— Это... превращение, — сказал Эддралдер с благоговейным страхом, как будто говорить об этом означало поощрять это. — Происходит какая-то клеточная трансформация, сразу под кожей.
— Что он имеет в виду? — спросила Стрэмбли с растущим беспокойством.
— Я заметила, что пораженный участок стал перламутровым, — тихо сказала Меррикс. — Покраснение отступило, и на его месте кожа... ткани... становились бесцветными. Я подумала, что это какой-то некроз, но, отец...
— Это не медицинский процесс, — сказал Эддралдер.
— Что это? — спросила Фура.
— Посмотрите внимательнее. Как Меррикс высказала свое первоначальное наблюдение, трансформация продолжается. Я не могу сказать, становится ли она глубже или более энергично распространяется наружу, но она определенно более развита.
Фура и Адрана чуть не стукнулись лбами, разглядывая рану. Каждая из них сделала одинаковый вдох, одинаково вздрогнув от беспокойства. Перламутровая поверхность, которую упоминала Меррикс, теперь стала дымчато-прозрачной, как будто участок кожи Стрэмбли размером с большой палец превратился в размытое стекло. Под этим мерзким маленьким окошком, окруженным рвом розового воспаления, уже не таким сердитым, как раньше, лежало впечатление бесцветных кристальных глубин, как будто они смотрят в ледяную расщелину.
— Вы видели что-нибудь... — начала Фура. — Нет, что за нелепый вопрос. Если бы вы увидели что-то подобное, у вас не было бы такого испуганного лица.
— Мне очень жаль, — сказал Эддралдер, и было трудно сказать, предназначались ли его извинения сестрам Несс или пациентке, лежащей в постели.
— Я говорила вам, что оно заставило меня ударить себя ножом, — сказала Стрэмбли. — Я говорю это с тех пор, как попала в переделку. Только это был не несчастный случай, не так ли? Все дело в том лезвии, вложившем в меня частичку себя. Я знаю, о чем вы думаете, но никто из вас не хочет этого говорить.
— Нам не следует делать поспешных выводов, — сказала Адрана, с трудом сглотнув.
— Тебе и не нужно, — сказала Стрэмбли, испытывая омерзительное наслаждение от собственного
затруднительного положения. — Мы знаем, что происходит. Оно превращает меня. Превращает меня в призрачный габбинс.
10
Солнечное затишье продолжалось. В течение следующих тридцати шести часов катер курсировал между "Мстительницей" и "Веселой кобылой" с неутомимым усердием челнока на ткацком станке. Он пришвартовывался, из него выгружались припасы, переходил персонал, затем обратный рейс и пополнение запасов.
Эффективность этого процесса была такова, что едва успевали рассеяться выхлопные газы катера, как он уже возвращался обратно.
Постепенно обе стороны лучше узнавали друг друга. Ноги Ласлинга не давали ему больших возможностей передвигаться вне корабля, но он был нужен, чтобы привести поврежденный такелаж в такое состояние, которое позволило бы подтянуть "Кобылу" поближе к "Мстительнице". Наблюдая за его трудными, осторожными успехами, Тиндуф поспешил предложить ему помощь. Фура отнеслась к этому скептически, но у них быстро сложилось эффективное, добродушное партнерство, и уже через день после их первой совместной вахты остов "Веселой кобылы" был признан достаточно устойчивым, чтобы его можно было буксировать без риска дальнейших повреждений. Это было сделано в два этапа: сначала в качестве буксира использовался ракетный катер, соединенный с поврежденным судном шестью такелажными тросами из тройных нитей, а затем собственные управляющие парусами лебедки "Мстительницы", которые медленно подтягивали те же тросы.
