— Что-то я в этом сильно сомневаюсь... — покачал головой Артем, показывая на азбуку, которая не подавала никаких признаков жизни.
Но Василий Васильевич не переставал надеяться. День подошел к концу, и друзья снова собрались на веранде, чтобы обсудить положение дел. Кот не преминул взять с собой волшебную книгу и ждал, когда ее страницы снова оживут, но азбука молчала.
Легко поужинав, друзья зажгли лампу и начали разговор. Марья приоткрыла окошко, и помещение наполнилось теплым осенним воздухом. Керосинку снова облепили бабочки и мотыльки, где-то вдалеке стрекотали цикады и светляки, может быть, последние перед наступлением настоящей осени.
Беседа текла медленно — решалась судьба Малой Репки. Что делать — идти дальше за стрелой или остаться здесь. Василий Васильевич предлагал ждать, пока не ответит азбука. Дядя Миша и Эс-Е настаивали на том, чтобы двигаться вперед, доказывая, что если им удастся в конце пути одолеть Лжекощея, то напасти отступят сами собой.
Эту идею резко критиковал Василий Васильевич. Он был убежден, что победа над Кощеем не поможет, потому что ведьма затаится на время, а потом снова будет вредить людям.
Артем не принимал ни одну из сторон. Он понимал, что они зашли в тупик, но в то же время помнил, что ему ответила громовая стрела: "Прямо пойдешь — деревню спасешь". Но тут произошло непредвиденное событие.
В самый разгар спора азбука вспыхнула, засветилась красным светом и распахнулась. Все четверо прильнули к книге и удивленно отпрянули. На развороте была изображена бабочка. Василий Васильевич поднял голову вверх, и увидел над собой кружение мотыльков.
— Марья! — заорал он. — Немедленно закрой все окна в доме!
Хозяйка дома ринулась исполнять приказание, а Василий Васильевич схватил книгу и стал читать:
— Выписка из "Чаровника", издание 1236 года. Глава сто шестьдесят шестая, "Душа ведьмы", — Василий Васильевич перевел дыхание и продолжил читать. — Душа ведьмы во время сна покидает ее тело в облике бабочки. В ряде случаев ведьма может сама принять облик бабочки, чтобы оставаться незаметной для простых смертных"... Так, здесь что-то еще... "Ведьме, обратившейся в бабочку, стоит подумать о том, чтобы не попасть в руки к людям. Если ночной бабочке подпалить крылья, утром люди опознают ведьму по ожогам и ранам на теле. Ночной бабочке, залетевшей в дом, обжигают крылья и отпускают со словами: "Приди завтра, дам тебе соли". Если на следующий день кто-нибудь придет попросить соли, то его отождествляют с той злой душой, которая в виде бабочки прилетала в дом.
— Хватайте мотыльков! — закричал Дядя Миша.
Началось настоящее безумие. В погоне за бабочками друзья натыкались друг на друга и падали на пол, разбивая носы и ломая кости, но дело было сделано, и через час все бабочки и мотыльки, облюбовавшие старую лампу, трепыхались в плотно закупоренной банке.
— Вот почему мы не могли с ней справиться, — тяжело дыша, произнес Артем. — Она с самого начала была здесь и слышала все наши разговоры.
— Значит, теперь мы должны поджечь крылья всем этим бабочкам? — спросила Эс-Е. — Но ведь им же будет больно!
— Придется ими пожертвовать, ничего не поделаешь, — ответил Дядя Миша.
— Но ведь из них всего одна — ведьма. За что же пострадают другие?
— Знаешь, Эс-Е, сейчас не время думать о каких-то бабочках, когда люди (и не только люди) в опасности, — рявкнул Василий Васильевич.
Он подозвал к себе Артема, у которого оказалась рассечена бровь и вместе с ним приступил к сложному обряду. С ловкостью дикого кота он доставал из банки одну за другой самых разных бабочек и передавал их Артему, который уже держал наготове свечу, чтобы опалить крылья каждой из них. После того, как бабочка получала свою порцию неприятных ощущений, Артем выпускал ее на улицу.
Когда все было кончено, он поделился своими сомнениями с остальными:
— А вдруг среди них не было ведьмы? Или она сможет преодолеть и этот барьер?
