Магиня для эмиссара

— Смотри. Правая витрина — восток, левая — запад, — прокомментировал Рейн.

А я и не поняла...

— Пойдем внутрь?

— Сейчас.

— Что-то увидела?

— Да. Посмотри сам магическим зрением. Очень интересная структура наложенных на стекла защитных заклинаний. Вот почему они не боятся выставлять в витрины ценные вещи. А я хочу понять, как сцеплены слои. Я так пока не умею.

— Мне такого не разглядеть... — вздохнул Холт.

Жаль... но тут помочь я не могу никак. И любое сочувствие будет только солью на рану.

— Угу, поняла! Пошли?

Сестры-блондинки отнеслись к нашему приходу с энтузиазмом. И немедленно захотели показать все и сразу. Только у меня и так глаза разбегались — чего тут не было! Затейливые похожие на бутоны цветов светильники, поделки из бамбука, лаковые картины со странными городами и пейзажами, ажурные резные шкатулки, головные уборы из ярких перьев, удивительной красоты каменные бусы и четки, незнакомые мне игры с шариками, кубиками и пирамидками, головоломки, какие-то обереги и амулеты, экзотические куклы в не менее экзотических нарядах... Глаза разбегались, руки чесались все покрутить, потрогать, пощупать. Тут надо поселиться недели на две, чтобы все рассмотреть.

Сания улыбнулась:

— Это ты еще не видела нашу кладовку...

Не видела, но потом обязательно посмотрю. Сейчас я вертела в руках большую куклу, выточенную из черного дерева. Судя по груди и пальмовой юбке — модель была женского рода. С одной стороны, изумляла детализация — имитация волосков бровей, выточенные ноздри приплюснутого носа, соски грудей, пупок. С другой — явная и очень странная стилизация: длинные — до плеч — мочки ушей и крошечные ступни. Но сильнее всего меня поразили ноги колесом. Между коленей темнокожей красавицы могла проскочить не только собака, но и полноразмерная упитанная свинья. Взглянула на полку — там стояли еще три родные сестры моей с О-образными нижними конечностями. Странно-то как...

— Ты смотришь на образец женской красоты южных островов Физантского архипелага, — нейтральным голосом заметил Рейн из-за моего плеча.

Это — образец красоты? Ну слышала я, что все на свете относительно, но чтобы настолько?

— А что у них с ушами? — подозрительно поинтересовалась я в ответ.

— Растягивают мочки с детства, и делают это специально. Потом дырки — видишь, у этой их пять — используют и для украшений, и как карманы. Носить в ухе пачку табака и пучок цветных перьев — это нормально.

Я икнула.

— А ноги?

— Бинтуют, не позволяя им расти. Чем меньше ножка, тем красивее.

— А ходят они как?

— Те, которых я видел живьем, не особо бодро, — пожал плечами Рейн.

— Хорошо, — согласилась я с канонами заморской красоты. — Но почему ноги кривые? У них там что, поголовно рахит?

Рейн фыркнул. А потом наклонился к моему уху и прошептал:

— Посторонней ньере рассказывать о таком не стану. Только жене.

Я резко обернулась — серые глаза иронично щурились на меня.

— Говори, Рейн!

Он отвел меня чуть в сторону от сестричек, которые в данный момент наперебой описывали двум покупательницам чудесные целебные свойства нефритовых бус, и переспросил:

— Уверена?

Я негодующе фыркнула.

— Ну, слушай. Сама хотела. Ноги девочкам искривляют с младенчества специально, вкладывая между коленями сначала небольшой обрубок бревна и связывая лодыжки, потом заменяя его чурбаном пошире. Считается, что кривоногие женщины — самые страстные. Что им удобнее всего обнимать мужчину, когда... ну, когда... — Рейн замялся и замолк.

А я поняла, что краснею. Как девчонка. И он это видит.

Вот чертова кукла!

Интересно, а сестры и покупательницы знают об интересных обычаях островов Физанты? Если нет, я их просвещать точно не стану.

Вернув куклу на полку, отступила к прилавку с четками и бусами.

— Совет примешь? — тихо произнес последовавший за мной Рейн.

