Сегодня - позавчера_3

Типчик осмотрел пробоину в настиле моста, даже на колени встал, голову под мост сунул. Мы же специально просто дыру пробивали. Несущие конструкции не зацепило. Выглядеть должно случайным и удачным попаданием снаряда или небольшой авиабомбы. Мост проходим. Аккуратно, но проходим. Аккуратно — значит медленно. Медленно — значит — столпотворение, пробка у моста. А взорви мост — развернуться и ищи их снова! И убивай по одному.

Ну, вот! Немец выпрямился, махнул рукой, танк взревел двигателем, мехвод высунулся из люка. Танк покатился на мост. Пехота тоже повставала, побежала занимать места в броне согласно купленным билетам.

Удалось! Немец пришёл к тем выводам, какие нам и нужны были.

Во, ловок! Немец прямо на ходу запрыгнул на броню своего танка, бегом поднялся на башню, сел задницей на крышу башни, стал напяливать на голову наушники. Докладывать будет. Стучи, родной, стучи. Нам мало твоей двоечки. Нам они все нужны. Все, что есть у вас на этом отрезке нашего чернозёма. Именно здесь. И в разбито-сожженном виде, а не боеспособными на заранее подготовленных позициях.

Кстати, про танки. Я их называл "Пазикими", потому что они — Панцеркампваген с номером. Или как-то похоже — не силён я в языках. Бронированная боевая машина, по-нашему. Сокращённо — Пз. И в их документах так же проходит — Pz-Љ. Этот — Pz-II. Но, в наших документах их обзывают на наш манер — с литерой "Т" и соответствующим номером. Этот будем писать — как уничтоженный Т-2. К чему я это? А, во! Так я их звал "пазиками", а мои люди, совместив нашу "Т" и моё их прозвище стали называть панцеры — "тазиками". Что не верно по сути своей — всё же техника у немца довольно прочная и кусачая, но очень верно в морально-психологической точки зрения — посмейся над своим страхом, вот — он уже и не страшен.

Меж тем, оставив один байк и трёх байкеров у моста, для мужественности дав им пулемёт, разведка немцев попылила дальше.

А с севера встал столб пыли. Вот они, долгожданные. У меня аж поясница зачесалась. И ладони. И мимические мышцы лица стали стягивать кожу в такую "улыбку", что начштаба и "аналитики" отшатнулись. Я потёр ладони друг об друга.

— За приграничные мехкорпуса, — глухо буркнул я. Они переглянулись, улыбнулись, также потёрли ладони.

Год назад вот так пылили танковые батальоны бэтэшек. И вот так же их ждали в засадах. И горели пацаны. А потом, спустя 40-50 лет предатели с голубых экранов кричали, что бездарно были сожжены за 1 летний месяц 20 000 танков, 30 000, 40 000, 50 000. Так бездарно, что знаменитые, до того момента, непобедимые, панцерваффе, танковые группы "гениальных" Гудерианов, Манштейнов, фон Боков — месяц топтались на месте. Ремонтируясь, пополняясь, да и просто восстанавливая психику после отчаянных атак наших неопытных танкистов, управляющих "быстроходными самоварами".

КВ и Т-34 было презрительно мало. И техника была новая, не освоенная, с невылеченными "детскими" болезнями. Как мне Катуков рассказывал, у него люди отказывались идти в бой на "легендарных" Т-34. Тупо — они были настолько ненадёжны, что они шли в бой на "проверенной" БТ-хе. Которая была хорошо знакома. Куда вдарить кувалдочкой, что пнуть, что придавить ломиком, чтобы он ехал, все знали.

Бездарно. Вот, сегодня мы посмотрим, как бездарно будут гореть "одарённые" "победители".

Блин, грамотно идут — головной дозор, башенные орудия "ёлочкой". В полукилометре за ними — основная колонна. Как эту махину лётчики найти не смогли?

Головной дозор лихо подкатил к мосту, стали осторожно проводить третьи пазики через мост. Блин, что-то всё мне не нравиться. Эти головняки могут нас обнаружить слишком рано, часть колонны может выскочить из ловушки.

Подошли ещё танки, начала образовываться пробка. Что нам и нужно! У них там "планёрка" начинается.

И мне надо.

