| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Проход сузился до тусклой желтой полоски, а потом и вовсе исчез.
— Это был Храм джедаев.
— Это? — трепетный ужас сдавил грудь Джейсена, и он покачнулся; чтобы заговорить, ему пришлось резко втянуть в себя воздух. — Ты… ты — джедай!
— Нет, не джедай. И не ситх.
— Кто же ты, в таком случае?
— Я Вержер. Кто ты?
Казалось, ее голос исходил изо всех уголков этой темноты. Джейсен обернулся, пытаясь понять, где же она.
— Не надо игр, Вержер.
— Это никогда не было игрой, Джейсен Соло.
— Скажи мне правду…
— Я никогда не говорила тебе ничего, кроме правды.
Ее голос прозвучал так близко, что Джейсен потянулся к ней сквозь тьму.
— Я думал — все, что ты говоришь мне, это ложь.
— Да. И правда.
— Что это за правда такая?
— А какую бы ты хотел? К чему спрашивать? Ты не найдешь правды во мне.
На этот раз ее голос раздался из-за его спины; Джейсен крутнулся, взмахнул руками, но они встретили лишь пустоту.
— Никаких игр, — настаивал он.
— Нет ничего в мире, во что нельзя было бы играть. К слову: играть серьезно, бесконечно. До смерти. В игре настолько мрачной, что играть в нее можно только с задорным азартом.
— Но ты сказала…
— Да. Это никогда не было игрой. И всегда было. Так или этак, или никак: чтобы выиграть, надо сыграть.
— Как я могу играть, если ты даже не говоришь мне, каковы правила?
— Нет никаких правил, — быстрые шаги справа — Джейсен молча повернулся в ту сторону. — Зато есть название, — сказала Вержер совсем с другой стороны. — Играем все в ту же игру, в которую играли с самого Миркра: "Кто такой Джейсен Соло?"
Он с тоской вспомнил о светящемся проводе, которого лишился вместе с рассеченным ранцем еще в кратере. Мысль о проводе, ярком золотом свете, исходящим из его кулака, внезапно вызвала ностальгию по световому мечу: по чистому зеленому свечению, наполняющему комнату, вспарывающему тени, проясняющему все вокруг. Его руки горели огнем от тоски.
Создавая этот меч, он создал свою индивидуальность. Он создал себе судьбу. Создал себя.
— Такого рода игру, — сказал он, — Я могу прекратить прямо сейчас. Я знаю, кто я такой, Вержер. Несмотря на все, что ты причинила мне. Несмотря на все новые пытки, которым ты собираешься меня подвергнуть. Даже если Сила навсегда недоступна мне. Ничего из этого не имеет значения. Я знаю.
— Знаешь?
— Да, — твердо ответил он тьме. — Я джедай.
Джейсену показалось, что в долгой, долгой тишине сама комната рождала медленный вздох.
— В самом деле? — Ее голос был грустным. Разочарованным. Настроенным на печаль. — Тогда игра окончена.
— Правда? — осторожно спросил он. — Окончена?
— Да, — вздохнула Вержер. — И ты проиграл.
Комната взорвалась огнями; после всего этого времени в темноте Джейсену показалось, что в глаз ему врезался кусочек солнца. Он вздрогнул, прикрывая глаза рукой. Постепенно зрение прояснилось; комната оказалась больше, чем он думал — десятиметровый потолок, стены, украшенные цветочной мозаикой, освещенные сверкающими шарами размером с кабину "Сокола", которые раскачивались на тройных цепях из покрытой патиной бронзы над плиточным полом…
И она была полна йуужань-вонгов. Джейсен обернулся к Вержер. Она непринужденно стояла внутри кольца воинов рядом с невысоким мужчиной, одетым в длинную, свободную кожу-тунику черного цвета. Они беседовали, но Джейсен не слышал их. В его ушах стоял треск лесного пожара. Йуужань-вонг опять что-то произнес, теперь более резко, но Джейсен ничего не разобрал.