— Смотря какой.

— Я вижу, что все предметы тут действительно заморского происхождения. А ты можешь посмотреть на них как маг. Вдруг найдешь что-то интересное?

Умно. И я сама так увлеклась разглядыванием, что и не сообразила бы... И да, действительно, три низки четок из серо-синего камня с мелкими блестками то ли серебра, то ли слюды внутри отличались от остальных. От них исходил свет. Будто бусин коснулся не святой, но кто-то с очень хорошей и чистой аурой. Коснулся и благословил. Как именно — на удачу, на здоровье — понять я не могла. Но что к добру — определенно.

— Что-то видишь? — черноволосая голова за моим плечом качнулась.

— Да, вот эти три пары четок хорошие. Тот, кто их делал — светлый человек.

— Как смотришь, чтобы одни купить для меня, другие тебе, а третьи послать твоему учителю? Как я помню, ньер Дилэнси вечно вертит что-то в пальцах.

Я улыбнулась — да, есть у ньера Рассела такая привычка.

— Элина, — позвал Рейн, — мы хотим купить на память вот эти четки и еще вон ту розовую брошь-камею. Хорошо?

Как он понял, что брошка с женской головкой на ней и маленькой коралловой подвеской мне приглянулась?

— В обещанную подсобку пойдем? — поинтересовался Рейн. — Или пора домой?

— На минутку можно...

Я не пожалела. Тут было еще интереснее. Потому что, похоже, здесь хранились разные разности, название или применение которых было не очевидно. Зачем, например, нужна вон та метелка из мелких костей? Явно не пыль убирать. Или странная, похожая на копыта, обувь у стены...

— Я тебе говорил, что Лен очень, очень богат? Кроме денег, дома и важной должности у него есть целая флотилия кораблей, которые плавают по всему свету. И последние годы капитаны соревнуются — кто привезет дочкам хозяина самый странный подарок? Вот и тащат всё, что находят. Но, как понимаешь, товарный вид имеет не всё. Вот, например, глянь — кто купит это? — Рейн подцепил пальцем висящий на стене обрывок черной цепи, усаженный колючками.

Я, заинтересовавшись, подошла, чтобы рассмотреть странную даже не цепь, а полосу почерневшего металла из крупных грубых звеньев. То ли пояс, то ли ошейник, то ли вообще нечто, непостижное уму. Например, ожерелье с плеч древнего идола. Жаль, нельзя зажечь магический огонек — то, что я умею колдовать, мы решили скрывать так долго, как получится.

Странная какая штука. Холодная на ощупь и словно искрами бьет — пальцы пощипывает. Посмотрела магическим зрением — это была не просто цепь.

— Рейн, посторожи дверь, я хочу свет зажечь!

Муж без слов отступил к дверному проему так, чтобы видеть, не идет ли кто.

— Давай.

В свете желтого огонька на звеньях проступили непонятные письмена. Знаки казались незнакомыми, но что-то будто напоминали. Прищурилась, думая. Если отбросить детали, боковые закорючки и штрихи, становится похоже на магический алфавит. Попробовать прочесть? Вышло не сразу. Я узнала три слова из середины надписи. Они гласили: "Для привлечения дьявола".

Стало страшно. Захотелось немедленно выпустить из рук, бросить эту черную штуковину. Если звать зло — зло приходит. А эта штука была скована точно не для добра...

— Сита, что? Ты застыла, словно привидение увидела.

— Рейн, это что-то древнее и, может быть, опасное. Не уверена.

— Объясни?

— Не знаю точно. Похоже, это какой-то артефакт, принадлежавший древним магам. Я разобрала что-то то ли о "привлечении дьявола", то ли об "обуздании". Слово многозначное, без контекста не разберешь.

— Тогда оставлять эту вещь здесь точно не следует.

Как только Холт это произнес, я поняла — он прав. Отсюда эта штука может попасть туда, где ей наверняка делать нечего.

— Сита, позови Санию. И давай купим этот артефакт. Раз уж попался. Есть у нас клубок загадок, станет одной больше, — Рейн подмигнул.

