена снова села за руль и, остановив мобиль у отеля 'Райские кущи', спросила:

— Вы любите кофе? Я вас приглашаю.

— Кофе я с удовольствием выпью, — согласился он. — Не обижайтесь, Елена. Всё это так внезапно...

— Я понимаю, — кивнула она. — Я всё понимаю...

— Вы — умница, — благодарно произнёс Пат.

— Ага, — просто ответила Елена.

Дверь отеля узнала Пата и на этот раз обошлась без лекции о преимуществах жизни в гостинице 'Райские кущи'. Какая-то мимолётная, но важная мысль царапнула сознание, но Патрик был так поглощён собственными переживаниями, что не обратил внимания.

Кофе оказался вкусным. Когда чашка опустела, О'Доннел поднялся, чтобы целомудренно покинуть номер, но та, положив руку ему на ладонь, попросила:

— Останьтесь...

Она встала рядом, и Пат впервые увидел её глаза так близко. В мыслях Елены было одно желание: она и вправду не хотела, чтобы он уходил.

— Я и не собирался уходить... — хриплым голосом солгал он.

Посреди ночи Пат проснулся от мысли, пронзившей сознание прямо во сне. Он вспомнил, что царапнуло его, когда он входил в отель. Рядом тихо и умиротворённо сопела Елена. Пат сел на кровати и погрузился в размышления.

Дверь... Дверь в гостинице 'Райские кущи' узнала его. И дверь в пансионате 'Магнолия' такого же типа, и, наверно, тоже его узнает. Эти двери как-то запоминают посетителей, скорее всего, по чипу идентификации, значит, у них есть банк данных... Если вскрыть этот банк, можно узнать о людях, находившихся внутри в дни встреч Маркуса со своей пассией. Даты их встреч, хотя бы приблизительно, должен помнить тот водила, которого встретила Елена.

Как добраться до банка данных двери? Нужен хакер... Фарон — развитая система, здесь должна быть хакерская тусовка.

'Вот и появилась идея, — успокоенно подумал Пат. — Ладно, утро вечера мудренее'.

* * *

Капли воды уныло падали где-то в темноте... Тусклый свет, сочившийся из-под дверного косяка, не мог развеять тьму. Я не видела помещения, где нахожусь, хотя мне удалось обойти его ощупью. Келья как келья, только запертая и как обычно здесь — без окон. Специально для меня в монастыре создали карцер — помещение для тех, кто не желает смирить гордыню. Так торжественно объявил отец Арсений на собрании братии. Моя попытка побега, как я поняла, была уникальным событием, ранее такого никто не предпринимал. Я могла гордиться.

Меня не особенно дотошно допрашивали о судьбе Меффа, должно быть поверили сразу, что он погиб в пасти чудовища. Это было логично, если бы он мог смыться, я бежала бы с ним.

И вот, я скучала во тьме и тишине, гордилась и перевоспитывалась. Сидеть здесь было ужасно тоскливо, но я понимала, чего от меня ждут. Монахи хотели, чтобы я приняла их веру. Тогда меня не придётся охранять, держать в отдельном помещении. Я всегда буду на виду, и сбежать не сумею. Вероятно инструкции, данные таинственным похитителем, запрещали причинять мне вред, но, думаю, о принятии новой веры там не было ни слова. Значит — можно. Дескать, добровольное решение сестры нашей. Опять же, очередное 'богоугодное' дело...

Мефф, упокоившийся в пасти морского чудовища, тоже хотел сделать доброе дело, помочь мне. Не его вина, что обстоятельства сложились так... Он был хорошим человеком и если мне удастся покинуть монастырь, я никогда не забуду о нём. Теперь здесь не осталось ни одного человека, который понимал меня, но где-то в подземных лабиринтах меня ждал мой корабль — Зяблик, мой шанс на побег. Доведётся ли мне его использовать?

От тоски и отчаяния я погрузилась в воспоминания.

Собираясь на Эйфору, мы думали провести там не меньше месяца. Планета-рай, как будто специально созданная для курорта. Два зелёных материка, расположенные в районе экватора, никакого наклона планетарной оси, время года всегда одно — лето. Тёплое море, мягкий климат, развитая сеть отелей и туристический сервис, наверно, лучший в человеческом секторе галактики. Не планета — рай. Побывать на Эйфоре хотя бы раз должен каждый. И мы хотели побывать, понежиться под ласковым солнцем и в объятьях друг друга. Вот и побывали... Эх, Серёжка, муж мой, как ты там? Жив ли?

Стоп! Что за похоронные настроения! Жив! Конечно, жив и стремится ко мне, другого и быть не может. А я должна помочь ему! Но для этого мне нужна хотя бы относительная свобода. Вряд ли я сумею это, сидя здесь и рыдая...

Ясно, решение принято. Поднявшись, я твёрдым шагом подошла к двери и забарабанила по ней. Дверь распахнулась почти сразу же, на пороге стоял незнакомый монах.

— Чего ты хочешь, сестра? — блаженно улыбаясь, спросил он.

— Передайте отцу Арсению, что я хочу принять вашу веру.

* * *

На следующий день нас поднял всё тот же утробный рык сирены. Я вздрогнул и в ужасе вскочил. Силовое поле уже отключили, каторжники поднимались, потягиваясь. Поутру, отдохнувшие, они были более разговорчивы.

— Зовут как? — спросил меня плечистый мужик.

— Сергей... — промямлил я.

— Со мной будешь, — распорядился он.