Не смог разобрать. Не стремился разобрать. Джейсен видел этого мужчину и раньше. Видел его на Дуро, с заткнутым за пояс световым мечом Леи. Видел на летающем мире на Миркре.
Джейсен знал имя этого мужчины и попытался произнести его. Попытался произнести…
Но прежде, чем он хотя бы успел открыть рот… По его телу прокатилась горячая красная волна и поглотила мир вокруг. Джейсен не плыл в красном приливе, а несся вместе с ним: ложился на волну, проваливался в водовороты, метался вместе с прибоем. Красный поток иссяк, волны отступили, и Джейсен вынырнул на поверхность. Прилив откатился от его головы, оставив Джейсена пыхтеть на полу. Руки болели. Он посмотрел на них, но не мог их разглядеть, либо он не мог понять, что же он видит; глаза его все никак не могли сфокусироваться. Он уронил правую кисть на мозаичную плиту, недоумевая, как же так — после отступления красного прилива пол остался настолько холодным, настолько сухим.
В воздухе повис запах горелого мяса, как будто отец снова перепутал программы автоповара. Но отец не мог перепутать программы на автоповаре. Не было там никакого автоповара. И отца тоже не было, не могло быть, ни за что на свете… А запах… Бессмыслица какая-то.
Как он упал? Откуда этот столб пыли и дыма? Круглая насыпь из обломков, скрывшая три четверти комнаты — откуда она?
Он так и не нашел ответа. И по-прежнему болели руки. Джейсен поднял левую и хмурился на нее, пока зрение не сфокусировалось. Посреди ладони было круглое пятно — размером с маленькую батарейку — чернеющее, трескающееся, сочащее густую темную кровь. Из трещин поднимались тоненькие дымки.
"Ох," подумал он. "Так вот откуда запах."
— Как… каково это, Джейсен Соло… — Голос был тонким, резким и прерывающимся, слова мешались с кашлем. Знакомый голос. Это был голос Вержер. — Еще раз… прикоснуться к Силе?
Она лежала всего в нескольких метрах — навзничь, внутри сводчатого пролома, окаймленного зазубренными камнями, как будто некая невероятно сильная тварь опрокинула ее, прорываясь сквозь стену.
Разбитый камень осыпался на пол. Одежда на Вержер расползалась и тлела, красные угольки запекались у рваных краев, и обожженная плоть под ними все еще дымилась.
— Вержер! — он так и не понял, как оказался рядом с ней. — Как… Что случилось?
Тошнотворная догадка скрутила его внутренности.
— Это я?..
Голос Джейсена сорвался. Он вспомнил…
Сквозь пелену лихорадочного бреда проступали сочно-красные образы: комната, наполненная йуужань-вонгскими воинами, Вержер, стоящая рядом с Ном Анором, словно они были хорошими знакомыми, даже сотрудниками.
Товарищами. Друзьями. Ном Анор сказал ей что-то, она что-то ответила, но молот предательства своим стуком заглушил все слова.
Джейсен вспомнил долгий жадный вдох: насыщение галактикой ненависти и гнева… И вспомнил, как направил эту галактику гнева в руки и ударил ею Вержер. Вспомнил, как Вержер корчилась в электрических разрядах его ненависти, как потрескивала его собственная кожа, обожженная вырывающимися из нее молниями; как эта боль питала его гнев. И вспомнил, насколько приятно это было.
Ясно. Чисто. Больше никакой борьбы между правильным и ложным, между добром и злом.
Все хитросплетения джедайской этики были разрублены одним разрывающим мозг ударом; как только он перестал усложнять, сразу же обнаружил, насколько все просто. Его ненависть стала единственным законом вселенной. Только гнев имел значение. И единственным ответом на гнев была боль.
Чужая боль. Чья угодно. Даже теперь, придя в себя, встревожившись, давясь собственным ужасом, Джейсен ощущал нежное эхо того чистого, ясного гнева. Мог слышать этот зов. Гнев вертелся внутри него: злостный паразит, вгрызающийся в глубину его сознания.
"Во что я превратился?"
