— Привет! — выдохнул он, надеясь, что его не сочтут размазней и неудачником; лично себе он таким и казался. Никакой мужественности. 921-я подняла голову.

— Привет,— неуверенно произнесла девушка.— Тебя давно не было видно.

— Улетал с планеты,— Хэн пристроился рядом и даже осмелился взять цаломницy за руку.— Возил груз.

— А-а…

— А у тебя как дела?

— Нормально. Сегодняшнее Возрадование было просто замечательное.

— Угу,— мрачно согласился кореллианин.— Держу пари.

— А как твоя поездка, Викк? — после минутной запинки полюбопытствовала 921-я.

Сумрачное настроение как ветром сдуло. Хэн был готов от радости пройтись на руках или подпрыгнуть до небес. 921-я впервые хоть немного заинтересовалась его жизнью.

— Да ничего.

Кореллианин осторожно пробирался по грязи, стараясь не привести башмаки в худшее состояние, чем обычно. — Если Бы не пираты, которые решили в меня пострелять…

— Какой страх! — воскликнула девушка.— Пираты! Тебя могли убить!

Хэн крепче сжал ее руку.

— Тебе не все равно,— он расплылся в самодовольной ухмылке.— Здорово!

Кажется, он хватил через край; ему показалось, что девушка отодвинулась, но руки она не отняла.

К тому времени как они подошли к дормиторию, почти совсем стемнело. Хэн остановился на излюбленном месте — на границе света и тьмы — и снял с девушки инфракрасные очки.

— Что ты делаешь? — встревожилась 921-я.

— Я хочу тебя видеть,— объяснил пилот.— А за очками не видно глаз.

Он поднес ее ладонь к губам и поцеловал.

— Я скучал по тебе!

— Правда?

Хэн не понял, обрадовалась девушка или, наоборот рассердилась. Возможно, и то и другое одновременно.

— Ну да,— выпалил он.— Я думал о тебе.

А еще он думал о том, что впервые в жизни признавался кому-то в своих чувствах и не врал. И говорил от чистого сердца.

— Я не хотел,— искренне добавил он,— но думал. Тебе же не все равно, правда? Хоть чуточку…

— Я… мне… — 921-я вдруг начала заикаться.— Я не знаю…

Она сделала попытку вырваться, Хэн не дал. Он принялся целовать покрытые шрамами и порезами пальцы девушки. Прикосновение к ее коже опьяняло посильнее алдераанского эля. Теряя голову, Хэн осыпал быстрыми поцелуями ладони 921-й.

— Прекрати,— шепнула девушка.— Прошу тебя…

— Чего ради? — кореллианин перевернул ее ладонь, чтобы подобраться к запястью.

Он возликовал, почувствовав под губами биение ее пульса; он исследовал нити шрамов, старых и новых.

— Тебе не нравится?

— Да. Нет. Не знаю!

В ее голосе зазвенели слезы. 921-я выдернула ладонь, и на этот раз Хэн не стал удерживать девушку, хотя поймал за рукав, чтобы не убежала.

— Пожалуйста… ну пожалуйста, не уходи! Разве ты не видишь, что нравишься мне? Я волнуюсь за тебя, думаю о тебе, ты… ты мне нравишься,— он сглотнул комок, и это было очень больно.— Очень. 921-я судорожно вздохнула.

— Я не хочу тебе нравиться,— хрипло заявила паломница.— Мне не полагается думать о ком-то…

— А ты даже имени сказать не хочешь,— не слушая, горько заявил Хэн.

Девушка была готова сорваться с места, широко распахнутыми испуганными глазами похожая на пичугу.

— Ты тоже мне нравишься,— запинаясь, пролепетала она.— Но мне нельзя. Я должна думать о Едином и Всех! А ты требуешь, чтобы я нарушила обеты, Викк! Как я могу отказаться от всего, во что верю?

У Хэна заныло сердце.

— Назови свое имя,— жалобно попросил кореллианин.— Прошу тебя.

В ее глазах блестели слезы.

— Бриа. Бриа Тарен.

Не промолвив больше ни слова, девушка подобрала подол балахона и убежала в дормиторий.

