Не женское дело. Редакция для переиздания

Команда её поддержит. Она это знала твёрдо. Парни верят ей, как никогда не верили даже самим себе.

А ведь ещё восемь месяцев назад она была вынуждена доказывать им своё право на существование... Где и когда это было? В другой вселенной?..

Причарда обнаружили в гостинице, где он обычно снимал комнату во время стоянок. Сидел за столом и что-то писал. На стук в дверь ответил пожеланием посетителям провалиться в ад, но Эшби сухо представился.

— У нас дело, капитан, — сказал он.

— Входите, чёрт бы вас побрал...

Увидев состав делегации, он немного поубавил свою спесь. Эти четверо могли без страха пойти в бой против двадцати, и выйти победителями, так что следовало быть с ними повежливее. Да ещё не хотелось показывать своё плохое настроение при девушке.

— Что такое, Джеймс? — спросил он, окинув взглядом хмурые лица вошедших.

— Читай, — Эшби положил перед ним на стол злополучное письмо.

Причард бегло прочёл, хмыкнул, протянул мятую бумагу обратно.

— А я здесь при чём? — спросил он.

Все четверо так на него и уставились.

— Блин, во даёт! — Галка как обычно опомнилась первой, и ринулась в атаку. — Он тут не причём, понимаешь! Твой боцман не жалел жизни ради тебя. Ты не думаешь, что это предполагает хоть какую-то благодарность с твоей стороны?

— Захлопнись! — рыкнул на неё Причард. Талисман талисманом, а место своё пусть знает. — "Орфей" выйдет в море только тогда, когда я скажу. И только по тому курсу, который будет нужен мне. Кому не ясно, я готов повторить из пистолета.

— Вот это уже никуда не годится, кэп, — сказал Дуарте. — "Орфей" не твоя прогулочная лодка, а мы тебе не рабы. И по законам мы имеем право тебя сместить. Забыл? Так я напомню.

— А я напомню тебе, что твоё место на баке, — Причард угрожающе приподнялся. — Возвращайтесь на корабль. Завтра утром выгрузим на мол все пушки, я уже заплатил за доставку новых. Что будет дальше, я сам решу. Ясно?

— Предельно, — процедил Эшби. — Пошли.

По выходе из гостиницы все четверо угрюмо молчали. В таком же молчании вышли к порту. И только на молу Галку прорвало. Она выдала на-гора такую словесную конструкцию, сооружённую из деталей русского и английского нецензурных, что даже у бывалых моряков покраснели уши.

— Простите, братцы, накипело, — сказала она, немного успокоившись. И только тогда заметила, что и Эшби, и Жак, и Дуарте смотрят на неё с немым вопросом: что делать? Они ждали её решения.

Они ждали приказа капитана.

Вот тут камень мола ушёл у девушки из-под ног. Её признали капитаном. Мечта сбывалась самым неожиданным способом, какой только можно было придумать.

— Выходим в море, — глухо проговорила она, не чувствуя ни рук, ни ног от волнения. — Ночью. Скрытно. Жозе, сообщи парням, пока до зелёных чертей не упились: после семи склянок всем быть на корабле. А этот... пусть на берегу загорает. — И добавила, с чувством: — Дерьмо нам на борту не нужно.

— Есть, капитан, — совершенно серьёзно ответил Эшби.

— Есть, капитан, — каким-то странным тоном сказал Дуарте, и побежал назад, в город.

— Так держать, девочка, — Старый Жак опустил грубую ладонь ей на плечо. — Верный курс взяла. Не сбейся только.

Галка ничего не ответила. Но подумала, что теперь её курс от неё самой не очень-то и зависит. Впрочем, она получила именно то, что хотела.

