Сильнейший

Укита видел перед собой достаточно крупного для своего небольшого роста красноволосого паренька с хмурым и волевым лицом, на котором красовались парочка небольших шрамиков — ничего особо примечательного большего он не заметил, поэтому уже хотел схватить Ханму за воротник, как неожиданно для себя оказался в горизонтальном положении, лежа на крыше и глядя в практически чистое небо. При этом его рука была чем-то зажата. И тут пришла боль в районе солнечного сплетения, выбившая воздух из легких. А затем смазанный объект перед глазами, по-видимому, рука или нога — и спасительная, и болеутоляющая темнота.

— Оу... — произнес впечатленный боксер, наблюдая, как спокойно и без лишней спешки поднимался и отряхивался красноволосый парень. — Смог заломать Укиту на его поле... Борец значит больше?

Баки лишь хмыкнул.

— Ну и ну... Похоже, пора самому выходить на ринг... — снова произнес боксер, почесывая голову, а затем той же рукой достал из кармана мел и секундомерные часы — и под удивленным взглядом Баки стал чертить квадрат на крыше, символизирующий ринг.

"Да что такое с этим парнем?" — задал Баки риторический вопрос самому себе, уже примерно понимая к чему тот ведет.

Закончив, боксер подкинул мел и молниеносным движением правой разнес его в пыль, которую подхватил небольшой ветерок. И снова заговорил:

— Я — Такеда, бывший боксер профи, чтобы все было по-честному, драться буду с тобой одной правой!

Ханма на это снова лишь хмыкнул. Либо он недооценивает Баки, либо думает, что он сейчас тоже сделает нечто в духе: забинтует глаза, чтобы не видеть или же будет драться используя только одну ногу... Либо вообще третье, — Баки присмотрелся к левой руке Такеды, затем прокрутил в голове последние минуты — тот еще ни разу ее не вытаскивал из кармана и даже чертил только правой... Травма, значит?

— Что, немногословный? — спросил Такеда. — Да и в школе ни с кем не общаешься почти... — тут он задумался, по-видимому, вороша свои воспоминания, и через пару секунд продолжил. — Ладно, пошли на ринг... — и сделал приглашающий знак рукой.

Баки молча вступил на очерченную площадку.

И вот противники уже стоят на противоположных сторонах импровизированного ринга.

Такеда тронул ногой лежащие на полу часы и те издали гонг, как в настоящем боксерком поединке.

Дальше Такеда стал мелко подпрыгивать на месте, и затем его движения плавно перешли в челночные перепрыгивания и пританцовывания. Но левая рука все равно была в кармане, что еще больше подтвердило мысль Баки насчет травмы.

— Можешь драться как угодно... мне все равно, победа после трех нокдаунов, отсчет по десять секунд. Значит, проигрываешь после трех нокдаунов в одном раунде... — видимо, для справки зачитал какие-то свои правила Такеда и, сконцентрировавшись, стал сближаться с Баки, который пока что просто расслабленно стоял, опустив руки вниз.

"Почему бы и нет?" — одобрил свои какие-то мысли Баки.

И когда оставалось пару метров до их контакта — принял почти такую же стойку, как у Такеды — разница была лишь в том, что Баки поднял две руки и не стал двигаться.

В этот момент Баки заметил, что до этого автоматически сдерживающаяся жажда — будто вырвалась наружу, перерастая в ярость, затмевающую все чувства и отбрасывая посторонние мысли.

Все тело горело от предвкушения, но на сей раз он не стал заканчивать бой буквально с двух ударов, а дал ощутить себе эти мгновения как можно дольше. И на это было как минимум пара причин. Пожалуй, основная — ему нравилось это состояние безграничной мощи и голой силы, при котором каждая мышца и каждое сухожилие находились в хаосе, готовые в любой момент действовать на пределе. И вторая причина — это состояние надо было научиться контролировать, чтобы в какой-то момент оно не взяло над тобой вверх!