А Хэн остался стоять в темноте, и по физиономии его расползалась широчайшая дурацкая ухмылка. Кореллианин и думать забыл про усталость, ноги его были как будто обуты в ботинки с репульсорами. По-прежнему улыбаясь, пилот шагал прочь от дормитория и не замечал, как небеса раскрылись и пролились дождем.

Я ей нравлюсь… Хэн месил жидкую вездесущую грязь. А у нее симпатичное имя. Похоже на музыку или что-то того. Бриа…

* * *

На следующее утро после долгих часов напряженных раздумий и планирования в по большей части бессонной ночи Хэн отправился искать Тероензу и нашел его в километре от неглубокого океана, где верховный жрец в обществе Вератиля наслаждались заслуженным отдыхом на грязевой отмели, погрузившись в жижу по самую шею. Время от времени т'ланда Тиль перекатывались с боку на бок, чтобы щедро полить грязью те места, где она успела подсохнуть. Два гаморреанца не столько бдительно несли охрану, сколько откровенно завидовали хозяевам. А Хэн чем ближе подходил к "ванне"~ тем больше морщился от запаха. Воняло так, будто тут кто-то сдох еще на прошлой неделе.

Кореллианин предусмотрительно остановился на берегу и помахал рукой, привлекая внимание Тероензы.

— Эй, я хотел бы переговорить с вами, если можно.

Верховный жрец пребывал в приподнятом настроении, несмотря на то что по подбородок утопал в грязи. Он махнул в ответ.

— О, наш геройский пилот! Присоединяйся к нам, друг мой, не стесняйся.

Лезть в грязь? По собственной воле? Хэн вовремя удержался от соответствующей гримасы, сообразив, что ему оказали великую честь. Кореллианин вздохнул.

Когда Тероенза повторил приглашение, Соло отважно улыбнулся и кивнул, расстегнул перевязь и положил. кобуру с новообретенным бластером на землю. Следом отправились стоптанные башмаки и комбинезон. Сверху Хэн положил заветный подсумок и с перекошенным лицом, выражение которою он пытался выдать за экстаз и радостное предвкушение, шагнул в красноватую жижу. На первом же шагу он провалился по колено и запаниковал, вообразив, что грязь поглотит ею по макушку. Но внизу обнаружилась твердая почва. Улыбаясь жрецам, Хэн сумрачно брел вперед, пока не погрузился по бедра.

— Разве не восхитительно? — спросил Вератиль, зачерпывая добрую пригоршню грязи и щедро размазывая ее по спине кореллианина.— Ничто в Галактике не сравнится с грязевой ванной!

Пилот энергично кивнул.

— Здорово. Просто здорово!

— Предлагаю тебе поваляться,— громогласно изрек Тероенза.— Так освежает! Смой с себя усталости дневные тревоги, попробуй!

— Ладно,— согласился кореллианин сквозь крепко стиснутые зубы.— Вот чего мне сейчас не хватало, так это с ног до головы изваляться в грязи. То, что доктор прописал.

Он боязливо опустился в вонючую жижу и последовал совету Тероензы. Обнаруженные толстые белые червяки не прибавили энтузиазма. Для сохранения самообладания Хэн решил не считать их плотоядными, иначе жрецы не проводили бы здесь столько времени, правда?

Бриа, солнце мое, надеюсь, ты оценишь мой подвиг…

Он сел, с головы до ног заляпанный грязью.

— Замечательно,— произнес Хэн вслух.— Так.. хлюпает!

— Итак, пилот Драйго, чем ты хотел говорить со мной? — поинтересовался верховный жрец, погружаясь глубже.

— Да вот, знаете ли, подумал, что могу решить вашу проблему с коллекцией. Вот.

Тероенза качнул массивной тяжелой головой.

— Неужто? И как же?

— Я тут познакомился с одной девушкой, она с моей планеты. До поездки на Илезию она училась на искусствоведа и умеет заботиться о редких вещах. Антиквариат, всякие редкости, все такое. Держу пари, эта девчонка в два счета составит каталог, да и за коллекцией будет присматривать.

Тероенза внимательно выслушал предложение, затем присел на корточки, расплескав грязь.

