Цитадель души моей

Вот только на этот раз несколько урсов на загонщиков выскочило. К счастью, немного их было, поэтому прорваться им не удалось — но порвали многих. А Феларгир не сплоховал — улучил момент, вплотную к зверочеловеку подобрался и одним ударом в сердце его и успокоил. Урс, правда, был чуть старше медвежонка — трех— или четырехлеток, но всё равно начало неплохое.

— Возгордился он, конечно, чересчур, — закончил Луций, — ну да это ему на первый раз подвезло, второй раз такого не будет. Так что в следующей чистке, я думаю, лишнюю спесь с него собьют.

— Ладно, если не вместе с головой, — проворчал я и пошёл искать Геза. Что-то забеспокоился я за него, как Луций сказал, что многих загонщиков под Сиром порвали. И ведь главное — кто я ему? Не отец, не брат, не друг пока даже — а всё равно тревожно как-то. Выходит, привязался я к нему уже, что ли? Если так, то зря я это — ни к чему егерям душевные привязанности.

Не знаю, всерьез ли я беспокоился, или нет — не успел понять. Только из казармы вышел — наткнулся на Геза. Живой, здоровый, сидит на скамейке, чурбачки для "узкой тропки" строгает. Меня увидел, заулыбался, нож отложил.

— Шелест! Приветствую!

Я присел рядом с ним на скамейку, усмехаясь про себя — видно по Гезу, что есть у него новости и язык они ему жгут.

— А мы на чистку ездили. На урсов!

— Знаю, — кивнул я, — и про Феларгира уже знаю.

Поскучнел Гез чуток, глаза в сторону отвёл.

— Ты это брось, — строго сказал я, — никаких мне тут триатлонов, слышишь? Последнее дело в лесу соревнования устраивать — кто больше бестий убьет или еще что в том же роде. В таких соревнованиях только бестии и выигрывают всегда. Хуже этого может быть только вон, у Феларгира: как он себя ведет.

— А? — Гез брови поднял удивлённо-вопросительно.

— Как бы следующая чистка для него последней не оказалась. Он и так-то о себе совсем не низкого мнения был, а теперь, я смотрю, и вовсе связь с реальностью потерял. Плохо это очень — себя переоценивать. Или, что одно и то же, бестий недооценивать. Надо бы из него спесь подвыбить поскорее.

— Ага, — Гез заулыбался, потом поймал мой строгий взгляд, смущенно потупился и поспешил тему сменить.

— А правда, что для вергов серебро ядовито?

— Неправда.

— Но как же? — Гез нахмурился, — я столько раз слышал... зачем же они тогда у людей серебро отбирают? Или это тоже неправда?

— Верги серебра не боятся. Наоборот, они серебро уважают очень, потому и ищут везде. Называют его лунной сталью и даже научились так обрабатывать, что оно чуть не твёрже стали становится. Приятные получаются клинки — легкие, красивые, ржавчины не боятся. Только дорогие очень, поэтому в войсках ты их не увидишь, разве что у легатов некоторых. А вот вельможи всякие частенько ножиками, у вергов отобранными, щеголяют. Так вот.

— Ясно, — Гез сказал, щекой дернул и замолчал. Тут бы мне разговор законченным и счесть, но что-то меня за язык дернуло:

— А слухи эти с того пошли, что первое время вергов и прочих бестий с оборотнями ровняли. Что ошибка, конечно — никакие они не оборотни, а просто звери поумневшие.

— Да, — Гез вскинулся, — а скажи, Брент... Шелест, оборотни... бывают?

Вот чтоб тебя, а. И не ответить не годится, сам ведь на оборотней тему перевёл, никто не заставлял разговор поддерживать.

— Я ни одного не видел, — честно сказал я. И опять что-то не дало мне на этом тему закрыть, — но есть легенда... что давно, еще в разгар Смутного Века один урс влюбился в девушку. В человека. И вроде как она была не последнего рода — чуть ли не императорской крови — но урсу это не помешало и он возлюбленную в лес утащил. Некоторую часть легенды опущу, но, в какой-то момент, девушка начала ему взаимностью отвечать. Так что они, в конце концов, поженились — по правилам обеих сторон — и в лесу над ними медведицы покричали и у нас их священник в церкви обвенчал. Вернулись в женино родовое поместье и жили себе там до самой старости.

