Дом - это там, где ты нужен

С хозяйкой было что-то не так. Успевший узнать её, как никто другой, Джонни научился угадывать малейшие изменения в настроении Кейт даже раньше, чем она сама. И потому почувствовал инаковость почти сразу после пробуждения в лагере мутантов.

Уже тогда дочь Когтерога казалась другой. Хесс ощутил это мимолётно, но не придал особого значения — было не до того. Теперь же, когда озабоченный вождь мегамутантов не ошивался рядом, Кейт получила возможность ослабить самоконтроль. И, Джонни видел это абсолютно ясно — сейчас она едва сдерживалась, чтобы не показать усталость и даже слабость. Это скорее всего оставалось незамеченным для её людей. Но раб, который на протяжении месяцев только и делал, что пытался уловить мельчайшие эманации её сознания, каждая из которых могла принести ему новую порцию мучительной боли, видел это более, чем хорошо.

Кейт никогда не показывала слабости. Более того, раньше Джонни не мог допустить и мысли о том, что хозяйка вообще знает, что это такое. Эти непонятные изменения снова подняли уже было улёгшуюся волну знакомого мутного страха, потому что он понятия не имел, к чему это было и чего теперь стоило от неё ожидать.

— Чисто, — между тем внезапно появившемуся на пороге Ирвигу явно нравилось пугать товарищей. Дверь он намеренно распахнул с треском и теперь с ухмылкой пялился на наставленные стволы. — Ниче не тронуто. Как год назад всё оставляли, так и лежит.

— Ядрить твою мать, вонючий когтерог! — Хаммер сплюнул, опуская оружие. — На кой так делать-то, дубина? Пулю в брюхо захотел?

Кейт с усилием потерла висок.

— Располагаемся, как обычно, — негромко приказала она, никак не отреагировав на выходку потомка викингов. — Бучер на крышу. Сменяешься через два часа. Ирвиг, Смит — на вас костёр и пожрать. Клык — периметр и растяжки. Хэм...

— Ежели ничего срочного, то я б щас лучше за удочкой, — прервал её старый охотник, кивая на сарай. — Тут по вечернему времени клёв. Добуду свежатины к ужину.

Предводительница поморщилась.

— Ладно, вали. Только осторожнее там.

— Тады занесу пожитки и пойду прям сейчас. Ночью уж шиш что поймаешь, — Хаммер обернулся на отиравшихся рядом Тэйна и Хесса, у которого с лица не сходило озабоченное выражение. — Заберу молодняк. Поучу, как надо обращаться со снастью. Им оно всяко полезно...

— Нет, — голос Кейт зазвучал неожиданно резко. Она выпрямилась, оборачиваясь к рабу, которому потребовалось всё мужество, чтобы не попятиться под этим взглядом. — Этот со мной. Дам ублюдку работу, пусть не забывает своё место.

Хаммер махнул рукой.

— Как скажешь, Кэт. Всё, мы пошли.

Джонни проводил этих двоих взглядом, искренне сожалея, что ему нельзя с ними. Оставшись в компании Хаммара и Тэйна он убил бы сразу двух землероев — смог и дальше держаться в стороне от хозяйки и отлично провёл бы время, может даже переняв несколько полезных навыков от старого охотника. Последний до того, как прийти к работорговцам явно успел вдоволь потоптаться по Пустоши и знал многое из того, чему не были обучены даже другие члены отряда Кейт. К рабу Хаммер относился с показным равнодушием, но после памятной схватки с насекомыми как будто изменил своё мнение, поставив его примерно на одну планку с Тэйном. Во всяком случае, с этими двумя Джонни чувствовал себя комфортнее, чем с другими работорговцами, и с удовольствием провёл бы с ними столько времени, сколько возможно.

Догадывалась об этом Кейт или нет, но долго сожалеть она ему не дала. Уже спустя пару мгновений раб, закинув вещи в указанную комнату с одной большой и пыльной постелью, вытряхивал эту же постель на заднем дворе, подальше от занятых готовкой Смита и Ирвига. Последние и так были не в духе, переругиваясь из-за того, что Смит по ошибке кинул в костёр охапку не до конца высохшего хвороста, и теперь тот дымил на всю округу. Сообразив, что он со своей пылью придётся вовсе некстати, Джонни наскоро выбил постель, оттащил её обратно и после галопом понёсся дальше по поручениям хозяйки, которая их количеством явно решила компенсировать всю прошлую неделю его рабского безделья.