6

Никаких "новых пушек" Причард не оплачивал. И не думал даже. Просто когда к нему пожаловала делегация с требованием немедленно поднимать паруса, он окончательно понял, что нужно делать. Разоружить корабль от греха подальше, продать его к чертям собачьим, а команда... Вряд ли ему простят такой вот финт, но он будет уже на пути в Англию, а без корабля кому они нужны? Девчонку теперь никакими правдами и неправдами на туманный Альбион не сманишь. Она явно что-то знала. Знала, но офицерам пока не сказала. Если бы они тоже знали, кто-нибудь из них наверняка выдал себя, хоть словом, хоть взглядом. Но нет. Чтобы сообщить команде, нужно иметь доказательства. А их у неё наверняка не было.

Под утро Причарду приснился родной Плимут. Бедная лачуга, в которой он рос, почти не видя отца, месяцами пропадавшего в море. Мать, в тридцать шесть лет выглядевшая на все пятьдесят, он сам, три брата и две сестры... Где они теперь? Двое братьев на дне, третий где-то пропал без вести. Старшая сестра ещё на его памяти пошла в портовый кабак шлюхой, чтобы хоть как-то помочь матери кормить младших. Вторая сестра, слава Богу, сейчас замужем за голландским купцом, живёт если не припеваючи, то вполне безбедно. Ну, а он... Что ж, ему тоже выпала не худшая доля. Разве мало он пролил своей и чужой крови, чтобы сколотить кое-какое состояньице? Можно будет, вернувшись, разыскать сестёр и, возможно, их детей. Родня, всё-таки...

Поднялся он как обычно, с рассветом. Велел недавно купленному негру-слуге почистить его лучший камзол. Предстоит визит к губернатору: он ведь собрался сообщить его светлости, что намерен покончить с пиратским ремеслом и вернуться на родину. А заодно предложит ему купить "Орфей" по сходной цене. Такой славный корабль мог бы достойно украсить собой флот его величества. Испанцы теперь боятся одного его имени. Если его светлость пожелает, пусть берёт барк вместе с командой. Но губернатор, скорее всего, команду отправит в лучшем случае на улицу. В худшем, если станут возмущаться, так и вовсе на галеры. Или на виселицу. Зачем ему своевольные пираты? Лишняя головная боль. Губернатор хорошо знал свои обязанности. А новости, приходившие из Лондона, недвусмысленно намекали на скорый конец флибустьерской вольницы. Англия — руками пиратов — уже в достаточной мере ослабила Испанию, чтобы не опасаться сколько-нибудь существенной конкуренции с их стороны. Это означало, что такая стихийная сила, как флибустьеры, должна была быть обуздана. Ведь в противном случае она грозила выйти из-под контроля. Первый же намёк, сделанный губернатором, заставил Причарда забыть обо всём, кроме сундучка с накопленным за этот год золотишком. Конечно, до тех неблагословенных времён, когда флибустьеров объявят вне закона, ещё далековато, но оказаться в тот момент в этих водах Причарду не улыбалось. Лучше в самом деле бросить якорь на родине.

Он уже надевал шляпу, когда в дверь постучали.

— Джо, открой, — он окликнул слугу.

"Наверное, пришло письмо от компаньона, — подумал он. — В самый раз".

Это действительно было письмо. Но не от компаньона с Барбадоса, которому он недавно переправил тысячу песо. Письмо, принесенное двумя хмурыми типами пиратской наружности, было надписано рукой штурмана Эшби и запечатано его перстнем. "Мистеру Джону Причарду, дом Мейерса". В вопросах субординации Эшби всегда был пунктуален, как точные часы, и никогда не забывал именовать его капитаном. Вот что значит английская военно-морская выправка. Но сейчас он наименовал его "мистером", а это могло означать что угодно. Сломав жирную на ощупь восковую печать, Причард уже точно знал: произошло нечто необратимое...

— Послушай, девочка, тебе жить надоело? Моё предупреждение насчёт верёвки всё ещё в силе.

— Нет, это ты меня послушай, капитан, — девка говорил предельно спокойно, будто не она только что бросила ему в лицо обвинение. — Где ты хранишь свои деньги и сколько их у тебя — мне глубоко параллельно. Только вижу я одну странную закономерность: чем больше у тебя золотишка, тем наглее ты становишься. Скоро парней пороть и килевать начнёшь, как на славном британском флоте.