Гез фыркнул. Ну да, сейчас это дико звучит. Во всей империи не найдешь церковника, который такой брак одобрит даже с ножом под горлом. Но, то был Смутный Век. И мнение церковников (да и вообще людей) особой силы не имело. Вот как урс своих на такое подбил — этого я не знаю. Потому как есть у меня основания считать, что первая часть легенды всё же правдива. Девушка эта, урсом соблазненная, княгиня Катарина Гиерапольская, мне далёкой пра-пра бабушкой приходится. Непрямой, впрочем, так что звериной крови во мне нет — всю прямую ветвь (если она и была) к концу Смутного Века перерезали наровно. Но поместье родовое наше все еще ветшает понемногу у подножья Месогиса. А может, и не ветшает, может, чекалки его заново отстроили. Вроде как они сейчас Фригию контролируют, хотя точно это неизвестно. Я еще совсем ребенком был, когда мы из Фригии бежали. Но ту картину, обеденный зал украшавшую, хорошо помню — мой детский разум она порядком будоражила. Изображена была там, на доске, хрупкая улыбающаяся девушка в белых одеждах и с тонкой княжеской короной на светлых волосах. А чуть за ней, приобняв ее жуткой когтистой лапой, возвышалось и нависало косматое бурое чудовище. Громадное — едва помещающееся на картине — сгорбленное, с выпученными буркалами, с торчащими из пасти клыками, оно выглядело кошмарным порождением тьмы, собирающимся вот-вот растерзать бедную княгиню в клочья. И, хотя старую семейную легенду картина и подтверждала, глядя на неё, было очень сложно в эту легенду поверить. Особенно, во вторую её часть.

— Чего фыркаешь, — сказал я недовольно, — что сегодня — легенда, в Смутном Веке могло и правдой быть. Хотя — не поклянусь, конечно. Сам решай, верить или нет. Так вот, гласит легенда, что дети, от этого брака рожденные, могли по своему желанию, либо урсом, либо человеком оборачиваться.

— А что потом с ними случилось? — Гез спросил. И по глазам вижу — купился. Легковерный он всё-таки, ладно если по молодости, а не по глупости. То, что я сам в эту сказку склонен верить — дело другое. Это ж моя родовая легенда.

— Вырезали их всех. Люди вырезали. Хотя вреда от тех оборотней вроде как не было, но уж больно они людям глаза мозолили. Как только ослабла власть урсов, так всех оборотней на ножи и понасаживали. Вот такая легенда.

— А может, и правда? А вообще пробовал кто потомство от людей и бестий получать?

Тут уже я засмеялся.

— Каждый день пробуют без устали, — сказал, отсмеявшись, — да толку-то? Ты в лупанарии когда крайний раз был?

— А, — Гез ответил и потупился. И выходит по всему, что — никогда он лупанарии не был.

— Если б от связи людей с бестиями потомство бывало, — сказал я, — то оборотней сегодня больше, чем людей было бы.

— Я думал, тех, которые, ну... в борделе, — с трудом выговорил это слово Гез, как выплюнул, — их... стерилизуют.

И краской залился аж до кончиков ресниц. Ну, и ну. Гез-то наш, выходит, мальчик еще. Нехорошо это, авторитет егерей подрывает. Светлый образ наш, сотнями баек воспетый, очерняет. Надо бы найти ему гетеру подходящую, чтобы помогла ему с девственностью расстаться без лишних ошибок и душевных терзаний.

— Вот еще, делать нечего. Да и как от них потомство получать, если они стерилизованы? Бестии меньше людей живут, а век вольп — века большинства бестий короче. Лет пять-шесть и от былой звезды борделя остается высохшая развалина. Надо смену вовремя готовить, и для этого при каждом лупанарии одного-двух самцов держат. Да и мальчиков, буде таковые в помёте окажутся, не всех убивают — для той же цели. Вот только, если самки в полном и всестороннем, так сказать, расцвете нужны, то от самцов, сам понимаешь, лишь одно и требуется. Ну и условия жизни у них соответствующие — чтобы только не сдохнуть. Видел я один раз бордельного самца — мерзкая картина. И ведь понимаешь, что вольпы сами эту судьбу выбрали, и жребий этот заслужили, но всё равно — не годится разумным существам в таком виде существовать. Будь моя воля, я б их всех перебил, хотя и лучше иных понимаю, что такого легкого конца они не достойны.

— А как так с вольпами получилось? Я помню еще времена, когда они в силе были. В Арелте пара семей жила, самые лучшие дома занимала. Наш староста как-то в неурожайный год деньги в рост у них брал. И погромы помню, как в один день их бить начали. Не пойму только, почему? Почему раньше не трогали и почему вдруг всех выбили? Все говорят, что вольпы чашу людского терпения переполнили, звучит-то складно, но верится с трудом. Отчего-то иные несправедливости в эту чашу, как в бездонную, который век льются — и ничего, не переполняют.

Я усмехнулся.