* * *

Такеда немного удивился тому, что Кеничи принял боксеркую стойку, но виду не подал. И как-то... тот сразу переменился что ли...

Но времени на размышления не было, так как Икки уже сблизился и нанес тройку своих коронных хуков с правой, которые, как рассказывали ему противники и очевидцы, сливались, будто в один удар. Ему даже показалось, что Кеничи их заметил и стал уворачиваться, однако как-то неохотно...

И все же он пропустил все три его удара... И только Такеда хотел обрадоваться, как сам пропустил незаметный и мощнейший удар по печени, что сбило его ритм и заставило отступить на пару метров, чтобы перевести дух и отдышаться.

* * *

После одного единственного, проведенного Баки удара, ярость снова попыталась уйти из цепкого капкана сознания и обрушить на соперника уничтожающие удары... Но Баки был начеку и со скрипом, но не выпустил ее из-под контроля. Он подсознательно окунул ее в ледяную воду. И тут ему пришла осязаемая мысль, что вместо одного противника, который сейчас перед ним в реальности, он сражается еще и с тем внутренним — более беспощадным!

Наверное, стоит заканчивать бой, слишком быстро утекают мгновения, которые могут сдерживать его внутреннего зверя... Его внутреннюю суть? Или что? — он пока не знал ответы на эти вопросы.

Баки несколько ослабил поводок и взорвался градом мощнейших и столь же незамысловатых ударов на боксера. Тому удалось блокировать всего парочку из них... Завершающим ударом, Ханма отбросил того на сетку, которая огораживала крышу. И та, либо от времени, либо от массы и инерции принятого тела, либо от того и другого одновременно — неестественно прогнулась наружу и со скрипом начала полет вместе с телом вниз — с высоты седьмого этажа.

* * *

Когда только-только сетка стала выгибаться, Баки, еще находясь в состоянии необузданной жажды битвы, двинулся к краю оборванного периметра. А когда тело Такеды оказалось уже за уровнем крыши — по наитию спрыгнул за ним, оттолкнувшись от края по дуге и захватив тело за торс — и вместе с грузом пробил окно этажом ниже. Послышался звук бьющегося стекла, а также треск рушащейся мебели.

Приземлились они не очень удачно, так как в тот момент состояние Баки стало стабилизироваться, а мышцы из расслабленно-атакующих перешли в степень выживаемости пониже. Поэтому, сломав пару парт, две торпеды, состоящие из человеческой плоти — одна из которых уже к тому моменту находилась вне поля сознательной ликвидности — изрядно напугали один из классов вместе с сопутствующем учителем.

Встав и отряхнувшись, Баки отыскал среди обломков стекла и древесины помятого Такеду. Затем взвалил того на плечо и, перед тем как уйти, буркнул учителю нечто извиняющееся, посетовав на некрепкие огораживающие сетки на крыше.

— Так и убиться можно! — напоследок сказал красноволосый парень, выходя из шокированной аудитории и задвинув за собой выдвижную дверь.

* * *

Баки закинул Такеду на скамейку около одного из корпусов. И хотел уже уходить, как неожиданно прежде для самого себя заинтересовался поврежденной рукой боксера. Ощупывая руку и одновременно осматривая ее внутренним зрением — он — мало, что понял... Но этого хватило, чтобы Баки смог предположить, что повреждена не мышечная ткань, а скорее: либо суставная, либо нервная... Баки даже мог бы сейчас попытаться вправить или еще кое-что сделать, но не факт что от его действий не станет только хуже — здесь нужна была помощь либо квалифицированного хирурга или народного костоправа, либо еще какого ученого мужа. Но то, что травма — излечима, Ханма был в этом уверен.

В этот момент очнулся боксер.

— Да-а, ну и навалял ты мне... — с грустной улыбкой произнес он, сфокусировав взгляд на Баки и приподнимаясь, пощурился от побоев. — Но за то, что спас... я ведь тогда падал с крыши, да? Я тебе благодарен!