... Два больших ведра — одно металлическое, с полуоторванным ободом и следами ржавчины, другое — из выцветшего пластика, нашлись в том же сарае. С ними Джонни спустился по обвалившимся ступеням к самой воде и как следует прополоскал. После чего толкнул покосившуюся дверь в выстроенный прямо на воде некогда красивый домик-купальню, а теперь нечто усреднённое между памятником разрухе и конурой бездомного.

Внутри ожидаемо оказался минимум мусора, и Джонни уже знал почему. Время от времени сюда наведывались мегамутанты, которые никогда не останавливались на ночлег, но следили за этим местом, не иначе, как по личной инициативе влюблённого вождя.

Помянув зеленорожего Уолтера добрым словом, раб Красной Кейт занялся тем, что ему приказали. Он уже узнал, что отряд намеревался задержаться на несколько дней, чтобы отдохнуть и подготовиться к новому походу. Здесь начиналась территория, условно входящая в сферу влияния Доминиона, а значит, существовала вероятность нарваться на патрули. Потому Кейт не собиралась очертя голову бросаться за новыми рабами; сначала необходимо было произвести разведку и всё тщательно спланировать.

Джонни выгреб золу из растрескавшейся печи. Заложив в неё свежих дров и трухи, поджёг, спешно раздувая родившиеся искры. Понаблюдав за огнём и убедившись, что тот не собирается гаснуть, подложил ещё пару веток потолще и поставил на решётку над ним металлическое ведро с водой. Благо, воду из реки можно было черпать прямо из небольшого проточного бассейна, который размерами и формой скорее напоминал природную ванну из горячих источников, которые Джонни видел на фотографиях. Здешняя была рукотворной, но подвод воды сюда каким-то тоже происходил прямо из реки и поэтому она не напоминала стоячее болото.

В другое время Джонни определённо заинтересовала бы здешняя система заполнения и опорожнения мини-бассейна, которая теперь была сломана. Но сломана довольно удачно. Её механизм уже не давал до конца перекрыть выход к реке или включить систему нагрева. Но сам приток и отвод свежей воды были всё же достаточно слабыми, что давало возможность ополоснуться без опасений, что утянет в слив.

Всё это Джонни отмечал походя, в то время как спешно оттирал слизь, водоросли и живность со стен бассейна. Делать это было непросто, и раб благодарил судьбу ещё и за то, что купальня оказалась такой небольшой. К тому моменту, как его усилия принесли хоть какие-то визуальные плоды, он оказался измазан по самое не могу, а на пустошь опустилась ночь. Но теперь хотя бы он мог надеяться, что выполнил поручение хозяйки и ещё одна ночь для него пройдёт спокойно.

В последний раз выжав тряпку, Джонни аккуратно расстелил ту в углу, после чего выплеснул грязную воду и ещё раз пополоскал ведро. Поколебавшись, быстро скинул липшую к телу одежду и зачерпнул нагретой воды. Разведя её с холодной, с наслаждением облил себя, потом ещё и ещё. И, не в силах справиться с охватившим тело блаженством, присел на край мраморного бассейна, прикрывая глаза.

Веки мгновенно отяжелели. Джонни несколько раз с усилием мотнул головой, чтобы не уснуть прямо здесь. Одновременно пришла мысль, что после обмывания влезать обратно в пропотевшие грязные тряпки, в которые почти неделя пути превратила его одежду, будет неправильно.

Поколебавшись, Хесс всё-таки поднялся и, борясь с усталостью, собрал валявшиеся у печки предметы походного гардероба. Оглядевшись, чтобы ничего не забыть, он прошёл к двери и распахнул её, намереваясь выйти и как следует выполоскать одежду в реке.