— Тебе-то что с того? — Причард едва сдерживался: удавил бы эту тварь, честное слово... — Я сам себе господин, и никто — ни Жак, ни штурман, ни тем более ты — мне не указ. Ясно? У меня есть право распоряжаться своей судьбой по собственному усмотрению, и за это право я заплатил дюжиной дыр в шкуре.

— Право распоряжаться собственной судьбой у тебя никто и не отнимает, капитан, — девка загадочно улыбается. — А как насчёт такого же права у братвы? Или ты у нас до такой степени особенный, что считаешь это право исключительно своей привилегией? У многих парней дырок в шкуре куда побольше, чем у тебя.

— Хочешь команде понравиться? — Причард сгрёб девку за воротник, гневно дохнул ей в лицо табачным перегаром. — В капитаны лезешь? Не жирно ли тебе будет, детка?

— Бог с тобой, кэп, — сучка, несмотря ни на что, лучезарно улыбается, голосок просто медовый, но глаза — серые, как ненастный осенний день — остаются холодными. — Это не я лезу в капитаны, а ты сам своими ошибками поднимаешь меня на квартердек.

— Тебе не бывать капитаном, пока я жив.

— Если так, то и наш уговор теряет силу. Ты знаешь, чем это кончится: кто-то из нас живым на берег не сойдёт. Скорее всего я, но и у тебя нынче немало шансов покормить рыбок... А теперь отпусти мой воротник. Уже поздно, а мне влом зашивать его при свете кормового фонаря...

...Почему он тогда выпустил её живой из каюты? Впрочем... Она ведь явилась не по собственному почину, а как представитель интересов команды. Только тронь её — свои же матросы на нок-рею вздёрнули бы. И ведь в жизнь не поверили бы, если бы он рассказал, что на самом деле она ему наговорила. А теперь, кажется, пришла расплата за непозволительное мягкосердечие.

Надо было вешать, за поводом дело бы не стало.

— Читайте, мистер, — сказал один из двух "почтальонов". — Там всё написано. Нам поручили проследить, чтобы всё вышло согласно законам.

"Отрешили", — мысль пронеслась в его голове, как чайка над кораблём, почему-то не взволновав его так, как он ожидал.

"Мистер Причард, — гласило письмо. — С превеликим сожалением сообщаю Вам, что команде "Орфея" стали известны факты сокрытия Вами части добычи, подлежащей законному разделению согласно договору. Доказательством этого послужили бумаги, найденные нами в капитанской каюте. На общем собрании было принято решение отстранить Вас от командования кораблём, и, в соответствии с законами Берегового братства, команда избрала нового капитана..."

"Эшби, чёрт бы тебя побрал! Чистоплюй лондонский! Ты сам хотел жить в моей каюте!"

Удар был болезненным, но по сравнению с тем, что его ждало впереди, он оказался только цветочками. Ведь письмо ещё не дочитано.

"...избрала нового капитана, коим стала мисс Алина, именуемая также Спарроу , — прочёл Причард. — Капитан Спарроу принесла клятву в соответствии с обычаями, и приказала немедленно выходить в открытое море. В связи с чем мы были лишены возможности вручить Вам решение команды лично, в чём приносим Вам свои извинения.

Джеймс Эшби, эсквайр, штурман барка "Орфей".

Но и это было ещё не всё. В письме оказалась приписка, сделанная другим почерком. И Причард, даже не заглядывая в подпись, узнал руку девчонки.

"Жаль, что так получилось, Причард, — писала эта стерва. — Ты умён, и мог бы при большом желании уделать даже Моргана. А вместо этого вцепился в сундук с деньгами, как клоп в перину. Ты напоминаешь мне фрегат в луже. Вроде все пушки на месте, рангоут в порядке, паруса наполнены ветром — а никуда не движется. Впрочем, что теперь говорить? Ты предал нас. Потому я считаю данное тобой слово относительно меня недействительным, и беру назад своё обещание — не зариться на твоё место.

Катись в Англию. Флаг тебе в руки, барабан на шею, ядро в штаны и линкор навстречу.

