Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Экзаменов? — отвлекшись от своих мыслей о будущем, Михаил обратил внимание, что они прошли уже половину дороги от школы. — Неа... Чего их бояться?
Нет, в прошлой реальности он и впрямь боялся плохо сдать... Но сейчас предстоящие экзамены казались каким-то совсем уж мелким и незначительным событием в жизни. Уж сколько он всяких, зачастую гораздо более сложных, экзаменов посдавал! И ничего же... Что такое та же школьная математика по сравнению с математическим анализом или аналитической геометрией в университете? А обычная физика по сравнению с высшей, с той же теоретической механикой или термодинамикой? Да мелочь сущая...
— Ну так аттестат зрелости получать ведь! — удивленно пожала плечами Танька.
— Да как два... нефиг делать! — смутившись, что чуть не ляпнул при девчонке про 'два пальца обоссать', произнес Михаил. А вот пацаны явно поняли, что он хотел сказать и заухмылялись. — Ничего страшного...
— А мне вот боязно, — призналась Танька.
Естественно, после этого все пацаны принялись убеждать ее, что ничего страшного там нет и получится все 'просто зашибись'. И вообще их больше пугают предстоящим экзаменом, хотя на деле не так страшен черт, как его малюют. Учителя просто запугивают их! Хотя сами при этом, как видел Михаил, боялись. Но кто в таком при девчонке признается? За этим разговором и прошел остаток пути...
А на следующий день был последний звонок... Среда, теплое солнечное утро... Пацаны в костюмах и девчонки в школьной форме с передниками. Тщательно оглядывающая всех классная руководительница — чтобы на всех все сидело идеально, чтобы ничем не опозориться перед другими. Старательно поправляющие прически одноклассницы и постройка парами в коридоре. Короткий путь по коридору и лестнице на первый этаж и через вестибюль на улицу, где уже были построены все остальные классы. Все официально и торжественно, все в состоянии воодушевления! Стоящий на вытащенной на улицу парте электропроигрыватель, играющий через хрипловатые колонки пионерско-комсомольские песни, включая не очень-то подходящие под тему линейки вроде 'Комсомольцы-добровольцы'. Объявление об открытии линейки и поздравление от директора... Стихи от первоклашек, выступления завуча и их классной руководительницы, подарки цветов учителям и вручение отличившимся похвальных грамот за отличные успехи и примерное поведение с непременными портретами товарищей Ленина и Сталина и ярким, красочным советским гербом. Потом очередное напоминание о предстоящих экзаменах — и, наконец, почти ритуальные слова директора.
— Право дать последний учебный звонок предоставляется ученице 10 класса Светловой Анне.
И вот уж, выйдя к крыльцу школы, Анька берет из рук директора крошечный бронзовый колокольчик и звонит в него, негромким мелодичным звоном... 'А ведь такому варианту последнего звонка остается совсем недолго!' — с чего-то вдруг приходит мысль в голову Михаила. Уже совсем скоро появилась знакомая ему по выпускным его детей традиция сажать на плечо первоклассницу, которая будет 'звонить' в нифига не звенящий, а скорее неприятно стучащий, громадный жестяной колокольчик. И хоть против самой такой традиции Михаил не имел ничего прочего, но каждый раз его удивляло одно. Почему нельзя дать нормальный бронзовый колокольчик? Однако пока этого не было... Возникший в послевоенные годы праздник последнего звонка пока еще не только не имел четко устоявшейся, стандартной церемонии, но даже и не имел всеобщего распространения по стране. Не было даже четкой, единой для всех, его даты!
— Торжественную линейку, посвященную последнему учебному звонку, объявляю закрытой! — вырвал Михаила из воспоминаний голос директора.
И они начали постепенно расходиться — вот только, как ни странно, радость от окончания школы сочеталась в душе Михаила с какой-то легкой грустью от нежданного окончания его второго детства... Пусть и не совсем настоящего.
