Безумие стали

— Сарматы! — вскрикнул Ульрих.

Поняв, что обнаружены, степняки вспрыгнули на коней и обратились в бегство. Копыта вязли в размякшей земле, комья грязи плюхались кляксами в подтаявший снег. Месяц полностью вырвался из плена облаков и осветил всадников, словно решил поучаствовать в охоте. Закусив губу, Ульрих медленно смещал лук, стараясь выбрать правильное упреждение. Взвизгнула тетива, стрела ушла по широкой дуге в небо. Прибежавшие на крик воины следили за полетом огненной точки.

— Далеко, не достанет, — сказал один.

— Ветер поднялся, упадет в стороне, — вторил другой.

Несколько лучников также выстрелили зажженными стрелами, но поторопились, красные росчерки не достигли цели. Ульрих напряженно смотрел на скачущих коней, те превратились в размытые пятна, а огонек стрелы и вовсе растворился во мгле. Промазал, надо больше тренироваться. Задний конь внезапно вильнул, пробежал еще немного и остановился.

— Есть! — вскрикнул Гридо. — Сэр, вы попали!

— Похоже на то, — согласился юноша, испытывая смешанные чувства: удовольствие от меткого выстрела перекликалось с осознанием того, что он впервые забрал чью-то жизнь.

— Вы молодец, виконт.

— Надо же так попасть! Чудеса...

— Сейчас наши вернутся и проверим, что там искали дикари, — сказал кто-то из лучников.

Уцелевший сармат исчез в темноте. Красная точка далекого пожара поблекла и растворилась в полутьме. Небо на востоке светлело, вскоре вернулся отряд кирасиров. Ульрих встречал всадников у ворот, заявив матери, что не пойдет спать, пока всё не выяснит. Леди Кларисса со вздохом оставила его на попечение троя и скрылась в замке. Тревога оказалась ложной. Дозорные увидели большой отряд степняков, зажгли сигнальные огни, но сарматы словно этого и ждали — развернулись и ускакали в степь, обстреляв на прощание уже пустые вышки. Долт Таль хмурился, но, выслушав Ульриха, повеселел.

— Всё понятно, это отвлекающий маневр. Что им понадобилось на развалинах капища? Сейчас узнаем...

— Я с вами! — сказал Ульрих.

— Но...

— Долт, вы не подождали меня, а я намеревался ехать с вами. Хватит считать меня за калеку, я — Тронвольд! Ты сам говорил мне, что пора думать своим умом, а не оглядываться на других.

Воины одобрительно загудели, Иштван покачал головой. Глядя на ухмыляющегося старшину, Уль приказал:

— Гридо, седлай Звездочку!

В окружении кирасиров он выехал за ворота, следом на старом мерине скакал растерянный слуга. Смирившись с присутствием сына эрла, Долт, тем не менее, держался рядом и разослал кругом разведчиков. Несколько воинов отправились на поиски убитого сармата. Руины капища встретили людей настороженной тишиной, кони аккуратно ступали меж каменных обломков, под копытами хрустели шишки сосен, высящихся вокруг развалин. Когда-то янды разрушили святыню, но зеленых великанов трогать побоялись, как и валезийцы, позже пришедшие в эти места. Трой рассказывал Ульриху, что друиды черпали колдовскую силу в самом лесу, а, умирая, вселялись в деревья, растущие вокруг капищ. Если человек срубал такую сосну, то неизменно вскоре умирал. Даже сарматы не покушались на ценную древесину немногих хвойных островков, непонятно как растущих в степи, что уж тут говорить об остальных народах, считающих себя намного выше и образованнее дикарей? Так и получилось, что друидов давно истребили, а память о лесных колдунах прошла через века.

— Обыскать руины! — распорядился Долт. — Ульрих, ты разглядел, что они тут делали?

— Не знаю, но в руках у них были колья.

Юноша спешился и подошел к толстой колоде. Ветер ворошил горстки пепла, оставшиеся от стрел. Приказав слуге достать наконечники из дерева, Уль склонился над выщербленной плитой. Её покрывали истертые руны, камень по краям растрескался, на месте отколотого куска виднелся небольшой лаз с торчащей из него рукоятью. Ульрих потянул деревяшку наружу и достал один из кольев.