Но ему никто не смог ответить, даже азбука оставила его вопрос без внимания. Погрузившись в тяжелые размышления, друзья отправились спать.
Утро должно было принести надежду, и сразу после легкого завтрака вся компания снова собралась во дворе Марьи-Художницы. Они ожидали ведьму. Согласно азбуке, к ним должна была прийти за солью женщина со следами ожогов. Но к Марье то прибегали дети, которых она учила рисовании, то подружки, с удивлением рассматривающие ее гостей, сельский староста, предупредивший, что Марья должна заплатить за дрова. Друзья совсем отчаялись и заскучали. Василий Васильевич и о чем-то болтал с Ярчуком, Дядя Миша что-то шептал на ухо Эс-Е, от чего она смущенно смеялась, Артем рисовал на земле палочкой смешные рожи...
— Марьюшка, ты дома? — послышалось из-за калитки. — Это я, тетя Зина!
Марья-Художница выбежала из дома и открыла калитку. Во двор вошла женщина средних лет в разноцветном переднике.
— Здравствуй, Маня. Соли хотела у тебя попросить, — сказала тетя Зина, и сразу привлекла к себе внимание. — Мужику своему суп сварила, хватилась — а соли-то и нет. Вот я монетку тебе принесла, чтобы не поссорились...
— Хватай ее! — завопил Василий Васильевич.
Артем бросился вперед и навалился на гостью, прижав ее к земле.
— Помогите, убивают! — заверещала она, а Василий Васильевич уже летел на помощь Артему.
— Да вы что! — опомнилась Марья. — Пустите ее, это соседка моя!
— А-а-а, пустите, ироды! — орала тетя Зина.
— Ведьма!!! — не слышал Марью Василий Васильевич.
— Уби-и-и-и-ва-а-а-а-ю-у-у-у-т!!! — ревела соседка.
Дядя Миша, Эс-Е и Марья бросились к Артему и с трудом оттащили его. А тетя Зина, заехав Василию Васильевичу коленом по причинному месту, махом освободилась и бросилась бежать.
— Люди, люди! Что же это делается! Ведь чуть же не убили меня! — голосила она на всю ивановскую. — Ну, Манька, я тебе еще покажу, щас старосту приведу!!!
— Так это не она, что ли? — корчась от боли, просипел Василий Васильевич.
— Конечно, нет, — рассмеялась Марья. — Я же говорю — соседка.
Теперь уже хохотали все, даже Артем и Василий Васильевич.
— Представляю, что она подумала! — закатывался кот.
— Ничего смешного, — сквозь слезы смеялась Марья. — Она ведь и в самом деле за старостой побежала, сейчас еще и полицию приведет!
— Это надо было видеть, — утирал слезы Дядя Миша. — Василий Васильевич так и впился в бедную женщину, да ее кричит: "Ведьма! Ведьма!"
— Конечно, она приведет сюда всю округу, — заливалась Эс-Е. — Какой женщине понравится, что ее ведьмой назвали?
Однако веселье скоро снова сменилось унынием. Если тетя Зина не была ведьмой, тогда кто? В бессмысленном ожидании Дядя Миша вызвался починить у Марьи обветшавший забор, Эс-Е согласилась помочь девушке по дому, а Артема и Василия Васильевича отправили в огород убирать ботву. Каждый оказался при деле и не заметил, как пришел вечер.
Погода выдалась сухая и теплая, и хозяйка предложила накрыть ужин прямо во дворе. Мужчины обрадовались этому предложению, помогли Марье вынести большой стол и вместе с Эс-Е накрыли его. Порядком приунывшие, друзья как будто вновь начинали радоваться жизни.
Но, едва приступили к еде, за воротами раздался какой-то шум.
— Наверняка, это Зинка притащилась, — покачала головой Марья и пошла открывать.
Во двор ввалилась толпа репчан во главе со старостой и урядником. Тетя Зина кричала и требовала привлечь Артема и его кота к ответу, староста что-то невнятно отвечал, вокруг него кудахтали Зинины подруги, а урядник просто стоял в стороне и крутил ус.
— Вы только послушайте, как он меня назвал! — кипятилась тетя Зина. — Сказал, что я ведьма! Это мне, самой добродетельной в этой деревне!
