Часть десятая Дневник Тринадцатого Императора

Несколько минут спустя усилиями секретаря и главного канцеляриста "кофр" был вскрыт.

— Картины? Хотя, скорее, дагерротипы. Что это за суда? Кто-то может мне ответить?

— Сэр, это русские корабли, базирующиеся на острове Кешм и доставляющие туда разнообразные грузы.

— Как удалось их запечатлеть?

— Их снимали с борта вашей яхты.

— С чего? С какой яхты?

— Ах, простите, сэр, с борта брига "Ласточка".

Новый резидент пока не знал, что небольшой слабо вооружённый кораблик, входивший ещё в состав "Ост-Индской" флотилии из-за своей невеликой боевой ценности, давно уже использовался только для морских прогулок британского руководства Адена.

— Где он? Где этот человек, сделавший снимки?

— Сэр Артур Джорж Сиприан Бридж на паровой шхуне "Сатледж", был здесь около месяца назад, но уже отбыл в метрополию.

— Жаль, хотя главное он уже сделал. Я вижу, что здесь как минимум два экземпляра снимков!

— Да, сэр. Ваш предшественник, покойный сэр Чарлз Уильям Трименхеер, надеялся, что этими изображениями обязательно заинтересуется и Первый Морской Лорд Адмиралтейства.

— Надо обязательно отправить один комплект изображений в Бомбей, сэр Артур Камминг должен видеть, с кем нам придёться воевать.

— Да, сэр.

— Оба комплекта пока можете оставить здесь, а через два — три дня, дату я сообщу дополнительно, отправите то, что будет указанно в министерство по делам Индии.

— Слушаюсь, сэр. Простите, сэр, но разве мы уже воюем с Россией?

— Ещё нет, дорогой Альфред, но турки отклонили их ультиматум и в метрополии уже готовят две эскадры, для Чёрного и Балтийского морей, чтобы наказать русских за своеволие.

Когда сотрудники покинули его кабинет, Джон Шнейдер осторожно, чтобы не поцарапать, достал из шкафа большое увеличительное стекло и стал внимательно рассматривать разложенные на огромном кабинетном столе фотографии русских кораблей.

— Обычные парусные барки с паровой машиной. Вот хорошо видна дымовая труба. Судя по размерам, корабли весьма серьёзного водоизмещения. Что это за странные ящики на верхней палубе? Хотя ящики, пожалуй, как ящики, только уж очень большие. Ну да это не важно, видимо груз не поместился в трюме, его в них упаковали и раскрепили на палубе. — А это что такое? Какие необычные суда, судя по флагам, явно военные, но весьма странные, совсем без рангоута и я не вижу орудий на борту? Непонятный зелёно-серый холм в районе миделя? Наверное, новая французская мода, ну да флотские специалисты разберутся....

Немного подумав и ещё раз с интересом взглянув на разложенные дагерротипы, Шнейдер взял в руки кольцо, закреплённое на углу стола, и несколько раз дернул за него. Над дверью кабинета раздался звон колокольчика.

— Слушаю вас, сэр.

— Альфред, свяжитесь с нашим человеком в Порт-Саиде. Как только эскадра Сеймура там появиться, пусть телеграммой с условным текстом даст нам об этом знать.

— Слушаюсь, сэр.

— Да вот ещё что. Заберите эти снимки русских кораблей и отправьте на "Ласточке" в Бомбей с наказом передать их лично в руки сэру Каммингу. — Обязательно сделайте отметку в ваших журналах об этой отправке.

— Слушаюсь, сэр.

— Вы свободны, Альфред.

Когда секретарь вышел, резидент уже скорее по привычке и как всегда про себя снова стал ругать этот ужасный городишко и климат этой чёртовой страны, в которую забросила его судьба....

(Где-то над Ормузским проливом вблизи Омана)

Спустя две недели

Высота 2500 метров. Пора. Рука почти сама автоматически тянет рычаг открытия бомболюка.

— Николай, проверь открытие....