— Чтобы сарматы не искали, находится оно под этой плитой, — сказал старшина. — Лодлин, Кешт, Седжой, расширьте нору!

Названные воины принялись рыть землю мечами. Куски жирного чернозема пластами скатывались в проем, тающий снег сбегал каплями по блестящим лезвиям. Кешт снял с коня боевой молот и начал дробить плиту. Удары гулко разносились по капищу, эхо гуляло в кругу сосен и казалось, что деревья вздрагивают в немом бессилии перед людьми, потревожившими покой древней святыни. Вернулись кирасиры, отправленные Талем за убитым степняком. Его тело кулем лежало поперек джангарской лошадки, в спине дикаря торчала обгорелая стрела, капли крови срывались с кончиков пальцев в снег.

— Меткий выстрел! — похвалил Долт. — И трусливая смерть...

Ульрих сглотнул и отвернулся. В ожидании кирасиров он съел лепешку с медом, теперь она ощутимо просилась наружу. Рот заполнила горечь. Если он действительно собрался стать воином, то не должен бояться мертвецов и не должен бояться убивать. Виконт вновь посмотрел на обмякшее тело, стараясь дышать глубже и не показывать дружинникам свой страх. Желудок немного успокоился.

— Готово, сэр, — сказал усатый Кешт и вытер со лба пот.

— Отлично, сбросьте в дыру факел.

Шипящая пакля застреляла искрами. Долт склонился над выщербленным провалом, Ульрих заглянул через плечо. Огонь высветил стены квадратной камеры глубиной не больше двух ярдов. На полу лежала пожелтевшая хвоя и толстый слой пыли, тлеющей в пламени факела. Посредине возвышался каменный саркофаг. Из дыры потянуло горьковатым дымком, Долт чихнул и посмотрел на Ульриха.

— Ну и что это такое, по-твоему? Чей-то склеп?

— Не знаю, но сарматы устроили всё представление, чтобы только попасть сюда. Давай я спущусь и посмотрю.

— Нет. Вдруг там кто-нибудь затаился?

— Ты же сам видишь, кроме гробницы там ничего нет, но надо понять, почему степняки рвались сюда. Тем более, в лаз не протиснется никто, кроме меня.

— Умеешь ты уговаривать, но ведь проем можно и дальше раскопать, — начал Долт, но, взглянув на разгневанное лицо юноши, пробормотал: — Ладно, Уль, твоя взяла. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. Милорд с меня голову снимет, если что...

— Не переживай, я буду осторожен. Гридо, помоги мне.

Ульрих сунул трость за пояс. Весь вид слуги выражал неодобрение данной затеи, но он остерегся возражать при дружинниках, ладони крепко переплелись, и юноша медленно опустился в темный лаз. Подняв факел, он осветил гробницу. Стены покрывали ряды непонятных символов, какие-то знаки, похожие на фигурки зверей, людей и птиц. От барельефа веяло древностью. Сюда бы троя, подумал Ульрих — он бы точно разобрался. В углу заметил кинжал с костяной рукоятью. Юноша повертел его в руках и нахмурился — сталь за давностью времен должна рассыпаться, а клинок только тронула ржа. Кто-то бывал здесь, но зачем?

— Ну, что там? — раздался сверху голос Долта.

— Тут никого нет, но гробницу явно посещали не так давно. Подожди, я попробую открыть саркофаг.

— Давай поосторожнее там...

— Я мертвецов не боюсь! — сказал Уль, стараясь сам поверить в эти слова.

Он навалился на каменную крышку, пыхтя от натуги. Та дрогнула и немного поддалась. Юноша засунул в образовавшуюся щель трость и потянул за неё, как за рычаг. В позвоночнике хрустнуло, острая боль пронзила тело. Ульрих привалился к стене, стараясь унять злые когти, рвущие спину. В лаз заглядывал Долт, за ним маячило обеспокоенное лицо Гридо.

— Как ты там? — спросил старшина.

— Нормально. Сейчас передохну и продолжу.