Раздавшийся вслед за этим глухой удар дал понять, что кто-то в этот самый момент оказался за дверью и этому кому-то не поздоровилось. Мигом позже холодеющий от ужаса Джонни увидел свою хозяйку, которая показалась в проёме, придерживая ушибленную голову. Не говоря ни слова, Кейт окинула взглядом внутренности домика. И, шагнув вперёд, сильно толкнула раба в грудь, принуждая того отшатнуться обратно к бассейну.

— Госпожа...

Хесс подавился собственными словами, взглянув в её побелевшее от бешенства лицо. Окончив осматриваться, дочь Когтерога перевела взгляд на неловко прикрывавшегося раба. Её черты, и до того недобрые, исказились. Стремительно оказавшись рядом, она с силой хлестнула его по щеке тыльной стороной ладони.

— Госпожа? Так ты всё-таки помнишь, ублюдок? Помнишь, кто твоя госпожа?

Она ударила снова — по другой щеке. Рука Кейт была тяжёлой. Перед глазами Джонни всё поплыло, заставив его на несколько секунд потерять ориентацию в пространстве. Выронив тряпки, он вцепился в край бассейна, чтобы не упасть. И, промаргиваясь, с ужасом устремил взгляд на хозяйку, не понимая, чем опять мог вызвать настолько сильную ярость.

— Оглох, скотина? Ну, кто? Кто твоя госпожа?

От следующего удара лопнула кожа. Джонни разжал руки и упал на колени, чувствуя привкус металла на губах.

— Ты моя госпожа! Пожалуйста, пощади! Прошу тебя!

— Громче, раб, — Кейт шагнула ближе, наступив на его одежду, и оказалась прямо перед Хессом. — Громче, я не слышу. Кто я для тебя?

— Госпожа! — выдохнул Джонни, едва осмеливаясь взглянуть на неё с колен. — Ты моя госпожа!

— Кому ты принадлежишь, ты, тупая шлюха? Чей ты раб?

— Я принадлежу тебе, госпожа! — всё ещё не понимающий причин её чудовищной ярости, разум Хесса не полагался на хозяина и сам собой торопливо выдавал единственно правильные ответы. — Я твой раб! Только твой, госпожа!

Кейт удержала занесённую руку. Но её лицо перекосило настолько, что Джонни по-настоящему испугался, что эту дикую женщину вот-вот хватит удар.

— Мой? Ты говоришь, мой? И где твоё место, раб?

Джонни стиснул руку, давя ужас, который рвался наружу из глубин его естества. Тем более сейчас для этого был самый реальный повод.

— Моё место рядом с тобой, госпожа! У... у твоих ног! Я твой покорный раб, госпожа! Только твой! Я...

Кейт склонилась к нему, приближая лицо. Джонни мог увидеть по её подрагивавшим чертам, что она едва сдерживается. Значит, причина для гнева имелась очень весомая, и удар дверью был совсем не при чем.

— Значит, ты и это знаешь, тварь. Тогда какого хрена проёбываешься возле ублюдка Тэйна? Ты должен быть рядом со мной! Рядом. Со мной. Всегда, мать твою, выродок! Всегда!

Последнее она почти проорала в лицо Джонни и, выпрямившись, с силой врезала ногой в его плечо. Отброшенный к стене раб успел порадоваться тому, что удар пришёлся не в грудь или лицо — это могло кончиться тяжёлой травмой. Хотя, судя по всему, хозяйка несмотря на помешательство сделала это намеренно. Увечить его сейчас не входило в её планы.

— Ты — мой раб, — делая упор на слове "мой" зло повторила она. — И ты не в Городе, ублюдок. Здесь нужно быть при мне. Всё время, мать твою! Я тебе говорила, мразь, что моя смерть — это твоя смерть. Говорила? А? Говорила? А ну, раззявил рот, и ответил мне, ты, кусок дерьма!

— Ты мне говорила, госпожа!

Джонни выдавил это из себя с трудом, понимая, что за этим может последовать, и не ошибся. Его честное признание довело хозяйку до высшей точки озверения.

— И что это значит? Не знаешь, тупой урод? Это, мать твою, значит, что ты должен быть рядом. Рядом! Всегда рядом и защищать меня. Защищать от всего! Какого хрена это не так?