— Не думал, что кто-то из паствы прошел столь спечифическое обучение. Вероятно, следует переговорить с твоей протеже. Ее обозначение? — 921-51.

— Где работает?

— На фабрике глиттерстима.

— Сколько времени провела на Илезии?

— Почти год.

Тероенза заговорил с Вератилем на родном языке.

Надо бы ею выучить, напомнил себе кореллианин, который битый месяц зубрил язык xaттoв, отыскав необходимую лингвистическую программу. Вообще-то он искал пособия для переводчиков или учебные программы для т'ланда Тиль, но так ничего не обнаружил. Хэн вслушивался в незнакомые слова, но этот язык определенно ничем не напоминал диалект xaттов. Соло ничего не разобрал.

Повернувшись к пилоту, Вератиль произнес на общегалактическом:

— Эта 921-я… по меркам твоей расы она привлекательна? Находишь ли ты ее пригодной для спаривания?

Сунув руку поглубже в грязь, Хэн скрестил пальцы. — 921-я? Вот уж нет! — пренебрежительно фыркнул кореллианин.— Скажу честно, она такая уродливая, что будь у меня домашняя зверушка с такой мордой, я научил бы ее ходить задом наперед!

Оба жреца расхохотались, хлопая ладонями по поверхности грязевой отмели. Возможно, выражали таким образом восхищение — остроумием и находчивостью пилота.

— Отлично, пилот Драйго! — трубно взревел Тероенза.— Ты и в самом деле ловкач, каких мало, и я переговорю с той молодой женщиной.

Жрец обдал себя грязью, размазал ее по тучным бокам и вздохнул с непередаваемым удовлетворением.

— Эй, Вератиль,— Хэн барахтался в красноватой жиже, пока не сумел развернуться к сакредоту.— Я тут с ума схожу от любопытства. Не возражаешь, если задам вопрос?

— Вовсе нет,— благодушно отозвался молодой жрец.

— Все хотел узнать, как вы, ребята, проделываете свои фокусы на вечерней службе? Ну то, что паломники называют Возрадованием. По мне, так тут сплошное надувательство.

— Возрадование?— Вератиль гулко хохотнул.— Момент экстаза, который паломники принимают за божественный дар?

— Точно. Я вот ни разу ничего не почувствовал,— откровенничал Хэн, добавляя про себя: "Потому что сопротивлялся изо всех сил, потому что меньше всего на свете мне хочется, чтобы какой-то инопланетный урод заряжал мне нервные окончания…" — Все потому, что ты — сильная личность, пилот Драйго,— сказал Вератиль.— А паломники устремляются к нам, ибо слабы на голову и нуждаются в поводыре. Ну а мы держим их впроголодь, чтобы были уступчивее.

Заговорил Тероенза:

— Возрадование есть утонченная способность мужских особей т'ланда Тиль приманивать во время брачного периода самок. Мы создаем в мозгу реципиента особый резонанс, стимулируя центры наслаждения. А сопутствующее гудение создает поток воздуха, проходящий через реснички в наших горловых мешках. Наши женщины находят его неотразимым.

— А еще мы способны к слабой эмпатии,— весело добавил Вератиль.— Концентрируясь на мыслях о приятном, мы проецируем свои эмоции на паломников. Два процесса, объединенные вместе, дают Возрадование.

— Ловко! — восхитился кореллианин.— А это трудно?

— Вовсе нет,— пренебрежительно отмахнулся Тероенза.— Что действительно трудно, по-моему, так это дотерпеть до окончания бесконечных молитв. Порой я так устаю, что засыпаю на ходу.

— А помните, как в прошлом году заснул один из сакредотов? — подхватил младший жрец.-Палазидар свалился прямо у алтаря. Паломники очень расстроились.