Открытие этой громадной щели лучше проконтролировать. Шутка сказать, длина шесть с половиной метров при ширине 600 миллиметров. Теперь стабилизировать полёт. Серьёзное изменение аэродинамики после открытия люка неизбежно, всякие завихрения, тряска и прочие штуки с просадкой высоты вполне возможны, поэтому лучше иметь этот её "золотой" запас, а то чем чёрт не шутит....

Торпедоносец легко перенёс (тяжёлый для его планера) манёвр вероятно, решив, что не стоит подбрасывать неприятных сюрпризов в этом далёком краю....

Вариометр на нуле. Высота стабильна. Ни тряски, ни вибрации, ни посторонних шумов, можно начинать снижение.

Солнце где-то в хвосте и минут через тридцать-сорок вообще скроется за горизонтом. Это и хорошо и плохо. Хорошо, потому что нас вряд ли заметят сигнальщики, а плохо, потому что домой придётся лететь в темноте. Но до этого ещё надо дожить и кое что сделать....

Машина уверенно продолжает снижение, вот уже до верхушек волн десять — пятнадцать метров. Впереди на внешнем рейде Мусандама хорошо видны британские броненосцы. Вон в того пятимачтового, что побольше, мы и запустим "гостинца"! Кажется, это "Ройал Альфред", но на разгадывание загадки нет времени, успеет Николай сделать снимки — хорошо, позже рассмотрим, а не успеет, так и наплевать, ещё позже в газетах прочтём.

— Николай, мы на боевом..

— Есть на боевом, командир.

До цели десять кабельтовых, .... семь..., пять...

— Сброс.

— Есть сброс.

Отделившийся "гостинец" удачно под заданным углом вошёл в воду, теперь в "торпедном мешке" ему надо выполнить хитрый манёвр. Маятниковый регулятор даст импульс на горизонтальные рули и нырнувшая в глубину после сброса стальная акула начнёт резко всплывать. Вынырнуть на поверхность ей уже не даст гидростат, в котором заложена уставка по глубине хода торпеды. "Хищница" снова начнёт уходить в глубину, но теперь уже горизонтальные рули будут переложены на всплытие и такой хитрой сильно вытянутой синусоидой по глубине с амплитудой около метра "гостинец" и пойдёт к цели. Чтобы он не сбился с курса — за этим проследят вертикальные рули, которые управляются рулевой машинкой с задающими импульсами от гирокомпаса.

До всех этих премудростей мне сейчас нет дела. Тяну штурвал на себя. За закрытием бомболюка проследит Николай. Мне об этом важном событии просигналят сразу три зелёные лампочки на приборной панели........

Ух, ... облегчённая машина сама проситься в высоту. Мы ей это и не запрещаем. Двигатели на форсаже и наш торпедоносец с максимальной высотоподъёмностью стремительно проноситься над стоянкой вражеских кораблей.

— Командир, вижу начало дорожки пузырьков.

— Ну и как?

— Прямо в то корыто что на входе в фиорд.

— Не пропусти!!!!

— Уже снимаю.

Следом раздались щелчки и жужжание камеры, которая должна была запечатлеть наш успех или неудачу. Так, к сожалению, тоже бывает....

— Плохо, командир.

— Что, сбилась с курса?

— Да нет, солнце в объектив, ни х — на не видно, будет сплошная засветка.

— Наплевать, лишь бы "гостинец" с курса не сбился....

В этот момент упомянутое изделие, похоже, соприкоснулось с бортом броненосца. Двести пятьдесят килограммов гексогена в оболочке из тротила получили детонационный импульс сразу от двух взрывателей. Если бы вы знали, как циклотриметилентринитрамин этого не любит!!!! От ненависти он даже разбивает свинцовый цилиндрик, который используется для определения его "злости" — бризантности.

— Коля, держись! Сейчас тряхнёт.

Это ударная и звуковая волна от взрыва, которая движется в четыре раза быстрее чем мы, догонит наш самолёт и понесётся дальше, оповещая всех о нашем успехе!