Что ж, если собрался быть воином, то про жалость к себе нужно забыть. Он подвигал лопатками, боль немного утихла. Глубоко вздохнув, Ульрих вновь налег на трость. Заскрежетал камень, сорванная крышка сдвинулась и упала с грохотом на пол, взметнув клубы пыли. Юноша закашлялся, в глаз что-то попало. Вытерев слезы рукавом, он подошел к саркофагу и заглянул внутрь, подняв факел. Ульрих ожидал увидеть скелета в истлевших одеждах, лежащего в окружении оружия и украшений — как и должен выглядеть упокоенный герой или почивший в бозе правитель. Вместо этого ему открылся еще один лаз и ступени, ведущие в темноту.

— Здесь какой-то проход! — крикнул Ульрих.

— Куда он ведет? — спросил Долт.

— Откуда мне знать? Но это легко проверить.

— Нет! Выбирайся оттуда, одного я тебя не отпущу.

Если бы Таль и не сказал этого, Ульрих сам попросился наружу. Спина разболелась пуще прежнего, и всей гордости хватало только на то, чтобы не застонать. Вытянув его, Гридо сразу понял состояние виконта по искаженному мукой лицу. Он подвел Звездочку и помог забраться юноше в седло. Как не хотел Уль остаться и посмотреть, куда ведут темные ступени, но тело в очередной раз подвело его. Начни слуга при всех мять сведенные мышцы, и кирасиры бы увидели, как на самом деле немощен сын эрла.

— Я устал и вернусь в замок, — сказал Ульрих старшине. — Но мы не поедем в Таггард, пока не узнаем, что там, под землей.

— Я прикажу расширить лаз, и мы спустимся вниз, — сказал Долт с видимым облегчением. — Поезжайте, ты достаточно сделал сегодня.

Ульрих пришпорил Звездочку, стараясь держаться в седле прямо. Светало, виднокрай на востоке полыхал золотом. Громада замка вырастала на излучине Хлои неприступной цитаделью. Его построили пять веков назад янды, спустя четыре столетия в эти земли пришли войска Робурга Завоевателя и выгнали хозяев за Рагвудский лес. Сэр Гром Тронвольд сражался тогда в первых рядах валезийской конницы, и когда осажденные янды совершили ответную вылазку, разметал неприятели по степи, за что и получил титул эрла и замок в придачу. Сколько секретов хранит эта земля и каменные стены? У мертвых не спросишь, но, по крайней мере, тайну капища мы скоро разгадаем, утешил себя Ульрих.

Трой ждал у ворот. Юноша поведал ему о находке, Иштван в ответ сказал, что леди Кларисса так и не ложилась и уже несколько раз спрашивала про него. Это может подождать, решил Уль. Боль колола спину сотнями иголок, ногу сводило от напряжения. Слуга помог молодому господину подняться в покой и достал баночку с мазью. Юноша со стоном растянулся на кровати. Коварный недуг бесил его, зависимость от Гридо нервировала еще больше. Когда они прибудут в столицу, нужно обязательно разыскать троя Олгена. Возможно, тот теперь излечит его, ведь в Королевской курии собрана самая большая библиотека Валезии, а за пять лет можно прочесть столько книг, что посрамишь любого мудреца. Сам Ульрих читал только "Молитвы Триединым" и то по настоянию Иштвана или при посещении курии. Но ведь он хочет стать рыцарем, а не последователем Троицы, воителю лишние знания ни к чему. Меч, лук и верный конь — вот истинные друзья воина.

Дождавшись окончания лечебного издевательства, Ульрих спустился в Синий зал. Спина горела огнем, но почти не болела, сохнущая нога вела себя более чем прилично — она хотя бы сгибалась. Всё же Гридо знает своё дело, подумал юноша, но это не извиняет его назойливости. Мать уже ждала за накрытым столом.

— Где ты пропадал?

— Я убил врага! А еще ездил с Долтом смотреть, что искали сарматы в развалинах капища.

— Ты считаешь, что если научился ездить на лошади и худо-бедно стрелять из лука, то уже можешь подвергать себя опасности?

— Мама, степняков прогнали, меня окружали кирасиры, о чем ты говоришь? Я будущий воин, а не калека!

— Ох, всыпать бы Ксанту за то, что он подарил тебе эту кобылу.

— Отец желает мне только добра!

— Конечно. Садись, ешь, после завтрака мы выезжаем. Я и лишнего мгновения не хочу задерживаться в этом замке, дикари совсем распоясались. Завтра они наберутся наглости и придут под стены, а твой отец как всегда пропадает где-то.