— Щерба, я — Берлога, как слышишь? — вызвал я командира самой северной от меня группы, она и будет затыкать пробку с тыла.

— Принимаю тебя, Берлога.

— Как конец верёвки увидишь, маякни мне.

— Понял.

Блин, я начинал всё больше нервничать. Уже весь головной дозор врага на нашем берегу, выстраиваются, продолжили движение, А Щербаков всё молчит.

— Успокойся, командир. Пропустим этих. Не найдут они нас. А там их Малыши с Куцыми приголубят.

Да, в тылу у меня стоит танковый резерв — Т-34М и Т-70М. Это Т-34М стал Малышом. Т-34М, "ЭМ", мини, малыш. Он меньше Т-34. Хотя, Т-70М рядом с Малышом был вообще Крохой.

— А найдут?

— Значит, найдут. На то они и планы, чтобы не выполнялись. Твои же слова.

— Берлога, это Щерба.

Наконец-то!

— Наблюдаю хвост собаки!

— Принял тебя. Выдвигай по-тихому ансамбль на арену.

— Есть, командир, потанцуем! — ответил радостный голос в эфире.

— Давай, начштаба, труби боевую тревогу. Сигнал к открытию огня — три зелёные ракеты. В остальном — всё по плану.

Связисты стали соединять начштаба с командирами групп, закрутились притаившиеся шестерёнки боевой машины под названием егерская бригада. Я — лично, Громозека и начальник инженерно-технической службы бригады собственноручно отстрелили в зенит три зелёных кометы. Врубили глушилку — в эфире "белый шум".

Огненный град обрушился на скопившихся на дороге немцев. 85-ти, 107-ми, 122-х мм снаряды, 120-ти и 160-ти мм мины подняли землю на пятачке перед мостом разом в воздух, вместе со всем, что на дороге было. Взрывались танки, бронемашины, грузовики, фигурки людей тряпичными куклами взлетали к кронам плакучих ив. Огненным шаром сдетонировал грузовик, растворяя в огненном смерче не только брезент тента, бочки, в которых этот бензин и был залит, но и всё, что было вокруг него.

Зрелище было поразительное. Завораживающее своей ужасностью, смертоносностью. Я вдруг осознал, что прыгаю на месте, нанося удары в воздух, в сторону немцев и непрерывно матерюсь. Не солидно. Комбриг, всё-таки. Но, всем было — наср... чхать. Все на КП вели себя по-разному, но одинаково неадекватно, в зависимости от породы населяющих голову тараканов. Кто-то плакал с дебильной улыбкой на лице, кто-то с бледным видом и горящим взором фиксировал каждое мгновение на серое вещество головного жесткого диска. Кто-то орал белугой. Громозека тискал рябь гранаты, судорожно пытаясь выдавить из Ф-1 лимонад.

И глаза у всех...! Такого торжества в глазах людей я ещё не видел.

— В атаку! — крикнул я, взводя свой автомат.

— Ура-а-а-а! — прокатилось волной от КП во все стороны.

Блин, а я хотел трофеи набрать. Люблю, знаете ли, на снабжении у Гитлера побыть. Какие трофеи! Порвут всё на лоскутки, как Тузик ту подушку. Да, и хер бы с ним! Сам рвать буду! На тебе, сука! На! На! Я тебя на наш Чернозём не звал!

Где мы — там победа!

После разгрома подвижного резерва противника сопротивление немцев резко ослабло на всех участках. Враг стал шустро откатываться назад, бросая всё. Группы продвигались вообще не встречая сопротивления. Не успевали немца догнать. Почти бегство. Надолго ли?

— До вечера — точно! — уверил меня Ватутин.

Командующий лично приехал полюбоваться побоищем. Лично пинал обгоревшие, раскуроченные бронекорпуса. С мстительной радостью на лице. С этим выражением лица он попал под объектив фотографов и окажется на первой странице Красной Звезды. Реванш. А журналюг налетело, как сорок на бисер. Столько битой техники врага на квадратный метр мы ещё не видели.

— Немец как в сопатку пинка получит — теряется. Не надолго, но теряется, — продолжил Ватутин, — любое непонятное явление, ломающее их план — вводит их в ступор.

— И когда они очухаются? — спросил я.