— Не людскую они чашу переполнили, отнюдь. Раньше не трогали, так как нужны они были нам. Наверное, и вправду именно вольпы людям помогли звериное ярмо скинуть, потому что опосля Смутного Века именно они слаще всех устроились. Жили и в лесах, и в городах, так что само собой вышло, что они посредниками между людьми и бестиями оказались. Как похитят кого урсы, кому деньги на выкуп нести? Вольпам. Как надо дорогу от набегов вержьих обезопасить или поле овса — от потравы урсами, кому деньги нести? Вольпам. Так они и более серьезные дела проворачивали. Из тех, что я сам знаю, это именно вольпы кланы Двуречья на гнездо гиттонье под Аквинком натравили. Рыл восемьсот гиттонов в этом гнезде было, самое старое и самое сильное гнездо из всех известных. Те гиттоны только и мешали всю Паннонию вновь имперской территорией считать. Диокл, принципал восточного крыла, два года под Аквинк то легионы, то егерей посылал — без толку. А верги справились. Уж и не знаю, чего это вольпам стоило, но чего принципалу стоило — знаю. Полную телегу золотом он в Дом Тен-Чи отправил. Так-то. И сведения о расположении, о численности, о передвижениях и намерениях незамиренных кланов вольпы всегда исправно продавали — даже ценник у них на это был общий, у разных домов. И вообще, вольпы фактически Четвертую Войну Бестий девять лет назад предотвратили — когда кланы Иллирии, возмущенные ростом Империи, начали собираться и атаку планировать, именно вольпы людей предупредили — не задарма, разумеется. Еле успели мы тогда — стоило Семи Кланам к Альпам прорваться, они бы Империю надвое рассекли, тогда и другие замиренные кланы подниматься бы начали. Так что, хоть и были вольпы для всех, как чирей на заднице, трогать их никто не осмеливался.

Пока я говорил, глаза у Геза всё больше и больше становились, и, наконец, он не выдержал:

— Так почему же их так не любил никто? Раз столько от них пользы?

— Пользы? — я хмыкнул, — польза да, была. Ты вроде говорил, что староста ваш у них в рост брал — и как, пошли на пользу ему вольповские деньги?

— Удавился он, — Гез помрачнел, — зря, что ли, никто, кроме вольп, денег не давал — все понимали, что возвращать нечем будет. Дом старостин квесторы имперские с молотка пустили, а семья его загодя куда-то уехала, нашли их, нет — не знаю. И с продажи дома старостиного вольпы даже половины одолженных денег не выручили... вот только поговаривали, что дикие вольпы на село напали именно потому, что староста наш городских вольп обманул.

Я согласно кивнул.

— Скорее всего. Верг за родственников убитых, а вольп — за облапошенных мстит. И ты еще спрашиваешь, почему их люди не любили? Да и шпионами они в обе стороны работали — сколько раз планы наши, вольпам известные, и вергам с урсами становились известны — не перечесть. И ведь никогда их за лапу не поймаешь — опять же не счесть, сколько раз фальшивки вольпам подбрасывали, чтобы по реакции вергов предателей выловить — ни разу не попались. По хитрости они и чекалок запросто обставляли. И с дикими вольпами дело иметь очень непросто было. Так-то, силы у вольпа немного и один на один, он опытного егеря слабее. Вот только никогда так не выходило, чтобы опытный егерь один на один с ними оказывался. А если и выходило, то значило это, что чего-то он не заметил. Вот взять твой случай, в Сакмане — неровно ж тогда мы их зачистили — две трети ушло. А егерей они два десятка подчистую перебили, под оползень заманив, и третий десяток уполовинили. У егерей, какому про вольп не напомни, так зубы сами скрипеть начинают. А ты еще спрашиваешь. Было за что.

Гез в голове почесал.

— Так ты ж говорил, что нужны они были...

— А, да. Недосказал. Так вот, верги вольпам последнего предательства не простили. Они и раньше без особой любви к вольпам относились, а после истории с Семи Кланами и вовсе принялись их из лесов гнать. А где и убивать. Так-то далеко не все дома вольп с людьми игры вели — были дома, людей люто ненавидящие. Нам с ними проблем больше, чем с любыми другими бестиями, порой бывало. Но верги их сортировать не стали — всех выгнали. Не осталось в лесах вольп. И вот, сразу после того, не нужны они людям стали. И тогда — ничего им не помогло: ни деньги, ни связи, ни даже зверобог их.

— Да, слышал. А как его убить-то удалось? Он же бог был? Или нет?

— Разговаривал я с колдуном одним, так говорил он, что Кицу мы не убили. Мы убили его здешнее тело и появиться во плоти он в нашем мире уже не может. Ну, не знаю. По мне, что пнём об сову, что совой об пень — всё одно сове плохо. Кстати, не так уж и сложно это оказалось — зарядили двенадцать аркбаллист стрелами, размером с хорошее бревно каждое, пять этих "стрел" в Кицу попало. Ему хватило. Сначала он на берегу Фалены лежал — ну дохлый лис, и всё тут, даром, что размером с гору. А через пару суток расплываться начал, размыливаться и, в конце концов, осталась от него только здоровенная лужа грязи. На любом рынке сейчас можно купить кусок глины якобы из той лужи — говорят, от ревматизма помогает и от кожных болезней, но это вряд ли. То есть, может, и помогает, но вряд ли это та самая глина. Не настолько большая была лужа.