Тряхнуло, но не сильно. Мы уже, слава Богу, достаточно далеко. Набрали положенные 3000 метров, летим домой. Интересно человеки устроены, называем домом островок у чёрта на рогах в невообразимой дали от родных берегов.

Что-то вы, старший лейтенант, хотя простите, уже капитан, да ещё и командир российского авиаотряда, дислоцированного на острове Кешм Алексей Иванович Кречет, расфилософствовались?!

Это всё от того, что скоро не до разговоров будет, солнышко спрячется и останутся у нас в качестве путеводных нитей только стрелки приборов да пищалка, которая будет равномерно гудеть, если войдём в створ — указателей радиокомпаса.

После того памятного разговора Александром Александровичичем Трофимовым события понеслись с удивительной быстротой, а их разнообразие можно сравнить только со сменой узоров в калейдоскопе. Есть такая детская игрушка, очень забавная. Смотришь в отверстие, а перед тобой цветной узор, чуть повернул трубку и узор уже совершенно другим стал. Хуже ли, лучше ли — сходу и не скажешь, так и у меня получается....

Ещё недавно листовки над Варной сбрасывал, потом гостинцы над Кипром. Спустя несколько дней с друзьями победу на Османами отмечали и вдруг новый приказ. На сей раз закатали вас, Алексей сын Ивана, в дальние дали, но оказывается и там есть наши люди. Причём замечательные люди и в достаточном количестве для того, чтобы старые руины португальской крепости Кешм стали родным домом....

— Николай, смотри за солнцем.

— Командир, так его, почитай, и невидно уже.

— Ты смотри, смотри. Мне ещё дед говорил, что на закате можно "зелёный луч" увидать.

— А это ещё что такое?

— Какое-то атмосферное явление, но главное не что, а кто. Кто "зелёный луч" увидел, тому Удача улыбнётся!

— Командир, на закате кроме клубов дымных у недругов наших других объектов не замечаю.

— Ты получше смотри, потом определись и глянь по карте, сколько нам ещё до базы тянуть?

— По времени через двадцать минут должны будут подсветку на полосе включить. С трёх тысяч мы её издалека увидим.....

— Действительно красота, подсветка что надо, только не внизу, а вверху, одно слово — южная ночь. Солнышко село, а на небе яркой россыпью звёзды проступили, как бы не перепутать подсветку полосы с ними.

— Командир, ты уж постарайся не перепутать, а то до звёзд, говорят, много горючего надо, а у нас его уже на донце осталось.

Ну вот, наконец вместо прерывистых бип-бип раздалось "уверенное пение" радиокомпаса, значит мы с пути не сбились и точно к цели идём. Теперь главное осталось — благополучно сесть.

Только подумал, как зажглись главные посадочные огни и большая глиняная проплешина на острове с непременной башней в дальнем углу, позывной "Глина", стала видна как на ладони.

— Командир, "Глина" передала, ветра нет, других бортов тоже нет. Вся полоса в нашем распоряжении.

— Принято, полоса свободна.

— Идём на посадку, Николай.

Большая серебристая птица пробежала по полосе, замедлилась, и, довернув в нужную сторону, вальяжно подкатила к своему капониру, качнулась и замерла.

Тишина в кабине....

Её, тишину, там, наверху как-то не замечаешь, а не дай Бог она случиться, это БЕДА! Значит, стали оба мотора, а без них наша машина далеко не улетит, ну, да не будем о грустном.

Пока выбирались из кабины, мгновенно попадая в заботливые руки техников, эту самую тишину снова нарушил звук мотора. Не успели оглянуться, как на нашей стоянке уже оказался сам "губернатор" (как мы его называем за глаза), вице-адмирал Копытов Николай Васильевич.

Два орла на его погоны совсем недавно приземлились в аккурат в одно время с моими четырьмя звёздочками. Это к делу не относится, пихнул Николая в бок, чтоб не рассупонивался, (и по рации раньше времени не трепался), подсобрались и строевым шагом в сторону начальства двинулись.

— Здравия желаем, ваше высокопревосходительство!

— Здорово, орлы! Вольно! Дайте я вас обниму, большое дело сделали, молодцы!

