Садись, поехали. Представление в цирке начнется в три. Предлагаю сначала посмотреть тебе подарок, потом пообедать. А там видно будет.
Машина тихонько заурчала, выехала со двора. и отец с сыном отправились по магазинам.
Десяти минут не прошло, а Татьяна уже стучалась у Лининых дверей. Теоретические физики второй год не могли починить звонок. Несмотря на то, что до назначенного часа оставалось почти полчаса, Лина обрадовалась.
Хорошо, что приехала пораньше, больше времени потрындеть. Знаешь, я не стала париться, а заказала нам с тобой суши. Через час привезут. А пока пойдем выпьем кофе. И дай на себя посмотреть, — она вытащила Татьяну из прихожей в светлую кухню и закружила вокруг собственной оси.
Супер! Выглядишь отлично. Глаза так и сияют. Я давно говорила, что любовник пойдет тебе только на пользу.
Лина, что ты говоришь такое, — застеснялась Таня.
Ну, ты же вчера трахалась со своим Ермаковым, это видно невооруженным взглядом. И нечего тут стыдиться. Когда женщина спит с мужчиной — это нормально. Вот если она годами этого избегает, это уже ненормально. Стесняться надо, когда у тебя никого нет. И нечего морды строить. Я тебе как мать говорю, любя. Я же никогда не призывала тебя пойти по рукам. Ладно. Хотела спросить, как этот Ермаков в постели, ничего? Но вижу, что, во-первых, ты мне не ответишь, а во-вторых, он очень даже. Ты прямо светишься. Да перестань оглядываться, кроме нас двоих здесь никого нет.
А где все? — Татьяна рада была ускользнуть от темы, которая занимала ее больше, чем что либо другое, но казалась совершенно не подходящей для обсуждения.
Все на даче. Ты же ничего не знаешь! Мои физики на прошлой неделе закончили эпопею с отоплением и включили его. Теперь у нас на даче можно жить зимой. Вчера они всем кагалом туда уехали. На двух машинах, и ребенка забрали. Меня звали, но я отказалась. С утра Сева звонил, говорит: в доме тепло и хорошо, а на улице лежит снег. Если не стает, приглашаю тебя с Толиком на следующие выходные. Места хватит.
Лина, понимаешь... У Сергея мама уехала в дом отдыха. И я бы хотела...
Все с тобой ясно. Ты хотела бы побыть с ним. Так в чем же дело? Давай мне Толика. Ему полезно побывать на природе. А ты сможешь два дня не расставаться со своим красавцем. Как он, кстати, выглядит? Не облысел, брюхом не обзавелся?
Как ни удивительно, выглядит он отлично. Вполне в твоем вкусе. Стройный, поджарый, на голове копна волос. В общем, со времен школы изменился не сильно. Скорее даже похорошел. Вот дружок его, Витька Андрианов, стал лысым, как колено, я его даже не сразу узнала. Брюха, правда, и у него не наблюдается, так, общая плотность.
Общая плотность! — захохотала Лина, — А что, мне нравится это выражение, беру на вооружение. Видишь, даже стихами из-за тебя заговорила. Ладно, отправляй мне Толю на выходные. Слушай, они с Лешкой наконец привели нашу развалюху к виду, удобному для логарифмирования. Все достроили, провели воду, газ и сделали отопление. Мне теперь придется заняться садом. Так что присылай ребенка. Бабка отдохнет, и ты погуляешь со своим Ермаковым.
Лина, я бы очень хотела... Но боюсь..., — Таня начала мяться, не зная, как перевести разговор на Туманского с его внезапно вспыхнувшими отцовскими чувствами. Чуткая Лина сразу все заметила и спросила напрямик:
Что-то с Толей?
С его отцом, — выдохнула Татьяна, — Можешь себе представить, сейчас Толя с ним. Поехали гулять, потом в цирк собираются. Возможно, Женя и в следующие выходные захочет взять Толика к себе. Препятствовать, как ты понимаешь, я не могу. Хотя очень хочется. Толик так рад, что отец им вдруг заинтересовался, а мне так хоть плачь. Я не понимаю, что происходит, но мне все это очень и очень не нравится.
Тань, это уже серьезно. Давай кофейку тяпнем, и ты мне все расскажешь. Подумаем, чем тут можно помочь. Я ведь так и не знаю, что у вас там с Туманским произошло, отчего ты сбежала от него, как ошпаренная. А в этом, чувствую, все дело.
