Игрушки для императоров. Иллюзия выбора

Вздох.

— Да, Хуан, это была я. Моя идея и мое сопровождение. Идея была подана не просто так, а с издевкой. Знаешь, как это происходит в жизни? Девочка говорит мальчику, что он неудачник, его всякие там, опустим эпитеты, обходят, родной отец готов променять на его злейшего врага и так далее. Чисто женская шпилька из арсенала оружия, недоступного ни одному мужчине, и действующего в разы эффективнее любых мужских новаций.

Я крякнул. Да уж! Сказано — стервы!

— Бенито — мальчик, не мужчина даже, у него нет иммунитета к такому оружию. Как и предполагалось, он сорвался, потерял голову и начал искать исполнителя. При положении отца, это для него было вопросом времени. А когда нашёл, заплатил ему сразу, со стопроцентной предоплатой, золотом.

Дальше — дело техники. Вечером мы 'взяли' Бенито, утром шуганули Музафарова. Чиркаш понял, что на него смотрят из объектива прицела винтовки, но всё равно встретил тебя, вот ведь ублюдок! А потом...

Вымученный вздох.

— Потом всё пошло не по плану.

Она замолчала. Я же сидел и думал... А ни хрена я не думал! Единственное, что ощущал в этот момент, это усталость. От обмана, лжи и предательства.

— Ты должен был попасть в его руки, — продолжила Катарина. — А мы тебя — обменять на Бенито. Только и всего. Он бы не сделал тебе ничего плохого, ведь у нас в руках был его сын.

Я поймал себя на мысли, что она оправдывается, и мне это понравилось.

— Изначально Кампос не знал, что его сын заказал тебя, потому пришлось совершить операцию ювелирно, ради твоей безопасности, по-максимуму обрубив концы. Конечно, такое спрятать трудно, но за время, пока он выяснял, кто это сделал, его люди раскопали, с кем Бенито недавно встречался и зачем. Благодаря этому же Чиркаш дожил до встречи с тобой. К сожалению. Мы сделали всё возможное, чтобы дать Музафарову понять, кто мы такие! — продолжила она очень эмоционально. — Наши девочки два квартала гнали этого ублюдка с оружием в руках! И всё для того, чтобы самый-самый тупой недоносок на месте Кампоса мог понять, что это за акция, и для чего. И что не стоит дёргаться, совершать необдуманных поступков. Через пару часов после вашей встречи, когда люди дона взяли и допросили Музафарова, он знал о нашей операции всё, все подтексты и намёки. И никуда не мог деться, кроме как последовать диктуемым условиям.

— А если бы он убил меня? — усмехнулся я.

— В момент, когда Бенито у нас? — Она скептически ухмыльнулась. — Он бы пылинки с тебя сдувал. По той же причине он не мог начать против корпуса никаких 'боевых действий', например, грохнув меня или взяв в заложники. Королева бы ему такое не простила, он прекрасно это понимал. Его сын виноват, сам накосячил, и по законам криминального мира мы в своём праве. Риск был, Хуан, — скривилась она, всё-таки признавая это, — но, поверь, риск минимальный.

Я верил. В теории выглядело красиво. Жаль, что жизнь — не теория.

— Но произошёл сбой. — Я хмыкнул. — Я оказал сопротивление, вырубил элитного бойца дона хефе и попал в застенки гвардии. В этот момент прогадали и вы, и он.

Она кивнула.

— Да. Мы прогадали тем, что некому стало тебя менять. Мы должны были получить тебя именно из рук хефе, и никак иначе. Он же проиграл тем, что единственная ниточка, за которую он мог дёрнуть, уплыла у него из под носа. Да, в управлении твоё дело попало 'нужному' следователю, у Кампоса там много своих людей, но застенки гвардии не его территория, сколько бы денег он ни отваливал работничкам правопорядка.

— Тогда вы дали возможность гвардии сделать работу дона и подкорректировать мне фенотип, — горько усмехнулся я, высвобождая иронию. — Подождав заодно, пока гвардия меня не отпустит, и я всё же не попаду по адресу.

Она отрицательно покачала головой.