— Рады стараться, ваше высокопревосходительство.

— Садитесь в машину и сразу в штаб, там всё и расскажете.

Техники уже успели извлечь кассеты из фотоаппаратуры, которые тут же забросили в адмиральское авто и мы покатили в сторону штаба.

— Ну, Алесей Иванович, рассказывай, как и кого приголубили на рейде в Омане.

— Николай Васильевич, то что приголубили — это точно, а вот кого — сказать трудно. Надо подождать, пока фотолаборатория своё заключение даст. Похоже, что торпедировали броненосец "Ройал Альфред", но атака — штука весьма быстротечная, могу и ошибиться.

Адмирал нетерпелив. Хватает трубку прямого телефона и отправляет адъютанта выяснить, что там с фотографиями. Через четверть часа взмыленный адъютант принёс полдюжины ещё влажных фотоизображений, которые запечатлели события на внешнем рейде Мусандама. До того и после того!

— Да, Алексей Иванович, вы не ошиблись — это флагманский корабль адмирала Эдварда Хобарта Сеймура. Да, теперь вам, господин капитан, не позавидуешь. Как бы вас не объявили личным врагом Её величества — королевы Виктории.

Глядя на наши недоумевающие физиономии, адмирал расхохотался и подмигнув адъютанту произнёс.

— Теперь британской королеве второй раз принца Альфреда хоронить придётся, а она, по слухам, баба злопамятная!

Резко сменив тон, российский адмирал с пафосом произнёс.

— От души поздравляю вас, друзья, с замечательной победой!

Как адъютант так быстро извернулся уже и не знаю, но после поздравительных слов Копытова на столике уже красовалась бутылка и рюмочки.

— Выпьем за победу, за ваш замечательный успех, господа!

Выпить — то мы выпили, а как завтра лететь: адмирал уже по второй наливает. Заметив моё замешательство, Николай Васильевич так это спокойненько произнёс.

— Насчёт завтрашнего вылета не беспокойтесь, думаю, необходимое время для развёртывания наших ТК мы получили. Видите на грот-брам-стеньге "Альберта" вот эту чёрточку, это брейд-вымпел, а значит адмирал Сеймур был на корабле. Теперь ему не до нас, если он вообще жив остался. Повернувшись в сторону адъютанта, "губернатор острова Кешм" дал команду.

— Готовьте срочную шифровку на имя Е.И.В. о потоплении броненосца "Ройал Альфред" за моей подписью!

— Вам, господа, отдыхать! Завтра к обеду жду в штабе. Всё, спокойной ночи! В гостиницу вас доставит дежурная машина. Николай, распорядись, пожалуйста.

Вот так закончился ещё один сумасшедший день в нашем новом доме....

. (Гатчина, кабинет Е.И.В. Николая Второго)

Сегодня очередное расширенное заседание кабинета министров (почти ГКО). Предваряет его обычная встреча-доклад руководителя СБ империи. Сами понимаете, война с Британией дело серьёзное, тут лучше перебдеть, чем недобдеть.

Ну, вот уже и Мезенцев на пороге кабинета. Пока он раскладывает свои секретные бумаги, я вам лёгкую экскурсию в органическую химию проведу.

Многие хорошо знают химическую формулу С2Н5(ОН), она известна ещё из школьного курса химии и всегда вызывает улыбку, намёки и разные шуточки. Некоторые помнят и другую формулу С3Н5(ОН)3, правда, она чем-то похожа, но это уже не этиловый спирт, а глицерин.

Когда "Крестник" сообщил, что готовится большая диверсия где-то в Петербурге, это известие заставило меня быстро освежить в памяти курс химии, и когда адъютант доложил о прибытии Мезенцева, я уже был во всеоружии реанимированных знаний.

Наши заклятые друзья широко поставили терроризм на службу своим интересам ещё в 19 веке, хотя прилюдно всегда его осуждали и осуждают. Но на их иезуитские действия мне было глубоко плевать, уж очень хорошо я, человек из 21-го века, знал, что по чём.