Вержер валялась на полу, как сломанная кукла; ее глаза были унылы, пусты, неподвижны, а в гребне остался только грязно-серый цвет.
— Вержер, — прошептал Джейсен. До чего же легко было ранить ее. До чего же просто. По его щекам покатились слезы. — Я же тебя предупреждал, а? Предупреждал. Темная сторона…
— Не ищи… оправданий… — ее голос был еще слабее, еще прерывистее, сдавленнее.
— Я бы не посмел, — ответил он шепотом. Оправданий не было. Никто не знал опасностей темной стороны лучше него; эти опасности таились где-то в глубинах всю его жизнь… И он так легко попался.
Провалился так глубоко… Насыпь из обломков отгородила большую часть комнаты: беспорядочная свалка кусков дюракрита, обрушивающих несчетные этажи сверху донизу. Единственным освещением в сузившейся комнате был просачивающийся из разрушенного коридора блеск светящихся шаров. Потолок рухнул, вспомнил он; вспомнил вой, треск, пыль и разлетающееся каменное крошево. Нет, постойте, потолок не рухнул… Джейсен обрушил его. Вспомнилось метание внутри красного потока, оставленная без сознания Вержер, поиск новой цели, новой жертвы, пущенная вслед Ном Анору молния…
Вспомнилось, как он не мог найти Ном Анора. Джейсен мог видеть исполнителя, мог слышать, как тот отдает приказы окружившим их воинам, но не мог достать своей молнией. Джейсен все время промахивался: молния, не принося никакого вреда, втыкалась то в пол, то в стену, то возвращалась назад, и тогда тело Вержер снова билось в конвульсиях.
Его гнев создавал разряд между полюсами Силы… Ни Ном Анор, ни его воины никогда не стояли на пути этого потока.
Досада подстегнула злобу; Джейсен вышел из себя в поисках силы, способной причинить вред этим существам…
И гроза из кратера показалась ему подходящей для этого.
Джейсен вспомнил неуемную радость освобождения, когда силы грозы хлынули в него, а потом — сквозь него, превращаясь в безумный водоворот внутри подземной комнаты, подхватывая камни, кирпичи и обломки дюракрита, чтобы закружить и засыпать йуужань-вонгов, избить воинов частицами планеты, которая когда-то была для Джейсена домом. Порыв ветра вдавил йуужань-вонгов в угол, и Джейсен вспомнил злобный смех, перерастающий в победный выкрик, когда он взмахнул рукой и обрушил на них все здание. Ноги его покачнулись, и руки метнулись к лицу.
Возможно ли это? Он заживо похоронил их. Всех до одного. И его это не волновало. Ой, нет: волновало. И так было даже хуже. Он похоронил их заживо, и был счастлив. Темная сторона призывала его: призрачный червячок, который нашептывает соблазнительные обещания, пока сам вгрызается в сердце.
Червячок бормотал о неограниченной свободе, напевал песню о вечности вне сомнений и раскаяния. Джейсен энергично встряхнулся и поднялся на ноги.
— Мне нужно оставить это место.
— Джейсен, — Вержер подняла руку, словно пытаясь остановить его или попросить о помощи.
— Нет, Вержер. Нет. Мне надо уйти… Надо прямо сейчас. Мне жаль, что я ранил тебя; мне так жаль, я…
"Лжец," — прошептал призрачный червячок. "Вот останься, посмотри, и она даст нам повод повторить это снова."
Глаза Вержер будто бы прояснились, и ее губы изогнулись в слабом подобии улыбки.
— Темная сторона?..
— Она… она слишком сильна здесь. Я предупреждал тебя. Я предупреждал, что может случиться…
Вержер еще раз подняла руку, чтобы коснуться его ноги, но Джейсен поспешно отстранился, и ее рука безвольно упала на пол.
— Ты смотришь… — прошептала она, — Но не видишь. Джейсен… стал бы Совет Ордена… строить храм… на вместилище темной стороны?