— Неправда, Хуан. Мы просто пытались понять, что делать дальше. К тому же, получаемые с твоих 'жучков' данные говорили, что ничего фатального с тобой не делают, иначе примчались бы через минуту. Но пока тебя не было смысла выдёргивать. Виктор же Кампос оказался хитрой сволочью. Опыт не пропьёшь, а он то ещё волчара! — Она скривилась, видимо, про себя приложив дона хефе 'тёплым' словцом. — Поняв нашу игру, наши замыслы, он решил пощекотать нам нервы. В отместку, что используем его. Он ведь так же, как и мы насчёт тебя, был уверен, что мы не сделаем плохо его сыну. Потому затянул твоё официальное дело, поставив нас в тупик. Да, Бенито оказался у нас на руках, но нам не на кого было его менять! И как-то повлиять на ситуацию, пока ты в застенках, мы тоже не могли! Вот ведь умная скотина!

Я про себя выругался. В то самое время, когда Сантьяго измывался надо мной, у них тут шли дипломатические войны! Кто кого сделает больше, ничего не делая!

— Почему же всё-таки решили забрать? — не понял я. — Они ведь собирались отпускать меня. С автоматической передачей дону хефе.

Катарина скривилась и вновь покачала головой.

— Мы не знали. Я не могу слушать твою волну постоянно. Я уже получила все необходимые бумаги, инструкции и полномочия, подъезжала к зданию управления. Возможно, Мишель узнала, кто-то из наших людей прослушивал волну постоянно, но, видимо, не успела сообщить. А дальше всё закрутилось, стало поздно.

Так что и тут сбой, Хуан! — горько усмехнулась Катарина. — Хефе пошёл на попятную, решив, что жизнь сына важнее наших нервов, я же в тот момент шла по коридору в допросную и сжимала в руке кинжал для Феликса Сантьяго. Дальше ты знаешь.

— Погоня.

— Да. — Она деловито усмехнулась.

— Непростая, с рекламой! — поддел я.

— Я же говорю, так было задумано. Мы разрабатывали операцию всю ночь, и решили, поскольку придётся пострелять, лучше уж убить этим сразу несколько зайцев.

— Несколько? — не понял я. — Есть кто-то ещё?

— Да. Несколько. Во-первых, ты, как основной объект. Чтобы впечатлить одного юношу. Юноши ведь такие впечатлительные! — Её губы расплылись в ухмылке. Я про себя выругался. — Во-вторых, Кампос. Мы намекнули ему, что можем сделать с ним что угодно, если захотим. Для нас нет преград. И намёк он понял, к счастью.

А, в-третьих, и ты забываешь об этом, сам город, как объект приложения. Реклама для всего города. В корпусе уже давно идёт борьба между 'старыми' и 'новыми', офицерами диаметрально противоположных взглядов. 'Старые' мечтают вернуть прежние добрые времена, когда корпус обладал реальной властью. 'Новые' считают, что возврат невозможен, он только погубит корпус как таковой. Мишель долго сдерживала 'старых', но теперь выступила вместе с ними. И мне кажется, это только начало, Хуан.

— Но королева...

— Ничего не сможет сделать, — покачала она головой. — Клятва обоюдна.

Помолчали.

— Красивая погоня и взрывы машин, как апофеоз, на самом деле значат не много, — закончила она виток объяснений. — Ежедневно в Альфе взрываются десятки машин. Ну, не десятки, но бывает. Разборки между эскадронами, например, или ещё какая-нибудь криминальная ерунда. Это было начало, демонстрация намерений. И люди, непрерывно следящие за корпусом телохранителей, а таких на планете много, поверь, сделали нужные выводы. Хотя это лирика, которая не должна тебя касаться. — Она вздохнула. — Во всяком случае, в настоящее время. Что будет потом — будет потом. Дальнейшее ты знаешь. Тебя передали Кампосу, замаскировав передачу под 'случайность'. Тут снова сбой, и самый существенный. Кампос-то понял намёки, после взрывов машин мы не ждали накладок с его стороны. Но вот как вычислил ты?

Она повернула голову и впервые улыбнулась. Заинтересованно. Искренне.