Баки на это лишь кивнул, мол, принял к сведению. И уходя, произнес:

— Это не мое дело... Но займись своей левой рукой — она сто процентов излечима. Поищи специалиста. Удачи.

* * *

После ухода Сирахамы, который огорошил Такеду последними словами... Он ему не до конца поверил... Да и откуда он узнал, что это не абы какая травма, а нечто, что заставило его бросить карьеру профессионального боксера? Однако слова Кеничи вселили в его сердце надежду — та, которая уже почти покинула Икки. Он обязательно прислушается к совету этого парня... В конце концов, он ничего от этого не потеряет. Тем более Такеда в своей время действительно посетил всего пару травматологов и отчаялся. Но теперь все будет по-другому! — тут его мысли вернулись к прошедшему бою.

Но это уже совсем другая история.

*На следующее утро*

Как назло первый урок вел завуч Накамура, который не только не давал спать, но и периодически задавал вопросы по темам урока особо "летающим в облаках" юношам и девушкам, среди которых, как уже понятно, часто был Баки.

В этот раз Накамура закончил урок со словами:

— Думаю, все уже должны знать, что в связи с одним инцидентом, кто-то порвал сетку на крыше... — и недвусмысленно встретился глазами с находящимся в плохом расположении духа Ханме. — И это в школе с шестидесятилетними традициями! — дальше он чуть наклонился к классу, комедийно сделал серьезное лицо и еще более басовитым, скорее зловещим голосом продолжил. — По соображениям безопасности, вход на крышу закрыт! — и покинул аудиторию.

Еще до урока завуч поговорил наедине с Баки. И назначил тому пару "общественно полезных работ вне очереди" — как он выразился. И хотя Накамура все это говорил без особого нажима, но Баки в итоге счел нужным как-нибудь помочь на "общественных началах".

Так что с самого начала учебного дня настроение Ханмы не блистало оптимизмом, особенно учитывая и его личные внутренние проблемы...

...которые, впрочем, отошли на второй план, когда Баки увидел Миу, которая пришла ко второму уроку. Она словно лучик в "темном царстве" сознания засветила его мысли в другую... гормональную и необычную для него сторону. Он снова чуть не потерял над собой контроль.

* * *

— Привет, Миу... — неожиданно раздался голос у нее за спиной, заставив насторожиться.

Она полуобернулась и увидела Кеничи, который сегодня как-то по-другому ощущался.

— Привет, Кеничи... — и слегка улыбнулась.

— Как твои дела? Почему вчера не была? — он еще больше придвинулся к ней, обдав горячим дыханием ауры — что направило мысли девушки в иное русло. Она еще больше насторожилась, так как теперь она еще увидела несколько нездоровый блеск в глазах Кеничи, что вкупе с буквально осязаемой духовной оболочкой влечения — возымело эффект.

"Он что... опять заболел, или на этот раз нечто другое?" — зачем-то прищурившись, подумала девушка.

Кеничи хотел еще что-то сказать, но его прервал звонок на урок.

Девушке, конечно, было приятно внимание... Но не столь... В общем, где-то внутри она даже вздохнула с облегчением, что их прервали.

* * *

"Нет, надо что-то с этим делать!" — рассуждал Баки на втором уроке, после того, как почти не контролируя себя, подкат... подошел к Фуринзи.

Сегодня утром, после того как он проснулся, желание некуда не делось, хотя еще вчера после боя с боксером оно почти бесследно исчезло — и не возвращалось целый день — и до утра!

"Хм-м, может в этом есть взаимосвязь?" — утвердил он мысль, крепко задумавшись.

В итоге — к концу урока, он смог искусственно снизить влечение к женщинам, точнее задвинуть его на край своего сознания... Но цена — в Баки буквально стала бурлить жажда и на сей раз тяга к битвам была просто невероятной...