Глава 9.
Последнюю неделю перед экзаменами учителя гоняли всех в хвост и в гриву, консультации увеличились по продолжительности до двух с половиной часов и проводились даже в воскресенье, когда у них поставили химию. Все одноклассники Михаила на нервах, боясь, что плохо сдадут экзамены — и только он один спокоен как удав. Для него это все пройдено уже в прошлой жизни. А уж сколько потом экзаменов было... Тем более, что за прошедшие два месяца он уже и немецкий успел вспомнить и теперь уверен, что на четверку сдать сможет без проблем. Тем более, что в университете его им объясняли куда понятнее — по сути, только там он в прошлой жизни в достаточной мере его понял. Увы, но школьные упрощения порой больше путают, чем облегчают понимание... И, вспоминая язык, он вспоминал и про то, что им говорили университетские преподаватели. А уж по остальным предметам у Михаила и вовсе не было никаких сомнений...
— Блин, тебе и впрямь все пофиг? — когда они уходили с последней консультации, по математике, вдруг спросила Вика.
— В смысле?
В первый миг Михаил и впрямь не понял, о чем речь. За годы университета он уже привык не бояться экзаменов и потому сейчас откровенно не морочил голову на этот счет и не замечал отношения одноклассников к предстоящим событиям.
— Да про экзамены я! — пояснила девчонка.
— А что их бояться? — пожал плечами Михаил. — Экзамены как экзамены...
— А если плохо сдашь? — явно удивленная таким ответом, произнесла девчонка.
— Ну пойду на службу в Советскую армию, — пожал плечами Михаил.
В такую возможность он, впрочем, не верил. В прошлой жизни все нормально сдал и поступил, а уж теперь — и подавно... Так что будет опять на военной кафедре изучать СНАРы, потом два месяца сборов в 'бандеровском краю', где даже в 70-е им говорили по одному из части не выходить, особенно в деревни, хотя официально никакого национализма в тех краях давно не существовало. И вперед, на завод! Так сказать, поднимать оборонную мощь страны — большую часть которой успешно разворуют или порежут на металл пару десятилетий спустя в рамках соглашений о сокращении вооружений и 'оптимизации' армии. И, как апофеоз идиотизма, сумеют проиграть войну даже не с НАТО, а всего лишь с Чечней...
Невольно вспомнились рассуждения начала 90-х, когда на полном серьезе говорили о том, что 'ваша оборонка никому не нужна', 'нерентабельности' предприятий ОПК и том, что мы теперь вообще лучшие друзья Запада и воевать больше не с кем. Когда страну начали распродавать оптом и в розницу — и края не видно было этому беспределу. Ничего не нужно! Купим все на Западе!
— Ты же инженером стать хотел? — усмехнулась Вика.
— Ну вот приду из армии — и без экзаменов поступлю! — усмехнулся Михаил.
Ну как без экзаменов? С одним профилирующим — физикой... Сдал нормально — считай, проступил. Оценки по остальным экзаменам уже и не учитывались. Чуть раньше, как помнил Михаил, такая же ситуация была и с 'производственниками', но для них последним годом по такой системе стал, вроде бы, 1965-й. Система показала себя уж больно неудачной. Многие 'производственники' и 'армейцы' нормально не сдали даже один профилирующий предмет — в итоге, лимит для 'школьников' расширяли и поступали многие из тех, кто, по идее, пройти не должен был. А многие все же поступившие вылетали из университета с первой же сессии... То ли за два года в армии или на заводе слишком многое забывалось, то ли пропадало само желание учиться, но практика показывала именно такие результаты.
— А потом вылетишь? — хмыкнула Вика.
— Ну это все же вряд ли... — ответил Михаил.
— Мне бы твою уверенность, — буркнула девчонка, и на том их разговор закончился.