Я вымученно вздохнул и покачал головой.

— По глазам. Всё было правильно, кроме твоего взгляда. Не такой должен быть у загнанного в угол человека.

— Прокол, да, — согласилась она. — Не рассчитала. Планировалось, что ты узнаешь всё лишь сейчас. — Вновь тяжелый вздох. — Слава богу, финальный обмен прошел без сучка! И на том спасибо.

Здесь я не мог с нею не согласиться.

— Скажи, зачем вам это всё было надо? Что во мне такого, почему вы так в меня вцепились? — задал я давно мучивший вопрос. Теперь всё встало на свои места, но Самый Главный Вопрос остался.

Она пожала плечами.

— Да ничего, в общем.

Я выжидательно молчал.

Она сдалась, но начала издалека:

— Ты знаешь, для чего Антонио Второй создал корпус?

Я отрицательно покачал головой.

— Игрушка? Игрушка для императора?

— Не совсем. — Она закусила губу. — Это верно лишь в какой-то степени. Эта игрушка была... Не совсем игрушкой в его руках. Во всяком случае, тогда так о корпусе никто не думал, для всех это был серьёзный инструмент в руках серьёзного человека. Понимаешь, он любил силу. Суровый человек во всех своих делах. Слабых он топтал, с другими сильными находил общий язык, и остался в истории великим императором. Ещё он обожал красоту. Не только женскую, то, что он бабник — вторично, все мужики бабники. Он был эстетом, ценителем красоты как таковой! А теперь представь его детище, императорский корпус телохранителей? — Она расплылась в улыбке.

Я усмехнулся.

— Сила и красота. Красота и сила. Да уж, гремучая смесь!

— Он даже не спал со своими девочками, — усмехнулась Катарина. — Трудно поверить, но это так. Они были для него неприкосновенны, вопреки всему, что говорят сейчас. Он наслаждался ими, боготворил. А они находились рядом с ним, грозные и красивые, и никто не смел сказать, что это несерьёзно, 'бабий батальон'. Теперь понимаешь, что нужно нам?

— Нет.

— У нас достаточно красоты. В наше время, на нашей планете, в нашем корпусе. Но нам нужна сила. Без неё мы — сборище кукол, берущих на себя слишком много. Нам нужна сила, репутация. Нам нужны мальчики. И если дело с тобой выгорит... Кто знает, что будет с корпусом дальше?

Вот так, прямо в лоб, такие вещи? Зашибись!

— И после всего, что вы натворили, ты думаешь, что я пойду у вас на поводу? — я хрипло, через силу, рассмеялся.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, не думаю. Но давай сформулируем ситуацию немного иначе и вспомним кое-что из прошлого?

Я согласно кивнул.

— Давай попробуем.

— Пятая дорожка, 'полоса смерти', — начала она. — Обрывающаяся и падающая девочка. Безразличие инструкторов к ней. Помнишь?

— Такое можно забыть?

— Это я подстроила ту ситуацию. Я задалась целью вышвырнуть тебя оттуда и сделала всё возможное, чтобы осуществить это. Девочка упала сама, да, но вышвырнула тебя я, Хуанито! Всё, что там произошло, весь тот день от начала до конца — моя постановка, мои заготовки, которые в неожиданный момент сработали. Я считала, что так будет лучше, но...

— Но?

Вздох.

— Я не имела права так поступать. Ты взбешён, разозлён, обижен. Считаешь нас человеконенавистницами, суками, видишь нас только с негативной стороны. Но это не вся правда.

Вся правда в том, что мы монолит, который всегда стоит за своих. У нас жестокие порядки, мы те ещё стервы, но мы никогда, НИКОГДА не станем животными, которыми ты нас считаешь!