— А ты кто? — решился спросить я.

— Меня зовут Колун, — усмехнулся он. — Башку раскалываю кулаком на раз. Видишь?

Он сунул мне под нос тяжёлый костистый кулак. Размеры впечатляли.

— Уважаемый, — раздался вежливый голос рядом. — Тебе не мешало бы узнать, может, мальчик занят?

— А ты что за яйцо? — невежливо осведомился Колун.

— Это Спурт... — произнёс кто-то с уважением.

— Спурт, гы... Не слыхал, — в тоне Колуна сквозило сомнение. — А почему...

Не договорив, он внезапным резким движением попытался ударить Бэка. Если бы не мгновенная реакция, лицу моего друга не поздоровилось. Но мужик, похоже, попал на опытного бойца. Уверенным нырком Бэк ушёл под вскинутую руку нападавшего и, упав на колено, врезал локтем прямо ему под дых. Тот только и смог вымолвить:

— Ы-ы-х... — и мешком свалился на пол.

— Мальчик занят, — тихо, но зло повторил Бэк, оглядывая присутствующих.

Только сейчас я понял, почему Бэка звали Спуртом — из-за бешеной реакции. Колун, будто выброшенная на берег рыба, пытался набрать ртом воздух. Никто не подошёл к нему, никто не помог встать. Заключённые смотрели бездумными глазами на упавшего, но агрессивности не проявляли.

Снова рыкнула сирена. На 'пьедестале' всплыла бадья с утренней порцией светло-розового месива, заключённые поспешили занять свои места. Колун по-прежнему копошился на полу. Наконец ему удалось встать. Он с тоскою глянул на занятые лавки. Придерживая место на животе, куда врезался локоть Бэка, он отпихнул кого-то и уселся.

— Серж, давай сюда, — услышал я.

Бэк уже занял место, рядом с ним было свободно.

— Угощайся, — с усмешкой произнёс он.

— Да уж... — вздохнул я, глядя на 'завтрак'.

Осторожно ковырнув пальцем в том месте, где ещё не прошлись руки зэков, я попробовал. Вещество оказалось терпимым на вкус, во всяком случае, мерзким я бы его не назвал. Понятное, дело это не 'бланманже', но все необходимые организму вещества тут, конечно, были. Желудок, не получавший пищи целые сутки, конвульсивно сжался. Чтобы жить надо есть, и я принялся насыщаться.

Снова заревела сирена, с 'пьедестала' исчезли остатки 'пиршества'. Заключённые поднялись и равнодушной вереницей потянулись к выходу.

— Пойдём... — на плечо мне легла тяжёлая рука.

— Грабки убрал! — рявкнул Бэк.

Рядом со мной стоял мужчина, из-под кустистых бровей он спокойно смотрел на Бэка.

— Не сердись, Спурт. Я не думал ничего такого. У меня сынок его возраста... — миролюбиво улыбнулся он. — Просто, я здесь, вроде, как за главного. Вроде старосты, как бы... Меня зовут Роллон. А Колун недавно у нас, вот и выпендривается... Скоро утихнет.

— Гм-м-м... — неласково пробормотал Бэк.

— У нас не отлынивают от работы. Здесь нет такого, чтобы одни работали, а другие — нет, — объяснил Роллон. — У нас все вкалывают. Всё равно заставят...

— Желания особого не испытываю, но придётся, — пожал плечами Бэк. — Чем вы тут занимаетесь, Роллон?

— Здесь производство кристаллов. Для нейросхем требуются особые кристаллы, тут их выращивают. Кристаллов нужно много, производство автоматическое, но собирать 'урожай' приходится руками. Слишком тонкая работа, нельзя её доверять автоматам, — объяснял Роллон. — Дневная норма — два мешка. Если соберёте меньше, норму жратвы уменьшат. Для всех уменьшат.

— А если больше? — осведомился Бэк.

— А если больше — свои же побьют, — признался Роллон.

'Нейрокристаллы... — подумалось мне. — Когда в универе проходили нейротронику, я и представить не мог, что когда-то сам буду сборщиком сырья'.

— Пойдёмте, я покажу, шмуточную, — сказал Роллон.

— Шмуточная? — удивился я.

— Проще говоря — раздевалка, — пояснил староста. — Кристаллы выращиваются в особой среде, которая, понятное дело, вредна. В шмуточной хранятся химические скафандры.

Мы двинулись по пустому коридору, шаги гулким эхом отдавались в темноте. Здесь, в подземной тишине и замкнутом пространстве каждый шорох звучал громче, чем на поверхности. Роллон шёл впереди, его красная роба в тусклом освещении казалась коричневой. Меня тревожила фраза Бэка насчёт того, что 'мальчик занят'...

— Бэк, — тихо спросил я. — Ты сказал, 'мальчик' занят... Что это значит?

— Серж... — засмеялся он. — Это для отвода глаз, не бойся, я не по этой части.

От души у меня отлегло, и я огляделся. Шмуточная выглядела неказисто: узкое помещение с клетушками по обеим стенам. В клетушках — скафандры. Ничего романтичного здесь не было. В сериале 'Далёкие уголки Галактики' всё выглядело по-другому: там красавцы-герои шутили и балагурили перед тем, как совершить подвиг, а подвиги они совершали исключительно в скафандрах высшей защиты. То, что показал Роллон, уважения не вызывало — какой-то бесформенный комбинезон неопределённого цвета. Староста помог подогнать его по росту, а Бэк разобрался сам — опыт.