Серые Ангелы

Однако Гриша уже устал ржать и начал поглядывать на Василия. Типа: "ну-ка брат, выдай ещё чего". Пришлось выдать. Как резюме.

— Ну... Если назвали уже... То... Будем изображать из себя тех самых... Серых Ангелов. Как добропорядочные преемники их деятельности здесь, на Земле.

— Но меня всё равно волнует эта легенда. Надо бы попробовать разыскать здесь их следы. — не унималась принцесса-прогрессор, полностью подтверждая мысленно нарисованный только что Василием психологический портрет. — Наверняка ещё где-то есть. Не только это одиночное "малое кольцо". И не только эта старинная легенда.

— В процессе "прогрессирования"! Только в процессе "прогрессирования" — тут же вмешался Григорий. — Это основное. И если учесть, что до серьёзных потрясений тут совсем ничего осталось... Стоит, думаю, пока отложить поиски этой Аньяны.

— Ты прав. — неожиданно для Григория согласился Василий. Но тут же поправился. В своём же стиле. — Но нам ничего не мешает переложить с себя на кого-то эти поиски. Благо уже есть на кого. Пускай ищут.

— Вот так и сделаем! — Загорелась энтузиазмом Натин. — Я даже знаю на кого можно... Но... Успею ли?

На её лице мелькнула целая гамма чувств. От жадности до сомнения. Победила жадность.

— У меня есть на кого переложить! — в конце концов заявила она.

"Стоп!!! А вдруг эта шалая дамочка продумает мыслю чуть дальше?!! — внезапно подпрыгнул Василий. — Ведь если мы "следуем заветам Серых Ангелов", являемся никому не известными "прогрессорами" и представителями неизвестной же, но могущественной цивилизации, как она думает... То не являемся ли мы сами или наследниками Их, или самими... теми самыми, которые Аньяна и "которые Перешли"?!!"

* * *

**

— Да-а... Дела-дела-дела-дела! — Виктор Васильевич Пашутин, начальник Императорской, Военно-Медицинской Академии, промокнул носовым платком лысину и обескураженно посмотрел на Кравкова.

— Ты, это... извини, что я тебя так... отчихвостил. Не доложили мне вовремя. Но и ты тоже... должен был бы вовремя доложиться! А то, понимаешь, мне докладывают, что ты всех лабораторных животных извёл, а новых ещё не доставили. Что я должен был подумать?

В его кабинете находились только двое — он и Кравков, так что оба могли позволить себе обращаться друг к другу без особых церемоний. Тем более, что Кравков являлся непосредственным учеником Пашутина. И как бы не самым лучшим.

— Дык я докладывал, Виктор Васильевич! — Тяжко вздыхая, виновато начал Кравков. — Всё как полагается. И бумагу, что господин Васса Эсторский нам предоставил по ядам — тоже. А то, что лабораторных животных извели, это, извините я со своих шкуру за это спущу. Виноват! Не уследил за своими подчинёнными. Энтузиасты, понимаешь! Собрали все клетки в одном помещении, да там, где эксперимент с ядами проводился. Хорошо, что сами не потравились вместе с этими крысами и кроликами.

— Так что там произошло? Только подробно. Не как эти обалдуи — руками размахивают, а толком что-то сказать не в состоянии.

— Типичная безалаберность, Виктор Васильевич. Им ещё повезло, что меня там не было. Я бы им... показал Кузькину Мать! Хорошо, что все были в масках, когда лаборант хлопнул об пол пробирку с особо опасным соединением. Там, для того, чтобы самим не потравиться даже пробирку с веществом брали специальными щипцами. И лаборант, боясь, что раздавит этими щипцами стеклянную пробирку сжимал её не плотно. Ну... она и выскользнула!

Кравков развёл руками и продолжил..