Алина-Воробушек, капитан "Орфея".

PS. Извини, но денежки, найденные в твоей... прошу прощения, уже моей каюте, я поделила как положено. Так будет справедливо".

Уходя на берег, Причард в каюте много не оставил. Но и это было болезненно. А больше всего уязвило то, что теперь "Орфеем" командует какая-то девчонка. В море без году неделя, даром что отличный боец. Если она стала — подумать только! — капитаном, то вряд ли надолго. Как бы ни был высок её авторитет, рано или поздно она совершит ошибку. И тогда...

— Всё по закону? — осведомился один из посыльных, наверняка какой-нибудь умудрённый опытом пират, знаток обычаев; всех висельников в лицо не упомнишь.

— По закону, — процедил Причард. — Можете идти.

Обычно, будучи до такой степени разъярён, Причард начинал бушевать. При этом как правило страдали посуда, мебель и окружающие. Сейчас он чувствовал себя кораблём, выброшенным на мель. Как там написала эта дрянь — "фрегат в луже"? Сволочь. Ведь была же великолепная возможность её повесить! Нет, решил оставить на борту. Поверил в её удачу. Может, и не зря поверил, но теперь-то он остался ни с чем!

"Ещё не знаю, как, но я вышвырну её с "Орфея". И всех её прихвостней тоже".

...К губернатору Ямайки, сэру Томасу Модифорду, Причард вошёл, как ни в чём не бывало. После обмена дежурными приветствиями и ничего не значащими фразочками его светлость позволил себе хитрую усмешку.

— До меня дошли слухи, — проговорил Модифорд, — будто "Орфей", подняв французский флаг, покинул бухту Порт-Ройяла. Скажите, это правда?

— К сожалению, — ответил Причард. Его бесила эта слегка насмешливая любезность. "Встретились бы мы с тобой в открытом море, сэр..." — До команды тоже дошли кое-какие слухи, и они меня сместили.

— Кто теперь командует "Орфеем"?

— Вы не поверите, ваша светлость. Девчонка.

— Мисс Спарроу? — казалось, губернатор даже не слишком удивился. — Я наслышан о ней. Девушка редкой отваги. Но не думаю, что в ближайшее время она станет частым гостем в английских гаванях...

— Это означает, что в данный момент...

— Вы меня понимаете с полуслова, мистер Причард, — улыбнулся губернатор. — Вы положительно рождены для английского флота, а не для палубы пиратского корабля... Знаете, мне ведь поручено собрать эскадру для борьбы с пиратами, не имеющими каперского свидетельства. Эта информация не предназначена для широкого распространения. Вы, пожалуй, третий человек на Ямайке, который в курсе — после меня и Моргана. И я сообщил вам это в расчёте на то, что вы согласитесь принять под своё командование бриг "Акула", недавно пришедший из Плимута. Разумеется, вы достойны большего, но большего, к сожалению, у меня сейчас нет.

— Это честь для меня, ваша светлость, — Причард изобразил поклон, сдерживая холодную улыбочку.

— Надеюсь, вы оправдаете моё доверие, — кивнул сэр Томас. — Ибо в противном случае я не смогу гарантировать вам спокойное возвращение на родину.

"Чёрт... Это меньше, чем мне хотелось бы, но больше, чем я рассчитывал получить. Что ж, повоюем за его величество короля Англии".

7

— Капитаном должен быть Жак! Он самый опытный из нас!

В другое время и при других обстоятельствах Старый Жак обрадовался бы такой характеристике и с удовольствием принял бы предложение команды. Но только не сейчас. Не так...

— Я не могу, — мрачно проговорил он. — И дело не в том, что чёртовы испанцы перебили мою семью... Я достаточно хорош на своём месте, чтобы не зариться на чужое.

— А кто же, кроме тебя, сможет командовать кораблём? — тут же выкрикнули двое или трое матросов.

— Тот, кто, в отличие от меня, не погубит ни корабль, ни команду, ни себя самого.

— Верно говоришь, Жак! — крикнул Билли. — Воробушка в капитаны!