— К утру. Надо успеть до утра откусить побольше.

— Не зарваться бы. Откусим, да поперёк горла встанет.

Ватутин вздохнул. Потом схватил мою руку, сжал крепко, подумав секунду, крепко обнял, похлопав по спине:

— Спасибо тебе. Порадовал.

И уехал пинать отстающие части, что никак не могли сравниться в прыти с немцами и недостаточно быстро "насыщали плацдарм необходимой концентрацией соединений". Во, я запомнил!

Это — мысль. Пойду и я попинаю своих. Нет, не боегруппы и так резвые до невозможности — на плечах немцев катятся. Но, уже начало складываться угрожающее положение по топливу и осколочным снарядам. Снабжение перестало успевать. Дороги забиты, да и разбиты, "плёчо обслуживания" всё длиннее. Начались стычки водил с отставшими, отбившимися от своих, немцами. Есть потери. Придётся конвои организовывать. Вот и нашлась работа для Т-70-х. Для боя они — "ниочень". А в сопровождении — самое то. Заодно и "эвакуаторами" поработают. Застревают перегруженные машины регулярно, хоть и дождей давно не было. Кстати, в сопровождении краснозвёздных танков, можно и трофейную технику пустить. В колонне, в вперемешку с нашей — всё больше шанс, что не обстреляют свои же.

К транспортным конвоям можно подключить и самоходы. У двух Единорогов орудия выбиты, 160-мм мин осталось столько, что один миномёт оставить в строю, остальные — в транспорты. Да, есть у меня и не боевые потери.

Да и 85-мм орудия не оправдали моих надежд. А я так на них надеялся! Так холил и лелеял! Это же тот же ствол, что стоит на 85-мм зенитке, тот же, что будет стоять на победительнице — Т-34-85. Ан, нет. Пока расчёты стреляли осколочно-фугасными — всё было нормально. Но, когда в контратаку на нас попёрли хорошо защищённые последние модификации Штугов в количестве 3 штук и две Четверки с длинными стволами и усиленным лобовым бронированием, экранированные, расчёты 85-ти и 107-мм самоходов стали с ними работать индивидуально, бронебойными их потчуя. Подбить-то всех подбили, а потом появилась течь по откатникам-накатникам у 85-мм орудий. Толи ствольная энергия выстрела бронебойным выше, чем осколочным, толи общий разогрев орудия сказался. А может ресурс сальников такой низкий, но потекли оба ствола. Не накатываясь после отката, откат был почти не смягчённым гидравликой, как у кутузовских единорогов. А я им говорил, что нужен дульный тормоз! И что теперь с ними делать? В строю оставить? Смысл? И так один заряжающий получил травму откатом ствола, не замедленного откатником. На завод отправлять? Стволы — обязательно. С гневной, матёрной рекламацией. А вот самоходы с пустыми орудийными амбразурами пусть поработают бронетранспортерами.

М-да, а расчёты, кроме мехводов, на пополнение боегрупп. Только им мехводы-то как раз больше всего нужны. Мехводы погибают чаще. Им — не выпрыгнуть за борт, как остальным. А может их на трофейные пушки поставить расчётами? У меня тут уже образовывается арсенал брошенных немецких орудий.

А ты чё-йто на меня так подозрительно смотришь, а, начшаб?

— Не пора пообедать? — спросил он меня.

— Хряпнул, чтоль?

— За победу!

— Ещё победить надо! — я ему сунул кулак под нос. А он и занюхал моим кулаком.

— Гля, крепкий какой! — выдохнул он. Наглец! Совсем меня не боиться!

— Спирт?

— Коньяк! Трофейный! Написано — французский!

— На заборе — тоже написано. А там — дрова! Наливай, чё!

Вот так и появляются байки на фронте. О том, как пьяные в хлам полковники с трофейным МГ-42 наперевес регулируют движение на фронтовых дорогах. И нагло отбирая в своё хозяйство совсем чужой бензин, снаряды, мины и тушёнку. Ещё более нагло и совсем беспардонно загружая идущий в тыл порожняк раненными, это понятно, но стрелянными гильзами, пустыми ящиками и бочками, трофеями, да ладно бы ценными, а то — винтовки немецкие, куски битых танков, немецким обмундированием, кальсонами всякими — кому они нужны?