И тут же в ее адрес полетело:
— Да тоже мне нашлась праведница!
— Ведьма и есть!
— Ах ты...
— Правильно она говорит!
— Тихо! — прогремел урядник, которому эта свора порядком надоела.
Вокруг сразу стало тихо. Полицейский собирался что-то сказать, но тут из-за его спины послышался слабый голосок:
— Добрые люди, подайте хлебушка бедной старушке, калике перехожей.
Урядник обернулся и вытащил вперед сгорбленную старуху с протянутой рукой.
— Подайте хлебушка, — еще раз попросила старуха.
Эс-Е взяла со стола краюху.
— Спасибо, дочка, спасибо, — принялась кидать поклоны бабка. — Еще бы соли мне, чтобы не совсем пресно было. Соли, дочка...
При виде этой с цены даже у Артема защемило сердце, что уж говорить про сострадательную Светлану Евгеньевну. Она вернулась к столу, и услышала, как Василий Васильевич прошептал:
— Она просит соли! Она тоже просит соли! Нужно схватить ее!
— Перестань, — зашипела на него Марья и передала Эс-Е солонку. — Совсем меня опозорить хочешь?
Она пошла обратно к старушке, но Василий Васильевич не сводил с нее глаз. Нищенка посолила хлеб, вернула солонку и снова принялась благодарить:
— Дай Бог тебе здоровья, дай тебе Бог... — она подняла руку и принялась крестить Эс-Е, но то ли она страдала сухорукостью, то ли у нее не было сил, но крестного знамения у нее получилось. Рука у бабки резко дернулась и на глазах у изумленных зевак превратилась в почерневшую культю.
— Это она! — выкрикнул Василий Васильевич.
— Ярчук! — отдал приказ Артем.
Собака совершила умопомрачительный прыжок и в одну секунду оказалась рядом со старухой, распугав толпу. Василий Васильевич подобрал с земли камень и бросил в ведьму, но старуха резко развернулась на месте, растворилась в длинных фалдах своего плаща, вылетела из-под него уже черной галкой и рванула прочь. Зеваки ахнули и выбежали вслед за птицей на улицу, а впереди них, перемахнув через забор, летел Дядя Миша, на ходу роясь в сумке.
Черная птица не могла быстро лететь — как и у старухи, у нее оказалось обожженное крыло. Дядя Миша быстро настиг ее, вынул из сумки маковые головки, резко растер их на ладони и бросил прямо в птицу. Ведьма тут же приняла человеческий облик, распласталась на земле, и мгновенно принялась собирать рассыпанные зерна.
— Это она, — выдохнул рядом с Дядей Мишей Артем. — Янина, та самая ведьма. Я узнал ее.
За Артемом прибежали все остальные. Репчане не понимали, что происходит, но внимательно следили за незнакомцами.
— Люди, — громко произнес Дядя Миша. — Это ведьма, из-за которой на вашу деревню свалились беды и несчастья. Вам решать, что с ней делать.
— А это точно ведьма? — спросил испуганный голос из толпы. — Может, как и с Зиной?
— Разве вы не видели? — от толпы отделилась сама тетя Зина. — Вы не видели, как она превратилась в эту ворону?
— Зина явно не разбирается в птицах, — шепнул Артему Василий Васильевич.
— Точно вам говорю — это ведьма! — визжала она.
Сельский староста вместе с урядником несколькими уважаемыми в малой Репке людьми на месте посовещались и вынесли свой вердикт.
— Пусть сама исправит то, что натворила. Пусть вернет людям богатство, здоровье, счастье или...
— Что — или? — зашипела на них Янина, продолжая собирать зерна. — Думаете, меня можно убить? Ничего у вас не выйдет! Мой хозяин, Всемирный Царь Кощей Бессмертный, отомстит за меня. Горе тому, кто причинит мне вред!
Селяне в страхе отпрянули. Перед ведьмой остались только Артем и его друзья.
— Отвечай, — потребовал от ведьмы Артем, — обязуешься ли ты вернуть людям то, что ты отняла у них?
— Подлый предатель, — снова зашипела ведьма. — Я всегда знала, что ты ненастоящий царь Нави. Ничего, Кощей еще доберется до тебя, он всех вас найдет и воздаст вам по заслугам.