— Эти же, начитавшись описаний, что передал господин Эсторский, как увидели лужу на полу, так дружно и кинулись бежать на выход сломя голову. А клетки с животными так в лаборатории и остались. Когда всё выветрилось, зашли посмотрели что можно спасти. Все животные оказались мёртвые. Хорошо, что только одну пробирку разбили а не все десять... Так что считаю, что лабораторию надо бы выносить подальше. И как бы не возражали против этого чиновники, ссылаясь на недостаток денег, как бы при очередной такой утечке случайные люди участь наших кроликов не разделили. Это происшествие лишний раз говорит за то, что и я писал Вам, и сам Васса Эсторский предупреждал.

Помолчали.

Пашутин только сокрушённо покачивал головой и механически перекладывал с места на место бумаги на столе.

— Но... честно говоря... Тот доклад, что ты принёс давеча, по воздушным ядам. Ужас! Вообще какого ты мнения об этой госпоже Натин Юсейхиме? Она действительно из?..

Пашутин многозначительно кивнул на потолок.

— Я это к тому что... слишком уж разноречивые слухи по Питеру ходят об этой особе. Мне тут на ухо шептали такое, что ни в какие ворота! Ни пред кем не склоняется, холодным оружием владеет получше даже опытных рубак...

— Скорее всего да, Виктор Васильевич. — осторожно подтвердил Кравков. — И при мне Васса, как мне кажется, проговорился назвав её Высочеством.

— Гм! Оч-чень интересно! — ухмыльнулся Пашутин. — Никогда не предполагал, что кто-то с Востока, хоть и царских кровей, но так хорошо бы разбирался в химии. Ведь, между нами говоря, Восток как бы априори "отсталый и тёмный". А тут... Такая феерия знаний, да ещё никому в Европах не ведомая. Когда со мной ещё и Дмитрий Иванович своими впечатлениями об этой сиятельной особе поделился... Я уже не знал о чём и думать!

— Осторожно замечу, что... по моему личному мнению, и этой сиятельной особе тоже стоит верить, когда она говорит о химии. — Заметил Кравков. — Она сообщила нам сведения, которые не являются тривиальными. Особенно по схемам синтеза. Нужно быть самому либо очень опытным химиком, чтобы такое сделать, либо не менее эрудированным учёным, чтобы разбираться и помнить их в таких подробностях. Впрочем... Уже то, что она имеет такой высочайший уровень образования говорит за то, что она не из простых. Слишком уж разносторонне она образована. Даже вот... Помните была такая замечательная особа — Софья Ковалевская. Да и то — только в математике и прославилась. А тут — явно образование получала у нескольких профессоров, да ещё и индивидуально.

— Пожалуй да. Ни разу не видел Её Высочество, но по тому, что она написала... И если это она сама написала... Кстати как сам Эсторский отнёсся к тому? Ведь, если мне память не изменяет, впервые ты услышал о тех ядах от принцессы в его присутствии?

— Да. И, честно говоря... уверен, что Эсторские знали и раньше об этих ядах. И почему-то старались помалкивать. Реакция самого Вассы была характерная. Он сначала испугался того, что говорит принцесса, а после, когда уже было поздно что-то возражать, подтвердил и добавил про ту фосфорорганику, что позже назвал чудным именем "зарин".

— Вы намекаете на то, что они хотели бы скрыть знания, наносящие большой ущерб человечеству, но активно проталкивают те, что спасают?

— Именно так! — с горячностью подтвердил Кравков.

— Интересное наблюдение! А что ещё? Ведь наверняка ещё что-то заметно.

— Да! Есть ещё одно наблюдение. По тому ещё разговору с Её Высочеством и Вассой Эсторским. Э-э... А я всё-таки начинаю думать, что все слухи и об Эсторских и о Юсейхиме, что про их происхождение...

Кравков замялся.

— Если говорить откровенно, то Васса тогда из-за волнения проговорился дважды. И особа Натин Юсейхиме тоже.

— И каким образом? — сильно заинтересовался Пашутин.

— Он обращался к принцессе на "ты". Она, и бровью не повела. И также обращалась к нему же. Как мне представляется, такое возможно только между хорошими друзьями и... обязательно лицами как минимум равного статуса.

— То есть, вы предполагаете, что и сами Эсторские?.. И их тоже надо титуловать Ваше Высочество?