И куда смотрел комиссар этой части? Как, один из разбойников и был комиссар? Тогда вообще чёрт знает что! Махновщину развели! Штрафбат по ним уже плачет. А трибунал вообще рыдает в безутешной тоске.

А утро — ни хрена не красит. Рама эта висит постоянно над головой, сука! Сбить не могут!

И так голова болит, так ещё и немец что-то до тошноты резвый стал. Атакует, щели в обороне, тварь, ищет. Танки применяет. Обстреливает. Довольно метко. И бомбит. Подло. Когда наши ястребки на пересменке, гады. Немцы — гады, не наши лётчики. Да и наши — хороши! Что, дополнительные подвесные баки сложно взять? Как нету? Не порядок! Покрутились полчасика, и домой? А раму сбивать? Какая высота? Да вот же она — я её вижу. Поднимается? А вам — домкрат нужен? А у вас что, кислорода на борту нет?

Блин, за что не схватись — ничего у нас нет! Теперь ещё и артполков РГК нет. Этот дивизион катюш, что выделили взамен — не Грады, не заменят. Они разок отстреляют — и в тыл. Им ракеты сутки возить на один дивизионный залп. Согласен, залп был шикарный, а теперь и их нет. Блин, не война, а как у нас на заводе в транспортном отделе — тонно-километры.

И любые мои гениальные тактические постпохмельные схемы жестко привязываются к дорогам и этим тонно-штуко-километрам. Никакого полёта фантазии, то есть, мысли!

Не, ребята, война — это не стратегия, и даже не тактика. Война — это логистика! И успех зависит не от того, умнее ты врага, или нет, не от конфигурации линии фронта, состава войск и насыщенности танками и пушками, а смог ты подать в нужную точку на местности энное количество танков, стволов, человек, тонн топлива, снарядов и жрачки — или не смог. Не смог — все твои танки и пушки — чермет, люди — голодные трусы. Будущие мертвяки или узники концлагерей, а ещё не известно, что хуже.

А вот с транспортом у немцев теперь получше стало чем у нас. Они к своим транспортным артериям вышли, присосались. Потому они и драпали именно сюда. А у нас — неизбежное растягивание линии снабжения. Под непрерывным воздействием авиации противника. Сука! Бьёт в самое больное — в грузовики!

В общем — засели мы в оборону. Не в глухую, конечно, это глупо подставляться. Но, и не сильно порезвишься.

Ночью стратеги крылатые летали станцию бомбить. Не особо и горело. К чему я это, а — увидел группу наших бомберов, идущих на станцию, в сопровождении "маленьких". Теперь понятно, почему они "маленькие". Даже на фоне Илов. Контрольный заход? Днём — плохая идея. Но, инфа будет — ушли танковые корпуса на юг или тут удалось их притормозить. И почему у нас нет такого специализированного разведчика, как вот это "рама"?

Да, за что не схватись — нет у нас ничего!

Бедные мы, несчастные! Только и успели, после разрухи гражданской войны, основное сделать — производство пушек, танков и самолётов наладить, заводы-гиганты построить (всего-то! особо на фоне разрухи неокапитализма 90-х контрастно!). А вот второстепенное, но важное военное оборудование — не успели. То, что не воевало, но обеспечивало бой — оставили на потом. А потом — не настало. Потому что — немец припёрся, никак не выгоним. Какие самолёты-разведчики? Тут истребители, штурмовики и бомбардировщики кончились! Какие бронетранспортёры? Какие БРЭМ? Танки командующие фронтами распределяют не бригадами — поштучно. Командиры армий командиров танков — сержантов всего лишь — в лицо знают и по имени-отчеству. Автомобильная промышленность не успела как следует на ноги встать, наладить поток выпуска автомобилей, выдрючить квалификацию рабочих — война! Рабочие с винтовками и бутылками бензина защищают корпуса своих заводов, тракторные заводы резко стали танковыми, даже Горьковский автозавод танки делает. Какие тракторы, какие автомобили? А чем пахать? А зерно молотить? А с поля вывезти? Даже лошадей — и то в артполки забрали. Я под Москвой гужевых верблюдов (!) в снегу видел. Всё выгребли. Всё для фронта, всё для Победы! М-да.