Лина, я не уверена, нужно ли тебе это знать. Пойми, я о тебе забочусь. Сейчас единственный, кто знает — это моя бабка Полина. Она молчит и будет молчать, поэтому я за нее не беспокоюсь. А ты очень эмоциональная.
Ты считаешь, я не сумею держать язык за зубами?
Не в этом дело. Я не говорю, что ты трепло. Ты, если пообещаешь, будешь молчать. Молчать, но мучиться. Тебе это надо?
Надо, наверное. Главное — это надо тебе. Тань, ты же знаешь, ты для меня как дочь. Если я тебе не помогу, то кто? А тебе нужно хотя бы душу облегчить. Тогда ты сможешь успокоиться и здраво рассудить, что именно тебе может угрожать. Что-то с твоим бывшим мужем не так, ты видишь в нем опасность. Что ты такое про Туманского знаешь?Это какой-то криминал?
Хорошо, я попробую тебе все рассказать. В конце концов, хуже не будет. Вот только не знаю, с чего начать.
Банальный совет: начни с начала.
С начала? Лина, ты помнишь мою бабушку Люсю? Людмилу Михайловну?
Нет, дорогая, не помню. Я ее никогда не видела. Знала, что есть у тебя такая бабушка, мама твоей мамы, правильно? Но она, насколько я помню, давно умерла.
Все верно. Она умерла, когда я была в Швейцарии. Ее убил мой муж Евгений Иванович Туманский.
Что?
Что слышала.
Не может быть. Ничего не понимаю. Ты же тогда приезжала на похороны, еще к нам заходила, плакала. После этого вернулась в свою Швейцарию и жила там еще как минимум полгода.
Я ничего не знала. Только странной казалась эта смерть внезапная. Бабушка была не старой и вполне здоровой женщиной. И вдруг такое. Диагноз был «внезапная сердечная смерть», я хорошо это помню. Мне еще врач сказал, что смерь нетипичная, скорее характерная для мужчин. Списывали все на нервную работу. Она всю жизнь внешэкономдеятельностью занималась. Очень помогла Туманскому при становлении его бизнеса. Свела его с нужными людьми по всему миру. На похоронах все ее сослуживцы рыдали, говорили, какая Люся была замечательная, какая профессионалка, какая ответственная. Я тогда думала, что бедная бабушка просто надорвалась на своей работе. А потом я получила письмо.
От кого?
От нее, от бабушки Люси.
От покойницы? Таня, что ты говоришь такое?
Она написала мне перед смертью и послала на адрес Полины. Отправила из сельской местности. Я думаю, была на даче, написала письмо, потом поехала в Москву, а письмо кинула в почтовый ящик по дороге. Судя по штемпелю, оно шло девятнадцать дней, представляешь? Когда Полина его получила, похороны уже состоялись и я благополучно вернулась к Толику в Женеву. Для бабки моей, как ты понимаешь, понятия тайны переписки не существует. Все же бывший школьный работник. Училка, одним словом. Письмо она вскрыла, прочитала и пришла в ужас. Но она не полная дура, догадалась, что обнародовать прочитанное как минимум опасно. Стала искать оказию, чтобы мне его переправить. Полгода ждала. Потом какая-то ее бывшая ученица собралась в Женеву на конференцию. Ты знаешь, ее все ученики боялись до потери пульса, и даже через много лет после окончания школы не могли ей ни в чем отказать. Кстати, очень удачно получилось. У меня там был охранник, он все письма просматривал. Муж боялся, что мне напишут доброжелатели, расскажут о его московском житье-бытье.
А было что рассказывать?
Еще как было. Ну так вот. Эта дама не стала письмо посылать по почте, а позвонила, и мы встретились. Она передала мне конверт с письмом от бабушки Люси и другой, с открыткой и запиской от Полины. Записку и письмо я спрятала, а открытку бросила на стол, чтобы охране было чем отчитаться.
А что было в письме?