— Полагаю, что да.

— А не родственники ли они? Бо слышал, что "Юсейхиме" как бы не...

— Нет. Однозначно нет! Не родственники. Потому, что, замечу, между родственниками бы обращались брат, сестра и так далее. А в отношении Её Высочества ни Васса, ни Румата в этом замечены не были. Да и к младшей сестре они бы относились как-то покровительственно... А тут — как равные!

Пашутин откинулся в кресле.

— Однако! Не ожидал! — выговорил он. Но потом чуть помолчав, спросил.

— Но всё-таки, вы с ними больше общались... Как думаешь, по большому счёту, чего они хотят? Каковы цели их здесь, в России? Вот к чему они нас так направляют? Чувствую, по их напору, что направляют, толкают, но не могу понять. Ведь боевые отравляющие вещества — это же ужас! А вместе с тем и... напротив их чудо-лекарства!

Вопрос был несколько провокационный со стороны Пашутина. Но, вместе с тем, как ни странно, содержал и большую часть ответа на него.

Кравков лишь слегка помялся подыскивая слова.

— Не могу утверждать, Виктор Васильевич, но есть общее ощущение от их деятельности, от их слов сказанных в разное время и по разному поводу... ПО ИХ КНИГАМ... — начал он осторожно. — Есть ощущение, что они знают нечто, что от нас сокрыто. И это знание их по настоящему страшит. Нечто, что они хотели бы избежать.

Кравков слегка запнулся чем немедленно воспользовался Пашутин.

— Читывал я их книги. Да! Есть такое. И об общем ощущении — верно подмечено. В одной из их книг я прям ощутил... — от избытка чувств Пашутин принялся даже руками размахивать, пытаясь что-то выразить. — Ощутил нависшую угрозу. Какой-то катастрофы. О которой они хотели бы предупредить, но не могут сказать прямо.

— Вот-вот! Я это и имел в виду! Я тоже ощутил, когда читал. А когда встречаюсь с результатами их деятельности... Лекарства, схемы лечения, какая-то странная любовь к низшим сословиям... Они же ведь всех, буквально всех пытаются облагодетельствовать! И ведь не скажешь по их поведению, что они из них. Никак.

— Пардон... О каких схемах речь? — слегка смутился Пашутин.

— Схемы лечения сифилиса и гонореи. Недавно пришли предварительные отчёты. И я уже не удивляюсь. Они действующие. Они также говорили о методах борьбы с этими заболеваниями... Точнее Васса говорил. Но эти методы... Они очень глобальные! Такое не под силу ни им... Да и вообще в существующих условиях невозможны. Но... Если применят их когда-нибудь в будущем, уверен, эти болезни полностью будут побеждены. Они, в лице Вассы, в частности, предлагали меры, очень простые, по борьбе с "бытовым сифилисом". Ведь не секрет, что среди крестьян, среди детей крестьян, эта напасть изрядно лютует.

— И что за меры?

— Обычная просветительская работа по мерам санитарии среди крестьян!

— Да. А теперь ещё и к бурам едут. Их спасать от англичан.

— Гм! Просто ангелы какие-то... — хмыкнул Пашутин.

— Галопом по Европам

Чем ближе становился момент начала путешествия в Трансвааль, тем больше приходилось Василию носиться по Питеру. Внезапно оказалось, что начато очень много дел, очень много проектов, которые либо требуют контроля, либо "волшебного пенделя" для исполнителей.

Если в области производства медикаментов — тут где-то как-то было всё отлажено, несмотря на все трудности, то в области, например, новейших по тем временам исследований, их организации, как говорится, "конь не валялся".

Первая проблема была в том, что наблюдался явный дефицит на руководителей исследований достаточно высокого уровня. И проблема упиралась во всё то же малое количество вообще как и учёных с инженерами, так и в количество выпускаемых гимназиями грамотных людей, а тем более в количество выпускников высших учебных заведений. Не всякая семья и не всякий молодой человек мог себе позволить закончить гимназию и, тем более, высшее учебное заведение. Барьеры были как сословные, так и чисто денежные.