Ему виднее.

После обеда я, с благословения Рейна, который сказал, что декларации от нас никуда не убегут, взяла первый из семейных гримуаров и улеглась попой кверху на кровать.

Я решила перечитать обе книги от корки до корки. Меня интересовали несколько насущных вопросов. Во-первых, всё об эктоплазме. Как-то же с ней борются? Те же кладбищенские призраки для мага средней руки — не проблема. Во-вторых, всё, что есть в семейных хрониках про лишенцев. Вдруг да имеется какой-нибудь хитрый способ им помочь? Ведь если Холт чует сильную магию, значит, он не безнадежен? И, наконец, я хотела знать, не существует ли какого-нибудь неизвестного мне заклинания правды? То-то было бы хорошо — наложила такое на Сириньи, подвела к нему девицу, и пусть маэстро сам изложит вслух все свои коварные планы... Эх, мечты-мечты...

Ссэнасс очень понравились четки. Сейчас ларра нацепила одни поперек упитанного живота, став самым невероятным животным на свете — кошкой с талией, вторые повесила на шею, а в третьих упоенно путалась лапами, стреножив сама себя. А вот на черный пояс ларра сердито зашипела, выдала уже привычную сентенцию, что "Ссэнасс — хорошшшая!", и удрала под кровать. И согласилась выйти оттуда только после того, как я налила ей дополнительную порцию молока. Похоже, Ссэнасс знала о нашей покупке больше нас самих.

Итак, лишенцы... Наверное, начать рассказ надо с того, что никто до сих пор точно не мог ткнуть пальцем и внятно объяснить, чем именно маги отличаются от немагов. Резали трупы, исследовали живых — глухо. Наконец, решили, что управляет магическими способностями мозг. Ну да, резонно. Альтернатив-то нет. Хотя — вспоминая первые попытки колдовать — иногда казалось, что к творческому процессу причастна совсем иная часть тела. Еще более интересным оказался вопрос: а где хранится магия? Некий древний кудесник Сильванус выдал теорию, что, мол, у магов — не в теле, а на астральном плане — существуют специальные мехи — пузыри, мешки вроде легких, расположенные по сторонам от позвоночника, в которых вырабатывается и хранится магия. И Сильванус же развил гипотезу, добавив, что у нерожденных младенцев в организме матери эти мешки еще не обрели необходимой твердости, и если выкачать всю магию — они слипаются, схлопываются, как легкое при проникающем ранении. Вот сейчас я читала про попытки восстановить заново "магические пузыри" путем вдувания в них магии. Говоря коротко — дули, дули — не надули. Но попутно защитили три десятка научных степеней.

Вздохнув, поднялась и села за стол. Я решила зарисовать найденный пояс, ошейник, цепь — чем бы это ни было — и аккуратно переписать выбитые на нем знаки. Может, что-то удастся перевести. Надо же разобраться, раз в руки попало?

Вечером я чуть не поссорилась с Холтом. Мне принесли необыкновенной красоты дымчатую шелковую полупрозрачную накидку и два новых платья: дневное — из легкого муслина в ярких желтых цветах фрезии, и вечернее — из крепдешина цвета закатного неба. Подгонять не требовалось — вчера, пока портниха подрубала мне подол и ушивала платье в груди, она обмерила меня с точностью до ногтя.

Вот что Холт творит? К чему всё это? Я настолько рассердилась, что заявила, что в Храм — разводиться — мы идем немедленно. В ответ он спокойно попросил потерпеть до конца расследования и пообещал больше не делать покупок без моего согласия. Ну, кроме тех, которые уже сделал.

Я почувствовала себя жутко неудобно. Скандалю, как рыбная торговка. Стыдно. Но почему меня так задели его подарки? Наверное, мне не нравился мотив. Ведь Холт относится что ко мне, что к Соль, что к ларре одинаково доброжелательно и ровно. Зато, похоже, то ли не забыл до сих пор слов Андреаса касательно новых платьев и то ли самоутверждается, то ли блюдет престиж, наряжая ту, которая "числится его женой". А зачем мне такое?

Да еще, выходя из комнаты, муж бросил через плечо:

— Закончим дело — разведешься — выкинешь.

Я чуть не заплакала.

Ладно, отработаю, как могу. А платья и в самом деле очень красивые.

И впредь буду держать себя в руках.

* * *

На следующий день в дом с утра пораньше постучался гость. Симпатичный, высокий, голубоглазый, подтянутый. Похоже, еще один "архивариус" от тайного сыска. Русоволосый молодой человек, выправкой и острым взглядом напоминавший самого Холта, держался почтительно, но без подобострастия.

Я угадала. Брайт лен Сиранти, прискакавший с рассветом из Лореции, оказался личным помощником Холта.

— Брай! Рад тебя видеть, — Рейн хлопнул прибывшего по плечу. — Познакомься, моя жена — Алессита лен Холт, урожденная Алессита лен Ориенси.

Мне поклонились и посмотрели с ну очень большим уважением.

— Рассказывай, как дела в столице. Жене я доверяю абсолютно, так что можешь говорить при ней обо всем.

— Все предсказуемо, — голубые глаза чуть прищурились. — Родственники арестованных в Салерано встали на рога и жмут на все рычаги, чтобы оказать на следствие давление. Я напустил на них гильдии купцов и страховщиков — у тех влияния достаточно, чтобы заставить заткнуться кого угодно. И дал понять особенно упертым, что в случае препятствования правосудию найду пути оповестить родных погибших от рук пиратов, кто именно нажился на смерти их близких.

Жестко, однако.

— То есть моего вмешательства на данном этапе не требуется?

— Нет, ньер Рейн, я справлюсь.

— Отлично. Про базу пиратов ничего пока не выяснил?

— Может, кто-то что-то и знает, но молчит. Подозреваю, что тут работают угрозы вроде "проговорись — вырежем семью до пятого колена", — Брайт вздохнул и взъерошил волосы, превратившись на секунду в совсем юного мальчишку.

— Может быть, тут моя жена сможет помочь. У нее есть некий магический дар и способность видеть ауры. Сейчас идем на завтрак — посмотришь на семью ньера Ленарта, потом вернемся сюда и попробуем кое-что сделать. Кстати, у нас же есть агенты в Андарре? Нужно будет по нашим каналам навести справки об одном ньере.

После завтрака мы снова собрались в кабинете. Рейн достал колоду карт.

— Давайте попробуем вот что. Я раскладываю часть карт лицом вверх. Брайт выбирает одну из них, не говоря мне — какую. Я начинаю тыкать во все по очереди, спрашивая: "Эта? Эта?" Брайт отвечает на все вопросы отрицательно. Сита на это дело смотрит. А потом, когда мы пройдемся по колоде, говорит, какую, по ее мнению, карту загадал Брайт. Все ясно?

— Нужна ставка, — вмешалась я.

— Ставка? — удивленно посмотрели на меня мужчины.

— Ну да. Откуда взяться сильным эмоциям, если Брайт знает, что это — игра. Вот если за проигрыш он должен будет сделать что-то неприятное...

— Кукарекать петухом из-под стола не стану! — помотал светлой головой Брайт. Рейн усмехнулся, я невольно хихикнула. Потом вспомнила, на что спорили, когда валяли дурака, в семинарии и улыбнулась мужчинам:

— Пусть, если проиграет, поймает лягушку, поцелует и признается ей в любви!

Брайт с ужасом посмотрел на меня:

— Лучше уж прокукарекаю...

Мы пробовали пятнадцать раз. Я угадала из них двенадцать. Попутно мы выяснили, что тыканье в пиковую десятку вызывает сильные эмоции, потому что именно она пришла Брайту на руки абсолютно не вовремя при последней игре в очко, что обошлось ему в пятьдесят соленов. Что крестовая дама в этой колоде похожа на его бывшую зазнобу, с которой "было", а теперь Брайт от нее бегает-прячется по всей столице. Что именно бубнового короля Брайт выбирает для гаданий на "что было, что будет, чем дело кончится, чем сердце успокоится". Гм. Кто б мог подумать, что королевские эмиссары — гадают на картах?