Оглянись вокруг. Мир жесток. Ты поступил правильно, отказавшись с нами сотрудничать, как человек я тебя понимаю и поддерживаю. Но только как Катарина де ла Фуэнте. А как Ласточка, кадровый офицер службы вербовки, я тебя спрашиваю: 'А что было бы, если бы Кампос-младший узнал о вашем разговоре с хефе из других источников? Тогда, когда нас не было бы с тобой рядом? Что бы произошло потом?' Ты хочешь барахтаться в мире, и будешь барахтаться. У тебя получится. Но потом, когда начнёшь переходить улицу, тебя собьёт какое-нибудь дерьмо при больших деньгах, и, если выживешь, дело повесят на тебя же, тебя же и обвинят во всём. И доказать ты ничего не сможешь. А потом вечером твоя дочь будет возвращаться из школы, и ещё один подобный хмырь, или даже группа, поймает и изнасилует её. А потом отпустит. И ты вновь ничего не сделаешь. Они и отпустят-то её потому, что ЗНАЮТ о своей безнаказанности и твоём бесправии! Это только два примера. Хочешь, я буду перечислять их до бесконечности? Бизнес. Работа. Карьера. Грош цена твоим потугам, если в любой момент ты можешь попасть в ситуацию, когда гнида вроде Бенито Кампоса раздавит тебя. Тебя, твою семью и близких, твоих детей. Когда ты неспособен ответить, неспособен дать сдачи. Какими словами будешь ругать себя, если подобное случиться? Как будешь проклинать?

Да зачем далеко ходить, достаточно вспомнить лишь одного знакомого мне парня, гулявшего по Центру с подружкой, и банду гопоты, которая решила отчего-то, что об эту парочку можно как минимум почесать кулаки...

Она смотрела вперёд и вдаль, но прекрасно видела, как меня повело. Я сжал кулаки и принялся судорожно вдыхать и выдыхать воздух, борясь с приступом. Меня трясло, я был на грани. Она же, насмехаясь, била и била дальше, прицельными, прямо в яблочко.

— А что, если бы на её месте была другая девушка? Обычная, из твоего же района? Догадываешься? Конечно, догадываешься! Не раз об этом думал. А на их месте, в свою очередь, могли оказаться другие гопники, не обязательно знакомые тебе. Например, подвыпившие camarrado из какого-нибудь эскадрона. Что б ты делал потом, Хуан?

Да, мы жестокие. Да, бесчеловечные в некоторые моменты. Да, способны предать или ударить в спину, если возникнет необходимость. Но только нельзя в этом мире быть белыми и пушистыми! Нельзя быть благородными! Благородные и пушистые обречены. Это главная мысль, о которой ты забываешь, выливая на нас грязь. Мы жестоки, но мир не лучше. И мы можем противостоять ему, а ты нет.

Она сбавила обороты, давая усвоить мне этот урок.

— Совет офицеров поставил мне ультиматум. Я тебя из корпуса вышвырнула — я же должна вернуть. Не так, вернуть тебя в исходную точку, после которой ты хлопнул дверью. Это точка выбора, Хуан. И ты должен выбирать так же, как тогда, без эмоций и нервов. Разумом.

Ты можешь отказаться. Психануть, обидеться, всё такое. Вот только мне плевать на твои психи. И Мишель. И остальным. И ты знаешь это.

Или ты выбираешь осмысленно, как умный взрослый человек, или...

— Тебе не всё равно, — усмехнулся я, перебивая её. Я прочел это в её глазах и жестах, в интонации.— Ты тоже хочешь, чтобы я вернулся. Почему?

Она задумалась надолго. Интересно, сейчас соврёт?

— Да, я хочу, чтобы ты вернулся, — призналась вдруг она, — ты прав. Потому, что если придешь сейчас, это будет решение сильного человека, знающего, что его ждёт и знающего цену своим ошибкам. А если бы ты согласился тогда, это стало бы решением трусливого кролика, готового броситься в любой омут, лишь бы его обогрели и защитили. Это разные вещи, Хуан.

Пауза.

— Скажешь, это не так?

Огорошенный, я молчал.

— И, наверное, чтобы понять это, снова оказаться в точке выбора, стоило пройти через все испытания? Как думаешь?

— У тебя не найдётся сигаретки? — задумчиво попросил я.

Она протянула почти полную пачку.

— Оставь себе.

Я кивнул и подкурил.

— Спасибо. Это был важный урок. Наверное, ты права.

Она улыбнулась.

— Знаю. Я всегда права.

— Не завирайся.