А так было бы очень хорошо: сделал лабораторию, киданул финансирование — и всё пошло-поехало. Как в дурных АИшках часто описывается. Да и боязно было просто так "кидать бабло" на что-либо, без серьёзного контроля. А контроль — либо сам, либо кто-то. А эти "кто-то" кто был бы грамотным и честным опять в бешеном дефиците.

Василий начал понимать большевиков и их проблемы в первые пятилетки. Ведь поднимать всё приходилось не дожидаясь тех благостных времён, когда грамотных инженеров и руководителей станет в достатке. А из того, что было прямо здесь и сейчас. А в изобилии известно что всегда есть — дураки. И чтобы эти дураки перестали бы быть теми самыми опять нужно прилагать и усилия, и тратить много времени. А для того и другого опять надо было достаточное количество грамотных преподавателей и руководителей. Словом — проблема закольцевалась.

Потому-то в первые пятилетки и сидели сплошь и рядом на руководящих постах самодуры и тупицы, главное достоинство которых была харизма (и то не у всех), а также "понимание политики партии и правительства". Способные только орать на подчинённых и стучать кулаками по головам и столу.

Да, дурак на руководстве — паллиатив. Если совсем уж некого ставить. Но... не хотелось бы повторяться.

Василию хотелось, чтобы изначально всё было "тип-топ" и "по науке". Однако не получалось. Поэтому приходилось мириться с тем, что реально тянуть, по причине вышеупомянутых дефицитов, можно было очень мало чего. Но даже это "мало чего" доставляло кучу забот и головной боли.

Случались и светлые моменты.

Тот же "раскопанный" Григорием оружейник Фёдоров.

Вот кому нужно было только денег дать, чтобы всё стало на свои места! Яркий талант организатора — в наличии. Он как-то сам сумел быстро собрать и мастеров, и оборудование в рамках выделенных средств. И сейчас тихонько ваял разные "нехорошие машинки".

Да, братья его просветили насчёт некоторых выводов, что он рано или поздно сам получит в процессе своих разработок. В частности, по необходимости для будущего автоматического карабина введения "промежуточного" патрона. И сейчас у него там работа кипела.

Примерно также было и с группами Менделеева и И.П. Павлова.

Но с другими было хуже. Энтузиастов — много. А опыта и реальных знаний — мало. Так что КПД даже изобильного финансирования там был бы очень и очень низкий.

С другой стороны, энтузиасты учатся. На своих ошибках. Набивая шишки, запарывая опытные образцы. Как то, например, было с инженерами, осваивающими двигателестроение. И, прежде всего, для родной авиации.

Там каждый движок получался чуть ли не штучным. Но... выходило. Со скрипом, стуком-грюком и скрежетом, с кучей металлолома, в который превращались неудачные экспериментальные образцы на испытательных стендах, но дело двигалось.

Тем не менее, рано или поздно, но должна была всплыть древняя максима: "Хочешь, чтобы дело было сделано хорошо — сделай сам!". У Василия, появилась рано. Слишком уж удручающее впечатление производили на него и знания, и "производственная дисциплина", а, главное, наличное количество (крайне малое) грамотных энтузиастов.

Может от обиды на несправедливость судьбы, может просто злость на медленный прогресс (как ему виделся), но все эти неприятности подвигли Василия на попытки посмотреть на всё с совершенно иной стороны. И нестандартной.

Его мысли снова вернулись к возможностям яхты.

Да, хотелось на голове волосья рвать за то, что изначально в неё не встроил хотя бы по минимуму, что-то производящее "на вынос". То, что яхта собирала и фильтровала прямо из окружающей среды разные полезные ништяки, в виде золота или чего-то там, оно, даже тогда, на стадии техзадания, казалось излишним. Однако было встроено. И что-то, в крайнем случае, можно было получить. Хоть и в небольших количествах, как то золото или ещё чего, что фильтровалось прямо из воды, но можно. В виде отдельных, сверхчистых элементов.