Оба жреца вспоминали происшествие, смаковали детали. Хэн смеялся вместе с ними, хотя вскипал при одной только мысли о паломниках, которые, едва переставляя ноги, шагали по тропе с религиозным светом и верой в глазах. Да Гаррис Шрайк по сравнению с местными заправилами — сосунок и дилетант! Кто-то должен остановить этих, паразитов. На мгновение Хэн вообразил себя спасителем планеты, но в следующую секунду напомнил себе, что гнуть шею ради остальных — наивернейший способ навсегда отделить голову от плеч. Так чего же стараешься и потеешь ради Брии? ехидно заметил внутренний голос А потому что жизнь Брии для меня важна, как моя собственная, возразил кореллианин сам себе. Ничего не поделаешь, так получилось.

Свою задачу он выполнил, теперь следовало придумать, как бы поизящнее, фигурально выражаясь, выкарабкаться из грязи и жреческой компании.

Спас его приход хатта, который величественно проплыл над грязевой отмелью на репульсационных санях; по обе стороны, отдуваясь и обливаясь потом по влажной жаре, трусили стражники.

— Заввал! — воскликнул Тероенза при виде процессии и почтительно встал.

Чувствуя себя последним идиотом на свете, Хэн последовал его примеру.

Вот так впервые в жизни юный кореллианин повстречался с хаттом. Он старался не пялиться на серую морщинистую тушу, возлежащую на салазках: глаза навыкате, из огромной пасти сочится зеленая слизь. Ого! Да эти ребята уродливее, чем Тероенза и вся его братия, вместе взятые! Пришлось напомнить самому себе, что цивилизация хаттов насчитывает больше столетий, чем у многих. У тех же кореллиан, например. Но избавиться от отвращения все равно не удалось.

А может быть, дело в том, что именно хатты придумали дешевый способ заполучить толпы рабов?

Заввал наклонился к Тероензе, свесившись с репульсационных саней.

— Я получил весточку из дома,— произнес он на родном языке.— Джабба и Джиллиак, разумеется, все отрицают, а у нас нет доказательств. Семейный совет отказал…

Дальше Хэн не разобрал. -…поэтому нам ничего не остается, кроме как… Последнюю фразу Хэн перевести не сумел.

— Прискорбно! — возвестил верховный жрец на языке хаттов.— Что с моим запросом о дополнительном вооружении и дефлекторной защите наших кораблей, ваше великолепие?

— Одобрен,— ответил Заввал.— Груз прибудет со дня на день.

— Замечательно!

Тероенза перешел на общегалактический.

— Заввал, я хотел бы познакомить тебя с нашим отважным пилотом Викком Драйго. Это он спас груз глиттерстима.

Жирный склизень хмыкнул, его раскатистое "хе-хе-хе" прозвучало на таких басах, что Хэн не столько услышал, сколько почувствовал звук.

— Приветствую тебя, пилот Драйго. Наша благодарность не имеет границ.

— Да не за что…

Тероенза взмахнул карикатурными ручонками.

— К нашему гостю следует обращаться "ваше великолепие", пилот Драйго.

— Да как скажете. Не за что, ваше великолепие. Большая честь служить вам.

Заввал опять хохотнул.

— Весьма понятливый и вежливый молодой человек,— заметил он на родном языке, обращаясь к верховному жрецу; Хэн сделал вид, что не понял ни слова.— Для человека. Не хочешь ли дать юноше прибавку к жалованью? Мы хотим, чтобы мальчик был счастлив.

— Все уже организовано, ваше великолепие,— откликнулся Тероенза.

— Хорошо,— проворчал хатт.— Хорошо.

Он развернулся и заскользил прочь, предоставив своим дальним родственникам с пыхтением вылезать из грязевой ванны.

— Ты порадовал его великолепие,— бросил Тероенза кореллианину на общегалактическом.— Сообщили ли тебе время, когда будет готова следующая отправка?

Очнувшись от ступора, Хэн тоже зашлепал к берегу.

— Сказали, что в конце недели. У меня еще два рейса с паломниками, завтра и еще через день.

— Хорошо. Не хотелось бы, чтобы фабрика простаивала.

Хэн поднял ворох одежды и махнул рукой в сторону океана.

— Хочу сполоснуться, прежде чем одеваться.

— Ах да! — спохватился Вератиль.— Мы используем грязь для очистки, она не прилипает к нашей коже так, как к твоей, пилот Драйго. Высохнув, мы отряхиваемся, вот и все.