Джонни инстинктивно отшатнулся, зажмуриваясь и ожидая нового удара. Однако, его не последовало. Ощутив на лице короткую волну воздуха, раб всё же решился приоткрыть глаза и увидел, что Кейт по-прежнему стоит перед ним, но уже успела стащить и отбросить верхнюю часть одежды.

И одного взгляда, брошенного на её наготу, хватило, чтобы, наконец, понять, отчего хозяйка пребывала в таком полубезумном бешенстве. Ровно, как и то, как долго Кейт приходилось его скрывать.

— Ты должен был быть рядом, — голос дочери Когтерога и самой страшной женщины побережья дрогнул. — Я тебя для этого взяла, тупая сволочь. Будь ты рядом, он бы не смог... Ему бы было тупо неудобно. А ты облажался, тварь. Нахрен бы тебе снести за это твою башку!

Всё ещё продолжавший пялиться на багровые гематомы в виде огромных пятерней на теле госпожи, Джонни пребывал в таком замешательстве, что даже её последняя угроза не подействовала так, как должна была, с учётом того, что Кейт не шутила. В её состоянии она запросто могла нажать на долбанную кнопку или пристрелить его, или просто забить насмерть — он бы не посмел сопротивляться. Но теперь, в полной мере осознав, чем рыжей садистке пришлось расплатиться за помощь вождя мутантов, Хесс испытал такую гамму чувств, что его сознание едва не коротнуло тоже. Особенно с учётом того, что именно он уже знал о Кейт, и о том, чего ей стоила подобная расплата.

— Прости меня, госпожа.

Последнее он произнёс спокойнее — и твёрже. Он ненавидел эту женщину и был бы счастлив, случись с ней нечто такое, что подарило ему свободу. Но произошедшее теперь не принесло удовлетворения. Более того, Джонни испытывал настоящий гнев. На протяжении многих месяцев он сам подвергался мерзкому насилию почти каждый день, и знал, что можно испытывать после такого. И пусть даже в этом случае случившееся нельзя было назвать насилием в полной мере, а скорее вынужденным согласием, лучше от этого не становилось.

Даже наоборот. Раб Красной Кейт, который вынужден был подчиняться сам, имел возможность прочувствовать всю мерзость произошедшего с хозяйкой. Он понимал, что её злость проистекала от бессилия — едва ли он, раб, смог бы чем-то помешать вождю мегамутантов, который именно в этот раз вознамерился и наконец получил желаемое.

Но и желание сорвать злобу понимал тоже. Много раз он, запертый в темноте подвала или тесноте рабской клетки, обездвиженный и опороченный до глубины нутра, желал единственного — выплеснуть собственную бешенную ярость, которая клокотала в нём от поругания его мужества и человеческого достоинства, разорвать обидчиков в клочья и расколоть весь мир, если это хоть сколько-то уняло бы пожар, сжиравший его душу.

То, что подобное чувствовала теперь и Кейт, его не радовало. Такого не должно было происходить никогда и не с кем. Издёрганный раб не испытывал сочувствия к хозяйке, но понимал её теперешнее состояние, как никто другой.

— Прости меня. Такого больше не повторится. Я не отойду от тебя, госпожа.

Некоторое время в купальне было тихо, если не считать шелеста волн, стрёкота цикад снаружи и потрескивания огня в очаге. Кейт без слов смотрела на выпрямившегося раба, который был выше её на полголовы и на её лице, которое теперь не нужно было держать перед подчинёнными, проявлялись и исчезали десятки чувств, в основном состоявших из оттенков гнева.

Наконец, Кейт опомнилась. Её искажённые черты застыли в выражении надменности, превосходства и равнодушной жестокости, которые всегда были ей присущи до этой вспышки. Неприятно усмехнувшись, она в несколько скупых движений избавилась от нижней части одежды и бросила её Джонни в лицо.

— Конечно, не отойдёшь. Ещё один проёб, и по возвращении я возьму себе другого раба. А ты отправишься в барак к черножопым. Насовсем. Они как следует оценят твою гладкую белую задницу, не сомневайся.