К этому я и веду. Бабушка Люся просила у меня прощения, за то, что позволила мне связаться с таким мерзавцем. И рассказала историю моего брака со своей стороны. Туманскому понадобилось на мне жениться, чтобы добиться Люсиной поддержки. Бабушка уверяла, что была против этой свадьбы, ее смущала разница в возрасте. Но он еще до свадьбы к ней подъехал с разговорами о том, какие в государстве грядут перемены и какие в связи с этим у него перспективы отличные, какой он преуспевающий. Втер ей, что у него процветающий бизнес, ему пора выходить на международную арену, а с ее помощью он сможет сделать ее внучку очень и очень богатой женщиной. Грех так говорить о покойнице, но тут, думаю, она покривила душой. Понимаешь, я знала свою бабушку. Разница в возрасте волновала ее меньше всего. А вот экономические варианты она просчитывала что твой компьютер. Даже лучше. Вот и прикинула: если этому мужичку немножко помочь, придать ускорение, то без финансовых вложений она обеспечит меня по гроб жизни. Потом, по ее мнению, он меня отправил за границу и там запер, чтобы тут без помех наслаждаться холостяцкой свободой. Это, конечно, не совсем так. Поначалу у него были какие-то сложности, кому-то он дорогу перешел. Конечно, он боялся за нашу безопасность, для того и услал в Женеву. А потом ситуация ему понравилась. Я сижу за границей, воспитываю наследника, за мной следят, если что, доложат. Он еще свою матушку хотел со мной поселить, но тут я на дыбы встала. Орала, как потерпевшая.
Вот свекровь твою я знала. Наш цех переводческий в те времена был узок, все друг друга знали. Та еще была сучка, прости Господи. Стерва редкостная. Эта твоя Нина Анатольевна на меня доносы писала, из-за этого я три года была невыездная. Писала просто так. Я ей ничем не мешала, в те времена мы были в разных весовых категориях. Потому, кстати, я и на свадьбу к тебе не пришла. Не хотела с этой сукой встречаться. А то устроила бы скандал и испортила бы тебе бракосочетание.
Понятно. А я тогда обиделась. Потом, правда, совсем про это забыла. Стала думать, что ты заранее предчувствовала, что ничего хорошего из моей свадьбы не выйдет.
Может и предчувствовала. Ведь не вышло? Хотя сын у тебя отличный, грех жаловаться. Ну, давай дальше. У тебя просто детектив получается, Интересно, сил нет. Что еще тебе бабушка написала?
Когда я с ребенком уехала, моего мужа стали встречать в разных местах с разными женщинами. Естественно, бабушку тут же поставили в известность. Она какое-то время не обращала внимание. Мало ли с кем приходится водить компанию для бизнеса. Но через некоторое время не обращать внимание стало затруднительно. А потом она сама увидела его в ресторане ну, скажем, с девками. И, как я поняла, не только с девками. Она с дедом Мишей была на каком-то банкете, а в общем зале веселился мой благоверный. Тогда она навела справки и узнала, что он содержит двух любовниц и любовника. Не знаю, что значит «навела справки», думаю, она нанимала частного детектива.
Если бы ты это знала, то ушла бы от мужа?
Не знаю. Попыталась бы, но он, скорее всего, вернул бы меня на место. Отказалась бы с ним спать, это точно. Его бы это устроило, а я попалась бы в собственную ловушку. Знаю я эту жизнь. Сидят тетеньки за границей на роскошных виллах и от скуки дохнут. Даже любовника толком не заведешь. Одна радость — по магазинам. Начинают пить, колоться, только бы не повеситься с тоски.
Тебя бы это не устроило.
Вот я и говорю: для меня все удачно сложилось. Когда бабушка узнала подробности, о которых она мне, кстати, писать не захотела, она решила вызвать к себе зятя... Нет, не зятя. Зять — это муж дочери. А муж внучки кто? Ну, все равно. Короче, этого козла Туманского. Вызвала она его, значит, и сказала, что мириться с таким поведением не собирается. Внучке все сообщит, настоит на разводе, отнимет у него все, что сможет, и перекроет ему забугорный кислород. Она могла. Позвонила бы кому надо, и от красавца остались бы рожки да ножки. Только не учла, что времена изменились. Несоветские стали времена, сила была уже у других, и методы поменялись. В этом она тоже каялась. Надо было, говорит, исподтишка действовать, а его поставить перед фактом. А она ему свои карты раскрыла, усовестить хотела и напугать. Он ей так ответил, что она поняла: молчи, бабка, или тебе не жить. Не знаю, какими словами, но намек был ясен. Но бабушка Люся не успокоилась. Она стала мне в Женеву звонить, не могла прозвониться. Пыталась написать, но я ее писем не получила. А Туманский ей снова намекнул: что это ты делаешь? Совсем жить надоело? То есть звонки он отслеживает и письма перехватывает. Тогда она написала мне это последнее письмо. Отправила черт знает откуда на адрес, который муж мой не контролировал. Он знал, что бабки мои не дружат и после развода моих родителей отношения не поддерживают. Полину он не любил, но и вреда от нее не ожидал. Считал ничтожной. В общем, в конце письма бабушка Люся предупреждала: если что с ней случится, это дело рук моего мужа. В общем, предупредила и померла ни с того, ни с сего. Очень странной, нетипичной для женщины смертью.