— А как его под стрелы заманили?

— Да, в общем-то, и не заманивали — деваться ему некуда было. Там, в Фалене, последних свободных вольп вычищали, и колдуны предупредили, что зверобог может явиться, чтобы помочь своим созданиям. Ну, мы и подготовились. А вольпы те сами себя перехитрили. Родус-то вроде как по-честному собирался оставшимся домам Фалену отдать в полное владение. Вольпы раньше к наместнику, чуть не ногой дверь открывая, ходили, ну и, когда заполыхала Красная Охота и начались погромы, вольпы из Дома Тен-Таро к наместнику прорвались и защиты попросили. А в обмен предложили — ни много ни мало — все накопления всех, еще не разграбленных, вольповских домов. Дескать, когда беспорядки начались, все золото и драгоценности вольпами были вывезены в только им известное место и там спрятаны. Прикинул Родус, какая это куча золота и враз помочь согласился. Порешили отдать вольпам Фалену и весь архипелаг прилегающий. Людей же оттуда выселить, чтобы ни у кого соблазна не возникло друг друга перебить. Да и людей-то там было — форт один только. На острове хоть и земля хорошая, и климат благодатный, но частенько на него чекалки набегали, так что сил у Империи целиком Фалену оборонять никогда и не было. А так — вроде как две проблемы с плеч долой — и вольп опальных пристроить и дырку в южной границе заткнуть без людских потерь. Да вот тут вольпы и ошиблись — стало им, видно, жалко накопленных богатств. И попросили они всего-то десять тысяч золотом из оных богатств с собой забрать, да не просто так, а в обмен на расположение старого кладбища эльков — был такой вид бестий, изначально довольно редкий, почти без помощи человека, остальными бестиями, наровно вычищенный. Травоядные они были, может потому на них остальные бестии и ополчились. А для людей же эльки эти тем примечательны оказались, что их рога и некоторые кости — отличный поделочный материал, не хуже моржовой и слоновьей кости. С учетом того, что необработанную слоновую и моржовую кость с начала Смутного Века никто не видел, то неудивительно, что цена за пару хорошо сохранившихся рогов элька до сотни драхм доходит. Ну, Родус и согласился. Большая часть вольп на корабли грузиться принялась — под плотной охраной легионеров, которые не столько вольп караулили, сколько от людей их защищали. А меньшая часть — около полусотни, сотню легионеров себе в защиту попросив — в предгорья Альп отправилась. Тут Родус и подумал, что полусотня та идет свои десять тысяч из кубышки доставать. И решил, что вовсе нет теперь никакого смысла вольпам жизнь сохранять. В дикой спешке собрали нас тогда две кохорсы и отправили перед вольпами к Фалене. А форту приказ с нами передали — когда корабли вольп на внутренний рейд встанут, утопить их катапультами. Выплывших же — егерям добить. Вот только ошибся Родус. И то сказать — видимо, ни с кем из знающих он не советовался предварительно — это ж надо, что удумал: что вольпы сами на хвосте его к своим богатствам приведут! Да никогда б они такой глупости не совершили, а те десять тысяч оговоренные, скорее всего, как-то сами бы пропали при транспортировке их в казну Имперскую, и никто б никогда и не выяснил, как это произошло — такой обычно почерк у вольп бывал. Ну и в день, когда мы на Фалене Кицу стрелами утыкали, та полусотня на своих сопровождающих набросилась. Легионеры, даром что предупреждены были, и числом были вдвое, но всё равно всех зачистить не смогли — рыл тридцать последних свободных вольп утекли в леса, да там и сгинули без следа. С тех пор никто о диких вольпах не слышал. А к борделям их самки неслучайно прибились — они и раньше на передок слабы были, да и в части ублажения мужчин им равных еще поискать среди гетер. Вот только если раньше они это для собственного развлечения, или интриги плетя (а чаще всего — и для того, и для другого одновременно) делали, то теперь некоторые предприимчивые люди, которые опыт общения с их самками уже имели и которым они живьем попались, решили — не пропадать же добру. О том, как эти твари себя вели в городах — нобилей с грязью мешая, а на остальной народ и вовсе, как на дерьмо смотря — многие помнили, и поначалу в бордели народ валом валил. Поглумиться над бывшими хозяйками жизни. Некоторых, говорят, и насмерть затрахали.