Быстро подобраться к ее лежке с фронта не смог бы даже носорог. Однако я на всякий случай подстраховался и поставил на небольшом удалении от позиции предусмотрительно захваченную с собой МОН-ку . А когда закончил, вернулся к Ольге, улегся по правую руку от нее и поинтересовался, куда именно она собирается стрелять. Естественно, не вслух, а жестами.

Девушка не задумалась ни на мгновение и показала пальцем на точку между глазом и ухом. Голова керрата была повернута к нам в три четверти, поэтому с выбором я согласился. Но прежде, чем разрешить охотнице нажать на спусковой крючок, положил между нами блокнот и попросил написать все те поправки, которые она собирается сделать перед выстрелом.

Писать Ольга поленилась — просто показала мне лимб оптики с уже выставленной двойкой, а потом жестами объяснила, что на такой дистанции превышение средней траектории составит порядка 4 см. Когда я задал вопрос, как зависит траектория полета пули от атмосферных условий, она ненадолго зависла. После чего написала, что на дистанции в сто шестьдесят метров учитывать такую мелочь не обязательно.

Мысленно пообещав себе вплотную заняться ее воспитанием, я сообщил, что у нее будет всего один выстрел, и приготовился к стрельбе.

Несмотря на значительные пробелы в теоретических познаниях по практической баллистике снайперской стрельбы, отработала Фролова просто великолепно: пуля, выпущенная из ее карабина, попала чуть ниже и правее точки прицеливания. Тем не менее, зверюга весом центнера за четыре не захотела отправляться в поля вечной охоты, а оглушительно зарычала и прыгнула вперед. С места. Метров эдак на пять! Я выстрелил сразу после того, как он коснулась земли всеми четырьмя лапами. И попал. В правый глаз. А через долю секунды, когда керрата шатнуло назад, всадил еще одну пулю. В левый...

— Же-е-есть... — потрясенно выдохнула Ольга, увидев, как бьющийся в агонии хищник одним движением передней лапы выкорчевал из земли деревце толщиной в руку. — Махнет направо — улица, налево — переулочек...

— Да уж, под такую лапку лучше не попадать... — кивнул я, отщелкнул магазин и вставил в него недостающие патроны. Потом полюбовался на раскрасневшееся лицо девушки и ехидно поинтересовался: — Ну что, адреналина хватанула?

— Ага!!!

— На пару дней хватит?

— А что?

— Ничего. Просто искать тебе еще и харруга как-то лениво...

...К лагерю возвращались напрямик и в хорошем темпе. Ольга, сияющая, как маленькое солнышко, практически не закрывала рта — раз пять описала свои чувства в тот момент, когда раненый керрат сорвался с места. И дважды посетовала на свою криворукость, не позволившую ей завалить зверя с первого выстрела. А когда мы добрались до русла той самой речки, к которой 'самый толстый партизан' ходил на водопой, вдруг остановилась, дернула меня за рукав и предельно серьезно уставилась мне в глаза:

— Спасибо...

— За что именно?

— За то, что отвлекаешь от мыслей о доме, Паоло и Толяне. За то, что не даешь думать о будущем. И за то, что не позволяешь сорваться...

Я пожал плечами — мол, делаю, что должно — дотронулся пальцем до губ и неслышно двинулся вверх по склону. Слегка отклоняясь в сторону так, чтобы выйти к нашей поляне слева-сзади.

Ольга слегка напряглась, но ломанулась следом в том же режиме — видимо, сообразила, что мне хочется посмотреть, чем занимается ап-Куеррес в мое отсутствие.

Оказалось, что маг 'медитировал'. Лежа в своей палатке и пугая окрестное зверье богатырским храпом. А вот Толян, окончательно оклемавшийся от обморока, метался от палатки к опушке и обратно, нервно тиская ствол своего карабина.

Нарываться на случайную пулю у меня не было никакого желания, поэтому, дождавшись, пока он окажется к нам спиной, я вышел в эфир и сообщил, что мы вернулись и вот-вот выйдем на поляну.

Парень обрадовался, завертел головой в режиме вентилятора, а когда увидел свою хозяйку, выскользнувшую из-за дерева, метнулся ей навстречу:

— Как прошло? Без проблем?

Фролова набрала в грудь воздуха, сделала небольшую паузу и принялась за рассказ.

Рассказывала гораздо менее эмоционально, чем мне. А еще — не привирала. Даже в мелочах. И я вдруг слегка позавидовал тому, кто завоюет ее сердце. Почему? Да потому, что еще не забыл, как завиралась моя Светка.

Чтобы перестать пялиться на ее сияющее лицо, мне пришлось напомнить себе о приближающейся непогоде. А чтобы заняться делом, подумать о неминуемо приближающемся часе 'Ж', обозначенном так по первой букве более емкого синонима слова 'задница'.

Напоминание о далеко не радужных перспективах заставило меня вернуться в рабочий режим и настроило на трудовые подвиги — в общем, следующие полчаса я мотался по лагерю и вокруг него, ставя на тропинках разнообразные ловушки и проверяя, насколько добросовестно Толян воплотил в жизнь полученные от меня 'ценные указания'.

По большому счету, придраться оказалось не к чему, но для того, чтобы закрепить нужные рефлексы, я заставил парня углубить яму под кострище, поглубже вбить колышки вокруг палатки Фроловой и, для полного счастья, забраковал добрую треть собранного им сушняка.

Пока Толян исправлял ошибки, я вернул ап-Куерреса из астрала и поинтересовался, в состоянии ли он магическим образом проверить мясо керрата на зараженность всякой хренью вроде трихинелл . Естественно, такого слова в илли-ти не было, но Табаки понял, что я имею в виду и утвердительно кивнул. А после недолгой проверки радостно заулыбался и даже сглотнул собравшуюся во рту слюну.

Такая реакция на вид свежего мясца порадовала меня не по-детски, поэтому я попросил Коростелева разжечь костер, а сам нарезал окорок на небольшие кусочки, нанизал их на заранее приготовленные прутья, посыпал солью и перцем и убрал в целлофановый пакет.

Ольга, тусовавшаяся рядом со мной чуть ли не с первых минут процесса, посетовала на то, что у нас нет ни уксуса, ни вина, а затем поинтересовалась, чем я собираюсь заниматься до момента, пока сушняк превратится в угли.

Честно говоря, я собирался отдохнуть. Но, выяснив, что ей от меня надо, я забил на собственные планы, вырезал из подходящей ветки два деревянных 'клинка' и устроил ликбез по ножевому бою.

Ничего особо сложного, естественно, не давал — поставил в правостороннюю стойку, объяснил, почему стоять надо именно так, а не иначе , а потом продемонстрировал технику парной отработки блокирования атак в шестой-седьмой и десятый-одиннадцатый сектора. Причем в самом простом варианте: в шестой и десятый с правой, а в седьмой и одиннадцатый, соответственно, с левой руки.

Из-за того, что траектория движения бьющей конечности не сильно отличалась от привычного ей маваси-учи, а блокирующей — от хики-уке, шуто-уке и осай-уке, принцип она поняла довольно быстро. И вскоре разошлась не на шутку, вкладывая душу в каждое движение.

Унять ее энтузиазм удалось только запаху жарящегося мяса. И то не сразу — первую порцию шашлыка она 'великодушно' уступила Толяну и ап-Куерресу. А когда поспела вторая, нехотя разорвала дистанцию, с чувством поблагодарила меня за тренировку и высказала надежду на то, что я уделю ей немножечко времени еще и после ужина.

Увы, с последним не сложилось — когда я спорол последний кусок шашлыка и задумчиво уставился на костер, пытаясь понять, стоит ли поджарить себе еще шампурчик, по вершинам деревьев прокатился неслабый такой шквал, а в воздухе резко запахло влагой.

— Дождик будет о-го-го. И довольно скоро... — предупредил я, заметив над кронами краешек угольно-черного облака. — Поэтому советую не хлопать ушами и разобраться со всеми запланированными процедурами прямо сейчас...

...Минут через двадцать пять, когда с травы перед палатками пропало все, что могло промокнуть, Табаки с Толяном отправились баиньки, а госпожа Фролова, закутавшись в непромокаемый плащ, примостилась возле меня и осторожно дотронулась до моего предплечья:

— Ма-акс?

— Аюшки?

— Я устаю меньше всех, а сплю от заката и до рассвета! Тебе не кажется, что это несправедливо?!

— Оль, ты — девушка...

— Блин, ну вы же не железные!

— Если ты перестанешь высыпаться, то начнешь клевать носом на ходу... — вздохнул я. — А это небезопасно: если ты подвернешь или сломаешь ногу, то нам придется нести тебя на носилках...

— То же самое может случиться и с Толяном!

— Угу... — кивнул я. — Может. Но его я, если что, оставлю. Почти где угодно. И со спокойной душой. А тебя — нет!

Девушка опешила:

— В каком смысле 'оставишь'?

— Коростелев весит порядка ста десяти килограммов. И донести его в домен ап-Риддерка ДОСТАТОЧНО БЫСТРО, мягко выражаясь, нереально. Логичнее заныкать его в подходящем убежище, ломануться дальше, а после выполнения задания вернуться...

— А если не получится?! Ну, то есть, если мы завалим ап-Риддерка, а добраться до Толяна тупо не успеем?!

— Так выживет хоть кто-то... — криво усмехнулся я. — В противном случае каюк настанет всем...

— Цинично... — опустив взгляд, глухо пробормотала Ольга. — Но, наверное, правильно...

Потом помолчала минуты две и добавила:

— Тогда, может, стоит припахать к ночным дежурствам Табаки?

Я отрицательно помотал головой:

— Рискованно.

— Почему? Он сказал, что поверил в данное ему обещание. И, вроде бы, ведет себя идеально!

— Доверять наши жизни старшему сыну приказчика, тиснувшему заначку отца, чтобы заплатить за год обучения в академии магии, я не собираюсь.

— Он же сказал, что до безумия хотел стать магом! — напомнила Ольга.

— Угу. Он и сейчас хочет. Только теперь — 'раскачать' дар до четвертой ступени и выше, ибо с этого уровня маги жизни начинают зарабатывать нормальные бабки!

— Ты обещал ему десять золотых!

— Ага. Ровно столько, сколько стоят три года учебы... — кивнул я. — Но этот парнишка живет по принципу 'цель оправдывает средства', поэтому при любом удобном случае, не задумываясь, стырит все имеющееся у нас золото и даже ручкой не помашет...

— Хм.

— Скажи, тебя не удивила его реакция на инфу о том, что снарров, которые ломились к нему, вальнула именно ты?

— Мне показалось, что в первую секунду он хотел что-то пообещать... — неуверенно пробормотала Фролова.

— Ага. А потом подумал и решил, что нафиг надо. Дальше объяснять?

— Мда...

— А что тебя удивляет? Как говорится, лучше синица в руках, чем утка под кроватью...

Девушка пропустила шутку мимо ушей:

— Тогда, может быть, имеет смысл его на ночь усыплять? Ну, той химией, которой ты вырубал и его, и меня?

— Ее осталось ой как немного...

— А если связывать? Ну, теми же хомутами?!

— При необходимости я без особых проблем выверну первые суставы больших пальцев из суставных сумок и достану кисти из наручников. Кто знает, на что способен толковый маг Жизни?

Ольга помрачнела:

— Куда ни кинь — всюду клин?

— Да нет, все нормально... — как можно жизнерадостнее улыбнулся я. — Просто я очень не хочу рисковать...

...Фролова ушла к себе минут через двадцать, когда с неба упали первые капли дождя, а небо со стороны Одденмара начали озарять частые вспышки молний. Закрыв клапан палатки, она какое-то время курочила свой рюкзак, перекладывая шмотье, потом забралась в спальник и завела нетбук. Судя по постоянно меняющейся освещенности, решила посмотреть либо музыкальные клипы, либо какой-нибудь фильмец.

Злобствовать я не стал, так как понимал, что засыпать в десять вечера по земному времени несколько непривычно. Да и на фоне постоянно полыхающего неба слабое свечение стенок ее палатки смотрелось как-то несерьезно.

Пока она приобщалась к шедеврам земной музыки или киноискусства, я навестил 'великого и ужасного', настоятельно посоветовал ему не покидать палатку до рассвета и очень подробно объяснил, чем это чревато. Потом слегка поразвлекался, устанавливая разного рода гадости на самых вероятных траекториях движения возможных незваных гостей и ап-Куерреса. А когда на нашу поляну обрушилась стена дождя, вернулся на облюбованное место, поплотнее завернулся в плащ-палатку и принялся получать 'удовольствие' от нелегкой доли часового.

Ольга закончила киносеанс в два сорок ночи по местному времени. А в два сорок четыре выскользнула из палатки, и, дисциплинированно отойдя от нее буквально на десяток шагов, справила малую нужду. На вспышки молний практически не реагировала, а вот при самых сильных ударах грома рефлекторно вжимала голову в плечи.

В четыре семнадцать с какого-то перепугу проснулся Коростелев — вышел в эфир и, перекрикивая жуткие помехи, заботливо поинтересовался, не зарубает ли меня. Я честно сказал, что нет, пообещал разбудить, 'если что', и продолжил созерцать окрестности. А в пять ноль шесть, когда грозовой фронт ушел далеко на восток, вдруг понял, что тихий шелест водяных струй действует на меня, как колыбельная.

Двадцатиминутная прогулка вокруг палаток отбила желание спать. Но лишь на полчаса. И к половине шестого я начал считать минуты, оставшиеся до смены. Естественно, не забывая смотреть по сторонам и очень внимательно вслушиваться в звуки ночного леса.

За четыре минуты до семи, когда я поглаживал пальцем тангенту гарнитуры и уже чувствовал щекой приятное тепло и сухость своего спальника, со стороны палатки Фроловой раздался полупридушенный хрип. А через полсекунды, когда я рвал жилы, выкладываясь покруче, чем Усэйн Болт , до меня донесся ее до смерти перепуганный голос:

— М-ма-а-акс!!!

Через несколько мгновений, обежав вокруг палатки и убедившись, что она цела, я вломился в тамбур, отодвинул в сторону входной клапан и посветил внутрь фонарем.

— М-м-ма-а-акс, с-ска-жи, ч-что у м-меня н-на ш-ше-е? — трясясь, как осиновый лист, прошептала Фролова.

Я чуть шевельнул фонарем, осветил верхнюю часть ее тела, прикрытую полупрозрачной маечкой, и скрипнул зубами: сантиметра на два ниже ее левого уха темнело что-то вроде слизняка. Только небольшое — чуть меньше сантиметра в длину — то ли темно-синее, то ли черное, заметно более плотное, чем земной слизняк, и покрытое короткими шерстинками...

— Стой так и не шевелись! — приказал я, поводил лучом по расхристанному спальнику и разбросанным вещам, углядел на аккуратно сложенном топе еще одного 'моллюска' и, свернув тряпку стволом пистолета, дернул ее на себя: — Не шевелись, ладно?! Я сейчас сбегаю к Табаки, выясню, что это за хрень, а потом вернусь и сниму с тебя ее сородича!

Ольга побледнела еще сильнее, нервно сглотнула и... еле заметно качнула головой:

— Т-ты т-только п-побыстрее, л-ладно?

Я кивнул, тут же вылетел наружу, а уже через десяток секунд вломился в палатку к магу Жизни:

— Тарбак, проснись, ты мне нужен!!!

Ап-Куеррес открыл глаза и тут же испуганно натянул на себя край спального мешка:

— Э-э-э, я никуда не выходил!!!

— Скажи, что это такое?! — схватив его за загривок и практически ткнув лицом в 'слизняка', зарычал я. — Оно ядовито?! Под кожу что-нибудь откладывает?! Как его правильно снимать и что делать после того, как оно снято?!