Думаешь, он ее убил?
Думаю, да. Не сам, конечно. Тогда я сразу поверила. Почему, не знаю, но поверила. А потом наводила справки и узнала: вполне он мог, это в его стиле. Не один его конкурент к праотцам отправился. Но против него ни разу никаких обвинений не выдвигалось. Как у нас тогда обычно и было: все все знали, но доказательств никаких. Скорее всего, не было никакого желания их собирать. Списывали на естественные причины и несчастные случаи.
Ты во все сразу поверила? И в разврат, и в убийство?
В разврате я как раз ни минуты не сомневалась, — горько улыбнулась Таня, — Это было естественно: жена черт знает где, муж ведет крупный бизнес. Ему надо как-то оттягиваться. Это сейчас все изображают из себя модную нынче картинку «и прекрасный семьянин». Другое время. Другая мода. С убийством сложнее. Просто у меня было время подумать. А бабушкино письмо все факты связало воедино. Я поняла, что замужем за монстром. И дальше будет хуже. Надо бежать. Взяла и сбежала.
Вот прямо так: получила письмо, прочитала и ноги в руки?
Нет, конечно. Но бежать решила сразу. Мне повезло. Туманский наезжал в Женеву регулярно, но нечасто. А тут он три дня всего как был и уехал. У меня было время организовать побег. Я почти две недели готовилась. Тихонько, исподволь. Никто ничего не заметил, вернее, не понял. Ни Серафима, моя домработница, ни охранник. Серафима давно просилась в отпуск, я взяла ее и отпустила. Был законный повод ее отпустить. У меня как раз за месяц перед этим закончилось обучение, я получила диплом очень престижной бизнес-школы. А Серафиму мы брали, чтобы она сидела с дитем и вела хозяйство, пока я учусь. Она хорошая была тетка, мы с ней дружно жили. Она у меня зарабатывала на жизнь всему своему семейству, которое оставалось в Смоленске, Надо же было ей родных навестить. Значит, с домработницей я вопрос урегулировала. Вещей с собой решила не брать. То есть взять минимум. Деньги у меня были на трех счетах. Два контролировал мой муж, а один я как-то тайком открыла для собственных нужд, время от времени кидала туда понемножку. Вот на этот счет скинула я с двух других приличную сумму денег. Сделала по-умному. Удрала я, как сейчас помню, в пятницу. А в четверг в конце рабочего дня отправилась в банк якобы проверить выписки. Мой амбал обычно шел со мной туда, а тут я попросила его посидеть с Толиком в машине, подождать. Серафимы-то с нами не было, она как раз собиралась уезжать, вещи складывала. Пока он сидел с ребенком, я денежки перевела. А билеты на самолет заказала еще раньше через интернет. Оставалось приехать в аэропорт и выкупить. И аэропорт я выбрала с умом. Не в Берне и не в Цюрихе, а во Франкфурте. В другой стране, прикинь? В пятницу отправила я амбала на нашей машине отвезти Серафиму в аэропорт. Изобразила, что никуда не собираюсь, буду дома с ребенком сидеть. Он поверил, почему не поверить? Хожу по дому растрепой в халате непричесанная: куда я такая пойду? Только уехал, я сумку в руки, рюкзак на плечи, Толика в охапку, и давай бог ноги. Следы путала, как заяц. На такси уехала в деревню, там села на электричку, добралась до Берна, оттуда на поезде до Франкфурта. Во Франкфурте сели на самолет, полетели в Будапешт, из Будапешта в Дюссельдорф, а уже оттуда в Вильнюс. Там меня никто не ждал. Да и я знала, где живет моя мать со своим новым мужем весьма приблизительно. Совсем не была уверена, что мне обрадуются. Была, честно, потрясена. Я свою маму помнила не такой.