— Я обещал дождаться Таля.

— Он может прокопаться на этих развалинах до вечера.

— Но ведь нам нужно сопровождение, а все дружинники сейчас со старшиной, — сказал Ульрих, прищурившись.

— Хитрец. Кушай давай, в дороге нам придется питаться в тавернах, а там кормят неизвестно чем.

Поездка нагнала аппетит. Ульрих набросился на печень с луком, жевал колбасы, сдобренные сливовым соусом, и поглядывал в окно. Таль уже должен спуститься в гробницу, скоро кирасиры вернутся. Поев, юноша почувствовал сонливость — сказывалась бессонная ночь. Ничего, в карете выспится. Он вышел во двор и крикнул:

— Видно старшину?!

— Нет, сэр, — ответил дозорный со стены. — Всадники стоят у развалин.

— А зачем я тебе понадобился? — раздался сзади знакомый голос.

Если бы позволила нога, Ульрих бы подпрыгнул. Он развернулся. Перед ним стоял Долт Таль собственной персоной, сзади улыбался здоровяк Кешт с молотом наперевес. Гридо таращился на них не с меньшим удивлением. Волосы и одежду старшины усеивали пряди паутины, на лице чернели полосы сажи.

— Как это вы... как ты здесь очутился?! — воскликнул Ульрих, а в голове уже смутно забрезжила догадка.

— Из капища берет начало подземный ход, а ведет он аккурат в кладовую замка, — сказал Долт, довольный произведенным эффектом. — Ловушек там понатыкано, тебе и не снилось! Кешт бросал вперед молот, так и шли. Проход древний, весь паутиной зарос, скелеты валяются. Мне вот что интересно... если мы о нем не ведали, как дикари пронюхали?

— Возможно, я выясню это в столице, — сказал Ульрих, с удовольствием наблюдая, как вытянулось лицо старшины, и добавил: — Жюль Карота говорил что-то об оруженосце Витерборов.

Зара.

Бельма испуганных глаз таращились то на девочку, то на труп с посиневшим лицом. А еще в них читалось жадное, болезненное любопытство. В деревне случались потасовки, бывали и убийства, но то в угаре драки, а тут, гляди-ка, девица хладнокровно порешила любовника — будет, о чем рассказать сельчанам, приправив историю домысленными подробностями! В отличие от фермеров, трактирщик не только тупо таращился, но и схватил Зару за плечо, повторив вопрос:

— Что ты сделала с ним? Отвечай!

— Я его таким и нашла! Отпустите меня сейчас же, я дочь эрла!

— Ага, а я сын короля, — сказал трактирщик и повернулся к вышибале: — Лупак, ты разбираешься в таких вещах, посмотри, что с господином.

— Задушен, — лениво бросил тот, склонившись над кроватью. — Следов на шее нет, подушки нетронуты, значит, сыпанула бестия пыльцы смертоцвета под нос, благородный сэр и задохся.

— Я этого не делала! — воскликнула Зара.

— А кто же тогда? — вкрадчиво поинтересовался трактирщик. — Тут больше никого нет. Сейчас кликнем стражу, они и разберутся с пристрастием, сразу на чистую воду выведут. Эх, и зачем я пустил тебя?

Вышибала вытолкал всех из комнаты, хозяин поволок девочку за собой по лестнице. Зара пыталась вырваться, но её держали крепко. Как доказать этим тупым крестьянам свою невиновность? Надежды на стражу мало; если там все такие, как тот храпун в будке, то они и слушать не станут застигнутую на месте преступления девчонку. Заточат в темницу, а милости от здешнего старосты тоже ждать не приходится. Что же делать? Зара нащупала спрятанный за поясом нож.

Трактирщик бросил её на скамью в углу зала и приказал вышибале бежать за стражниками. Кто-то поинтересовался причиной суматохи, хозяин забубнил что-то невнятное, а девочка привстала с лавки. Как же она забыла про рыцаря? Он узнает и спасет её! Бородатый мужчина лет тридцати слушал объяснения трактирщика. На плаще красовался сокол, держащий в когтях медвежью лапу. Вассал Тельми глянул на Зару и покачал головой, сетуя на то, как у такой хрупкой леди может быть такое черное сердце, и начал подниматься в снятую комнату. Оруженосец пошел следом.