— Вержер, я… — он сокрушенно покачал головой. — Я пойду. Я пойду, пока… пока… — "не ранил тебя снова", договорил он безмолвно. Он не мог сказать этого вслух. Только не здесь. — У меня нет времени на отгадывание.
— Не надо гадать… — сказала она. — Ответ… прост: не стал бы…
Джейсен притих.
— О чем ты говоришь? Я чувствую темную сторону. Я прикоснулся к ней, и она… она прикоснулась ко мне.
— Нет. Так ты ощущаешь Силу, — медленно, страдальчески, она приподнялась на локтях и поймала его изумленный взгляд. — Вот он, позорнейший секрет джедаев: нет никакой темной стороны.
Как она только могла лгать ему, со все еще курящимися над прорехами в ее одежде дымками, и ожидать, что он поверит?
— Вержер, я сам знаю. Что, по-твоему, только что произошло?
— Сила едина, Джейсен Соло. Сила во всем, и все в Силе. Я уже говорила тебе: Сила не признает никаких сторон. У Силы сторон даже нет.
— Неправда! Это… — Красный поток ворвался в его грудь и стал рваться к сердцу. Все, что говорю тебе — ложь. Всего лишь еще одна ложь. Должна быть. Если нет… Он не мог даже думать об этом. Джейсен затряс головой так, что в ушах зазвенело.
— Это ложь…
— Нет. Спроси свои чувства. Ты знаешь, в чем правда. Сила едина.
Но он же чувствовал темную сторону: он проваливался туда.
— Свет и тьма — всего лишь обозначения: слова, описывающие то, что мы плохо понимаем, — казалось, она черпает силы из его слабости — постепенно ей даже удалось принять сидячее положение. — То, что ты зовешь темной стороной, это грубость и несдержанность самой Силы: ты называешь темной стороной то, что ты получаешь, когда отдаешься Силе без остатка. Быть джедаем значит уметь сдерживать свои страсти… но джедайская сдержанность сдерживает также и мощь. Величие — истинное величие в любом своем проявлении — требует отказа от контроля. Страсть должна быть направлена, а не отброшена. Забудь об ограничениях.
— Но… но темная сторона…
Вержер поднялась, ее тлеющие лохмотья заколыхались в струйках дыма.
— Если угроза плена приводит тебя к убийству, то не потому, что тьма в Силе. А потому, что тьма в тебе.
— Во мне? — Красный поток стал черным, ядовитым, тяжелым, жгущим ребра. — Нет… нет, ты не понимаешь… темная сторона… она… она… разве ты не видишь? Это темная сторона, — отчаянно и безнадежно упрямился Джейсен.
Для той правды, что была внутри него, не находилось слов; как не находилось слов и для охватившего его ужаса, потому что он снова мог чувствовать Силу. Он чувствовал правоту Вержер. "Но это означало бы, что я… означает…" Его колени подломились, и Джейсен покачнулся, чтобы восстановить равновесие, спотыкаясь, побрел к стене — лишь бы ощутить что-нибудь каменное, надежное, определенное; что-нибудь, на что можно опереться, не рискуя провалиться в дым и туман.
Он прошептал:
— Темная сторона…
Вержер подошла к нему, безжалостная и непреклонная.
— Если и бояться темной стороны, Джейсен Соло, то только той, что у тебя в сердце.
И надежность, та определенность, которой он жаждал, нашлась в ее глазах: вечная, неизменная правда, которая, как он надеялся, поддержит его… Его собственное отражение.
Искаженное. Отводящее взгляд. Полуразрушенное. Игра света, ложащегося на кривую поверхность роговицы… над глубинами бесконечной тьмы. Говорят, правда глаза жжет. С губ Джейсена сорвался короткий безумный смех. Легко им говорить… "Объятия боли" по сравнению с этим — не более, чем царапина, имплантант послушания — разболевшийся зуб…
Смех захлебнулся в глухом рыдании. Он оттолкнул Вержер и бросился в коридор.
Бежать.
* * *
Каждый раз, когда Ном Анор оглядывался на стену из обломков, которая запросто могла стать его могилой, его сердце словно разрывала сверкающая рука.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