А на следующий день 'понеслось'... Первым экзаменом, как и в той реальности, было сочинение, считавшееся одновременно за русский язык и 'литературу письменно'. И вот уж снова школа, одетые в парадную форму пацаны и девчонки, букеты цветов, коридор перед классом литературы, где все, переговариваясь друг с другом, ждут прихода училки. Класс литературы, сидящая на 'Камчатке' завуч и 'выдергивание' билета с темой сочинения. Потом училка рассаживает всех так, чтобы по возможности все пацаны сидели с девчонками — и, желательно, так, чтобы друзей-товарищей поблизости оказалось как можно меньше. И соседкой Михаила оказалась Ирка — еще одна из 'мышек' класса, с кем он за все годы учебы перекинулся хорошо если полусотней слов.
Сочинение Михаил написал, как и в прошлый раз, далеко не первым. Сначала все долго и тщательно продумывал, делал кое-какие записи на черновике. Потом писал уже сам текст и долго тщательно проверял его на ошибки... В прошлой жизни по этому сочинению у него было 'четыре' за грамотность и 'пять' за содержание. В этот хотелось получить две пятерки... Но вот уже все проверено-перепроверено... И, сдав сочинение, Михаил выходит из класса...
— Ну как написал? — окликнул его вышедший парой минут раньше Тоха.
— Да нормально, вроде, — пожал плечами Михаил.
Вторым экзаменом была математика, потом физика, химия, литература устно, история и немецкий язык, перед каждым из них — непременная 'заключительная' консультация. Устные предметы сдавались или нескольким учителям по данному предмету, или учителю и завучу или директору. Брали билет, готовились и выходили отвечать... Однако все это было как-то словно чем-то мимоходным и не запоминающимся... Запомнилось, разве что, как физичка после того, как он вышел без подготовки, даже не стала до конца дослушивать ответ и поставила 'отлично'.
— Странно было б, если б ты не знал, — произнесла Наталья Николаевна. — Удачи тебе в университете...
— Спасибо! — кивнул Михаил.
Если в прошлый раз во время экзаменов он даже спать нормально не мог и, казалось, валился с ног, то на этот раз все прошлось словно понарошку, не всерьез... Ну просто не удавалось воспринимать всерьез то, что учили когда-то в школе! Уж больно это все элементарщина по сравнению с университетским уровнем...
Но вот и последний экзамен — и после него они все, 'пролетарские', собираются вместе. Школьный двор, где договорились собраться после экзамена... И все уже чувствуют себя взрослыми, не какими-то пацанами и девчонками. Весело делятся впечатлениями о прошедших экзаменах — и уже никто словно и не помнит, что еще совсем недавно боялся их.
— Ну рассказал я ей — а вижу, морщится что-то Васильевна. — говорил Семка. — Думаю уж, хана мне! Тройбан вкатит... А тут она меня вдруг про свойства серной кислоты! Ну я и разошелся...
— Ага, — хмыкнул Петька. — Ты ж ее свойства на личном опыте изучал...
— А то! — изобразив важный вид, произнес Семка. — С тобой же вместе химичили! Ну и получил я все же четвертак...
— Да херня эти экзамены! — презрительно махнув рукой, говорил Тоха. — Больше пугали...
— Ага, — соглашаясь с ним, авторитетно заявил Петька.
— А ведь закончили мы школу! — вдруг произнес Леха.
— Ага, — с какой-то грустной усмешкой согласилась с ним Вика. — Совсем закончили...
— Ничего! Не ссым, пацаны! Нам еще дохера работать — буржуям сраным во всем мире п...ей навешивать! — изобразив героически-целеустремленное лицо, произнес Леха, и все, включая Михаила, чуть не покатились со смеху.
— Ну ты выдал! — чуть отсмеявшись, произнесла Катька.
— Скажет партия навешивать — значит, навешаем! — ухмыльнулся Семка. — Как дед мой белякам навешивал!