...И эту энергию можно было направить, действительно, либо на бои, либо на тренировки. Бои не предвидятся на горизонте, если, конечно, специально их не искать... А вот тренировки...

Баки решил уйти домой — там его ждет все: и тренинги, и в какой-то мере спарринги с тенью, а также его "любимые" в последнее время размышления в духе "как он дошел до такой жизни", что утратил самоконтроль во многих вещах?!

* * *

Миу ожидала, что после урока Кеничи опять станет проявлять к ней заинтересованность... Однако тот попросту слинял — не сказав ни слова! Девушка обиделась — и уже и забыла, как около часа назад сама подсознательно не хотела столь... первобытного внимания... И вожделения!

* * *

Когда Баки уходил с территории школы, ему неожиданно улыбнулась удача в лице парня, по-видимому, из Рагнарека — и как обычно в компании каких-то шестерок.

Тот выглядел как с плаката какого-то фильма о боевых искусствах: крупное подкаченное телосложение, длинные черные волосы, неряшливо спадающие с плеч; темного цвета плащ с ремешками, спортивного вида брюки, а также кожаные наручи.

"И откуда они таких находят?" — подумал Баки об этом субъекте в целом и, сбросив лишний балласт в виде школьной сумки, ускорился по направлению к киношному парню, который уже успел обратиться к нему. Как уже понятно Баки не стал слушать речи, которые его противник явно намеревался сказать.

Ему было безразлично, так как сила заполнила каждую клеточку его тела. Единственное, что смог сделать Ханма для контроля, так это уменьшить силу и заморозить скорость ударов, дабы растянуть пиршество. На этот раз он, для разнообразия, начал с массовки...

* * *

Уже после боя, подходя к ресторану, Баки закончил анализировать свои действия. И основное к чему он пришел — это то, что ему уже крайне надоело это ежедневное избиение младенцев! Этот киношный парень — хотя и выглядел грозно и сурово — действовал в основном за счет "подленьких" приемов. И был по боевым навыкам (если не считать довольно хорошее чувство 'уличного такта') — насколько Баки успел заприметить за те несколько десятков секунд боя — даже ниже Такеды, притом, что боксер дрался одной рукой! Ну и как это понимать?!

"У Рагнарека бойцы нормальные закончились? Надо поговорить с Ниидзимой, узнал ли он, где эти уроды кучкуются..." — едко подумал Баки и пнул попавшийся под ногу камень.

* * *

Оставшийся день Баки в основном посвятил медитации — так как другой способ повысить свой самоконтроль ему в голову не приходил.

Результатов это не приносило, потому что, как только Баки выходил из состояния "созерцания" было всего два варианта: либо он начинал тренироваться и им овладевала жажда, которая даже при бое с тенью лишь усиливалась, как бы дразня бойца... Либо его посещало состояние полной и безоговорочной капитуляции перед желанием плоти, с которым Баки пока что еще мог бороться — единственным облегчением в этом плане было восприятие этого состояния как своего рода тренировку и закалку духа. И становилось от этой мысли легче. Гораздо легче.

Но медитация, какой бы неэффективной она не была, все же принесла свои плоды. К вечеру Баки вспомнил о чете Сирахамы и о сестренке. И даже немного пристыдился, так как он в последнее время их довольно-таки редко вспоминает. Сравнительно редко.

Поэтому сегодня он их навестил.

* * *

Эта встреча принесла ему гораздо больше, чем он мог ожидать.

Душевное спокойствие.

Его стремления, искушения и внутренние противоречия — отошли на второй план. Пускай и временно.

А Хонока... Да, время бежит во всю прыть — еще буквально вчера Хонока ползала по полу, пуская слюни, и не могла связать и слова, а сейчас... была достаточно энергичной и смышленой девочкой для своего возраста. Во всяком случае, так воспринимал ее Баки.