— Ты не ответила... — настаивал на своем Артем.
— Я не буду ничего переделывать, — засмеялась ведьма. — Я отдала душу моему повелителю, Всемирному Царю Кощею Трипетовичу, и я буду верна ему до конца. Да здравствует Кощ...
— Ярчук, — Артем уже не слушал ведьму. — Ты знаешь, что нужно делать.
Собака молча кивнула и медленно подошла к ведьме.
— Нет! Нет!!! НЕТ!!! — завопила Янина. Над ней уж шипели две гадюки, а Ярчук занес над ней свой волчий клык.
— Артем, останови его! — схватила его за рукав Эс-Е. — Это же ужасно! Артем, пощади ее!!! Вы ведь разрываете ей душу!!!
— У ведьмы нет души... — Артем одернул руку Эс-Е и продолжал бесстрастно смотреть, как Ярчук расправляется с ведьмой. Репчане струхнули и уже давно разбежались — казнь ведьмы не показалась для них интересным зрелищем.
Ярчук сделал последнее движение, и ведьма затихла. Эс-Е и Марья рыдали друг у друга на плече, кот вытирал пот со лба, Дядя Миша нервно жевал губы.
— Так будет с каждым, кто захочет погубить Мир Прави, — сказал хрипловатым голосом Артем, но тут же снова обрел голос и громко произнес. — Василий Васильевич! Дядя Миша! Нужно убрать тело.
Кот и знахарь переглянулись и посмотрели на Артема глазами, полными страха и уважения. Василий Васильевич поклонился Артему, Дядя Миша едва кивнул, и оба поспешили выполнять приказ героя Прави.
Глава 14
в тупике
Артем решил не задерживаться в Малой Репке больше, чем на три дня. Видимых изменений после разоблачения ведьмы не произошло, о чем, впрочем, Артема сразу предупредил Василий Васильевич. Но он хотел поскорее продолжить путь не из-за этого. Ему было тяжело переживать свой собственный приказ.
Артем не спал уже две ночи, многократно прокручивая в голове последние минуты ведьмы. Он спрашивал себя, был ли у него выбор, и не находил ответа. То ему казалось, что он поторопился, когда натравил Ярчука на ведьму. То убеждал себя, что иначе поступить было нельзя. Хуже всего было то, что он не увидел, чем вредила ведьма, он только знал о последствиях и разговоров жителей поселка. Вдобавок ко всему на третье утро к нему подошел сам Ярчук и попросил отпустить его.
— Ты больше не нуждаешься в моей силе, Артем Царевич, — сказала собака. — Ты теперь сам обладаешь такой силой, что даже мне страшно становится.
— Но как же мы без тебя... — растеряно пробормотал Артем. — Почему ты бросаешь нас?
— Я не бросаю, просто иду своей дорогой, — ответил Ярчук. — Теперь, когда в Мире Прави столько нечисти, я должен сам выйти на тропу войны. Мне нужно найти новую Двоеглазку, чтобы вместе с ней начать свой поход против Кощея. Но ты не переживай — когда понадобится моя помощь, только свистни, и я являюсь. А пока — прощай! — и, не говоря больше ни слова, волшебная собака исчезла в неизвестном направлении.
Все это время Артем почти не разговаривал с друзьями. Он узнал, что Дядя Миша и Василий Васильевич оттащили тело ведьмы в лес и там закопали его под осиной, что Марья-Художница вместе с односельчанами каждый день отмечает освобождение Малой Репки от злой колдуньи. Но эти и другие новости он воспринимал бесстрастно, надеясь, что путь до следующего пункта назначения освободит его от неприятных мыслей. Поэтому еще с вечера он сообщил друзьям, что с рассветом он пустит стрелу дальше.
По правде говоря, идти было некуда. Как-то ночью он уже выходил во двор, натягивал тетиву, но ни с одной стороны не услышал ответа. Теперь он решил бить наугад, но ночью Эс-Е внезапно стало плохо. У нее поднялась температура, ее тошнило и трясло, как осиновый лист, кожа на лице потеряла цвет и приобрела крайне бледный оттенок, язык во рту распух, и Эс-Е едва могла произнести членораздельные звуки.