Фура и Адрана наблюдали за происходящим с острым беспокойством, прекрасно понимая, как внезапно и плохо все может обернуться. Такелаж всегда находился под натяжением, когда судно шло под парусом, это натяжение действовало знакомым образом, по хорошо понятным векторам силы. Когда лопался трос или отказывала лебедка, никто не лучился счастьем, но когда что-то подобное выходило из строя, последующее повреждение обычно происходило предсказуемым образом. Соответственно, экипажи, которые ценили жизнь и здоровье, знали, где не стоит находиться, и, что не менее важно, куда бежать при первых признаках катастрофы.
Такой с трудом приобретенный опыт сейчас мало что значил. Лебедки и такелажные тросы использовались необычным способом, и если бы они вышли из строя, то результат был бы непредсказуемым. Даже нахождение внутри корабля не давало особой гарантии. Если трос оборвется и ударит в "Мстительницу", он может безнаказанно пробить стекло и корпус. Если бы сорвалась хорошо закрепленная лебедка, это могло бы унести с собой значительную часть корабля, внезапно погрузив его отсеки в вакуум.
Тем не менее, за шесть часов, которые потребовались для окончательного соединения двух кораблей, за шесть часов, в течение которых катастрофа могла была вызвана лишь одним злым умыслом или невнимательностью, не произошло ни одного сбоя. Ни одному кораблю не было нанесено никаких дополнительных повреждений, и никакого ущерба для рабочих рук, кроме усталости и свежих царапин и ушибов.
Когда корпус "Веселой кобылы" был, наконец, прикреплен к "Мстительнице" огромной сетью тросов и цепей, предотвращавших малейшее движение, Серт и Вуга соорудили соединительный проход между двумя герметичными отсеками, чтобы ремонтные бригады могли приходить и уходить, не обременяя себя полным вакуумным снаряжением. Внутри "Веселой кобылы" нужно было починить столько же всего, сколько и снаружи, и переход позволял как можно быстрее завершить внутренние работы, освобождая руки для полного восстановления парусов. "Веселая кобыла" не сможет расправить их на всю площадь, пока не начнет свободно летать, иначе ее тросы и паруса перепутаются с парусами "Мстительницы", но, прежде чем это произойдет, требовалось проделать многое с навигационным оборудованием и системой управления, и еще больше — чтобы применить разнообразные профессиональные навыки их владельцев.
Когда две усталые команды смешались на двух камбузах, настолько близко, что они могли почти петь или кричать, переходя от одного стола к другому, у Фуры развеялись все опасения, которые могли возникнуть у нее по поводу немедленного восстания противника. Ласлинг, Меггери, Разер, Коссел и Вуга были слишком измучены, чтобы оказать какое-либо сопротивление, да и ее собственная команда была едва ли в лучшем состоянии. Возможно, их лучше кормили и с самого начала они были более здоровыми, но работа на кораблях наложила на них всех тяжелый и изнурительный отпечаток. Она была рада, на самом деле очень рада, что их альянс, каким бы временным или негармоничным он ни казался, теперь состоялся.
— Мы слышали, что одна из вас заболела, — сказал Ласлинг, повернувшись к ней лицом за столом камбуза в "Мстительнице". — Полагаю, ничего заразного?
— Если бы это было так, как вы думаете, мы бы так быстро подружились? — спросила Фура.
Меррикс, которая также сидела за столом, сказала: — В этом нет ничего заразного, сэр, и если бы это было так, мы бы обязательно сообщили вам об этом. Вы уже встречались с моим отцом — доктором Эддралдером. Он делает все, что в его силах, для Стрэмбли.
— Он хорошо относился к Меггери и, кажется, хотел помочь мне, насколько это было в его силах.
— Он поможет, сэр.
— Ласлинг. — Он протянул руку с синяками и распухшими суставами в направлении Меррикс. — Зансер Ласлинг, хотя Ласлинг прекрасно послужит. Твой отец сказал мне, что сестры Несс оказали вам обоим любезность, и он считает себя у них в долгу.
— Он в долгу, сэр, мы оба в долгу. — Меррикс посмотрела на Фуру, которая была единственной присутствующей сестрой Несс, пока Адрана развлекается на борту "Веселой кобылы". — Мы попали в беду на Колесе Стриззарди, и они помогли нам выбраться оттуда.