И хоть такой настрой Михаилу в целом нравился, также было и в его мире, но... Вспоминалось и другое. Как вот точно также вовсю ругали капиталистов, а потом шли покупать их же технику, шмотки...
— Пацаны! — вдруг вынес свое предложение Леха. — А айда по пивку тяпнем? Братан мой в артельку сгоняет...
— А, давай! — обрадовался Петька.
Следом его подержали большая часть всей их компании! А вот Михаил вдруг вспомнил, чем в прошлой жизни закончилось это 'мероприятие'. Пиво тогда им купил тот же лехин брат — вот только отнюдь не в артели, и поначалу все шло так, как и задумывалось. Купили, правда, какую-то кислятину — впрочем, на тот момент Михаил в пиве не понимал еще ничего, но от осознания собственной крутизны всем было на это откровенно наплевать.
Но вскоре они посчитали, что уже стали 'реальными мужиками', а не какими-то сопливыми пацанами, и решили пропустить 'чего покрепче'. Чем стала какая-то купленная у одной из бабок-соседок бормотуха, про которую та говорила, что она 'прям как 'Столичная'', за что потом, как все же попробовал самую знаменитую советскую водку, Михаилу хотелось откровенно набить ей морду — ибо нефиг обманывать. И вот когда под вечер они малость поднабрались и осмелели, то с чего-то захотели пойти в кино, хотя, как уже потом осознал Михаил, их бы туда все равно не пустили. На полдороги, по закону подлости, они встретили находящихся в как бы не еще более 'зеленом' состоянии 'агафоновских', после чего после короткой перебранки состоялся небольшой 'махач', закончившийся фингалами у Лехи, Васьки и Димана с их стороны и троих или четверых противников. После чего они уже как победители принялись расползаться по домам...
Вспомнилось Михаилу и то, сколько мата он тогда услышал от бати на счет всех их похождений — в той речи, что он услыхал по приходу домой, цензурными были разве что предлоги, и то даже в этом были большие сомнения, если посмотреть, в каком они были применены контексте. Правда, к некоторому удивлению, уже на следующий день про это напрочь забыли и больше никогда не вспоминали.
Нет, повторять всего этого не хотелось совершенно... Перерос он такие 'развлечения'. Разве что в драке помочь — но там от трезвого толку будет больше. Так что просто будет мотаться где-нибудь неподалеку пока не увидит топающих в кино товарищей. Пока же, изобразив глубокое сожаление, пришлось от такого 'заманчивого' предложения отбрехаться, сославшись на срочные домашние дела — и это ему удалось изобразить достаточно убедительно. Так что вскоре почти все пацаны с целеустремленным видом направились в сторону лехиного дома, а Михаил остался в компании практически одних девчонок...
— А ты что с пацанами не пошел? — когда они почти дошли до места, вдруг спросила Вика.
Почти всю дорогу они прошли в тишине, и постепенно их компания расходилась по домам, кто куда. И когда Михаил уже собирался распрощаться и с Викой, которая в этом месте обычно сворачивала на своей проезд, вдруг спросила девчонка.
— Дела у меня, — уклончиво ответил Михаил.
— Дела? — хмыкнула девчонка. — Думаешь, у других их нет? Да не меньше твоего, небось...
— Откуда я знаю? — пожал плечами Михаил
— Ну-ну, — усмехнулась Вика. — Не захотел ведь...
Отвечать ничего Михаил не стал. Врать дальше было противно, говорить правду не хотелось. Тем более, что все равно любое придуманное им объяснение было бы максимум полуправдой...
— Скоро выпускной, — словно желание отсрочить миг прощания, произнесла девчонка. — Что нас ждет впереди?
— 'А в классе строчки классиков заветные другим ученикам теперь рассказывать. Должны мы теорему жизни вечную судьбой своей самим себе доказывать', — грустно усмехнувшись, вдруг вспомнил Михаил слова из старой песенки.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |