Трудная профессия: Смерть

К счастью, ее определили в другую учебную группу и в рабочее время мы почти не сталкивались. Но она жила в моем домике, в соседней комнате и была для меня постоянной помехой спокойствию. Анжела видимо, вознамерилась воздать мне по заслугам за мое поведение в первый день и без конца находила возможности меня уколоть. Я же на такие вещи умела отвечать только непечатным словом или дракой — пока, правда, удавалось держаться в рамках первого.

Остальным наше затянувшееся противостояние не нравилось и Анжелины выпады в мой адрес, в общем-то, они тоже не одобряли. Все склонялись к мысли, что практика — не лучшее время и место для выяснения отношений, тут и так сложностей хватает. Однако симпатии, конечно, были не на моей стороне. Все соглашались, что эту кашу заварила я и у Анжелы есть все основания отыгрываться и за первый день, и за последующее мое поведение. Что она и делала. До поры до времени это было, в общем-то, просто привычное для меня выяснение отношений на повышенных тонах, но скоро Анжела определила мое больное место.

Закончился пятый рабочий день второй части. Это был еще и так называемый "экватор" — середина нашего пребывания на практике, что студенты обязательно старались со вкусом отметить. Я, разумеется, к общему веселью отношения не имела и после ужина пошла на традиционную для себя прогулку к речке. В это время в нашем домике обычно собиралась целая толпа — к моему неудовольствию соседки были весьма общительны и посиделки устраивались именно у нас. Поэтому я старалась сбежать на это время из комнаты и вернуться к тому моменту, когда они уже будут ложиться спать. А уж сегодня, в связи с экватором, там наверняка дым коромыслом будет до утра, если только одногруппники не нашли местечко поукромнее и подальше от бдительного ока педагогов.

Скоро я убедилась, что нашли — как раз на моем пути. Полянка, которую я облюбовала для своих тихих вечерних посиделок, была освещена костром, вокруг которого сидели студенты с гитарами, напитками (в том числе строго запрещенными к употреблению в период практики) и едой. Меня заметили раньше, чем я успела скрыться и я сделала вид, что просто прохожу мимо.

— Ксюша, ты к нам не присоединишься? — вдруг громко спросила Анжела.

Разговоры стали заметно тише. Нет, ей обязательно сейчас ругаться?! Отпустите меня, я просто мирно уйду!

— Ты этого сильно хочешь?

— Почему нет? Садись с нами. Пиво будешь? — вкрадчиво спросила она, протягивая мне бутылку.

— Нет.

— А чего так? — ее глаза заблестели.

Я промолчала.

— С нами пить не будешь? — допытывалась Анжела. — Ты, наверное, занята. Хочешь тогда, с собой возьми, у нас много? — предложила она.

— Ладно тебе... — поморщилась Регина, но Анжела разошлась.

— Ксюша, ну ведь тебе же хочется?

— Мне ничего не хочется. — Сквозь зубы ответила я. — А вот чего тебе хочется, никак не могу понять, ты скажи, может помочь смогу?

— Да хватит уже вам обеим, девчонки. — Вмешалась Женя. — Ксеня, там плед свободный лежит, если хочешь, садись с нами, — впрочем, энтузиазма в ее словах не было.

Я покачала головой, развернулась и ушла в направлении своего домика. Лицо пылало и очень хотелось спрятаться под одеялом. И главное, обвинить опять некого... Я зашла в комнату, тут было темно и пусто, потому как все праздновали у речки. Вот почему меня понесло гулять сегодня и именно туда?! Сейчас бы спала себе спокойно. Хотя, если Анжела поняла, как меня можно больно задеть, в покое она меня все равно не оставит.

Мои опасения подтвердились. Анжела сменила тактику открытого противостояния на подпольную войну, фактически меня обезоружив. До этого она открыто со мной ругалась, что позволяло мне использовать в ответ силу матерного слова. Сама я ругаться не начинала, только отвечала на ее выпады, поэтому и однокурсники старались нас просто успокоить, не вставая ни на чью сторону. Теперь Анжела вела себя подчеркнуто дружелюбно, словно старалась наладить со мной отношения. А параллельно искала другие способы меня достать.

Через день после экватора я открыла свой термос и почувствовала резкий запах алкоголя, подмешанного к кофе. Содержимое термоса я выплеснула к недоумению одногруппников и перехватила взгляд стоящей неподалеку Анжелы, который нельзя было истолковать двояко. Это однозначно было дело ее рук, но открыто предъявлять претензии я не могла. Поэтому просто подошла и выдала в ее адрес непечатную фразу, вот только ответ получила сразу от всего присутствующего коллектива, ведь с их точки зрения я накричала на нее без повода. Коллектив ничего хорошего не обещал, мне стало ясно, что продолжай я в том же духе, и их нынешнее спокойно-снисходительное отношение быстро вернется к прежнему резкому неприятию. А это — мое отчисление с практики и много сопутствующих неприятных вещей.

Я попыталась ее игнорировать, но она не успокаивалась. При обходе у меня за кроватью нашли пустую бутылку из-под пива. Мне пришлось писать объяснительную записку, что не имею к обнаруженному никакого отношения. Не отчислили, потому что не было свидетелей моего непотребного поведения, но по лагерю пошли разговоры, что Мягкова принялась за старое и терпеть ее недолго осталось. На следующий день я нашла в тумбочке уже полную бутылку, которую тихо вынесла с базы и вышвырнула на помойку.

Вечером того же дня Дягилева как бы невзначай опрокинула на мою тетрадь с записями стакан сока, торопливо и демонстративно извиняясь. Я нервно и громко выругалась, она приняла обиженный вид, все снова приняли ее сторону. Подобное повторялось все чаще, отношение ко мне стремительно ухудшалось. Больше всего Анжеле пришелся по душе фокус с пустой тарой из-под алкоголя, которую она с маниакальной устремленностью расставляла на пути моего следования, словно мины. Новые объяснительные, выговоры от педагогов, косые взгляды и перешептывания однокурсников. Периодически не выдерживая и набрасываясь на Дягилеву, я только подливала масла в огонь. Что делать, я не знала.

На девятнадцатый день пребывания наша группа сдала отчетные материалы Германовой и я вместе со всеми обзавелась вторым зачетом. Перед его получением мы сдавали оборудование и убирали свою учебную комнату.

— Ну что, докладную-то будем писать? — услышала я шепоток, когда протирала доску.

— Да, давайте. Достала уже, ненадолго ее хватило.

— Дягилева, конечно, тоже Ксению заводит...

— Жень, да Анжелка ничего такого не делает, а эта придурочная с катушек съезжает по любому поводу и без него.

Вот и дождалась. О чем я только думала, мечтая пройти практику целиком и надеясь остаться в группе? Я была так расстроена, что даже не могла радоваться записи в зачетке, о которой так грезила неделю назад. Добрела до домика, сходила в душ, немного успокоилась. Гулять не хотелось, да и голова была мокрой — вряд ли умно снова простыть. Я переоделась в спортивный костюм и легла спать. Завтра выходной, уйду гулять на весь день и что-нибудь постараюсь придумать.

Но проснулась я не утром следующего дня, а поздним вечером того же от громкого перешептывания. Моя рука лежала на полупустой бутылке дешевого коньяка. Я повернулась и увидела любопытствующих соседок, которые переглядывались между собой и косились на меня. Меня захлестнула истерика. Сколько можно?! Да сколько же еще можно?!! Не могу больше так!!!

Я схватила бутылку и ворвалась в соседнюю комнату, где на своей кровати сидела Анжела. Вслед за мной, в полном составе, последовали соседки по комнате.

— А ну угомонись, придурочная! — Регина схватила меня за плечо, но я вырвалась.

— Ксения, мы сейчас охрану вызовем! — жестко предупредила Евгения, беря меня за локоть. Я оттолкнула ее руку и посмотрела вокруг. На меня со всех сторон были направлены негодующие и презрительные взгляды. Я перевела взгляд на Анжелу.

— Ты мне подсунула?! — зло спросила я, демонстрируя бутылку.

Анжела торжествующе сверкнула глазами.

— Да! Я — алкоголик! — в исступлении выкрикнула я ей. Затем повернулась к остальным.

— Все хорошо расслышали? — однокурсники молча и шокировано на меня смотрели.

— Довольна?! — яростно спросила я Анжелу, подходя к ней вплотную. — Хочешь, я тебе на видеокамеру повторю?! Можешь транспарант вывесить в столовой! Помочь написать?! Но не смей больше подсовывать мне выпивку, иначе я тебе следующую порцию в глотку целиком запихну, вместе с тарой, поняла? Поняла?! — рявкнула я ей в лицо и, громко стукнув донышком, поставила на стол бутылку, Анжела испуганно отдернулась.

— Вижу, что поняла, — уже спокойнее сказала я.

Общественность молча пропустила меня обратно в первую комнату.

— Анжел, это реально ты, что ли? — послышался негромкий голос Регины. Ответа не последовало, но видимо во внешнем виде Анжелы было что-то утвердительное, потому что Регина добавила:

— Ну, это ты, вообще, перегнула.

В комнату начали возвращаться. Я как раз успела обуться, вытереть набежавшие слезы, сдернула куртку с вешалки и нацелилась на выход.

— Ксеня, стой. — Встала у меня на дороге Женя. Я молча пыталась пройти, но она не давала.

— Стой, ты никуда не пойдешь.

— Вересная, свали с дороги!

— Ты никуда не пойдешь. — Спокойно повторила она.

— Тебя забыла спросить!

— Я тебя не пущу.

— Попробуй!!! — меня всю трясло, я никак не могла заставить себя дышать ровно и спокойно.

Женя несколько секунд оценивающе на меня смотрела.

— Ксеня, пожалуйста. Я очень тебя прошу. Не ходи никуда, посиди с нами. — Она говорила со мной отнюдь не просительным тоном, а подчеркнуто-успокаивающим. Я начала остывать и приходить в себя, да и помимо того осознала, что начни я упорствовать — и меня все равно никуда не отпустят, только более насильственными и унизительными средствами.

Я демонстративно швырнула ей свою куртку и скинула сапоги. Затем подошла к кровати, сняла со спинки полотенце и взяла пакет, с которым ходила в душ. — Женя спокойно повесила мою куртку на вешалку, остальные молча наблюдали.

— Со мной в душ пойдешь? — язвительно спросила я Женю.

— Надо? — осведомилась она.

— Мне точно нет.

— Значит, не пойду. — Она спокойно посторонилась, пропуская меня в душевую.

Я очень долго сидела в кабинке душа, заперевшись изнутри — видеть никого не хотелось, себя показывать тем более. Злость, обида и стыд медленно, но эффективно растворялись в струях горячей воды. Она успокаивала и убаюкивала, смывая слезы и заодно заглушая разговоры в комнате. Наверняка мне перемывали косточки, но я этого не слышала и была этому очень рада. Когда я, наконец, вышла из душевой, в нашей комнате спали уже все, кроме Жени — хотя она и не подавала виду. Я положила вещи на место и тихо подошла к ее кровати.

— Вересная, я выйду на пару минут на крыльцо, воздухом подышать. Сделай одолжение, не организовывай за мной коллективную погоню.

Пока она думала, как отреагировать, я сунула ноги в сапоги, накинула куртку и вышла на крыльцо. От чрезмерно горячего и продолжительного душа у меня немного кружилась голова, я с наслаждением вдыхала свежий ночной воздух. Придя в себя, я вернулась в комнату, тихо разулась и забралась в кровать.

— Все, Вересная, отбой. Я вернулась, можешь спать. — Негромко сообщила ей я, не удержавшись от шпильки.

— И тебе спокойной ночи. — Невозмутимо ответила Женя.

Глава 15

— Ксения, вставай. На завтрак не успеешь, — потрясла меня за плечо куратор.

— Не хочу на завтрак, — пробормотала я, натягивая одеяло на голову.

— Как знаешь.

Желудок доходчиво объяснил мне, что я не права. Я дождалась, пока все уйдут из комнаты и выползла из-под одеяла. Все же пойти на завтрак? А как всем смотреть в глаза после вчерашнего? Что вообще теперь делать? Желудок опять вмешался и сообщил, что делать я могу все, что угодно, — после завтрака. Я быстро умылась, оделась, рассовала по карманам нужные вещи, чтобы не возвращаться в домик, когда здесь уже будет целая толпа людей, а сразу уйти гулять.

В столовой была длинная очередь, я взяла поднос и встала в ее конец, стараясь быть незаметной. Куда там.... Если до моего прихода вчерашнее обсуждали и не все, то теперь таковых не осталось. Косые взгляды и обсуждения я смогла выдержать всего несколько минут, после чего вышла из очереди, под смешки сунула поднос обратно в кучу и сбежала на улицу. Ладно, дойду до рынка и куплю что-нибудь поесть...

Весь выходной день я старательно избегала встречи с кем-либо, на обед не пошла совсем, на ужин пришла перед самым закрытием столовой и торопливо поела, забившись в самый дальний угол. После ужина меня отловила куратор и сделала выговор за то, что я весь день мотаюсь не понять где, а меня разыскивают и не знают, что со мной.

— А что со мной? — раздраженно спросила я. — Я ушла в выходной день, в свое свободное время, до отбоя. Я никаких правил не нарушала. С чего вдруг меня разыскивать, других-то не разыскиваете?

— Мягкова, заканчивай изображать непонимание, — напрямую сказала куратор. — Я знаю, что произошло вчера, и все знают. Утром ты убежала из столовой, а потом пропала почти на весь день. Ты бы сама на моем месте не волновалась?

— Я. Ушла. Гулять.

— Хорошо. Я прошу тебя сегодня больше не уходить гулять, а оставаться на базе. Это выполнимо?

— Да, — сквозь зубы ответила я.

— Спасибо. Можешь идти.

Я дошла до домика, быстро схватила вещи и заперлась в душевой. Примерно через час в кабинку постучала Вересная.

— Ксеня, у тебя все в порядке?

Я ей ответила. Не совсем по вопросу, но она удовлетворилась. Да оставьте меня в покое! Я сидела в душевой, чувствуя, что у меня скоро отрастут плавники. В конце концов, уже сама не выдержала, быстро оделась и просочилась в комнату, ни на кого не глядя, забралась под одеяло. Разговоры быстро стихали, утром нужно вставать на первый день последней части учебной практики и многие предпочитали лечь пораньше. А те, кто не предпочитал, не досаждали первым, находя для общения и прогулок места, где они никому не могли помешать. Проворочавшись полночи, я, в конце концов, тоже cмогла заснуть.

Утром проснулась, как всегда, от бодрого голоса куратора. Последней в домике встала, в последних рядах сходила на завтрак, пошла обратно в домик собирать вещи. Торопиться на занятия мне было не нужно — ночью я решила уехать с практики. Хватит, наигралась в учебу. Вчера был выходной, я почти ни с кем не сталкивалась. В оставшиеся рабочие дни в количестве девяти штук я почти постоянно буду с людьми, буду слышать их разговоры, буду находиться на виду — нет, я не выдержу и одного дня. Все, Дягилева, ты победила, я еду домой. Сейчас соберу вещи, напишу заявление, сдам постельное белье на склад и буду свободна.

В комнату, постучавшись, вошла Стеклова.

— Ксения, занятия уже начались, тебя преподаватель ищет. Почему опаздываешь?

— Я не пойду.

— То есть как?

— Отчисляюсь с практики.

— Из-за истории с Дягилевой? — я промолчала, вытряхивая подушку из наволочки.

— Ты делаешь большую глупость. Собираешься всю жизнь теперь убегать? Кому и что ты этим докажешь? Клади подушку на место, бери себя в руки и иди на занятия.