— Я слышала, что на Колесе Стриззарди были разные неприятности, — сказала Коссел, вторая из экипажа "Веселой кобылы". — Даже тогда я не могу себе представить, насколько, должно быть, было плохо, чтобы эта жизнь казалась хоть каким-то улучшением.
— Тогда считайте, что вам очень повезло, — сказала Меррикс, уставившись на свои столовые приборы.
Ласлинг, который, казалось, взял на себя роль неофициального миротворца, отломил кусок хлеба и осторожно понюхал его. — Не совсем в лучшем виде, как я подозреваю, но это явное улучшение по сравнению с зелеными сухарями, которыми мы привыкли довольствоваться. А этот эль... почти сносный. — Он поднял свою кружку с откидной крышкой, прежде чем сделать глоток через отверстие для питья. — Возможно, наше сотрудничество началось не самым обычным образом, но я ценю ваше гостеприимство. Боюсь, что на другом корабле взаимные договоренности могут быть несколько иными.
— Вы... не виноваты в этом, — сказала Фура, благопристойно улыбаясь. — У вас были неприятности, которые могут случиться с любым честным экипажем. Мы были предпоследней страницей этого несчастья, но я надеюсь, что в какой-то мере это стало началом того, что к вам повернулась удача.
— Я пытаюсь понять, как это может сработать, — сказала Коссел.
— Теперь мы полностью равноправные партнеры, — подчеркнула Фура, потянувшись и положив свою металлическую руку на пальцы женщины, прежде чем та успела их отдернуть.
Коссел вздрогнула, но сохранила самообладание.
— Тогда вы не будете возражать против того, чтобы разделить хлеб и эль на два корабля. И все остальное, в чем не плавают личинки.
— Наши собственные запасы не так велики, как может показаться... — начала Фура, потому что, когда она говорила о том, чтобы делиться, она больше думала о смоле, дыхали и метражах, а не о съестных припасах.
— Но если мы равноправные партнеры, то будем делиться тем, что у нас есть, — перебила ее Меррикс. — Не так ли, капитан? Или же мы на самом деле совсем не равны, что бы мы ни говорили.
Фура энергично кивнула, злясь на девушку за то, что та перебила ее, но прилагая все усилия, чтобы выглядеть спокойной. — Конечно, Меррикс, это само собой разумеется.
— И отец захочет, чтобы у них был равный доступ к любым лекарствам, которые им понадобятся. Лекарства и его услуги, во всех отношениях.
— Без сомнения. Хотя Стрэмбли — его приоритет...
— Да, но поскольку никто из нас не знает, что с ней делать, в основном речь идет о том, чтобы обеспечить ей комфорт и следить за прогрессированием ее... состояния. Это не займет все его время, и он сказал, что сделает больше для мистера Ласлинга... я имею в виду, Ласлинга, сэр.
— У меня не срочный случай, — сказал Ласлинг, но в его улыбке была какая-то скованность, как у человека, который улыбается, превозмогая боль, и Фура предположила, что даже в невесомости такая тяжелая работа может вызвать жалобы на старые раны.
— Что касается вашей подруги... Ее состояние действительно такое серьезное, как вы только что сказали, Меррикс?
— Если позволите, я отвечу за нее, — сказала Фура, — это всего лишь затяжное осложнение после проведенного ранее лечения. — Она приняла серьезный, удрученный вид. — Тем не менее, это обязывает нас. В самом общем смысле мы двигались к Тревенза-Рич. Теперь наше прибытие туда — вопрос жизни и смерти.
— Мы не в том положении, чтобы куда-либо плыть, — сказал Ласлинг.
— Не сейчас и не в ближайшие три-четыре недели, которые потребуются, чтобы привести вас в порядок, — сказала Фура. — Но, как мы уже обсуждали, ничто не мешает "Мстительнице" вполне сносно лететь, даже с мертвым грузом...
Она поспешно улыбнулась, напомнив себе, что бренные останки капитана Уэрранвелла все еще покоятся на "Веселой кобыле", и что ее команда, возможно, чувствительна к этому факту. — Я имею в виду, что для нас нет никаких неудобств в том, что ваш корпус пришвартован к нашему, и мы продолжаем ремонт, даже когда летим.
— У Тиндуфа и Паладина уже есть вероятный маршрут перехода, который, учитывая капризы солнечной погоды, займет примерно семь-восемь недель. Но мы окажемся в пределах досягаемости Тревенза-Рич задолго до того, как прибудем на место.
— Что это значит? — спросил Ласлинг.
— Прежде чем они нас заметят, — сказала Фура, — наши корабли должны быть далеко друг от друга и двигаться предположительно разными курсами, чтобы не было и намека на связь между нами.
— Подождите, — сказала Коссел, щурясь и хмурясь так сосредоточенно, словно ей в глаз попала заноза. — Подождите. Почему оба корабля должны направляться в Тревенза-Рич? Только у одного из них на борту будет больная.
— Это в равной степени отвечает вашим целям, Коссел. Нам нужно подумать о нашей приятельнице Стрэмбли, а также о другом пассажире, а эта эскадра поступила с вами несправедливо. В Тревенза-Рич вы можете потребовать возмещения ущерба.
Ласлинг поерзал на корточках. — Вы сказали, что цивилизация небезопасна для нас.
— Тогда хорошо, что Тревенза-Рич не совсем цивилизованный район.
Фура взяла квойн, который служил пресс-папье, прижимая салфетку. Она постучала им по столу, приводя свои доводы. — После краха 99-го года дела у них пошли плохо, а после Реорганизации — еще хуже. Банки относились к ним отвратительно. До этого там не было особой любви к финансовым учреждениям, а теперь будет еще меньше. Еще лучше, что Тревенза всегда был гостеприимен к экипажам каперов, предпочитая вести дела с ними, а не с управляемыми банками концернами. С этой эскадрой у них не будет никаких проблем, и они будут очень огорчены, узнав о ваших бедах. Я только хочу сказать, что вас выслушают с сочувствием, лучше, чем где-либо еще в Сообществе, и как только вы расскажете свою историю, у других миров не останется иного выбора, кроме как обратить на нее внимание.
— После чего наступит счастливая жизнь, — сказала Коссел.
— Я не говорю, что на этом пути не будет проблем, — возразила Фура. — Но мы будем преодолевать их по мере того, как они будут возникать. Главное — согласиться с тем, что в Тревенза-Рич соблюдаются все наши интересы. — Она отпустила квойн, позволив ему парить прямо над ее ладонью, и наблюдала, как началось слабое, невидимое вращение, чтобы его лицевая сторона повернулась к Старому Солнцу. Затем она снова сжала его в кулаке и улыбнулась собравшимся. — Можем ли мы согласиться в этом?
— Расскажите нам о другом пассажире, — попросил Ласлинг.
Один за другим члены экипажа "Веселой кобылы" предстали перед щелкунчиком. Адрана с радостью представила бы их всех сразу, но Фура не согласилась бы принимать в их каюте больше одного посетителя за раз, по крайней мере, до тех пор, пока их отношения не установятся окончательно, и это заняло больше нескольких часов.
— Он приехал с нами из Малгрейсена, — сказала Адрана, положив руку на внешнюю оболочку его ящика. — Он застрял в том мире, нуждаясь в срочном отлете из него, нажив врагов — очень серьезных врагов, среди себе подобных и не таких, как он, — и они преследовали его. Его приютил человек по имени Даркли, который покупал у него кости.
Настала очередь Разера представляться. Мальчик опустился на колени рядом с коробкой, и Адрана позволила ему осмотреть ее оболочку, в том числе и то место, где она была повреждена недоумками. — Как получилось, что он нажил себе врагов, капитан Несс? Я думал, что эти инопланетяне держатся друг за друга, как на клею.
